— Эй, Ньютик, посмотри-ка, — Минхо заглянул за угол коридора. — Тут кое-что любопытное есть. Да шевели же ты своими унылыми булками, — нетерпеливо подогнал он товарища.
Бегун скрылся за стеной и подошел к небольшой площадке, на краю которой находился обрыв, чье дно, скрытое в темноте, отсюда невозможно было разглядеть.
— Еще раз назовешь меня Ньютиком, ушатаю, — пообещал блондин, подойдя к азиату и скинув на землю кожаный рюкзачок.
— Нытик, — буркнул Минхо, не сдержав ухмылку. — Ньютик-нытик.
Ньют подарил другу тяжелый суровый взгляд и спросил:
— Что ты тут нашел?
— Пока ты примерял на себя роль улитки, я тут скучал на этом живописном утесе, — Минхо обвел руками площадку.
— Я, между прочим, исследовал свою часть сектора, — заметил Ньют, — а не прохлаждался где-то там.
— Ты сегодня такой загруженный, как товарный поезд, — проворчал Минхо, — поэтому твое «исследование» и заняло столько времени. И я даже не хочу выяснять, что на этот раз происходит в твоей голове. Смотри, — он ткнул локтем Ньюта в ребро, а затем, размахнувшись, зашвырнул камень в Обрыв метров на тридцать от края.
Камешек неторопливо описал небольшую траекторию падения, а затем просто исчез.
— Видел?! — восторженно повернулся к Ньюту Минхо.
— Видел, — нахмурился Ньют, — но не понял, что это было. Камень…исчез?
— Да! — с тем же восторгом ответил азиат. — Просто взял, мать его, и испарился.
— Ерундень какая-то, — протянул Ньют.
— И я так подумал, — Минхо поднял с земли еще один камень и кинул его уже не так далеко от края.
Этот камешек, в отличие от своего собрата, не исчез, а, как и положено любому физическому телу, продолжал падать вниз до тех пор, пока не исчез из виду. Когда оба парня услышали очень тихий и далекий звук падения, Минхо торжественно произнес:
— Очередная кланковская стебетня!
Ньют провел пальцами по подбородку, обдумывая увиденное. Рядом с краем камни падали в пропасть, а чуть дальше исчезали. Как будто их кидали не в обрыв, а в коробку, просто стенки ее были словно прозрачные…
— Оптический обман? Или… Думаешь, там может быть выход? — вслух спросил Ньют.
— Гривер его знает, — пожал плечами Минхо. — Но даже если выход там, туда никак не попасть. Никто не допрыгнет на такое остебенное расстояние. Я туда камней сто зашвырнул, ближе, чем на метров двадцать они не исчезают. Мне эта стена приглянулась, — парень указал на каменное изваяние, которое выглядело ниже остальных, а край рядом с обрывом был покатанный. — Как бы можно попробовать забраться, но, во-первых, вряд ли получится — скатиться в пропасть лично мне не улыбается, как и другим, я думаю. А во-вторых, даже с высоты этой стены допрыгнуть не удасться.
Ньют, тем не менее, посмотрел на друга с явным желанием проверить его теорию.
— Нет, шанк кланкорожий, нет! — тут же оспорил Минхо. — Этот риск вообще не оправдан. Даже если я отвешу тебе хорошенького пенделя, а это я могу, причем с превеликим удовольствием, ты все равно не допрыгнешь. И не делай вид, что не согласен со мной.
Блондин, подавив вздох, кивнул — азиат был прав, слишком большое расстояние, которое невозможно преодолеть, даже если использовать шест в качестве импульса.
Минхо, приставив козырьком ладонь ко лбу, посмотрел на запад:
— Так, Ньюти…ют, — кашлянув, поправился он под укоризненным взглядом друга, — солнце собирается бай-бай, нам пора возвращаться.
— Рановато… — заметил тот.
— Нужно эту стебанутую фигню обсудить с Алби и Адамом, — решительно заявил Минхо. — Сегодня пятница, короткий день. Идем, — он хлопнул Ньюта по плечу и направился в сторону выхода из Лабиринта, в Глэйд.
Ньют, тем не менее, остался стоять на площадке, вглядываясь в просторы, которые открывались с утеса: внизу сплошная гористая местность, ни намека на какое-либо растение, а за этой каменистой площадью, как казалось парню, начиналась самая настоящая пустыня.
«Есть ли смысл в поиске выхода отсюда?» — мелькнула в светлой голове шальная мысль.
— Ох я бы сейчас заточил бекончика от Фрайпана, а если ужин готовила Эви, тогда хорошо бы мясную запеканку. Все-таки, как ни крути, а мужику нужно жрать много мяса, мы же… эй! — заболтавшийся Минхо не сразу понял, что уже успел завернуть за угол, а напарника рядом с ним не было. — Улиточный шанк, — буркнул Бегун и заглянул за поворот.
Ньют все еще стоял на том же месте. На фоне клонившегося к горизонту оранжевого солнца, худая фигура блондина была темной и светилась рыжими линиями в очертании. Минхо тихо подошел к другу и произнес:
— Наверное, очень круто было бы сидеть на этом утесе и встретить закат, да?
Ньют промолчал, кусая ноготь на большом пальце и о чем-то думая.
— Особенно с ней, правда? — продолжал Минхо.
Машинально Ньют согласно кивнул и тут же закрыл глаза:
«Черт!»
— К несчастью, это был бы ваш последний закат в жизни, — азиат хмыкнул. — Зато как романтично. И как там в сказках-то говорится? Они жили долго, счастливо и умерли в один день. Вот только в вашем случае не шибко долго.
Ньют нервно обернулся:
— Не бывает в жизни сказок, шанк.
— Доперло, наконец? — ухмыльнулся Минхо. — Мозги протрезвели? Перестал шептать ее имя по ночам, осознал, в каком кланке мы застряли по самые гребанные кончики пальцев на вытянутых руках?
Ньют удивленно посмотрел на товарища, которого, как будто, прорвало. Хотя Минхо мог вечно болтать, язык у парня был без костей, но трындеть о всякой ерунде и горячо высказывать о действительно важном — это разные вещи.
— Ты ведь из-за нее такой стремный ходишь? — поинтересовался азиат. — Опять стебанутая хрень между вами?
— Все уже в прошлом, — буркнул Ньют, отвернувшись.
— Вот и ладно, — поджал губы Минхо. — Идем в чертов Глэйд, солнце садится.
Два коридора они молча пробежали рысцой, а после Ньют резко остановился:
— Черт, я оставил там рюкзак.
Минхо простонал, закатив глаза:
— Ну и плюнь на него, в следующий раз заберешь.
— Это будет черт знает когда, — Ньют махнул рукой в сторону Глэйда. — Ты беги и собери шанков, Алби и Адама. Ждите меня в Картохранилище, — добавил он, исчезая за поворотом. — Я хочу еще кое-что проверить.
— Реще булками шевели! — крикнул вдогонку Минхо. — Солнце садится! И прыгать не вздумай, ушлепок, — добавил он уже тише, зная, что напарник не услышит.
Ньют, вернувшись на утес, наклонился, чтобы поднять забытый рюкзак. При этом луч, вырвавшийся из-за серой тучи, укрывшей закатное солнце, попал прямо на глаза парню, отчего тот машинально увернулся, выпрямившись. Юноша посмотрел вперед: туда, где над пропастью находилась пустота. Ньют подошел к краю Обрыва и снова посмотрел вниз — там, за каменистой насыпью, начиналась пустыня. Темный песок переливался оттенками бронзы под лучами закатного небесного светила. Красиво. Парень поднял глаза на стену: а вдруг, Минхо не прав в своем утверждении, что со стены не допрыгнуть? В конце концов, он просто Бегун, а не ученый.
Подобрав с земли камень, Ньют кинул его, даже не замахиваясь, и тот со свистом устремился в темноту пропасти. Следующий камень направился туда же. И только с пятой или шестой попытки юноша попал в аномальную зону, где очередной камень исчез.
Н-да, Минхо прав — не ближе двадцати метров. Ньют снова посмотрел вниз. Он стоял так близко к краю, что голова даже начала кружиться. Испугавшись, юноша инстинктивно сделал шаг назад.
Не факт, что там, где исчезают камни — выход. Это может быть стебанутая черная дыра, в которой вообще не пойми что творится.
«Выхода нет, — эта мысль вдруг показалась самой верной в его голове. —
Нет, и никогда не было. Это все игра. С нами играются, как кошки с мышками. Выхода не существует, это ловушка. Мышеловка с ароматным кусочком сыра в виде надежды на свободу».
Ньют подошел к слегка покатой части стены и задрал голову, прищурив один глаз, в то время как нижний край диска солнца уже коснулся высоких гор на горизонте.
«Глэйдеры начали умирать, один за другим, скоро придет черед каждого. Создатели поместили нас сюда ради забавы. Им нет дела до наших жизней. Для них это все игра».
«Игра. Игра. Просто игра».
Слово тупо стучало в висках. Юноша закрыл глаза, пытаясь выкинуть из головы все мысли, но ничего не получалось.
«Мать вашу, я не позволю вам играть мной!»
Юноша поставил одну ногу на выступающие камни в стене и ухватился руками за удобные выступы. Подтянувшись, он поставил свободную ногу на камень повыше, затем зацепился за другие выступы. Шаг за шагом он забирался все выше и выше, ощущая в руках все более сильную дрожь.
«Что ты творишь?» — голос в голове не был похож на его собственный.
«Я по шею в кланке. Безысходность. Ради чего мне жить? — Ньют изо всех сил вцепился пальцами в выступы. Он прислонил горячий лоб к холодному камню, увитому мхом или чем-то еще мягким на ощупь. —
Смысла нет».
Юноша глубоко вздохнул и, собрав оставшуюся волю в кулак, продолжил карабкаться по стене, выступов на которой становилось все меньше, а подъем тяжелее. Но он все равно лез вверх. Перед глазами мелькали непрошеные картинки. И все они, как на зло, были связаны с
ней.
Когда в его первый день прибывания здесь она принесла ему еды и заставила поесть.
Когда первый раз произнесла его имя.
Когда она улыбалась.
Когда она сонная готовила завтрак.
Когда они сидели каждый вечер под звездами и разговаривали. Или молчали. Вместе.
Когда они чуть было не поцеловались.
Когда он обнимал ее, чувствуя ее теплые ладошки на своей спине.
[
— Я хочу, чтобы все было, как прежде. Чтобы ты остался мне другом.]
Другом. Просто другом.
Невыносимо.
Ньют поморгал влажными ресницами, а затем, стиснув зубы, сделал еще пару сильных рывков.
Он вновь поднял голову. Нет, стена слишком высокая, ему не хватит сил добраться до верха. Не было ни сил, ни возможности — выступов не так много, и они находились все дальше друг от друга.
Ньют посмотрел вниз. Так далеко и так близко была каменная площадка коридора. Рядом с плющом темнел рюкзачок.
Всего шаг, и он свободен.
Всего шаг, и он в невесомости, без проблем. Без стебанутых чувств, разрывающих легкие и прожигающих сердце. Небытие — отличное место для отдыха от всего. Отдыха от жизни.
Выход из Лабиринта все-таки есть. И Ньют его нашел.
Он снова закрыл глаза. Стало страшно. Но совсем немного, сердце забилось чаще, легким требовалось больше воздуха. Неожиданно юноша вспомнил Пауля. Как мальчик рискнул всем, ради того, чтобы найти выход для шанков. И погиб. Как Макс решительно остановился и не дернулся перед лицом ужасного монстра. Как Леон храбро сражался, а затем защитил своим телом Зарта и Алби… Рискнул ради них собственной жизнью и погиб. Как Эрни побежал в Лабиринт, думая, что Бегуны в беде…
Все парни незаслуженно отдали свои жизни ни за что. Погибли смертью храбрецов из-за гребанной прихоти Создателей.
Никто из них не заслужил смерти. Но Создатели сами решали, кто и что заслужил. Вели себя, словно цари. Словно Боги.
«Я контролирую свою жизнь, — мысль в голове тверда, как камень, на котором он стоял. —
Я. И только я. Вы играете с нами по своим правилам, а я буду играть по своим. Если жизнь игра, смерть в любом случае побеждает. Всегда. Но только я решаю, когда она победит».
Несколько мелких камушков вырвались из-под ног и полетели вниз. Он прикрыл веки. Из уголка глаза вытекла хрустальная слезинка и оставила грязевую дорожку на скуле. Юноша чувствовал, как прохладный ветер обдувает лицо и ерошит волосы. Ньют вздохнул полной грудью сладковатый вечерний воздух. Последний раз.
И когда солнце, наполовину зашедшее за далекие горные пики, накрыла серая туча, он разжал пальцы и сошел с выступа в камне, мгновенно срываясь вниз.
***
Ньют проснулся от дичайшей боли. Он резко распахнул веки, тяжело дыша. Перед глазами вместо крыши шалаша все еще стояла картина неумолимо приближающегося каменного пола. Сколько времени теперь его будут мучать кошмары?
Юноша попытался сесть, дернув ногой. По икре словно резко долбануло током. В глазах потемнело, голова закружилась.
— Тише, тише, лежи, — прозвучал шепот Эвиты.
Она зажгла свечу, стоявшую на тумбочке, и в помещении сразу стало светлее. Ньют прищурил глаза, привыкая к мягкому желтовато-рыжему свету.
— Не хочу общий свет зажигать, сейчас еще ночь, все спят, — объяснила она.
Парень, повернув голову вправо, посмотрел на Эви. Опухшие глаза, лишь недавно высохшие от слез, покраснели, свидетельствуя о том, что она не спала. Волосы кое-как собраны на затылке в пучок, несколько прядей вылезли из резинки и торчали в разные стороны. Она выглядела очень усталой, но, тем не менее, радостно улыбнулась ему.
— Эва… — голос Ньюта был очень хриплым, губы с трудом разлепились.
Девушка тут же подскочила и, налив воды из графина, вернулась к кровати. Она хотела помочь Ньюту подняться повыше на подушках, но парень зашипел от жуткой боли, прошедшей от пятки до самого бедра.
— Ой, прости, прости, — испуганно затараторила Эви. — Я помогу, давай…
Она одной рукой приподняла светлую голову, а второй аккуратно подставила стакан к пересохшим губам парня. Но ее руки так сильно дрожали, что Ньют перехватил стакан своей ладонью и полностью осушил стакан.
Приподнявшись на локтях и поморщившись, юноша опустил взгляд на поврежденную конечность. Опухшая нога была перебинтована и уложена в шину, как в лоток. Между кожей и деревом Медаки проложили слой ваты, чтобы не было трения.
Эвита, согнувшись, копошилась подле кровати. Изредка оттуда доносился звук стекла. Наконец, она вынырнула, еще больше растрепав волосы, и сказала:
— Джеф велел дать тебе сначала анальгетик в таблетках, а если не поможет, вколоть ампулу… Но я очень надеюсь, что таблетка подействует, я боюсь колоть, — она смущенно поджала губы и начала вытаскивать таблетки из упаковки.
— Эва, — голос парня окреп, но говорил он шепотом, — почему не Джеф дежурит?
— Он ушел поспать, — ответила девушка. — Он ведь практически сам операцию провел, устал.
Ньют посмотрел на девушку: создавалось впечатление, что юноша не видел ее несколько недель — Эвита казалось резко похудевшей, скулы на лице обострились, ключицы выделялись сильнее обычного.
— Держи, — Эви протянула юноше две таблетки.
Он закинул их в рот и запил водой. Когда девушка забрала стакан, он мягко взял ее за руку.
— Тебе нужно поспать, — твердо сказал он.
— Когда Джеф проснется, я спущусь подремать.
— Нет, иди сейчас, — настаивал Ньют. — Ты еле сидишь уже.
— Я не могу оставить тебя, — покачала головой Эвита. — Если нога будет сильно болеть, необходимо сделать укол, — она дернула рукой, в которой была зажата ампула.
— Ты мне в таком состоянии все равно не сможешь его сделать, — Ньют поджал губы.
— Я в любом состоянии не смогу, — грустно усмехнулась Эви. — Разбужу тогда Джефа.
— Джеф! — вдруг выкрикнул Ньют. — Джеф! Проснись!
— Ньют, — шикнула Эвита. — Зачем ты…
— Че стряслось? — Джеф, сонный, без штанов, кутаясь в спальник, подбежал к кровати Ньюта, отпихивая ногой мешающегося ему пса. — Че, совсем плохо?
— Эве надо поспать, — Ньют кивнул на девушку. — Мне хочется тебя ударить по голове этим лотком, но ты спас мне ногу, поэтому я не стану этого делать.
Джеф виновато обернулся на девушку, мысленно отметив, что та выглядела… не очень.
— Он прав, иди, отдохни, — произнес Медак. — Я посижу, или Клинта разбужу. Иди.
Эвита бросила взгляда на Ньюта, который едва заметно кивнул. Она поднялась и, забрав с собой Принца, чтобы пес не крутился наверху, исчезла в темноте лестницы.
— Укол сделать или ты пока терпишь? — смущенно почесав нос, поинтересовался Медак.
— Терплю, — буркнул Ньют. — Иди спи, Джеф.
— Не, я подежурю, мало ли что, еще скрутит тебя так, что слово не выговоришь, — покачал головой Медак и, поплотнее укутавшись в спальник, присел на табуретку, оперевшись спиной о деревянную стену.
Ньют, вздохнув, уставился в полоток. Сон не шел. Вернее, он не хотел засыпать, чтобы снова оказаться на той чертовой стене и снова падать с нее, просыпаясь в последний момент.
Он ведь все-таки испугался. За миллисекунду до того, как сорвался. Сразу, как только сила притяжения увлекла его за собой. Инстинкт самосохранения сработал слишком поздно. Зацепиться за плющ толком не удалось, юноша смог лишь замедлить падение. Наверное, это спасло ему жизнь. Но последствия все равно были ужасными.
От пламени свечи на решеточном потолке вырисовывались причудливые тени. Ньют бесцельно водил взглядом по выступам, по стыкам досок, пересчитывал темные пятнышки на дереве. Сколько раз ему еще придется пересчитать их? Миллиона два? А то и больше.
«Ты сам во всем виноват», — Ньют вздохнул.
Он был не в себе. Прошлым вечером в его голове все шло кувырком. Все плохое, что окружало парня, вдруг резко навалилось на него, мешая дышать и заставляя свет в глазах темнеть. Под действием этого негатива он накрутил себе всякого бреда. И, в конце концов, принял самое идиотское решение в своей жизни.
Как можно было взять и просто прыгнуть? Совершить самый трусливый поступок в жизни. Закрыть глаза и предоставить разбираться со всем кланком другим.
А ведь Минхо стал ему другом. И Алби тоже, несмотря на то, что часто напускал на себя маску лидера-одиночки.
И Эвита. Да, они просто дружили. Да, он хотел бы большего. Но, черт возьми, что это за эгоизм — у Ньюта было гораздо больше, чем у большинства шанков в Глэйде — у него была не только дружба Эвиты, у него была ее поддержка, доверие, забота. У него было ее тепло, которое она дарила не всякому шанку. Далеко не всякому. И он не мог, просто не имел права отказываться от ее дружбы. Не в этот раз. Не в этой жизни.
И ведь Ньют прекрасно знал, что дорог ей. Пусть, по-своему, но дорог. Как он мог забыть, через что прошла Эвита после изгнания Эрни!?От этих мыслей по рукам парня пробежали непрошеные мурашки. Он ведь сам пообещал себе, что никогда не станет причиной ее боли. И сам нарушил обещание.
«Ушлепок».
За всеми мыслями Ньют не заметил, как начал дремать. И когда он снова во сне принялся карабкаться по стене, от очередного кошмара его спасло то, что парень никак не ожидал: громкий всхрап Джефа, уснувшего на табуретке и привалившегося щекой к стене.
***
Эвита тихонечко спустилась со второго этажа, осторожно зайдя в их с Каролиной комнатку. Швея спала, отвернувшись к стенке, что было очень на руку Эви.
Девушка проскользнула к своему спальнику и, укутавшись в него, посмотрела в единственное окошко. Темное небо, усеянное звездами, уже начало немножечко светлеть. Эвита не спала почти всю ночь, и вечер у нее выдался не из легких, но глаза не спешили закрываться. Принц клубком скрутился позади Эвиты, согревая девушку со спины.
«Что случилось с Ньютом?»
Ответ на этот вопрос она рассчитывала получить днем, когда принесет Бегуну завтрак. Бывшему Бегуну. Неужели Джеф прав, и Ньют уже не сможет бегать по Лабиринту? Эвита вздохнула. Кто же будет тем счастливчиком, которому придется преподнести самую ужасную новость Ньюту? Только бы не она.
Девушка не могла признать факт, который волей-неволей растягивал губы в улыбке: Ньют разговаривает с ней и так же заботится. Как и раньше.
Но почему? Что творится в этой светлой голове? Накануне прошедшего ужасного дня парень ясно дал понять: он не хочет быть другом.
Видимо, событие в Лабиринте изменили его решение.
«Что же там все-таки произошло?»
Может, на него напал кто-то, пострашнее гривера? И Ньют, едва не умерев, переосмыслил нечто в своей жизни и понял, что Эвита нужна ему, и что глупо ссориться по пустякам?
Множественные вопросы, роем крутящиеся в ее голове, наконец, убаюкали девушку, и Морфей забрал ее в свои уютные теплые объятия.
