У тебя душа... седая

Тони Старк во взрослении, в общем-то, и не нуждается. Тони Старк, в общем-то, ребенком никогда и не был. Тони исполняется восемь, когда он осознает, что концепция «детей-гениев» противоречит сама себе. Гениям детьми быть не положено, ты либо то, либо другое, тебе никогда не позволят это совместить. У Тони шанса нет ни малейшего, Тони – это будущее, ради которого можно забыть об его настоящем. Довольно сложно ощущать себя ребенком, находясь в вечном окружении взрослых. Еще сложнее ощущать себя ребенком, находясь в окружении взрослых, которым плевать на тебя, для которых ты не более чем ресурс; они смотрят на твое поведение – и рассчитывают риски, предполагают последствия. Невозможно ощущать себя ребенком, находясь в окружении взрослых с отстающим в разы от твоего уровнем интеллекта. Отец пытается сделать так, чтобы у Тони это точно никогда не получилось. Говарду даже не стоит себя утруждать, ему всего лишь достаточно не быть рядом. Тони из тех везунчиков, из которых можно сделать многое, ничего с ними не делая, – они делают себя сами, целиком и полностью. Многие потом объяснят это наследственностью. Тони возненавидит это, уверен, что возненавидит. Но также уверен, что он заставит их понять: Тони – не ребенок Говарда Старка. Говард Старк – отец Тони Старка. (Тони какое-то время и рад бы быть им.) Тони – гений, но очень долгое время кое в чем он разобраться не может. В какой из областей его знания обширнее: в квантовой физике или в отсутствии родительской любви. Но Тони обещает себе, что обязательно найдет из обеих практическое применение своих знаний. Джарвис – выбивающаяся из уравнения переменная, но, несмотря на его старания, получившееся значение все равно выйдет отрицательным. Тони не забавляется с йо-йо, не катает по полу машинки, не раскрашивает домики и облака. У Тони другие конструкторы, Тони не должен возиться с игрушечными солдатиками. У него потом будут другие, настоящие, он будет возиться для них, и он должен этим гордиться. Игрушки Тони будут способны уничтожить мир. Поэтому первый робот, которого Тони строит, – не игрушка. Он – помощник. Он – друг. (У не-детей тоже могут быть друзья. Этому Тони учится сам.) Говард Старк издалека швыряет в него купюрами – и сознательно лишает своего присутствия в его жизни. Через пятьдесят лет Тони, прижавшись к Морган на постели, съедает с ней один на двоих фруктовый лед, а затем поступает с ней точно так же. Но отличие в том, что он лучше, чем что-либо когда-либо, во вселенной и за ее пределами, знает, и это лучшее знание из приобретенных им: он – неплохой отец. Знает, что у нее будет самое лучшее детство. Оно у нее – будет, он об этом позаботится. Тони не нужно для этого многое. Тони для этого всего-то и надо, что щелкнуть пальцами. * Уилл Байерс взрослеть не хочет. Черт, если его кто-нибудь спросит, он взрослеть не собирается. Уилл Байерс всегда был неправильным даже по меркам их группы чудаков-задротов, и когда-то он гордился этим. Теперь он думает лишь о том, что, если бы он был таким, как все, таким, как его все хотя бы, может, было бы лучше. Проще. Ему. Всем. Он смотрит на Джонатана, смотрит на Майка, на Лукаса, на Дастина – и не хочет. Он не понимает, почему другие так торопятся это сделать. Даже Одиннадцать, подопытный кролик, стертая личность, кукла на ниточках с запрятанным внутри часовым механизмом, запертая всю жизнь в четырех стенах, пытается быстрее повзрослеть. Она делает это так неуклюже, так неловко, но с упертой уверенностью в собственной правоте. На нее он не обижается. Она впервые за четырнадцать лет пытается жить; так, как умеет, учится, как они когда-то учились оседлать велик, набивая шишки и зарабатывая ссадины. Значит ли это, что он еще более странный, чем она? Они любят ее за ее странность. А он и здесь, и в этом – Изнанка. Уилл не понимает – не желает понимать, – что в тот самый момент, когда он, изможденный и испуганный, забился в угол в Замке Байерса, застыв в вечном мгновении, пока время для остальных идти не переставало, он стал самым старшим из их команды. Там, на той стороне, он стал старым, слишком быстро, слишком страшно. Старики ведь всегда стараются уцепиться за что-то из детства, верно? Уильям Мудрый ненавидит свою чертову мудрость. Она делает его таким глупым.