Ссора с последствиями, или Усаги, давай уже помиримся

Тут что-то не то. Не имея никаких особенных способностей к предсказанию, за исключением шестого чувства, Мамору мог сказать это с точностью до девяноста девяти целых и девяти десятых, оставляя на ошибку не больше ноль целой одной десятой процента из ста по шкале вероятности. Нет, тут точно что-то было не так. Мамору становилось плохо всякий раз, как он вспоминал о собственном позорном провале... Он ведь принц Земли! Принц с большой буквы, защитник планеты! Ему это, между прочим, по титулу обязано, а не от безысходности, как у остальных воинов, кроме любимой Усаги (та, будучи принцессой Луны, тоже была причастна к защите его голубой планеты, а вот Ами, Рей, Макото и дальше по списку защищать было попросту больше нечего: кроме как на Землю в Солнечной системе было просто не на что нападать!). И тут такой позор... М-да уж, с репутацией «а я упал с фонаря» (осовремененная и подогнанная под личность Такседо Маска версия падения с дерева) множество женских сердец трепетать не заставишь. Их интересуют герои, а не парни, у которых плащ за спиной служит в качестве парашюта будущего, а не для общей загадочности. А он сделал именно это! Позорно свалился с фонаря! Мамору поморщился. Как же это могло произойти? В общем, в самый разгар битвы, он, как и всегда, вскарабкался на фонарь (ну, ладно, взлетел одним изящным прыжком, он же весь из себя такой крутой), небрежным жестом метнул оттуда розу, запустив музыкальное сопровождение к великолепному появлению (очень удобно было метать сразу две розы: одну – в демона, а другую – в магнитофон за кустами, из которого и лилась чарующая музыка, хотя Мамору всерьез подумывал над тем, чтобы перейти на более удобные и современные методы: например, скачать мелодию на смартфон и просто прятать его в карман за секунду до того, как внимание будет переключено на его высокую личность (ну да, с высоты фонаря трудно не быть высоким). Очень удобно было с этим, кстати, когда он гулял Темным Эндимионом: музыка включалась по легкому щелчку пальцев, и заморачиваться не надо было. Впрочем, не об этом сейчас речь. В общем, он забрался на фонарь, метнул две розы, выдал шикарную речь, никак не реагируя на ошарашенные глаза демона, а потом... вдруг зашатался, будто фонарь уходил у него из-под ног и... полетел вниз. Рей, Макото и Минако вытаращились на его летящую фигуру, открыв рты, Ами, было, рванулась наколдовывать то ли свой лед (хотя было смутно понятно, как кусок льда мог смягчить падение. Хотя... мог, потому что, сломав все кости после неизящного падения, можно было умереть быстрее и в холоде. Это, значит, чтобы не мучиться долго), то ли какой-то водный пузырь. Но скорее первое, потому что большие пузыри она колдовать не умела, только маленькие и мыльные, а туман со своим воздушным состоянием никак не мог помочь в данной ситуации. Сейлор Мун, кстати, в это время стояла, прячась за спинами подруг, и не делала вообще ничего. У неё даже ужаса на лице не было написано. Изредка опуская голову вниз, она единственная наблюдала за происходящим со смесью интереса и веселья. И даже демону стало плохо! А ей – нет. В стремительном полете Мамору всячески пытался как-то скоординироваться, чтобы принять вертикальное положение и приземлиться, как все герои, на свои верные две ноги (интересно, правда, как от прыжков с такой высоты ударной волной ноги не ломались, но это были уже второстепенные мелочи, поскольку все герои крутые и неуязвимые), однако не мог подчинить себе собственное тело. Смирившись и начав прощаться с жизнью, в нескольких сантиметрах от земли Мамору вдруг воспарил, перевернулся, подлетел к демону и вдарил ему по роже с ноги, при этом таращась на лицо не менее ужасающегося демона глазами-монетами. Закончив сие действие, Мамору галантно приземлился, помахал всем ручкой (опять же, против своей воли) и свалил куда-то в кусты (ну, как свалил, его туда откинула та же сила, которая научила левитировать и драться в стиле комиксов. Может, верные генералы? Но они бы предупредили, прежде чем такое с ним вытворять. Да и непохоже это было на выброс какой-то собственной крутой энергии). После (Мамору видел это уже из-за кустов, когда снова оказался волен управлять собой) Сейлор Мун спокойно вышла из-за спин подруг и добила несчастного демона своим новеньким розовым жезлом, точнее, атакой из него. Что не давало Мамору покоя, так это тот факт, что он свалился с фонаря. Как такое вообще было возможно, а? Никогда, ни разу в жизни верные токийские фонари его не предавали, а тут вдруг... Придя домой, он вызвал генералов и посоветовался с ними, но те лишь удивленно на него посмотрели, из чего стало ясно, что они здесь точно были ни при чем (ну, в плане его полетов, потому что не было никакой мотивации для того, чтобы заставлять его падать). Так что здесь явно что-то творилось, что-то страшное и очень неприятное. Особенно для него и его репутации. Ну да, он красиво вмазал демону в прыжке и с ноги, но это ещё ничего не значило, потому что все – все! – присутствующие на поле боя видели, как он грохнулся с фонаря. Ничто не предвещало такого внезапного подъема в воздухе и размахивания конечностями, а Мамору признавал, что он хоть и принц Земли, но явно не Человек-Паук. Да и это облегающее трико явно смотрелось бы на нем лучше смокинга... и чем было бы включать музыку, если бы с розами пришлось расстаться? Плевком паутины? Так это заметно и в глаза бросается, сразу все карты будут раскрыты. Точно не вариант. Мамору вздохнул и позвонил в дверь дома Усаги. Они не разговаривали друг с другом вот уже два дня, и он больше не мог находиться с любимой девушкой в ссоре. Надо было мириться. Что поделать? В этот раз он уж точно был виноват сам, значит, и первый шаг делать ему. Опять... Это становилось традицией: даже если виновата была Усаги, предлагать мир всегда приходилось ему. Мол, парень, так что нечего жаловаться, лучше сказать лишний комплимент. Да, они поругались. Была там одна причина... Мамору забыл о годовщине их отношений. А ведь она была самой первой, самой важной, самой хрупкой – это всё со слов Усаги, когда он встретился с ней злополучных два дня назад. И забыл – это ещё не всё. После занятий Мамору, уверенный, что сегодня он вроде бы свободен, отправился с друзьями посидеть в кафе и поговорить. Когда же Мамору через два часа возвращался, совершенно ничего не подозревая, домой, у дверей квартиры его встретила злая Усаги. Ну, как злая?.. У неё просто было очень спокойное лицо, лишенное привычной радости и задора, что уже пугало. Молчаливо дождавшись, пока он откроет дверь, и пройдя в квартиру, Усаги высказала ему абсолютно всё, что думала, влепила пощечину (любимый, блин, способ передачи степени обиды) и убежала, заявив, что она с ним не разговаривает, она его не знает и вообще он бессердечный чурбан, как можно было только влюбиться в такого неромантичного человека. Ах да, и ещё сказала, что никогда его не простит, и эта фраза как бы автоматически подразумевала какие-то действия в сторону неугодного субъекта, то есть, его. Ну, что тут уж было сказать? Если Усаги обижалась так, то это было... ненадолго, но тяжело. А уж если она пообещала что-то ему сделать, то мириться точно надо. Мамору внезапно застыл. Усаги?.. Неужели она что-то придумала? Да нет, бред. Она ведь всё же тоже принцесса, что не позволяет ей опускаться слишком низко и совершать слишком плохие поступки. Вроде как леди... ну, принц, принцесса, как обычно это считается. Дверь открылась. Держа в одной руке ложку и явно только что с кухни, на него внимательно смотрела Икуко, мама Усаги. - Здравствуйте, - вежливо поздоровался Мамору. – Я могу увидеть Усаги? - А, Мамору, - Икуко улыбнулась. – Конечно же, можешь. Я всё ждала, когда ты придешь, а то Усаги на тебя дуется. Была уверена, что такой замечательный парень не оставит всё на самотек. Она сейчас в душе. Ты проходи, подожди её, а я потороплю. - О, спасибо, - Мамору кивнул, проходя в дом. – Вы очень добры. Может быть, если Вы разрешите, я подожду Усаги в её комнате? - Конечно, - Икуко пожала плечами. – Думаю, там вам будет наиболее удобно поговорить. Улыбнувшись, Мамору поднялся по лестнице, осторожно повернул дверную ручку и вошел в комнату Усаги, в то время как Икуко поспешила в ванную, чтобы, как она уже сказала, поторопить дочку и возвестить о том, что он заявился к ним в дом для какого-то разговора. Закрыв за собой дверь, Мамору не придумал ничего интереснее, чем послоняться по комнате. Надо же было чем-то себя развлечь, нет? Потому что Усаги (ему казалось, ну... так было в тот раз, когда она осталась у него ночевать) душ любила очень и могла торчать в ванной около часа. Икуко ведь не уточнила, сколько Усаги там пробыла на момент его прибытия, так что ждать могло прийтись и минут двадцать. Не стоять же статуей. На столе царил какой-то бардак. Нет, Усаги много говорила ему, что мама постоянно корит её за разбросанные по столу учебники вперемешку с мангой, но сейчас всё это было сдвинуто в обе стороны, вплоть до того, что несколько выпусков манги и учебник по математике упали на пол. Самый центр стола был чем-то заставлен, а во главе маленьких тарелочек сидела, нагло лыбясь... его кукла. То есть не его. То есть кукла, которая выглядела, как Такседо Маск. То есть, как он. Которая была сделана с его натуры... в общем, кукла, достаточно опрятная и на удивление неплохо сшитая. Маску он узнал сразу, ещё издалека: это была маска с куклы Сейлор Ви, которые валялись в автоматах, только обернутая белой тканью вместо синей... или какая там была маска в прошлом костюме у Минако? Может, даже красная? Мамору взял со стола куклу самого себя, вертя её в руках. Он даже цвета костюмов не помнил у соратниц, что уж там говорить о годовщинах... а Усаги его ещё корит. Нужно бы заметку в телефоне сделать... отличная идея для тех, у кого совсем плохо с памятью: ровно через год, если в телефоне будет какое-никакое количество заряда батареи, он пискнет – и вот ему повезет быть уже не бесчувственным бревном, а самым романтичным и милым парнем на Земле. Особенно если Усаги про этот день забудет. Вроде бы как вторая годовщина не первая, забывается быстрее даже у девушек... даже у очень романтичных девушек, похожих на его Усаги. Доказательства того, что что-то тут было не так попахивало всё сильнее, словно кто-то жарил что-то очень сильнопахнущее на медленном огне, приближая к готовности, надумали обнаружиться. Под куклой, которую он рассматривал, лежала какая-то бумажка, исписанная точно не почерком Усаги. Мамору взял в свободную руку бумажку, нахмурившись. Содержание текста ему совсем не нравилось с самых первых строк. Вокруг, как на подбор, стояли незажженная свеча, рядом с которой лежала зажигалка, пиала с водой, полная до краев, маленькая квадратная коробочка разных цветов, и ещё одна маленькая тарелочка, на которой лежали несколько иголок. Написано на бумаге достаточно большим шрифтом было следующее: «После того, как Вы закончили заговаривать куклу Вуду на определенного человека, рекомендуется проверить её действие вблизи. Если сработало, то мне остается только пожелать Вам удачи в дальнейшем контроле над выбранным субъектом – теперь он полностью подчиняется тому, что Вы делаете с его куклой. Только в порыве мести не переусердствуйте и не доведите выбранный субъект до летального исхода, потому что впоследствии, если Вы всё же его простите, прощать Вам будет некого». - Мама, как ты могла пустить его в мою комнату?! – на весь дом прозвучал отчаянный вопль Усаги, судя по всему, из ванной. Мамору вздрогнул и быстро положил листок на место, внимательно глядя на куклу самого себя. Ну, теперь было понятно, что тут происходило. Ну, Усаги, ну, молодец – нашла время тестировать на нем куклу Вуду! Подмочила ему репутацию! Вот черт... оказывается, она не шутила, когда говорила, что никогда его не простит. Ну, простить-то может и простит, но вот насчет подтекста того, что она будет вставлять ему палки в колеса, дабы жизнь не казалась малиной, всё оказалось правдой до последнего звука. Земля почему-то начала уходить из-под ног, и Мамору крепче сжал в руках куклу. Со стороны коридора и выхода из комнаты послышались ещё вопли и грохот, видимо, Усаги поняла, что он может найти её «поделку» и спешила исправлять ситуацию, пока ещё не всё потеряно. Шум становился всё ближе. Отскочив от стола, Мамору засунул куклу в карман, секундой позже осознав, что так Усаги быстрее всего заметит пропажу: кукла, в отличие от него, прекрасного, подтянутого и спортивного, была очень пухленькой и в кармане помещалась с трудом. Идея выхода (и желание спасти свою шкуру от воды, огня и шпаг, которыми ему покажутся иголки) пришла внезапно, и Мамору быстро стащил пиджак, перебросив его через руку. Усаги, закутанная в слишком длинный черный мужской банный халат (это, видимо, у неё была такая привычка: носить мужские банные халаты, потому что, когда Усаги осталась ночевать у него, то после душа тоже запахнулась в его банный халат. Хорошо хоть у Мамору их оказалось два, ибо в женский он облачаться не намеревался!), вбежала в комнату, тяжело дыша, стремительно захлопнув за собой дверь. - Мамору... – выравниваясь и завязывая пояс халата бантиком, сказала Усаги, глядя на очень даже искренне улыбающегося ей любимого человека. – Мамору... ты... - Усаги, - не теряя времени зря, начал Мамору, - я пришел мириться. Ты согласна? Правда, давай уже помиримся, а то мы уже два дня не разговариваем, я не могу так больше. На самом деле, он, может быть, и мог бы, но только Мамору ужасно не хотелось, чтобы Усаги узрела пропажу куклы так быстро, чтобы разозлилась, чтобы сделала ещё одну, чтобы помириться было ещё сложнее... к чему вообще всё эти препятствия, когда одним выстрелом можно убить сразу двух зайцев: и помириться, и сохранить в силе свою жизнь и крутость. Хотя конечно от паленого печенья он отдохнуть ещё не успел... но, что поделать? Всё на свете требует жертв. К тому же у Усаги не ладилось только с выпечкой... салаты вот она уже резала очень хорошо, даже пальцы перестала пытаться отрубить ножом в процессе приготовления. - Правда? – Усаги мигом замерла, расплываясь в улыбке. – Конечно же, Мамо-чан! – издав этот довольный вопль, она кинулась к нему на шею, с восторгом глядя в глаза. – Мне не нравилось с тобой не разговаривать. - Правда? - Да, - она кивнула. – Я так рада, что теперь мы снова вместе. Пообещай, что больше не будешь забывать про наши праздники. - Обещаю – не буду, - заверил её Мамору, надеясь, что телефон тоже пообещает ему об этом не забывать и запомнив, что нужно как-нибудь выпытать у Усаги ещё какие-нибудь важные даты, ибо это только в этот раз ему повезло забрать себе куклу Вуду, заговоренную на себя же, а в другой раз... кто знает, что ещё Усаги удумает? Вот и Мамору не знал. Потом жили они очень даже счастливо. Куклу Мамору через некоторое время отдал Чибиусе, перед этим у знающего человека сняв с игрушки все магические заговоры и прочее-прочее. Между прочим, красиво вышло так, изящно. Из ваты и нельзя было сделать очень тонкую и спортивную куклу, которая бы в точности отражала его прекрасную фигуру, так что Мамору на Усаги почти не обижался. Репутация тоже постепенно вернулась в норму. По крайней мере с фонарных столбов Мамору больше не падал и не левитировал, и по роже демонам во внезапном всплеске умения летать не давал – всё было хорошо. Усаги быстро выдала ему все памятные даты, которые Мамору благополучно занес в электронный календарь, и жизнь обещала быть прекрасной, особенно когда кукла, занявшая свое почетное место на полке, напоминала, что разбираться Усаги умеет не только с демонами... совсем не по этикету принцесс и не по кодексу героев.