Дурочка

       Дурочка, Боже мой, дурочка! Я топчусь перед окнами дорогущей клиники, на часах три ночи, а в голове одна мысль: «На кой-черт меня вообще сюда принесло?». В руках бутылка воды, я пью и все никак не могу напиться, горло пересохло, словно я в пустыне, а не в центре Франкфурта, а на небе — ни звездочки. И вокруг витает гадливый привкус скандала, разочарования и обиды. И уже даже не больно — просто мерзко, как бывает человеку, решившему повеситься, но у которого в последний момент выбили из-под ног стул.       Дурочка, зачем же ты так с собой? А со мной? А с нами?       Я делаю несколько шагов вдоль темных больничных окон и со всех сил отталкиваю от себя мысль о том, что же будет дальше с этим всем дерьмом, в которое мы в очередной раз вляпались от всей души. Да…. Еще неделю назад ты хлопала дверью и бежала, куда глаза глядят.        Глаза глядели в сторону Германии, где ты всегда мечтала учиться, где жили твои друзья, где не было моей вечно пьяной рожи, как ты сказала мне напоследок вместо «до свидания». Где ж они сейчас, твои друзья? Почему первым рейсом сюда примчались те, кого ты ненавидишь больше жизни, и привезли со собой мою пьяную рожу?       Видишь, Тарья, как обернулась жизнь? Где ж твой жгучий кавалер, обещавший тебе целую Аргентину? Где? Ты мне, конечно же, не ответишь, ты спишь и еще не знаешь, что тебя вовремя обнаружили и вовремя откачали.       Я нахожу скамейку и падаю на нее, а вверху неприветливо гремит, и бесконечная ночь не обещает ничего хорошего. Я топлю ботинки в грязной луже и мне все равно. Ты хватала сумку, швыряла в нее вещи, деньги и паспорт и кричала, что есть сил: «Я не хочу от тебя детей, не хочу! Я видеть тебя не хочу и твою группу тоже!». Конечно, куда уж нам до твоего наркобарона? Теперь ты мечтаешь о карьере оперной певицы, о подмостках Ла Скала, может, о должности знаменитого преподавателя вокала, только, дорогая моя дурочка, пять лет назад все это у тебя было, и диплом об окончании консерватории тоже! Нет же, тогда ты пела совсем по-другому! «Что ты, Туо, какая опера? Я мечтаю петь твои песни, мы же знаем друг друга с детства!». Да, наверное, только, я тебя совсем не знаю, как оказалось…       Зачем, дурочка, зачем….       Хорошо, пусть ты не хочешь меня видеть, но при чем здесь ребенок? И зачем, скажи на милость, ты согласилась на аборт в каком-то подпольном немецком сарае? И еще сотня-другая подобных вопросов без ответа….       Парни поехали досыпать бессонную ночь в отель, я обежал всех врачей и всю больницу, убедился, что с тобой все хорошо и со спокойной душой решил, что до утра мне можно мирно сдохнуть, никто и не вспомнит, и… вышел на улицу. Я не знаю, как смотреть тебе в глаза, что говорить и в чем упрекать. Мне по-прежнему тебя жаль, еще больше жаль нас, но самое страшное то, что ты даже не понимаешь, не поймешь, что натворила. Ты веришь, что консерватория тебя спасет, я же говорю, что ты еще ни раз меня вспомнишь. Когда-нибудь, на одном из перекрестков нашей бесцветной жизни, что мы разрушили своими же руками.       Кто же кому в итоге отомстил?       Я смотрю на догорающий фонарь и решаю идти отсюда куда глаза глядят, сил войти в твою палату у меня нет, мне достаточно знать, что с тобой все хорошо.        Моя безумная дурочка. 11 дек. 15 г.