Признание Ёши

Великое светило снова поднялось над Намимори, окрашивая дома в тёплые розово-золотые цвета. Наступил новый день. Лёгкий свежий ветерок поднимал в воздух нежные лепестки только распустившейся сакуры. В голубом небе не было ни единого облачка. День обещал быть прекрасным. В этот момент юноша с карамельными глазами медленно поднялся с кровати и, сонно потянувшись, скрылся в ванной. Что в этом такого спросите вы? Всё дело в том, что в этом шумном доме было необычно тихо. Здесь всегда было многолюдно, сегодня же в доме находился только один человек – Савада Тсунаёши. Как ни странно, парень с лёгкостью проснулся и вот, добравшись до кухни без происшествий, спокойно завтракает. Нана вместе с детьми, Реборном и Бьянки уехала отдыхать, оставив никчёмного Тсуну в одиночестве. Сегодня особенный день. Аккуратно одевшись, Ёши вышел из дома и, встретившись со своими друзьями, направился в школу, стараясь не упасть или не врезаться в прохожих. Ямомото смеялся, Гокудера как всегда кричал на него, обзывая «бейсбольным придурком». В этой привычной для Тсу атмосфере он и добрался до школы. У ворот он увидел Хибари-сана и, кивнув в знак приветствия, поспешил на урок. Алгебра, литература, английский, физика, геометрия– пролетели словно сон. Саваду ни разу не спрашивали, что было действительно странно. Уроки только что закончились. Тсунаёши что-то наплёл друзьям и выбежал из класса. Спустя какое-то время Тсуна стоял перед дверью, никак не решаясь войти. Сделав глубокий вздох, мальчик попытался успокоить бешено бьющееся сердце и постучал в дверь. Послышалось строгое «войдите» и Савада быстро юркнул за дверь, словно маленький пугливый зверёк. Он застыл на пороге, глядя на темноволосого парня, который сидел за большим столом и подписывал бумаги. Наконец оторвавшись от документов, хозяин кабинета поднял серебристые глаза на посетителя и кивнул на диван, предлагая тому присесть. -Так зачем ты пришёл, травоядное? – хранитель облака снова вернулся к работе. -Хибари-сан, я хотел с вами поговорить, – тихо ответил босс. Сейчас он не заикался и его голос вовсе не был испуганным. -У тебя три минуты… -Хибари-сан, я люблю вас, – на одном дыхании проговорил мальчик и, опустив голову, направился к двери. -Стоять, Савада, - почти прорычал Глава Дисциплинарного Комитета. Парень замер возле двери и нерешительно повернулся. Повисло молчание и Ёши начал стремительно краснеть под пристальным взглядом своего возлюбленного. Придирчиво оглядев Саваду с ног до головы, Хибари что-то решил для себя и, жестоко усмехнувшись, подошёл к мальчику. Проведя пальцами по щеке, он приподнял голову Тсуны за подбородок, заставляя дрожащего школьника смотреть ему в глаза. Кёя приближается и целует зверька страстно, как-то по-собственнически. Тсу от удивления немного приоткрывает рот, а этого было достаточно, чтобы чужой горячий язык проник ещё глубже. Савада не замечает, как замок двери щёлкает, отделяя парней от остальных школьников и учителей. Хибари резко прерывает поцелуй и отстраняется. В холодный глазах плещется дьявольский огонь… А взгляд полон похоти и желания. -Если любишь - докажи, – и снова эта усмешка. -Но… Но как? – ничего не подозревающий парень хлопает длинными, совсем как у девчонки, ресницами. Старший резко спускает свои брюки вместе с бельём . Малыш заливается краской. -Отсоси. – Грубо, противно, жёстко и флегматично. – Возможно, тогда я соглашусь с тобой встречаться. Худенькое тело мальчишки начинает трястись. Кажется ещё чуть-чуть и из глаз хлынут слёзы. Железное терпение ГДК иссякло и он, сильно надавив на хрупкие плечи, заставляет свою жертву опуститься на колени. Надавливает на скулы и, уже в открытый рот, просовывает свой член. Перекладывает ладонь на затылок паренька и начинает быстрые движения в маленьком ротике. Вот толчки становятся всё быстрее и глубже. Последний самый глубокий толчок и Хибари изливается в рот малыша. Тот всё глотает, но, похоже, что Кёя не удовлетворён. Стянув брюки со своего босса, он ставит его раком. Подносит пальцы ко рту. -Оближи, - хриплый от возбуждения шёпот опаляет нежную молочную кожу. Заплаканный мальчик послушно лижет пальцы, что ещё больше возбуждает брюнета. Не в силах больше сдерживаться он входит в податливое тело. Резко и до конца. Слышатся душераздирающие крики и мольбы прекратить. Это только сильнее раззадоривает хищника . Возбуждение Тсу уже давно прошло и, поняв безысходность своего положения, малыш просто перестал сопротивляться, ожидая конца. Хибари снова кончил и, устало поднявшись на ноги, начал одеваться. Посмотрев на ребёнка, он презрительно фыркнул. -Чтобы тебя здесь не было, когда я приду. Ёши попытался сесть - это была его главная ошибка. Всё тело неумолимо заболело, как будто его пронзили тысячи иголок. Из шоколадных омутов не переставая катились слёзы. Не было ни всхлипов, ни истерики. Мальчик даже не пытался стереть солёные дорожки со своего лица, он просто молча сидел с отсутствующим взглядом. Прошло минут десять и, кое-как поднявшись на ноги, Савада оделся и вышел из школы. Каждый его шаг, каждый вздох наполнен отчаянием и безнадежностью. Слёз больше нет… Уже ничего нет. Словно всё внутри вымерло. А сейчас он идёт, не разбирая дороги – лишь бы подальше от него! Солнце село, уступая место луне. Тсунаёши вернулся домой. Закрыв входную дверь, он устало сполз на пол. И сколько он так просидел? Час? Два? А может и три? Парень встал на ноги, вцепившись в стенку, начал подниматься в комнату. Не включая свет, не раздеваясь, он упал на кровать и, свернувшись калачиком, накрылся с головой одеялом. Сотрясаясь рыданиями, давится воздухом. Так хочется, чтобы кто-нибудь крепко-крепко обнял, успокоил и сказал, что всё будет хорошо. Савада проснулся вечером следующего дня. Голова была совершенно пустая – ни одной мысли. Оглядевшись, он понял, что находится в своей комнате, хотя ни как не мог вспомнить, как тут оказался. Пустым взглядом Тсу уставился в потолок. В смятой одежде и грязных ботинках он просто валялся на кровати. Сил ни на что не было, да и делать ему ничего не хотелось. Жить – тем более. За что? Почему? Что я сделал не так??? Что-то липкое и холодное… Боль, страх, отчаянье поселились в душе. Противно… Воспоминания снова нахлынули, словно цунами, уничтожая всю теплоту и любовь. Сведёнными в судорогах пальцами, мальчик сжал простыню. Раньше его глаза блестели, в них всегда плескался мягкий огонёк, согревающий своим теплом. Сейчас же его глаза были похожи просто на коричневые стекляшки. Он лежал, словно сломанная кукла. Аппетита не было, но когда на следующий день в животе громко заурчало, он спустился вниз и наелся мороженого. Занятия он не посещал. Домашний телефон разрывался от звонков, но желания говорить с кем-то или видеть кого-либо у мальчика не было. На четвёртый день голова страшно кружилась, поднялась температура. А он уже смирился. Сдался. Наплевал на всё. Ёши перестал замечать физическую боль… Всё чаще стали появляться мысли о смерти. Суицид. Лишь одно действие – и все. Не будет никаких страданий, воспоминаний и боли. Не будет ничего. На дрожащих ногах он спускается в ванную. Прикрыв глаза, устало опускается на холодный кафель. В руках оказывается лезвие. Вот он заинтересованно смотрит на тонкие струйки алой крови, которые, вырисовывая на бледной коже узоры, бесшумно капают на пол. Глаза закрываются, но перед тем, как провалиться в спасительную темноту, Савада успевает услышать звук открывающийся двери. Входная дверь с шумом открывается, ударяясь о стену. На пороге стоит злой Хибари Кёя. Бесцеремонно зайдя в дом, он поднимается на второй этаж. Никого. Только смятая постель и грязная обувь небольшого размера указывают на то, что нужный ему человек обитает именно в этой комнате. ГДК спускается вниз. Ни на кухне, ни в зале никого нет. Открыв дверь в ванную, он уже достаёт тонфа, готовясь наказать это непутёвое травоядное за прогулы, как его взгляд сразу выхватывает окровавленную фигурку. Быстро подходит, пытается нащупать пульс. Вроде живой… Пока. Вытаскивает телефон, вызывает скорую. Уже в больнице он отходит от шока. В этом виноват только он. Перед глазами снова встаёт образ бесчувственного зверька. Бледная кожа, почти прозрачная, большие круги под глазами и кровь. Везде эта кровь. Из палаты выходит доктор. -Как он? – странно, но голос немного подрагивает. -Мне очень жаль… Его организм был ослаблен простудой, голодом, переутомлением. И с такой большой потерей крови он просто не справился… -Я могу его увидеть? – И, получив утвердительный кивок, он идёт следом за мужчиной. Вот они уже стоят перед дверями морга. Врач, быстро посмотрев на подростка, открывает дверь. Подойдя к столу, на котором лежит накрытое тело, он до половины стаскивает простыню и оставляет юношу наедине с усопшим. Сглотнув, Хибари подходит ближе и почти невесомо проводит рукой по холодной щеке и тут же отдёргивает её, ожидая, что мальчик распахнёт свои большие глаза цвета корицы. Белое, как полотно, лицо кажется таким довольным и невозмутимо спокойным. На нём нет ни горести, ни сожаления, ни страха. Нет его вечного смущённого румянца. Именно так должен выглядеть босс Ванголы. Кажется, что парень просто спит. Кажется, ещё мгновение и он проснётся, озаряя всех своей неизменной доброй улыбкой. Но этого не случится… Он мёртв. Заснул вечным сном. И в этом виноват только один человек. Хибари берёт в свою руку маленькую, ещё совсем детскую, ладошку и упирается в неё головой. -Прости меня, Еши. – Он раскаивается, только поздно. Он избивал людей, унижал их и даже убивал, но никогда прежде он не чувствовал ничего подобного. Он скорбит, ему больно… Если бы можно было всё вернуть назад, он, наверное, смог бы ответить на чувства Савады… Он поднимается на ноги и медленно покидает больницу. Больше он никогда не вернётся в любимый Намимори.