Кого ты видишь

Ничто не предвещает. Он возвращается домой с работы – сегодня удалось уйти немного пораньше. В прежние времена он всегда уходил последним, но теперь всё иначе. Теперь его есть кому ждать. Сегодня Риба должна задержаться – значит, сегодня ждать будет он. Он уже купил бутылку её любимого мартини и оливки той марки, которая ей нравится; ещё надо будет разогреть к её приходу приготовленный ею вчера ужин… Он бесшумно поднимается по лестнице – он привык ходить бесшумно, а лифтом старается не пользоваться, потому что ходьба по лестницам полезна для здоровья. На лестничной площадке слышатся женские голоса и смех – это их соседка, с которой дружит Риба, и приехавшая погостить сестра её мужа. Он уже собирается выйти на площадку и привычно поздороваться кивком головы, когда… - Всё-таки у тебя странные соседи, дорогая. Особенно он. Он мгновенно отшатывается от прохода, вжимается спиной в стену, совершенно не заботясь о том, что побелка испачкает кожаную куртку. Они говорят о них с Рибой. Они говорят о нём. Что они могут знать? Что узнала золовка соседки? Если ей известно… Если так – хорошо, что он сегодня пришёл раньше, хорошо, что Рибы ещё нет дома. Всё самое необходимое у них всегда с собой, он перехватит её на улице… Из подъезда лучше выйти через чёрный ход. Или вообще через соседний подъезд – подняться на лифте на чердак, перебраться через крышу… Риба не будет возмущаться, что им снова приходится бежать с обжитого места. Его Риба никогда не возмущается. Он уже готов спуститься этажом ниже и вызвать лифт, но останавливает себя, напомнив, что сперва надо бы послушать, что им известно. Может быть, он ошибается. Хорошо бы он ошибся. - Да ладно тебе, - это соседка. – Такой тихий и вежливый мужчина. Не напивается, музыку громко не включает, компаний не водит. - Слишком уж тихий. Когда здоровается, едва головой кивнёт. И слова не вытянешь – можно подумать, что рот раскрыть боится. - Так стесняется он. Ты же слышала, с дикцией у него проблемы. Что, плохо разве, когда мужчина лишнего не говорит? Твой брат вон трещит без умолку, как попугай – лучше бы с нашего соседа пример взял… Обе женщины снова смеются. Фрэнсис Долархайд, Великий Красный Дракон, серийный убийца, вырезавший две семьи в Бирмингеме и Атланте, и выживший после драки с Ганнибалом Лектером, стоит за углом, вжавшись в стену, и старается почти не дышать. У него получается. У него всегда хорошо получалось не производить шума. - А шрамы эти? – золовка соседки не унимается. – Ладно то, что губа прооперирована… Ты видела, что у него на шее, когда воротник распахивается? Шрам на шее оставлен Лектером. Фрэнсис им даже гордится. А Рибе нравится его трогать и целовать – как и остальные отметины на его теле. - Видела, конечно, - равнодушно отвечает соседка. – Так в драке он пострадал – там, где они раньше жили. Грабители по дороге с работы напали, чудом выжил. - Ну, не знаю, не знаю, - золовка по-прежнему недовольна – и что ей неймётся, чёртовой бабе? – Но уж внешность у него, конечно… немудрено, что только слепая за такого и пошла… - Слушай, внешность как внешность, - соседке явно надоело сплетничать. – Ну не урод же он прямо совсем. Фигура зато вон какая. И вообще, мужчина должен быть чуть красивее обезьяны. - Ну, тебе, может, и не урод, - громкий смех – словно звон бьющегося стекла. – А я бы на его месте боялась в зеркало смотреть. В голове Фрэнсиса оглушительно звенит – звенит смех гостьи соседей, звенят рассыпающиеся по полу сверкающие осколки – и он, не в силах слушать дальше, наконец выходит к женщинам. Обе смотрят на него испуганно и виновато. Они поняли, что он всё слышал. - Добрый вечер, - соседка приходит в себя первой. – Вы сегодня раньше обычного. - Угу, - он кивает, но не отрывает тяжёлого взгляда от идущего красными пятнами лица золовки. Наконец отворачивается и идёт к своей квартире. - Уф, - услышав хлопок двери, золовка с облегчением выдыхает. – Он так на меня посмотрел – мороз по коже… - Он нас слышал, - резко отвечает вторая женщина. – Знаешь, если бы про меня такое сказали, как ты только что про него – я бы ещё и не так посмотрела. В полутёмной прихожей Фрэнсис ставит покупки на тумбочку и тут же забывает о них – как и о том, что собирался разогреть Рибе ужин. В голове по-прежнему звенит, перед глазами колышется мутная багровая пелена – они смеялись над ним, над ним снова смеялись… снова, снова, снова, как в детстве, как всегда… Фрэнсис тяжело приваливается к стене и сжимает ладонями голову – словно это поможет справиться со звоном. Соседка живёт вдвоём с мужем, детей у них нет. Гостья приехала к ним одна, но у неё есть муж и дети – Риба упоминала. Интересно, а домашние животные у них есть? Интересно, какая у них семья? Счастливая? Идеальная семья, непохожая на странноватую парочку из шрамированного урода и женщины, которая выбрала его только потому, что слепа. Так ведь они думают? Те, кто считает себя идеальными, любят смеяться над тем, чего не понимают… над тем, что им не дано постичь… Но ведь он может помочь им понять. Он может оказать им великую милость… …и явить своё истинное величие… НЕТ!!! Риба этого не хочет. Он этого не хочет. Он этого больше не хочет… - Риба? Фрэнсис вздрагивает, услышав знакомый голос, идущий из глубины его естества. Нет, нет, нет, пожалуйста, нет… - Ты её не тронешь! – он кричит вслух, в тишину пустой квартиры – совсем как кричал когда-то давно. – Она… она тебя сильнее! - Зачем мне её трогать? – Дракон раскатисто смеётся – и всё тело Фрэнсиса вибрирует от этого звука. – Она и так моя. Но эта глупая женщина смеялась и над ней. Сказала, что она не выбрала бы тебя, если бы… - Нет! - А как ты сам думаешь? Выбрала бы тебя Риба, если бы видела? «Я знаю, как ты выглядишь. Я же тебя трогала. Ты красивый». «Это хорошо, что он по-прежнему тебе помогает…» «Я бы не ушла, даже если бы он снова потребовал убийств». - Она видела меня, - хрипло произносит Фрэнсис. – Не глазами. Она видела. Меня. И тебя. Она не испугалась. Не отвернулась. - Значит, эта женщина лжёт. Ты должен наказать её за ложь. Ты должен явить ей моё величие. - Нет… - Она лжёт. Большинство людей лгут. Они лгут, как лгут зеркала – отражающие твоё уродство, но не моё величие. Фрэнсис дрожит, на его висках выступает испарина. Прямо напротив него на стене коридора висит зеркало. Дракон прав – зеркала отражают только ложь. Они не отражают истинную сущность. - Разбитые зеркала отражают истину. Разбитые зеркала – и изменённые люди… те, что познали моё величие… Фрэнсис кричит, глядя на своё отражение. И его кулак с размаху впечатывается в зеркальную поверхность. По пути домой Риба проверяет почтовый ящик. Им некому писать, но может прийти какое-нибудь извещение… В ящике оказывается конверт; Риба вертит его в руках, ощупывает сквозь бумагу твёрдый прямоугольник, больше всего напоминающий открытку. Но ведь открытки им слать некому… Надо будет показать конверт Фрэнсису, думает Риба – и суёт конверт в карман пальто. В прихожей слышно тяжёлое прерывистое дыхание. Фрэнсис уже дома, это хорошо; но он что, бежал по лестнице, прыгая через две ступени? Да даже если и так, то при его могучем здоровье не должен был так запыхаться. - Фрэнсис? – Риба делает шаг вперёд – и под её туфлёй что-то хрустит. Стекло? - Осторожно, - голос Фрэнсиса идёт откуда-то снизу – хриплый, неразборчивый, обычно он говорит куда более внятно. – Не разувайся, порежешься. - Ты что, разбил бутылку? – Риба идёт на голос, протягивает руку и нащупывает плечо сидящего у стены Фрэнсиса. - Нет, - он хватает её руку и сжимает так, что на секунду становится больно пальцам. – Не бутылку. Зеркало. Зеркало. - Это к счастью, - быстро говорит Риба, чувствуя, как внутри всё холодеет. Серийный убийца вставляет в глаза своим жертвам осколки зеркал… - К счастью – посуда, - глухо возражает Фрэнсис, не выпуская её руку. – Не зеркала. Зеркала – не к счастью, зеркала – к смертям, зеркала – к газетным заголовкам, к новым преследованиям со стороны закона, к новому бегству, к поимке… - Зеркала – тоже, - невозмутимо врёт Риба, опускается рядом с Фрэнсисом на колени, поднимает вторую руку, касается его щеки. – Фрэнсис… что-то случилось? Пришёл Великий Красный Дракон, пришёл Великий Красный Дракон… Нет, нет, нет, не думать, не думать… - Соседи. Гостья соседей. Обсуждала нас. Меня. Сплетничала. - Она… что-то знает? – Риба замирает. Не хочется снова пускаться в бега – они так хорошо прижились здесь… но это лучше, чем… …чем приход Великого Красного Дракона… - Нет. Не знает. Ничего. Просто сплетничала. Назвала меня уродом. Сказала, что я должен бояться смотреть в зеркало. Что ты со мной, только потому что не видишь. О, Боже. - Дура, - резко, от души, вырывается у Рибы. Сейчас она буквально ненавидит родственницу соседей – чёртова дура, вцепиться бы ей в лицо, оставить ногтями на щеках кровавые полоски, пусть сама боится смотреть в зеркало! Я выходила его после драки с опаснейшим убийцей всего мира, спасла от преследования закона, от его собственного безумия, он мой, мой, я не отдам его больше никому! Чёртова дура… Но никакая дура не заслуживает страшной смерти с зеркалами в глазах. А она, Риба МакКлейн, больше не хочет бояться, что за её мужчиной придут слуги закона. - Она нас оскорбила, - голос Фрэнсиса становится ниже и почти не шепелявит – нет, нет, нет, только не это, я помню его голос… - Она заслуживает наказания. - Ничего она не заслуживает, - горячо говорит Риба и обхватывает лицо Фрэнсиса обеими ладонями. – Вообще ничего, слышишь? Не заслуживает того, чтобы на неё время тратить. - Я могу явить ей своё истинное величие… Нет… Что тогда сказал Фрэнсис? «Ты его сильнее…» Что сказать? Нельзя говорить, что Дракона нет, что есть только Фрэнсис Долархайд – это она знает точно. Может, она и сильнее, но не настолько. - Она этого недостойна, - отчётливо произносит Риба. Приближает к лицу Фрэнсиса своё, даёт ему заглянуть в зеркала широко распахнутых неподвижных глаз. - А кто достоин? Ты? Правильный ответ, правильный ответ, мне нужен правильный ответ… - Я, - главное, чтобы голос звучал уверенно. – Но я его и так вижу. Фрэнсис с силой хватает её за запястья – завтра непременно будут синяки, пусть будет завтра, пусть будет завтра, пожалуйста, пусть будет завтра – и Риба невольно вскрикивает. Она же… не ошиблась? Она же выбрала правильный ответ? - Видишь? – низкий глубокий голос, так непохожий на обычный голос Фрэнсиса. – Что ты видишь? - Ты… - Риба сглатывает и выдыхает: - Ты прекрасен. - Кого ты видишь? - Я вижу вас обоих… Вот и всё. Большего она не могла сказать. Она же сказала всё правильно, верно? Он одним прыжком оказывается на ногах, подхватывает её на руки и несёт в постель – совсем как в их первую ночь. Осколки зеркала хрустят под его подошвами. Сегодня его страсть граничит с грубостью – синяки останутся по всему телу – но Рибе всё равно. Он живой. Он с ней. - Скажи это ещё раз… - низко выдыхает он, пока она всхлипывает под его толчками. - Ты прекрасен, - она крепче обхватывает его ногами, вцепляется в широкие плечи. – Ты прекрасен. А потом их обоих уносит сладкой волной, и он падает на неё сверху, уткнувшись лицом ей в плечо. - Я… не сделал тебе больно? – неуверенный, виноватый голос Фрэнсиса. - Нет. Не сделал, - отвечает она и гладит его по коротко стриженым волосам. Он здесь. Он с ней. Минут десять они лежат, тихонько поглаживая друг друга и не говоря ни слова. Наконец, невзначай коснувшись руки Фрэнсиса, Риба нащупывает липкую кровь на сбитых костяшках и вспоминает зеркало. - Ты руку разбил, - не хочется ему напоминать, но ссадины надо обработать. – Я принесу йод. И вату. - Лучше я. Там же осколки… в коридоре. Я их замету. - Заметёшь утром. Бери вату, йод и мартини, мы же сегодня пить собирались… И иди сюда. Бокалов не надо. - Угу. Осколки Фрэнсис всё же заметает – Риба слышит, как шуршит веник, как они звенят, кидаемые на совок. Потом он возвращается, она обрабатывает его порезанную осколками руку и снова утягивает его в постель – спать не хочется, но не хочется и вставать. Вопреки обыкновению, они пьют мартини прямо из горла, и сегодня Фрэнсис, хотя обычно почти совсем равнодушен к алкоголю, пьёт не меньше её. Риба тоже выпивает больше обычного – всплеск адреналина не прошёл даром. - Нам что-то пришло по почте, - вспоминает она, когда они почти допивают бутылку. – Конверт. Внутри вроде как открытка. А ведь не от кого. - Мм, - неопределённо соглашается Фрэнсис. - Я пойду принесу. Ты же там всё замёл, да? Я сейчас. На этот раз Фрэнсис не вызывается сходить вместо неё. Риба благодарна ему за то, что его забота никогда не бывает чрезмерной. Конверт она распечатывает на ходу. Внутри действительно открытка – твёрдый картонный прямоугольник. Риба машинально оглаживает его подушечками пальцев и чувствует глубоко продавленные линии, выведенные идеальным каллиграфическим почерком. - «Дорогой Фрэнсис…» - читает она вслух и чувствует, как холодеет внутри. Это действительно кто-то, кто их знает. Кто знает Фрэнсиса. Но кто… Чёрт, не одно, так другое… Так, спокойно. Это только открытка. Это не наряд полиции под дверью. - Это тебе, - она протягивает вперёд руку с открыткой, и Фрэнсис вынимает картонный прямоугольник из её пальцев. – Прости, я прочитала первую строчку. Там так продавлено… перьевой ручкой, наверно, писали… но всё равно – слишком сильно продавлено… Какое-то время Фрэнсис молчит, и Риба уже хочет его окликнуть, когда он наконец подаёт голос. - Да, перьевой. Специально продавлено. Чтобы ты тоже могла прочитать. Тревожный холодок медленно разливается по всему телу Рибы. - Тогда, может, прочитаешь вслух? – она старается, чтобы голос звучал беспечно. Фрэнсис медлит ещё секунду и начинает читать. «Дорогой Фрэнсис, Я искренне рад, что Вы выжили. В этом мире и так слишком мало тех, кто заслуживает интереса. Вас спасла Риба, верно? Берегите её, она замечательная девушка. Наша с Вами встреча оставила следы на всех её участниках. Надеюсь, Вы не слишком переживаете из-за своих новых шрамов. Мы с Уиллом порой вспоминаем Вас.

Ганнибал Лектер»

Тишина. Риба слышит, как стучит её собственное сердце. - Жаль, что нет обратного адреса, - медленно говорит Фрэнсис. – Хотя бы до востребования. Невежливо не ответить. - Раз он сам не указал адрес, - осторожно говорит Риба, - значит, не сочтёт это невежливым. - Да, ты права, - с явным облегчением отвечает Фрэнсис. - Может, в следующий раз он укажет, как с ним связаться, - Риба делает шаг ближе и кладёт руку Фрэнсису на грудь. На самом деле она совсем не хочет, чтобы Ганнибал Лектер указывал обратную связь, и её не радует, что они с Уиллом Грэмом «порой вспоминают» Фрэнсиса. Но в голосе Фрэнсиса звучит почти благоговение, и непохоже, чтобы он тревожился… …и, в конце концов, это всего лишь открытка. Не наряд полиции. И не личный визит Ганнибала Лектера. И не приход Великого Красного Дракона. - Да, - соглашается Фрэнсис. Слышится шуршание – судя по всему, он достаёт свой альбом о Лектере и вкладывает открытку в него. – Может, в следующий раз. На следующий день, когда Риба выходит в магазин, у дверей подъезда её ловит соседка и долго извиняется за поведение своей золовки. Ах, мне так жаль, что ваш муж услышал все эти глупости. Ах, надеюсь, это не слишком его расстроило. Ах, вы же понимаете, это просто глупая женская болтовня. Может, вы вместе зайдёте вечером на чай? Да, понимаю, вам, должно быть, неприятно… Через несколько дней сестра мужа уедет, может, тогда?.. Мы постараемся – говорит Риба и старается улыбнуться как можно обаятельнее. Далеко не факт, что ей удастся вытащить в гости Фрэнсиса, но самой надо бы сходить. И пирог испечь. Надо поддерживать хорошие отношения с соседями… или хотя бы их видимость. Соседка щебечет ещё что-то, Риба кивает, делая вид, что слушает – а сама слышит, как хрустят под каблуками осколки зеркала. Слышит низкий вибрирующий голос. - Кого ты видишь? - Вас обоих. Полнолуние наступает через три дня – за день до отъезда гостьи соседей. Риба просыпается посреди ночи и нащупывает рядом пустую постель. Нет… - Фрэнсис… - тихо зовёт она, уже уверенная, что ей никто не ответит… что он вернётся только к утру. Встаёт, шлёпает босыми ногами по холодному полу. Теперь ей точно не уснуть. - Я здесь. На балконе. Она выходит на балкон, подходит к нему сзади, обнимает. От него не пахнет кровью, не пахнет смертью – пахнет только им самим. Всё хорошо. Он никого не убивал. Он просто вышел взглянуть на луну. Она старается не думать, что если он захочет, то разузнает, где живёт семья оскорбившей его женщины… нет, нет. Он не станет этого делать. Не думать. Не думать. Она сильнее Дракона. Фрэнсис сам сказал – она сильнее. - Сегодня полнолуние, - говорит он. Она не может понять, чей это голос – Фрэнсиса или Дракона. - Да, - отвечает она, прижимаясь щекой к его спине. – Я помню. - Будем покупать в прихожую новое зеркало? – это уже точно спрашивает Фрэнсис. Задаёт вопрос, который сама она боялась задать все эти дни. - Мне оно не нужно. Тебе?.. - В ванной есть. Мне хватит. В ванной есть, да. Время от времени Риба проверяет пальцами, не разбито ли оно. - Тогда к чёрту, в прихожей ни к чему. Пойдём в постель? Холодно. Он снова несёт её на руках – и она прислоняется головой к его груди и слушает стук сердца.