До встречи.

Жарко. Очень, невыносимо. И такая погода стоит вот уже с неделю. Хочется снять эту совершенно неудобную форму и бегать по красному полю, чуть ли не голышом, забыв о приличиях, не идти в Академию, плюнуть на всё, в конце концов. Нельзя. Чёртовы правила, которым необходимо следовать. Но не будет же так продолжаться всю жизнь, верно ведь? Долгожданное время, когда уже можно идти домой. Время. Вот бы остановить его навсегда. Не на долю секунды, не для того, чтобы просто полюбоваться любимыми моментами своей жизни, а навсегда. И плевать, что из-за этого может всё рухнуть. Лишь бы смотреть на этих впереди идущих двух чудаков, один из которых что-то увлечённо рассказывает, а второй устало и немного раздражённо потирает виски. Первый бросает «пока» и убегает, не оборачиваясь, не замечая сзади идущую девушку. Ну и ладно. Больно надо. – Вот объясни мне, какого чёрта я всегда делаю за тебя физику? – девушка подходит к смотрящему в след другу мальчику. – Я прекрасно знаю, что ты и сам всё можешь. Хватит дурить. – Есть и поинтереснее вещи. Лучше тратить время на них, – безразлично отвечает тот. – Ну да, прогуливать с ним занятия и бродить неизвестно где, конечно, намного интересней. Так и хочется добавить: «без меня». Девочка недовольно дуется и передёргивает тяжёлую сумку. Распущенные белые волосы вьются по спине, немного спутываясь; она то и дело поправляет лезущие в лицо пряди. Солнца светят ярко и отражаются на волосах переливающимся жидким золотом. Голубые глаза светятся, чёрные смотрят куда-то под ноги. – Куда Тета убежал? – Домой. Видела – всю дорогу от Академии втирал мне что-то про недавно появившуюся планету. Скука смертная, даже названия не запомнил. Ты же знаешь, какой он. – В смысле, любопытный? – В смысле, мечтатель. *** Трое лежат в траве, на большом красном поле. Ветер прохладный, такой желанный за эту неделю, обдувает их кожу и заставляет волосы судорожно трепетать. Кощей провалился в сладкий сон и остальные двое не решались его будить. Может, хоть во сне он не испытывает головной боли и его не донимает этот шум. – Странный мир без двух Солнц, как думаешь? – Это для нас. А представь голубое небо и, ну, например, не знаю… зелёную траву, – приподнимает одну бровь, лёгкая добрая усмешка. – Зелёную траву! Кощей был прав, ты мечтатель, и звать тебя нужно Мечтателем. – Наверное… Но ты сама подумай, ведь было бы здорово, такая интересная природа… Он рассказывает всё то, что успел узнать о той чудной планете, и в глазах его появляется такой блеск, что, казалось, он был готов сорваться с места и полететь туда прямо сейчас. Девочка пропускает большинство информации, как и советует это делать Кощей, потому что за потоком мыслей Теты всё равно не успеть. Когда он замолкает, наверное, просто потому, что в горле пересохло, а так бы он продолжал и дальше, она смотрит на него и спокойно говорит: – Трава будет зелёной, небо голубым, а глаза у тебя пусть останутся карими. *** Кощей очень хорошо разбирался в технике, кажется, даже лучше неё, хоть она и была старше. Пожалуй, можно было бы назвать это его хобби. – Да ты мастер своего дела, – шутливо произнесла она, когда друг за два счёта помог починить одну немаловажную для неё вещь. – Мастер… – парень немного призадумался, – А неплохое вышло бы имя, знаешь, – но уже через пару мгновений он забыл об этой быстро промелькнувшей мысли, на всякий случай проверяя, крепко ли держатся все детали. *** Ночное небо – полотно в пяльцах. Восхитительная вышивка белыми сверкающими нитями на иссиня-чёрном. Любоваться вечность – ничтожно мало, не каждый в силах понять и, что важнее, принять. Мать Вселенная проделала эту работу лишь для того, чтобы мы любовались этим, чтобы радовать наши жадные до зрелищ глаза. Спасибо. Но разве мы достойны? Ночью тишина и прохлада, не важно, на какой ты планете. Это успокаивает, что везде можно найти хотя бы временное спокойствие. Для всех? – Я обязательно научусь делать так, чтобы они затихали, вот увидишь. Девушка сидит на коленях возле его кровати. Кажется, она только больше раздражает его своим присутствием, но на самом деле это не так. Пока она рядом – он не такой одинокий, он будто сильнее. Особенно, когда Тета улетел. Опять. Снова. Неизвестно как долго его не будет на этот раз и вернётся ли вообще. Но Кощей всё равно грубит ей, он всегда грубит. – О себе лучше заботься, – огрызается. Она проводит ладонью, еле ощутимо, по его волосам. – Великое Милосердие. *** Одинокое семечко затерялось посреди кроваво-красного бескрайнего моря и превратилось в звезду, большую, раскинувшую свои широкие лапы. Ветер заставляет её жить, серебро переливается, шуршит при сильных порывах, будто что-то нашёптывая. Глаз не оторвать. Два ребёнка сидят в тени величественного дерева, дарующего лёгкую, обволакивающую всё тело прохладу. Один сидит, облокотившись о ствол спиной и не обращая внимания на то, что ветер взъерошил его чёрные волосы; второй лежит рядом, согнув ногу в колене и положив руки за голову. Солнц сквозь густую блестящую листву почти не видно, но их свет то и дело мелькает, пытается протиснуться. Похоже на рой спешащих светлячков. – Почему мы не говорим ей об этом месте? Ей бы понравилось, очень. – А мы что, должны ей обо всём рассказывать? Недовольный тон. Доброе выражение лица, которое и без того можно было видеть не часто, стало чуть сердитым. – Я всё понимаю, но если она старше, это ещё не значит, что надо постоянно таскаться за нами. – Но она выглядит такой одинокой. Видишь, как это вот дерево, единственное, но среди множества травы… – Прошу, не делай такое скорбное лицо, – неприятная усмешка. – Кто же виноват, что наше Милосердие такое нелюдимое. *** Волосы – молочно-белые, зато глаза – чёрные. Но можно подумать, она не понимала, что странность не только во внешности. Общение с кем-либо только по необходимости, и в основном это были преподаватели. Тета Сигма и Кощей. Они — единственная надежда, единственный шанс не сойти с ума. Потому что что-то давит, со всех сторон, будто она не просто лишняя тут, а посторонняя, что быть её не должно вовсе. А эти двое тоже совсем не просты, они сильнее, они странные. Тета в последнее время всё чаще стал улетать куда-то в ТАРДИС. С каждым разом его нет всё дольше, но они с Кощеем ждут. И у него всё сильнее болит голова, порой она успокаивает его как ребёнка, что-то напевает. Колыбельная, что врежется в его память. *** А вот теперь всё, теперь точно конец. Всё распалось. Далеки и война, наш дом горит. Теперь у тебя другое имя? Как больно, огонь жжёт кожу. Ты отправляешь всех в тюрьму, из которой никогда не будет выхода. Изо дня в день – Ад. Ты думаешь, что уничтожил всех, что ты теперь совершенно один во всех Реальностях. Доктор, ты ошибаешься. До встречи.