***
С момента ухода кучера уже прошло около часа. От света одной единственной лампады, стоящей в центре, по стенам змеятся причудливые тени; они сидят друг напротив друга и неловко молчат, потому что маг не знает, как правильно начать разговор хотя бы на какую-нибудь абсолютно глупую тему, а Нацу думает, что с врагами болтать в настолько приватной обстановке не полагается. Хочется греться около хорошо натопленного камина, есть и спать – хорошо, что Зереф позаботился о тёплой накидке поверх своего и так многослойного одеяния. А вот Драгнил мёрзнет, ибо не изжила ещё себя привычка одеваться, мягко говоря, не по погоде. И совсем не по времени года, о чём уж там говорить. Тем не менее, у Нацу оказывается то, что может неплохо обеспечить тепло на какое-то время – парень наблюдает, как ползут вверх брови колдуна, когда он извлекает из внутреннего кармана камзола плоскую металлическую флягу. - Я у тех торговцев одолжил, - смущённо поясняет розововолосый. - Полагаю, сами они об этом не в курсе? С глухим хлопком откупоривается туго закрученная пробка. Нацу делает глоток и чуть ли не выплёвывает напиток на пол, но сдерживается и, обождав несколько мгновений, глотает, определённо стараясь выглядеть достойно перед Зерефом, который смотрит на него с просто непередаваемым выражением лица. - Неумёха, - комментирует тёмный маг и практически не удивляется, когда фляжка перекочёвывает в его руки. - Пей. – Нацу вытирает губы тыльной стороной ладони. – Мне как-то не улыбается торчать здесь всю ночь с твоей околевшей тушкой. Вино(а это оказалось именно оно) отдаёт на языке терпковатым привкусом забродивших яблок и ещё каких-то трав, придающих напитку приятный аромат. Зереф возвращает флягу владельцу и тот снова совершает несколько глотков – на этот раз более успешно, чем в прошлый раз. Когда содержимое фляги распивается практически полностью, Нацу вырывает сосуд и проглатывает всё оставшееся под сопровождение ехидного взгляда Зерефа. - Пьяница. - Умолкни, придурок. Назвать последовавший словесный поток «перепалкой» было сложно хотя бы потому, что говорил в основном драгонслеер, а его собеседник с философским видом кивал и иногда поддакивал, чем чуть ли не довёл Драгнила до белого каления. А когда разгневанный убийца драконов ощутимо приложил его головой о стену, сам Зереф не сдерживается и начинает отбиваться – останавливаются они только тогда, когда чуть ли не сшибают одиноко стоящую лампаду и не поджигают своё единственное укрытие ко всем чертям. - Ты – грёбанный ублюдок, - зло цедит Нацу, вытирая кровь с разбитой губы. Зереф угрюмо сверлит молодого человека укоризненным взором, чувствуя, как неприятно саднит подбитая скула – в скором времени там наверняка появится синяк. - Хочешь продолжить? - Не сомневайся. Только в следующий раз – не очень хочу объяснять старику причину твоего убийства. Хотя, честное слово, я бы с радостью тебя сейчас придушил. Зереф удивлённо молчит. На этом конфликт себя и исчерпывает.***
Впрочем, Нацу продолжает демонстративно оскорбляться на него ещё достаточно долго – трёт друг о друга окоченевшие ладони, дышит на них, тщетно пытаясь согреть своим дыханием. Становится даже как-то тоскливо наблюдать за этими жалкими попытками сохранить хоть частицу тепла, поэтому Зереф, морально подготовившись к очередной порции вселенского презрения и прочих не самых положительных эмоций, подсаживается к трясущемуся драгонслееру и накидывает на него полы своей накидки, на ходу поясняя: - Так теплее будет. Или хочешь замёрзнуть здесь ещё раньше меня? Тот не дёргается и вообще реагирует как-то странно. - С-спасибо… - сконфуженный и растерянный Нацу оказывается на удивление милым. Зереф мягко улыбается. - Прекрати так делать, - бурчат сбоку. - Как? - Улыбаться. Тогда ты становишься слишком человечным. Вдруг ещё мне нравиться начнёшь… Кажется, кому-то алкоголь развязал язык. Хотя, сознание мага тоже начинает подозрительно мутиться и он вздрагивает, когда ощущает колкость волос уткнувшегося ему носом в шею Нацу. Тот взгляд упорно не поднимает, скрывая своё смущение в вороте накидки. - Ты совсем замёрз, - шепчет Зереф, касаясь щеки юноши кончиками пальцев, заботливо очерчивая контур подбородка. Кожа у него ожидаемо холодная, буквально пропахшая колючим морозом, и бывший маг глубоко вдыхает его через рот. Смешок. Кажется, Нацу всё-таки смирился со своей участью и прекратил дуться. - А сам-то. Будто это не я, а ты по сугробам скакал. Драгнил совершенно безбоязненно и даже без доли отвращения приобнимает мага за плечи, налегая на него всем весом – холод отступает, позволяя возникнуть маленькому зачатку тепла под слоями ткани. Они даже заплывающим винной дымкой сознанием понимают, что сидеть вдвоём, вот так вот, гораздо теплее, надёжнее и уютнее. И плевать, что тот, с кем ты делишь этот малюсенький нагревшийся закуток, когда-то был чуть ли не самим злом во плоти, вгоняющим целые государства в священный ужас – Нацу это сейчас казалось таким глупым и неважным. - Вина больше не осталось? - Не-а. - Ты снова начинаешь мёрзнуть, - язык волшебника начинает немного заплетаться и розововолосый еле давит в себе удовлетворённый хмык. - Как и ты. Так они и продолжают колотиться, сжавшись в коконе из плаща, покуда Нацу, стремясь разрушить звенящее молчание, повисшее между ними и просто отвлечься, не начинает говорить – не до конца понимая, что именно и какой смысл несёт его речь. Просто рассказывает то, что знал или когда-либо слышал – в основном это были всяческие весёлые случаи из жизни гильдии, неожиданно вставшие перед его глазами очень ярко, словно прокручивающаяся лента кинофильма. И Нацу не чувствует боли, просматривая их вновь и вновь – притуплённая вином, она отошла на второй план, уступив место поглощающему чувству ностальгии. - …между прочим, есть ещё один хороший способ согреться, - с крайне уверенным видом изрекает убийца драконов и Зереф вопросительно на него косится, одновременно с этим неторопливо пропуская яркие пряди сквозь пальцы. - Какой же? - Теплом собственных тел. Ну, знаешь… - он запинается, задумавшись о чём-то. – Оба человека должны полностью раздеться и… Тут он замолкает, словно поняв, что только что сморозил – и, не моргая смотрит на словно окаменевшего в его объятиях Зерефа. Маг, в свою очередь, чувствует стыд – наверное, это всё пресловутый алкоголь виноват, потому что будучи в адекватном состоянии, он бы никогда не подумал об обсуждаемой теме в таком смысле. Тем более, если учитывать того, кто об этом рассказывает… - Ты дрожишь. – Нацу почему-то говорит шёпотом и его дыхание обжигает Зерефу губы. - Холодно. Дрожь только усиливается, когда ладони Драгнила со спины сползают прямиком магу на талию. - Ч-что ты делаешь? - Пытаюсь согреть, - произносит совсем тихо.***
У Зерефа в голове множество мыслей, но все они исчезают практически сразу же после своего возникновения, потому что чужие ладони, теперь оглаживающие бёдра, раздумьям не способствуют. Он не понимает, что на него нашло и почему, чёрт возьми, это делает – руки, не повинуясь хозяину, оказываются у Нацу на груди и расстёгивают заклёпки камзола. Происходящее кажется совершенно диким, невероятным и маняще-запретным – Зереф прекрасно понимает, что это неправильно: жаться к юноше так, что между ними не остаётся ни сантиметра свободного пространства. Однако поделать с собой ничего не может – жалкие остатки желания сопротивляться залиты вином, загублены чужими прикосновениями к не ведающему ничего подобного за четыре сотни лет телу. Как и осознание того, с кем он это, собственно говоря, творит. - Нацу… нам не стоит… Неужели он действительно сам не хочет продолжения? Помутневший рассудок мага мог бы уверенно сказать «да», но физиологические реакции на нехитрые ласки говорят совершенно противоположное. Полузадушенный всхлип подавить не удаётся, когда ладонь Нацу неожиданно опускается ему на пах, сжимая – и Зереф сам загорается, стыдливо подаваясь навстречу и полностью теряясь от ощущения острых клыков, прикусывающих сначала мочку уха, а затем царапающих тонкую кожу шеи. Наверное, он окончательно сбрендил от алкоголя, раз позволяет Драгнилу прикасаться к себе так, трогать настолько бесстыдно, да ещё и сам нетерпеливо шипит, когда Нацу ненадолго прерывается. Драгонслеер ощущает себя точно так же, до конца не понимая, как вышло, что вместо того, чтобы привычно набить этому извращенцу(да-да) морду, он сжимает ладонью его член через ткань штанов, срывая с губ тихие вздохи и тщетно маскируемые постанывания. Как же хорошо. Унизительно, позорно хорошо. Зереф с мстительным удовлетворением чувствует, как вздрагивает Нацу, когда он сам заставляет его так же выгнуться и застонать. - Не надо. - Шутишь? Прикасался ко мне и теперь думаешь, что отвертишься? - Я… - Струсил. Розововолосый зло шипит и кусает его за щёку. - Не смей называть меня трусом. Пожалеешь. - Да неужели? И что же ты сделаешь? – Зереф прекрасно понимает, сколько провокации в этом вопросе, в придачу заданном именно таким тоном. И в подтверждение своих опасений видит, как темнеют глаза Нацу. - О-о, сейчас узнаешь. Они смотрят друг на друга с одинаковым раздражением, тонкие губы Зерефа кривятся в издевательской ухмылке и Нацу считает своим долгом стереть её с его лица. Кусая почти до крови и точно так же ухмыляясь в ответ. Жадно, жарко целуя. Когда винные пары окончательно рассеются и Зереф протрезвеет, он тысячу раз пожалеет о содеянном. Нацу, наверняка, тоже – но сейчас никому из них нет дела до того, что будет потом. Чёрное одеяние юноши стянуто до пояса, болтаясь на бёдрах мешающей тряпкой, голова запрокинута, открывая доступ к тонкой шее, белеющей в полумраке этой недо-кареты, где они вынуждены прятаться от свирепо завывающей метели. Нацу оцеловывает его плечи и грудь, втягивает носом запах тела – пахнет от Зерефа так же, как и от любого другого человека: потом, отдающим лёгкой пряностью, холодом, постепенно исчезающим под гнётом разрастающегося тепла возбуждения и гаммой ещё каких-то неуловимых мужских ароматов. Нацу с нажимом проводит ладонью по животу. Он мог бы сравнить Зерефа с водой – текучей, податливой, чуть мутноватой от поднявшегося со дна песка. И абсолютно безобидной – на первый взгляд. Вот только многие знают, с какой яростью волны разбушевавшегося моря топят корабли, погружают целые поселения и цивилизации во мрак морской пучины. Лежащий под ним маг – точно такой же. Нацу облизывается и укладывает его на расстеленную накидку, вжавшись членом в бедро. Возникнувшая неуверенность как всегда приходит слишком не вовремя. - Зереф… Мутная дымка перед глазами слегка рассеивается, а в голову ударяет хмель с сильным яблочным привкусом – он пьян, безбожно пьян. И всё неожиданно катится в тартарары, к чёрту или как ещё можно выразиться – Зереф ничего не говорит, но его взгляд действует лучше всяких глупых и ненужных слов. У Нацу сносит крышу. Добраться до завязки штанов с первой попытки не получается хотя бы потому, что этому мешает этот чёртов балахон, которому грозит участь через несколько мгновений превратиться в простую половую тряпку, ибо драгонслеер никогда не отличался особым терпением. - Тише… - Зереф видит состояние будущего любовника и стягивает его с себя самостоятельно. Правда, тоже не сразу, но не суть. Затем всё тонет в ужасающем урагане ощущений – горячий рот Нацу обхватывает член и он не может вспомнить, когда ему в последний раз было настолько хорошо. Где-то на задворках разума проскакивает мысль о том, что неплохо бы узнать, откуда убийца драконов почерпнул столько умений, но долго она в голове не задерживается – язык Нацу скользит по животу, а сам парень смотрит на него с таким желанием, что становится даже жутко. - Не волнуйся, я всё сделаю как надо. – Драгнил вычерчивает указательным пальцем какие-то невидимые символы на его коже и произносит чуть тише. – Постараюсь сделать. Зереф содрогается, чувствуя кружащие около его входа пальцы, зная, что для того, что они сейчас собираются делать, они очень даже понадобятся. Приподнимает бёдра и смотрит в стену, понимая, что вот-вот готов воспламениться от стыда – когда фаланги Драгнила находят внутри одно определённое место, такое понятие, как «смущение», неожиданно становится неактуальным и Зереф кривит губы в немом крике. Он не сопротивляется, когда Нацу садится на корточки и, приподняв за поясницу, утягивает к себе на колени. Одежда давно отброшена в сторону, поэтому Зереф видит, как сильно заинтересован его партнёр в действе. Прикрывает глаза, изо всех сил стараясь расслабиться, когда он входит – неторопливо, аккуратно, опасаясь совершить что-то неправильно. А Зереф терпит, впиваясь ногтями в смуглые плечи и оставляя на коже кровоточащие лунки. Нежности и мягкости нет – только изводящая всё существо неторопливость, от которой хочется выть волком; маг сжимается вокруг любовника, судорожно дыша, подаётся навстречу, насаживаясь самостоятельно. Нет больше сил терпеть. Нацу зубами вгрызается в его плечо, но Зереф не чувствует боли – саднящий дискомфорт сменяется возрастающим удовольствием, - и сам двигается в такт рваным толчкам партнёра, коленями уперевшись в мех накидки, глухо рычит в яркие колючие волосы. Подхватывает лицо Драгнила под подбородок, отмечая то, как раскраснелись его щёки и блестят затуманенные животным вожделением глаза. Надолго Нацу не хватает – как и Зерефа. Несколько сильных, глубоких движений и драгонслеер хрипло стонет прямо в губы выгибающегося на нём мага, у которого перед глазами тоже взрываются галактики от обухом ударившего по всему телу оргазма. - П-придурок, - с надрывом шепчет Нацу, опрокидывает партнёра на спину и наглейшим образом вытягивается на нём. - Как скажешь. Маг целует его в висок, постепенно проваливаясь в сон – уставший организм «отключается» после такого бурного времяпрепровождения. Нацу задумчиво рассматривает умиротворённое лицо любовника. Скорее всего, завтра всё будет так, как прежде – вернётся кучер с подмогой, а он будет злиться по пустякам и желать убить своего молчаливого спутника. Но это будет завтра – сейчас Драгнила всё и так устраивает. И это – главное.