Последний путь

Захожу домой. До сих пор не верится. Бросаю ключи на тумбочку, снимаю обувь и куртку, вдыхаю не выветрившийся запах твоего парфюма. Захожу на кухню, сажусь за стол. Это не может быть правдой. Наверное, я сплю. Закрываю глаза руками и тяжело выдыхаю. Я сплю. «Томас?- молчание, вдох, глупые фразы, вопросы.- Билл Каулитц скончался, попав в аварию.» Я не верю, что ты решил покончить с собой. Не верю, что на полной скорости выехал на встречную полосу и лоб в лоб столкнулся с громоздкой машиной. Всё было не так. Они не знают правды. Дома никого нет. Так пусто. Я привык, что меня встречает мой мальчик и радуется, скачет, пока я переодеваюсь, и что-то рассказывает, в спальне кричит телевизор – ты всегда его громко включал, чтобы слышать все на кухне – а сейчас… В этом доме тихо и холодно. Слезы сами наворачиваются на глаза. Многие сегодня говорили про тебя отвратительные вещи. Винили тебя в своих опозданиях на работу. Ругались из-за того, что ты создал такую пробку, которую удалось устранить только к обеду, и говорили, что за свою глупость ты заплатил смертью. Что из-за тебя могли погибнуть другие люди. Я тогда еще сам не знал, что это за авария, что в ней пострадал ты, что случилось, и уже тогда думал о них «Мерзкие твари». Они не знают тебя, не знают причину аварии и говорят такое! Сижу на кухне и реву в голос, не стесняясь. Я не знаю, как теперь без тебя жить. Открываю новостной сайт в интернете, смотрю фото аварии. Твою машину, которую ты так любил, не узнать. Весь её перед разлетелся, одно колесо отлетело, все стёкла повылетали, а крыша полностью выгнута. А может, ее специально выгнули так, чтобы достать тебя. Страшное месиво. Рядом лежишь ты, накрытый белой тканью. Зажимаю рот рукой, зажмуриваю глаза и снова начинаю плакать. От рыданий болит голова, но внутри болит ещё сильнее. Трясущимся пальцем нажимаю на видео. На экране появляется отрывок записи с видеорегистратора. Из-за впереди идущего автобуса не видно твою машину, но прекрасно вижу, как поперек дороги едет фура, с которой ты столкнулся, и слетает с моста, ломая отбойники и таща за собой фонари. С нее выпал пассажир. Затем твоя машина выезжает в зону видимости и врезается в служебный автобус, у твоей машины вылетает двигатель на дорогу, одно колесо, и ты едешь вбок по инерции, врезаешься в отбойник. Упавший кран уже дымится, как и автобус. На следующем видео люди проезжают мимо твоей машины и охают. Весь асфальт в осколках и машинном масле, мокрый от воды, которой тушили автобус. Из грузового отсека автобуса вылетели коробки. Неужели твоя скорость была настолько большой? Это все моя вина. Я не напомнил тебе сменить резину на автомобиле после того, как выпал первый снег. Ты же постоянно забывал об этом, и я взял ответственность за это на себя. Ты разогнался для обгона, и машину занесло – был гололёд после ночного мороза. Ты не справился с управлением, это не суицид. Ты не мог оставить меня. У тебя не было на это причин. Я знаю, что водитель фуры тебя не винит, он все понимает, и это для меня как маленькая доза успокоительного. Я бы мог тебя спасти. Напомнить тебе лишний раз, заставить съездить сменить шины. Но не сделал этого. Я тебя не спас. Мне кажется, что все это было страшным сном. Но фотографии и видео не дают забыть, что это произошло наяву. В раковине стоит твоя кружка. Совсем недавно ты держал ее в руках. Как же ты любил оставлять грязную посуду. Всегда заливал ее водой, а мыл лишь перед тем, как лечь спать. Ты и в этот раз хотел так сделать. В нашей спальне и в ванной на полочках стоят баночки с косметическими средствами. Ты всегда говорил, что у тебя проблемная кожа, и мазался всем этим, пытался объяснить мне что и для чего надо. А когда просил меня принести что-то, я вручал тебе нужный тюбик раза с третьего. На прикроватной тумбочке лежит книга внутри которой примерно посередине вложена закладка. Ты ее никогда не дочитаешь и не узнаешь, как же сложилась судьба главного героя, и не будешь мне несколько недель перед сном рассказывать свои мысли и впечатления насчет сюжета. На расческе остались твои темные волосы, а в прихожей на тумбочке лежат монеты. От этих мелочей холод по спине. С утра ты думал «Вернусь с учебы, уберу все, чтобы Том не видел». А теперь тебя нет. Кладу рамочку с нашей фотографией изображением вниз, чтобы не разрыдаться снова. Боюсь представить, каково мне будет спать одному в холодной постели по ночам. Никто не будет открывать окно и прилипать ко мне, дрожа от холода. Я буду приходить после работы каждый день, а дома не будет пахнуть нашей любимой лазаньей. Никто не будет ждать меня и встречать с поцелуями. Не хочу идти на похороны и смотреть на деревянную конструкцию, в которой ты будешь лежать без дыхания, возможно изуродованный страшными столкновениями. Я не хочу смотреть на слёзы близких, на то, как тебя будут опускать в яму и засыпать землёй, смотреть на надгробную надпись с твоим именем, твое фото. Хочу крепко обнять тебя и сказать, что люблю тебя и все твои привычки, которые бесили бы других, но не меня, но вот только теперь это не важно. Как и те мелочи, что ты планировал сделать вечером. Как и то, что мы планировали сделать через пару лет. Уже ничего не важно.