Я дитя ночи. Мне уже никто не поможет

Насколько безграничны человеческие возможности? Каждый раз задаюсь таким вопросом, когда вижу перед собой человека. При каких условиях он сломается? Когда он допрыгнет до потолка, разбив себе голову? Иногда даже встречаются индивиды, которые разбив себе голову, лежат под ним, окрашивая пол в красный и улыбаются. — Чего ты улыбаешься, глупый? Молчат и продолжают лыбиться. Полежат немного, зажмут кровоточащую рану, и продолжат прыгать. Сумасшедшие. На что они надеются? На чудо? Что потолок сжалиться над ними и треснет? И так продолжается вечность. Отпрыгавшие свое, идут на покой, их место занимают такие же мечтатели, которые самоотверженно продолжают дело своих предков. Прыгают, прыгают, а толку-то? Никто из них даже трещины на потолке не сделал. Но стоит отметить такой случай, когда мой скепсис соскочил с места и захлопал в ладоши, дав пинок под зад всем моим убеждениям. Девочка. Обычная, похожая на куклу, с белыми волосами и огромными зелеными глазами на пол-лица. Привели ее, сказали прыгать. Ну она и прыгнула, пробив потолок. Вся коллегия разинула рты и стояла так очень долго. Я девчонку в охапку и бежать. Задушат ее тут, бедную. Может, она и мне поможет, и дочь из грязи вытянет. Кошечка моя белая… Время замерло. Шарли впилась глазами в хрупкую фигурку, что спускалась с лестницы. «Беги, глупая!» — хотела орать она, но не посмела и рта открыть. — Отпустили ее! — рявкнула фигурка, надрывая голос. Выглядела она как кукла. С пистолетом. Зачем он кукле? Король усмехнулся, дернув девушку за волосы. В голове что-то щелкнуло и время вновь стало идти своим чередом. Стоящие на круге нервно переглядывались, словно не верили, что их план дал осечку. Кукла щелкнула револьвером, краем глаза подглядывая на Шарли. — Юи… Кукла ободряюще ей улыбнулась. Краешком рта. Король выглядел заинтересованным. Еще бы. Какая-то пискля врывается во время ритуала, и угрожая пистолетом, который даже ребенка не испугает, требует отпустить заложницу. Он еще шире усмехнулся и оттащил Шарли в сторону, продолжая держать ее за волосы. Он перевел глаза на Владыку. Тот стоял в стороне, не смея двинуться. — Мы же цивилизованные люди, а не животные какие-то… — начал заливаться Король. Шарли сглотнула. Казалось, что воздух горит ярким пламенем. В огне различалась лишь одна фигура. — Убери его, милая, кому ты им собираешься навредить? Нас тут пять человек, которые от тебя, при желании, даже костей не оставят. Юи задумалась. Стиснув зубы, она опускает оружие, поняв, что другого выхода нет. Что-то сипло дышит ей в шею, трогая крючковатыми руками волосы. Вдох-выдох. Не важно. Не важно. — Рад, что мы пришли ко взаимному соглашению — скалится Король. Может показаться, что он улыбается из вежливости, но он скалится, как хищник в предвкушении кровавого пира. Шарли дергается, но безуспешно. Куда-то пропал смрад, неистовые крики. Остался лишь голос, подобный звуку, когда проводят ногтями по стеклу и неровное дыхание Юи. Девушка даже не слышит собственного сердца. — Хочешь ее спасти? — Да — твердо произносит Юи, постепенно бледнея. Негромкий смешок. — Как мило. Спасение лучшей подруги из лап злодея — он улыбается, как больной, но тут прекращает, — Вот только кто злодей? Юи делает небольшой шажок к Шарли. Обе переглядываются. Выглядят они, как две овцы, которые попали на бойню. — Что вы хотите от Шарли? — Юи переводит взгляд на мужчину. Подбородок предательски задрожал. — Это неважно, милая. Хочешь, чтобы она осталась жива? — спрашивает Король, тряся девушкой, как тряпичной куклой. Юи кивает. — Предлагаю обмен. Тебя на нее. Слова повисли в воздухе. Время вновь остановило свой ход… Небо словно накрыли темной тканью. Вода торопливыми, грязными ручьями стекала по улицам, стараясь утащить с собой как можно больше. Что не было утащено водой, обязательно уносилось шквальным ветром. Юске смотрел, как гнется сакура во дворе чуть ли, не складываясь пополам и чувствовал, что еще чуть-чуть и его собственное терпение разлетится в щепки. На кухне щелкнула кофеварка. Кому приспичило пить кофе в такое время? Юске повернул голову и увидел, как Уке хлещет уже третью по счету чашку, не особо заботясь, что в его возрасте это совсем нежелательно. Запахло сигаретами. Нацумэ сидел где-то около входа и курил прямо в прихожей, внимательно следя за тем, куда падал пепел. «Может тоже попросить?» — подумал Юске, слезая с подоконника, но поняв, что это бредовая затея, вернулся на место, достав из кармана разбитый телефон. — Надо что-то делать! — крикнул Цубаки, вскочив с пыльного дивана. По прихожей пронесся вздох. — Если хочешь, чтобы тебя снесло, то пожалуйста — раздраженно процедил Уке, сжимая чашку в руках. — Но… — Мы все это обсуждали час назад! — рявкнул он, рывком поставив чашку на стол. Она чудом не разбилась, вылив остатки кофе на стол. Юске прикрыл глаза. Еще немного и он выпрыгнет изо окна навстречу начинающемуся цунами, нежели продержится в этом дурдоме хотя бы полчаса. — Мы продолжим поиски Шарли, только когда успокоится погода! Где-то послышалось хныканье Ватару. Цубаки цокнул языком и рухнул на диван, где его поддержал Азуса. Щелкнула зажигалка. Загудела кофеварка. Где-то наверху белугой заливался Ватару. Юске закутался в пальто, желая, чтобы их дом снесло к чертям… Кицунэ вновь уткнулась в стену. Холодную и мокрую. Скользкую и мерзкую. Что-то сдавило Кагэ горло. Где я ошиблась?! Ошиблась ли? Кто-то невидимый тряс часами перед ее лицом, то и дело восклицая: «Время, милая, время!» С каждой секундой рос шанс того, что они найдут девочек мертвыми. Каждая минута, которую они потеряли нещадно вела к этому исходу. Паника сладко пела ей прямо в уши: «Тик-так, тик-так» — Ки-чан, тупик?! — надрывно крикнула Микари. — Да — прохрипела Кагэ сдавленным голосом. — Мы повернули не туда? — Ятаро ощупывал стены, беспокойно оглядывая всех через стекла очков. — Какая разница! Мы теряем время! — визгнула Микари, проводя ногтями по стене. Как учила няня. Вдох… Им нужна опора. Поддержка. Им нужна я. Вдох… Кицунэ открыла глаза. — Отошли. Микари и Ятаро отпрянули от стены, как будто та могла обжечь. Раздался взрыв…  — Ну так, что? — учтиво спросил ее Король. Тик-так, тик-так. — Юи, даже не думай! Не смей, слышишь?! — крикнула Шарли, начав вырываться, как сумасшедшая. С нее резким движением кто-то невидимый сорвал вату. Осознание происходящего пришло слишком поздно. Внутри все клокотало, бурлило, хотело вырваться наружу — только дайте удобный момент. Юи, слегка покачиваясь, застыла на месте. — Нет! Нет! — попыталась докричаться до нее Шарли. Юи сделала шаг вперед. Внутри Шарли все оборвалось. Дышать стало невозможно, как будто что-то царапало горло изнутри, голова отказывалась принимать то, что происходит. — Юи? — позвала подругу севшим голосом Шарли, — Т…Тебе не нужно! Юи! ЮИ!!! Кукла с зелеными глазами улыбнулась ей. — Какое благородство — сказал мужчина. Кто-то из шайки заулюлюкал. — Нет, нет, нет! — чертыхалась Шарли. Надо что-то сделать! Король отбросил ее, как ненужный мусор. Кто-то тут же схватил Шарли, не давая встать. — Пистолет. Юи отдает оружие в руки мужчины. Шарли неистово визжит и пытается выбраться. — Нет! Я. не… хочу!!! ЮИ! Глаза стало неприятно щипать от слез. Неприятно и мерзко. Мерзко от осознания своей беспомощности. Остается только визжать и дергаться, как пациент психлечебницы. Юи становится спиной к обрыву. Она улыбается. Улыбается, черт возьми! Кричать уже не выходит и остается лишь хрипеть. Король выставляет револьвер, целясь в лоб. Шарли мотает головой. — Нет… Нет… Юи мягко ей улыбается и закрывает глаза. Выстрел… Юи резко нажимает на кнопку сброса с такой силой будто она виновата в том, что происходит у нее за дверью. — Не лезь в мои вещи, старый алкоголик! — Несси, немедленно прекрати этот балаган! «Орут друг на друга, как бездомные собаки» — подумала Юи, вытирая рукавом слезы. И так каждый раз. Эта сцена всегда повторяется, когда дедушка приходит к ним домой. Словно пленку кассеты зажевало именно в этом месте, и он неотвратимо повторяется раз за разом. Кульминация этого безумия. Любимая часть Юи. Хлопает входная дверь причем с такой силой, что в комнате девушки задрожали окна. Она встает. Надо быстро одеться и уйти. Через несколько минут из зала раздаются стоны. — Нашла… — бурчит Юи, зажав нос. Тошнотворный запах разлетается по квартире со скоростью света. — Придется снова спать с открытыми окнами. Девушка быстро надевает джинсы и свитер. Осталось дело за малым. Достать пальто и убежать. Юи приоткрывает дверь. Стоны становятся громче. Зал уже окутала легкая дымка, поэтому Юи закрывает рот и нос рукавом свитера. Диван словно остров среди туманного моря виднеется огромной, неаккуратной глыбой. На глыбе, то есть диване, восседает шаман, который общается с духами… Нет, там просто развалилась женщина с восковым лицом. Закинув голову, она стонет и закатывает глаза, в руке виднеется что-то белое и пухлое. Самокрутка, решает девушка, продолжая свой путь к вешалке. Главное, чтобы она не повернулась… не повернулась… не… — Куда собралась? — без особого интереса спрашивает ее женщина, не поворачивая головы. Юи молчит и срывает с вешалки пальто. Осторожно она возвращается к себе в комнату, на всякий случай закрыв ее на замок. — Ну и вали! Вали хоть на все четыре стороны! -кричит ей Несси в спину. Юи передергивает. Открывает окно и спрыгивает на карниз. Тут дело остается за малым — спуститься вниз. Тут самое главное ноги переставлять куда надо. Как в твисторе: левая на карниз, правая на ветку персикового дерева, которое когда-то радовало семью сладкими и крупными плодами, но, как и счастье в этом доме, пересохло и теперь просто умирает. Левая нога на ветку пониже, правая рука на ветку, что повыше… Мгновение и Юи чувствует под ногами твердую землю, припорошенную снегом. Она поднимает голову и всматривается в окно. Там все также темно. Девушка кутается в шарф и идет прочь со двора. С каждым шагом она чувствовала, как усталость давит на нее, сев своей тяжелой задницей ей на плечи. Юи вздохнула. Достало. Ее определенно это достало. Достала мать, которая после каждой самокрутки ревет и обещает окончательно бросить, достал дед, что постоянно сравнивает ее с его бывшей любовью. Аюми то, она это… Девушке стало казаться, что она полностью срослась с этой Аюми в глазах дедушки и это было отвратительно. Ее достала даже ее бабушка, которая была помешана на всем европейском и это помешательство давно вышло за рамки дозволенного. Каким-то образом Юи достала саму себя. «Хотела узнать свое прошлое? Получи, распишись и не забудь выпить свои таблеточки, милая!» — ядовито ответил ей разум. Девушка залезла в карман и на ощупь нашла там пару таблеток. Круглые и синие. Она закинула их себе в рот, не запивая водой. На кой-черт она их пьет? Юи неопределённо пожимает плечами. Чтобы не сойти с ума, наверное? Их ей прописал врач. Толстый мужчина с черными усами. Как только она зашла к нему в кабинет, у нее стойко развилось ощущение, что она попала в логово к пауку. — Не волнуйся, Юи, это высококвалифицированный специалист. Он тебе поможет — кудахтала ей мать в ухо. Ну да. «Специалист тут нужен тебе, а не мне» — хотела ответить девушка, но промолчала. А паук действительно был высококвалифицированным специалистом. Долго суетился, бегал вокруг нее, что-то плел про какое-то расстройство, не забывая улыбаться своим зубастым ртом. И вместо того, чтобы решить проблему, просто заткнули рот таблетками. А что? И овцы целы, и волки сыты! Еще и наказал Несси серьезно следить за тем, чтобы она их принимала. «Да, она за собой проследить не может, весь халат в пятнах и квартира в сраче, а вы!» — хотела крикнуть Юи, но снова промолчала. И Несси следила. Каждую день кудахтала о таблетках, что могло достать даже ангела. Позже к ней присоединилась бабушка и они вместе кудахтали ей в уши дни напролет. Единственное место, где Юи не пичкали этой химозной гадостью был дедушкин дом в лесу. Но он находился слишком далеко, да и Юи охраняли два зубастых дракона, поэтому попасть туда считалось высшей степенью блаженства. Вдруг девушка видит небольшой свет в конце улицы. Не думая, она направляется туда. Из-за поворота она натыкается на небольшой ржавый фургончик с огромной надписью, буквы которой давно стерлись, и вместо: «Лавочка Сакамото» выходит просто: « Комото» Забавно. Юи подходит ближе и ее обдает теплом, и запахом фастфуда. Грузный мужчина в грязном переднике, смотрит небольшой телевизор, иногда помешивая что-то на заляпанной жиром и копотью плите. Да, эта лавочка пролетает со свистом по всем нормам общепита, да местными бургерами можно отравиться, а от крыльев и вовсе помереть, но чем черт не шутит? Юи натыкается глазами на сгорбленную фигуру, которая стояла, нависнув над одним из столов, теребя ни в чем неповинный гамбургер. Улыбка озаряет ее лицо, и она бежит к этому столику, легко кивнув мужчине за стойкой. Тот лишь хмурится и отворачивается обратно к телевизору. Смешной человек. — Я думал, что ты не придешь, егоза — бурчит мужчина, перестав портить еду, — Ты голодная? Прости, я его немного… — Ничего, дедушка, ничего — облегченно вздыхает Юи и становится рядом с мужчиной, опуская голову ему на руку. Для плеча она слишком низковата. Мужчина трясет своими седыми не по годам волосами и смотрит на девушку. Во взгляде скользит грусть. — Как она? — Накурилась — отвечает Юи, подтягивая гамбургер к себе. Акуру едва слышно ругается сквозь зубы. — Прости, Юи, что это увидела. Я не должен был… Девушка бодает его плечом, откусывая от гамбургера большой кусок. Руки тут же оказываются в соусе чуть ли не по запястье, но Юи это безумно радует. «Интересно, что сказала бы бабушка, узнав, что я ем в какой-то захудалой забегаловке, измазавшись чуть ли не по локоть?» — думает она, чуть ли не мурлыкая от удовольствия. Мужчина смотрит на внучку, слегка улыбаясь. — Пойдешь домой? — Не имею ни малейшего желания. Акуру поджимает губы, неловко переваливаясь с ноги на ногу. — Как тебе предстоящая поездка? — Не знаю. С одной стороны, я рада увидеть бабушку, но с другой… — начала говорить она. Вот так легко, без заикания и красных щек. Так говорить почему-то получалось лишь с Акуру. — Я не хочу, чтобы с мной носились, а они будут. — Маразматички. Нашли то чего нет и теперь мучают тебя, не желая искать суть проблемы — буркнул мужчина, шмыгнув носом. Тут Юи стало обидно за бабушку и маму. Но она лишь пожала плечами, принимая правду, которая была в три раза хуже, чем ее таблетки. Они помолчали некоторое время. Лишь шум телевизора нарушал тишину, но он не вызывал раздражения, наоборот, чувство уюта и тепла. Юи положила недоеденный гамбургер на стол, вытирая заляпанные руки салфеткой, что особо не помогло. — Поехали? У меня все отмерзло уже. Девушка кивает. Пара идет к машине, которая припаркована тут же. Смотрится она странно, даже смешно: маленькая кукла и угрюмый великан. Великан пытается делать шаги поменьше, чтобы кукла за ним поспевала, но у нее это слабо получается, и она просто прыгает, пытаясь идти с ним рядом. В машине тепло и пахнет портвейном. Акуру садится за руль и включает радио. По радио играет какая-то сладковатая песня о любви, поэтому мужчина хмыкает и выключает его. Едут они в полной тишине, лишь изредка переглядываясь. Юи смотрит в окно, проводя взглядом серые спинки домов, которые проплывали мимо. Вскоре дома сменились деревьями, превращаясь в однообразную зеленую стену. Поездка предстояла долгой, поэтому Юи закуталась в пальто и погрузилась в дрему. Проснулась она оттого, что машина замедлила свой ход и остановилась у небольшого деревянного домика, доски которых проросли мхом. — Юи, вставай, мы приехали — боднул ее мужчина, выходя из машины. Девушка потянулась и потрясла затекшими конечностями. Хлопнув дверью авто, она прошла по дорожке, которую занесло снегом. Мужчина что-то буркнул и открыл дверь. Юи зашла в дом. — Как всегда все перевернуто вверх дном — ласкового проговорила Юи, сняв ботинок. Акуру прошел дальше по коридору, не извиняясь за бардак. Девушка повесила пальто на крючок. Что-то пушистое и теплое стало тереться об ее ноги. — Белоснежка! — ласково воскликнула Юи, присев на корточки, чтобы погладить кошку. Белоснежка замурлыкала, уткнувшись розовым носиком ей в ладошку. Кошка была белая с изумрудными глазами, жутко напоминавшая Юи саму себя. Обогнув гору коробок от еды, девушка зашла в зал. На старом, продавленном диване, развалился Акуру, уткнувшись в телевизор. Юи юркнула к нему на диван, кутаясь в плед, который валялся на полу. Белоснежка устроилась рядом, звонко мурлыкая. — Дедушка… — Да, Юи? — кивнул ей мужчина, не отрываясь от телевизора. «Можешь рассказать мне больше о Аюми?» — хотела спросить его Юи, но промолчала.  — Хочешь спросить о Аюми? — спросил мужчина, словно прочитал ее мысли. Юи кивнула. Акуру выключил телевизор и прокашлялся, приготовившись говорить. — Что сказать… Я встретился с ней, когда был еще молодой зеленью. Она любила кошек и мятный чай, вставать раньше солнца и огромные соломенные шляпы. Хотя ты и сама об этом знаешь. Я полюбил ее сразу, она же постепенно и осторожно, как любят только кошки. Аюми дала мне опору и надежду на светлое будущее, а тогда, как ты знаешь, была тотальная безработица, все едва сводили концы с концами, милая. В том числе был и я. Жалкий неудачник, не имеющий даже собственного жилья, не говоря уже о стабильном заработке. Она же полная моя противоположность — уверенная в себе, добрая и нежная девушка, которая к двадцати девяти годам имела за плечами собственную булочную и стабильность. Я попал к ней в темный вечер, промёрзший до костей, в жалких обносках. Любая бы скривилась и выгнала метлой, но не она. Аюми обогрела меня и даже дала работу, за что я ей до сих пор благодарен — он замолчал, углубляясь в пучину воспоминаний. Юи же сидела с жадностью ловя каждое его слово. — Мы хотели пожениться. Аюми мечтала о домике в лесу, и трех дочерях. Я же до безумия хотел, чтобы они были похожи на нее: светловолосые, зеленоглазые, миниатюрные, как куколки. Но… Акуру замолчал, сжав руки в кулак. Юи накрыла своей рукой его кулак. — Я помню продолжение — виновато прервала его она. Мужчина кивнул и вздохнул. — Я знаю, но все равно продолжу. Хочу, чтобы ты знала о ней правду. Настоящую правду. В тот день был гололед. Аюми захотела за руль, и я не мог ей отказать в этом, но… Юи испуганно притихла, подвинувшись чуть ближе. — Машину занесло… Она врезалась в фуру… Аюми… На ее месте должен быть я… Девушка закусила губу, жалея, что вообще подняла эту тему. Мужчина тихо взвыл. — Прости, милая, я… Я…Пойду — он встал и шаркающими шагами прошел на кухню. Послышался звук открывания холодильника, а после открывания пива. «Я не должна была поднимать эту тему, дура» — ругала она про себя, вставая. Не вылезая из кокона, Юи прошла в небольшую комнатку, которая принадлежала ей. Сейчас мужчину лучше не трогать, пусть раны подживут. Сев на кровать, она порылась под матрасом. Рука нащупала что-то кожаное и холодное. Дернув рукой, Комото вытащила на свет тетрадь в кожаном, сером переплете. Немного пыльную с пожелтевшими страницами. Вгрызаясь в карандаш, Юи стала изучать свои записи. Ее всегда беспокоило то, что она не помнила свою прошлую жизнь. Ее помнил каждый из команды, кто-то целиком, кто-то отрывками, но помнил! Кицунэ называла ее «счастливицей», но так ли это было на самом деле? Уж лучше знать, чем мучатся, давая неопределенности себя сожрать. Вот поэтому она и пошла к ворожею. Поэтому терпела странные ритуалы два часа, стараясь не смотреть в глаза маленькой девочке. И это время было оправдано, когда мужчина, закончив трясти куриными костями, сказал, что она, Юи, является реинкарнацией той самой Аюми, которая погибла в автокатастрофе двадцать семь лет назад. Отсюда пошли ее истерики, что позже вылились в синие, круглые таблетки. Найти хоть что-то о Аюми было сложно. Спрашивать маму или бабушку было бесполезно, ибо они обе плевались ядом, только при упоминании ее имени. Акуру на эту тему разговаривал неохотно, но выхода у Юи не было. Пришлось сильно надавить на деда, чтобы он хоть что-то о ней рассказал. Глядя на исписанные страницы, девушка чувствует гордость и вину за свой эгоизм одновременно. Аюми погибла в автокатастрофе, а после ее смерти Акуру был так подавлен, что женился, буквально, на первой встречной. Она была полной противоположностью Аюми: ненавидела кошек, часто спала до обеда и чаю предпочитала газированные напитки, Юма (которая позже поменяет имя на Юмилия) была помешана на всем европейском. Прожив с ней около десяти лет, он не выдержал и, сказав, что любит другую, ушел из семьи. Быстро, неожиданно и, как он думал, безболезненно. Тогда у них была маленькая дочка — Несси. Дальше наступает туманный кусок для Юи, ведь что случилось дальше говорить не хочет никто. Даже дедушка угрюмо молчит, когда она его спрашивает, что стало с ним после его ухода из семьи. «Юма окончательно помешалась и натаскивала на меня дочь, а я пил» — бурчит он, отвернувшись. Юи переворачивает страницу. Она знает, что ее мать имела проблемы с наркотиками, хотя она и сейчас их имеет. Потом завязала и родила ее от какого-то проезжего музыканта. Все. Никакой красивой истории, полной тайн и загадок. Все просто и заезжено и это безобразие занимает всего лишь три страницы ее тетради. Стоило ли того? Определенно. Юи даже рада, что все оказалось таким простым. Она бы точно не выдержала проявление воспоминаний обычным способом. — Что пишешь? — в проеме возник Акуру с бутылкой пива и чашкой в другой руке. Юи дергает плечом. — Да, так, задание на каникулы — отмахивается она и прячет тетрадь подальше от посторонних глаз. Акуру садиться рядом и протягивает Юи чашку. Какао. Юи опускает глаза и улыбается, разглядывая себя в отражении. Интересно, как бы отреагировал ее дедушка на то, что Аюми и она один и тот же человек? Девушку даже охватывает желание сказать об этом, но вглядываясь в эти седые волосы и морщинистое лицо, она решает не делать этого. За окном воет ветер. Под ногами мурчит Белоснежка, а под боком сопит самый родной для нее человек. Вдруг ей на ум приходят слова ворожея: «Белых кошек всегда используют для жертвоприношений. У них душа чистая, запомни это» Интересно, к чему это он сказал?