Причины

Ник винит его в случившемся. Шон отчётливо читает это в его взгляде, перед тем как Бёркхардт покидает лавку пряностей, это странное заведение, куда Шон приходил избавиться от своей навязанной любви. Неудачно. Теперь Ник знал его. Знал так много о нём. И... Ну, не знал о нём ничего, на самом деле. Не знал, почему он так поступил, почему идёт против своей семьи, почему ему важно, чтобы Ник оставался в Портленде. С ним. Шон был готов сделать многое для того, чтобы Ник остался. И если для этого нужно было поцеловать девушку, что ж... Ну, он это сделал, не так ли? У всего бывают последствия. Шон ненавидел эти последствия. Тогда, в больнице, он не имел ни малейшего понятия об этом и, знай, он тогда о том, что его ждёт, он бы дважды подумал, прежде чем целовать девушку Гримма. Но он вытерпел очищение, и поцелуй состоялся, а потом всё покатилось к чёрту. Он выжидает несколько минут и выходит на улицу. Он надеется, что Ника уже там нет, потому что не хочет видеть его обвиняющий взгляд. Ему придётся столкнуться с этим завтра в участке, но сегодня ему хочется вообразить, что не было никакого заклятия Адалинды и навязанной любви, а Гримм не винит его в случившемся. Но Ник всё ещё там, будто бы дожидается его, и на секунду Шон, закрыв глаза, представляет, что он и Ник вместе, безумно влюблены друг в друга, и Ник принимает его таким, какой он есть. Но... Это только он влюблён в Ника и он, конечно, никогда не признается себе в этом, не говоря уже о Нике. Это так удобно, лгать себе о том, что Ник для него важен только как Гримм, и нет, конечно он не влюблён в него с того самого момента, как впервые увидел. — Думаю, нам стоит поговорить, — прерывает его маленькую фантазию Ник. Шон открывает глаза и долго смотрит на Бёркхардта. — Мне казалось, мы на сегодня уже всё обсудили, — наконец говорит он, неосознанно касаясь синяка на скуле. — Болит? — Думаю, я это заслужил, — усмехается Ренард и кривится, когда щека отзывается болью. Ник почему-то закатывает глаза и тянет его обратно в лавку пряностей. Шону не остаётся ничего, кроме как подчиниться. Кто знает, что у этих Гриммов на уме? Странные владельцы магазинчика, по-видимому, собираются уходить и, хотя долговязый парень всё же пытается остаться, девушка буквально утаскивает его к выходу. — Закроешь магазин, Ник, — говорит она, прежде чем покинуть магазин, парень бормочет что-то вроде "ох, ёлки", следует за ней, и они остаются вдвоём. Бёркхардт тянет его вглубь магазина и толкает на кушетку. Шон послушно садится на неё, и наблюдает за тем, как Гримм достает из мини холодильника пакет со льдом, заворачивает его в полотенце, а потом делает самую неожиданную вещь в мире — садится на кушетку рядом с Ренардом и прикладывает полотенце со льдом к лицу Шона. Это почти похоже на заботу с его стороны, но какой Нику смысл заботиться о нём, ублюдке короля, наполовину Ведьмаке? Шон перехватывает компресс и на какое-то мгновение они касаются друг друга, пока Ник не убирает руку. Они смотрят друг на друга, и Шон думает, что Ник сейчас непозволительно близко и, что если поддаться чуть-чуть вперед, то... Это странно, но, несмотря на навязанные чувства к Джульетте, Шон никогда не переставал любить Ника. — Говори. Я хочу, чтобы ты всё мне рассказал, — прерывает сложившуюся тишину Бёркхардт, и Шон вздрагивает. Он не знает, что рассказывать. Всё довольно-таки очевидно, не так ли? Ну, на самом деле нет, потому что есть много вещей о Шоне, которые Нику знать необязательно. — Разве ты ещё не выяснил всё, что хотел? Я знал о тебе с самого начала и скрывал это. Я не сказал тебе, кем я являюсь. Я разбудил Джульетту поцелуем, и это я организовывал покушение на твою тётю. — Врезать бы тебе ещё раз за это, — на секунду Ник кажется Шону злым, но, да, он имеет право злиться. — Но это не всё. — Не всё? — изумляется Ренард. — Я хочу понять тебя, твои действия. То, что ты говоришь — это просто факты, и в них нет никакой логики. Это только часть общей картины, и хочу знать её целиком, потому что я не вижу причин для тебя совершить всё это. Шон долго смотрит на него и размышляет над тем, что ему ответить. «Я разбудил Джульетту, потому что хотел, чтобы ты оставался в Портленде. Я вернул тебе ключ, потому что хочу, чтобы ты доверял мне. Я организовал покушение на Мари Кесслер, потому что она привела за собой в Портленд жнецов, и они едва не убили тебя, не говоря уже о том, что теперь кто-то знает, что в Портленде проживает Гримм. Я всегда защищал тебя и прикрывал, и я не сказал тебе, что я наполовину Ведьмак, потому что не хотел видеть ненависть в твоих глазах, потому что это было бы невыносимо, я могу вытерпеть ненависть от кого угодно, но не от тебя, потому что я люблю тебя и не хочу, чтобы ты просто исчез из моей жизни». Есть столько всего, что он мог бы ответить, но... — Там не о чём говорить, Ник, — врёт он. — Адалинда. Это была моя вина и, когда я понял, что она сделала, я хотел исправить это. Это всё. — Нет, — просто говорит Ник, и Шон ловит его задумчивый взгляд на себе. — Очищение, ты прошёл его. Когда ты соглашался на это, ты знал, как это будет? — Я не запомнил, как это было, — снова врёт он. Потому что это была агония, и ему показалось, что она длилась часами, а потом оказалось, что это действительно длилось часами. — Я мог бы поверить тебе, но ты кое-что забываешь — я тоже прошёл его. Совсем недавно. И там совершенно точно нельзя ничего забыть. Когда ты принял то зелье, ты знал, на что шёл? — Ник, — устав держать полотенце со льдом, Шон опускает его, и смотрит на своего подчинённого. — Ответь мне, — настаивает Бёркхардт, перехватывает компресс и вновь прикладывает его к щеке Ренарда. Это снова выглядит так, будто он заботится о нём. Это ведь не может быть правдой, не так ли? Это просто его воображение вновь играет с ним плохую шутку. — Кэт-Кэтрин предупреждала меня, что из-за того, что я не человек, это будет больнее. Это оказалось сильнее, чем я ожидал. — Насколько сильнее? — Очень. Я пролежал несколько часов без сознания и всё это время... А когда я очнулся, я пошёл в больницу. — И, зная заранее, что всё будет плохо, ты всё равно сделал это? Что если бы ты не пережил это? Что если бы ты умер? Ты хотя бы думал об этом, когда принимал чёртово зелье?! — рычит Ник, и это самое красивое, что когда-либо видел Шон, хотя он не должен восхищаться им. Сейчас это совершенно неуместно. Шону кажется, что Ник переживает за него, но он каждый раз убеждает себя, что ошибается, потому что, с чего бы Нику переживать? Если бы Шон умер, всем стало бы только легче, не так ли? Эрик, наверное, устроил бы в честь этого какой-нибудь званый ужин. Это было бы вполне в его стиле. — Джульетта была в коме, а я был тем, кто может помочь, — снова повторил он. — Нет, — говорит Ник, перебивая его. — Было во всём этом что-то ещё. — Я не знал, что всё так обернётся. — Нет, — снова повторяет Ник. — Ты пытаешься увильнуть от ответа. Что ты пытаешься скрыть, Шон? — спрашивает он, а Шон может думать только о том, как до странного приятно звучит его имя из уст Ника и хочется, чтобы Ник повторял его ещё и ещё. Хочется заставить его повторять это ещё и ещё. Он снова мысленно одёргивает себя. — Я всё тебе рассказал. — О, далеко не всё. Мы давно знакомы, не так ли? И за это время ты ни разу не делал что-то, чему я не мог найти каких-либо объяснений. И вот теперь ты совершил кучу вещей и утверждаешь, что там не было причин, чтобы сделать всё это. Но остаётся столько вопросов, Шон. Почему я остался жив? Разве ты не должен был избавиться от меня, как только понял, что я из себя представляю? А зелье Очищения? Ты заранее знал, что в твоём случае это будет хуже всего, но всё равно принял его. И не надо говорить про то, что ты всего лишь хотел исправить то, что сделала Адалинда Шейд или, что ты хотел помочь Джульетте, ведь ты её едва знал, и ваша связь появилась уже после того, как ты её разбудил. Так с чего бы тебе ей помогать? А еще есть ключ, за которым все так охотятся, и ты вернул его мне, хотя мог передать его своей семье, ведь это то, чего они хотят. — Моя семья много чего хочет, Ник, — перебивает его Шон и едва сдерживает Волну при упоминании о семье. О людях, которые не приняли его таким, каким он был. Он злится на них, он испытывает ярость от одного только упоминания о них, и он практически рычит, когда продолжает: — Например, чтобы я никогда не рождался. Они мне не семья, Ник. Никогда не были и никогда ей не станут. Я вернул тебе ключ, потому что хотел, чтобы ты знал, что всё ещё можешь мне доверять. Я всегда защищал тебя, даже когда ты сам об этом не подозревал. И я намерен продолжать делать это, потому что... — он замолкает, потому что едва не признаётся Нику в том, в чём с трудом признавался себе. Вся ярость исчезает и он чувствует себя таким разбитым, потерянным, как в детстве, когда ему пришлось покинуть место, которое он называл домом. Это Ник перед ним, он любит Ника, он хочет, чтобы Ник остался. Он хочет поцеловать Ника. Особенно сейчас, когда они так близко друг к другу, когда огонь в его крови всё ещё не угас. И он любит Ника. Разве люди говорят такие вещи вслух? — Потому что, что, Шон? Скажи это. Ты хочешь, чтобы я доверял тебе, так ответь мне тем же, доверься мне, Шон. Он смотрит в лицо Ника и не видит там ненависти и презрения — это просто Ник, мужчина, которого он любит, вопреки мнению, что Ведьмаки не любят. Но он не совсем Ведьмак, не так ли? Он человек, у него есть чёртово сердце и сейчас оно ему говорит, что это его шанс. И Ник сам просит — он спрашивает. Он хочет знать, а Шон никогда не умел отказывать Нику, поэтому Шон перехватывает полотенце с подтаявшим льдом, отбрасывает его в сторону и наклоняется к Нику: — Потому что, должно быть, я к тебе привязался, — говорит он и, сократив оставшееся расстояние, прихватывает губы Ника своими, раздвигает их и углубляет поцелуй, и вкладывает в этот поцелуй всё то, что пока что не мог произнести вслух. — Это всё, что тебе нужно знать, Ник, — говорит он, встречаясь с расширившимися от удивления глазами Бёркхардта, и отстраняется. Он поднимается с кушетки, чтобы, наконец, уйти, закончив этот разговор, но в следующее мгновение он чувствует ладонь Ника на своей руке. Такое маленькое, почти невесомое прикосновение, но оно заставляет Шона замереть, задержать дыхание, потому что это Ник — Ник его держит, не даёт уйти, сбежать. — Как долго? — слышит он тихий вопрос Бёркхардта. — С тех пор, как увидел тебя, — отвечает он, и с удивлением обнаруживает, что Ник крепче сжимает его ладонь в своей. Будто даёт ему шанс. Даёт шанс им, и Шон позволяет себе переплестись с ним пальцами. Он воспользуется любым шансом, который у него есть.