The storm within

      Оуэн Чейз никогда не был мечтателем.       Лишившись родителей в столь юном возрасте, он еще с тех далеких юношеских лет понял — люди лишь жалкие игрушки в руках судьбы, словно моряки, которые борются со штормом, когда через судно перекатываются огромные волны, когда паруса вот-вот покинут снасти, разорвавшись под порывами бешеного шквала ветра.       Может, поэтому он и выбрал профессию китобоя. Жизнь постоянно бросала ему вызовы и он также желал вызвать ее на бой.       Теперь спустя столько лет, затерянный в безбрежном океане, с разбитой и физически и душевно командой, он осознал: он был лишь глупым мальчишкой, что боролся с ветряными мельницами. Как много он потеряет, если не сможет вернуться? Целый мир. Там его ждала жена, его ребенок, плоть от его плоти, там он мог бы провести мирную и счастливую жизнь, увидеть, как растет его дитя, если бы прислушался к ее отчаянным мольбам. Но теперь поздно сетовать на свою же глупость. Нужно принимать решение.       Вдруг мужчина встрепенулся: ему послышался глухой стон, разрубивший прохладный ночной воздух.       Он поднялся на ноги, и принялся искать источник звука. Он оказался неподалеку: в десятке метров от него, облокотившись на кусок голой скалы, беспокойно метался во сне их титулованный капитан, или вернее сказать, бывший капитан — Джордж Поллард.       Заинтригованный, Оуэн с привычной моряку ловкостью и бесшумностью подкрался поближе, и присел на корточки, чтобы лучше рассмотреть бледное, покрытое испариной лицо спящего. Они невзлюбили друг друга с первого взгляда, да и немудрено — этот заносчивый, самоуверенный аристократ, уверенный, что он все знает о морской стихии, на самом деле читал о ней лишь в навигаторских учебниках, и не имел ни малейшего представления о реальной мощи и опасности океана.       Но почему-то сейчас, разглядывая его худое лицо, с запавшими глазами и обострившимися скулами, слушая его тяжелое, прерывистое дыхание, Чейз не испытывал неприязни. Лишь любопытство.       Вдруг из уст Полларда вырвался несвязный шепот: — Матушка… нет… прошу не надо… не покидай… —, а затем спящий мужчина тихо всхлипнул.       Чейз нахмурился. Если подумать, о его матери он ничего не слышал, в отличие от его знаменитого отца, возможно ли, что она умерла, еще когда высокомерный аристократ был обычным сопливым мальчишкой?       Всхлип повторился, и Чейз, который отвлекся на собственные размышления, вновь перевел взгляд на его лицо. И замер.       Из-под закрытых век Джорджа Полларда катились слезы.       Самым верным решением было сейчас же уйти и навсегда забыть об этом неловком эпизоде, но что-то удерживало Оуэна на месте, заставляло жадно впитывать каждую деталь: всматриваться в напряженный лоб, судорожно поджатые губы, влажные дорожки от слез на щеках капитана.       Ему вспомнилось, как он сам страдал от кошмаров, как просыпался со сбитым дыханием и бешено колотящимся сердцем. Но он бы никогда не подумал, что призраки прошлого могут преследовать их золотого капитана, с которого явно всю жизнь сдували пылинки.       До свадьбы он сам мучился от кошмаров, но после он обнаружил, что жестокие сновиденья отступали под мягкими прикосновениями его жены, что оберегала его даже во сне. Ее ласковые объятия возвращали его телу и душе покой.       Он снова взглянул на Полларда, которому, по-видимому, стало еще хуже — слипшиеся от пота волосы, отросшие во время плавания, упали на лицо, дыхание стало еще более судорожным, а лицо все еще было влажным.       Подчиняясь неведомому порыву, Чейз протянул к нему руку, еще не зная, что он собирается делать, и одолеваемый одновременно и желанием убраться подальше и облегчить страдания спящего.       На полминуты он замер, с рукой, застывшей над лицом спящего, а затем медленно откинул спутанные волосы с его лба, и осторожно положил ладонь на его разгоряченный лоб. Реакция последовала незамедлительно: капитан дернулся и застонал, но Чейз не убрал руку, и через несколько секунд черты лица Полларда начали разглаживаться, и он задышал ровнее. Оуэн, чувствуя какое-то необъяснимое внутреннее облегчение, подождал пока дыхание капитана придет в норму, и встал.       Несколько секунд он вглядывался в спокойное лицо мужчины, а затем зашагал прочь.