И томно руки ложились на плечи...

И томно руки ложились на плечи Он говорил, что облик не вечен. Придет этот час, Где силы сдаются, Где буря и шторм воедино сольются. Тигриная сущность охватит весь разум. «Подумай, что лучше, наверно, расстаться». Он милой нелепо пытался сказать, Что трудностей с ним никогда не унять. Она закрывала на это глаза, Ведь тигра любила И его самого, Не важен был облик под белою шкурой, Ей важен тот принц, что в Шекспира влюбленный. Тот самый, который всегда защитит И временно с ней допоздна посидит, Кто уложит в кровать ее с песней на хинди, Кто взглядом растопит все льды в Антарктиде. Она обожала эти глаза, Пронзительно синие, как будто из инея, Где ревность горела небесным огнем, Где синие искры плясали костром, Где страсть играла в жилах его, Когда в километре он видел ее. Ей нравились фразы поэмы любимой, Когда он вставлял в диалог их ревниво, Шептал на индийском ей — раджкумари*, Заставляя залиться ей краской отчаяния. Чувствовать нежность его от шептания. Вот это ей важно, а не то что снаружи, Хотя даже тигр был очень уж нужен. Любила и принца и тигра в обличии. Сказала об этом и замерла, Прекрасный тигр обнял в порыве, Готовы были рухнуть с обрыва, Поцеловал с щепоткой раскаяния, Отстранился и прошептал: Я знал, что с тобой моя жизнь обрела. Свободу и радость, еще 2 крыла, Я понял, что отчаянно не замечал, Что любишь меня всем сердцем. До тла. Анмол моти** моя навсегда. Знаешь, прийа*** во мне были ветки, Сухие и тленны, Никчемные ветки. Наверно, это судьба для меня, Принцесса, ты ведь огонь разожгла и сломала Ту стену, преграду, Не знаю как надо, Но знаю одно, ты богиня, ты чудо, Люблю так безмерно, Любить всегда буду. Ты стримани****, милая, Сердцем хранима, Судьба нас свела, Хридая патни, ***** Выходи за меня…