Марбаденские сказки

- Вот так-то, - сказал Кавальди, закидывая ноги на стол. - А теперь я жду объяснений. Братья переглянулись. - Да что тут объяснять... - начал Якоб. - Мы не обязаны, - перебил Вильгельм. - У вас нет полномочий нас допрашивать. Более того - мы даже не в зале суда, чтобы... Стилет со свистом вонзился в перекошенный от времени буфет, в паре дюймов от головы Гримма. - Заткнись, - лениво ухмыльнулся Кавальди. - Мне недосуг слушать эти бредни, так что давайте чётко и по существу - где ром? *** - Драгоценная Анжелика, - вкрадчиво начал Кавальди, - не подскажешь ли ты героическому мастеру пыточных дел, где в этой проклятой хибаре хранится выпивка? А то ваша деревенька... мм, как бы так объяснить, чтобы ты поняла... плохо на меня влияет. - Я не пью, - пожала плечами Анжелика. - Сёстры тоже. Можете обратиться к Грегору, у него наверняка найдётся наливка. - Тьфу! - возмутился Кавальди. - Наливка! Какая мерзость! - У нас в погребе есть молоко, - одна из малышек оторвалась от вышивки. - Хотите, достану? - Достанешь, деточка, достанешь, - пробормотал Кавальди, погладив её по голове. - Ты кого угодно достанешь... - Ещё кисель есть, - вспомнила вторая. - Вы не пьёте кисель? - Видите ли, милая фрауляйн, он не помогает от бессонницы, - Кавальди расплылся в сладчайшей улыбке. - Ах да, можете не трудиться, предлагая простоквашу, пиво и клюквенный сок - их я тоже... как бы так выразиться... не употребляю. - От бессонницы спасают бобы, - заметил сидящий у очага Якоб. - И настойка лопуха в пропорции три к одному. - Уверен, из тебя, лопуха, получится прекрасная настойка, - прошипел Кавальди, изучая содержимое комода. Впрочем, Якоб, сосредоточенно вспоминающий рецепт, этого не услышал. - Есть уксус, - подумав, сообщила Анжелика. - Только на брудершафт, - оскалился Кавальди и захлопнул ящик. - Пойду-ка я, прогуляюсь. Может, в запасах генерале осталось немного вина... *** - Девушку? - Кавальди недоверчиво сощурился. - Двух, - лучезарный смайл. - Или даже трёх. - Но... и что мне с ними делать?.. Вильгельм аж растерялся: - Как это "что делать"? Отдыхать. Расслабляться. Получать удовольствие от жизни во всех её проявлениях. - Каким образом? - не унимался Кавальди. - Вы позволите их резать? Подвешивать? Вырывать им ногти? - Стойте, какие ногти! - побледнел Вильгельм. - Вы с ума сошли! Кто же так обращается с девушками. - А как?! Вильгельм закатил глаза и, процедив что-то вроде "Якоб, объясни", выскочил из комнаты. Кавальди вопросительно уставился на Якоба. Тот снял очки, подышал на них, задумчиво протёр и, водрузив обратно на переносицу, сообщил: - Видите ли, общеизвестный факт, что на девушках положено жениться. - Я не собирался жениться, - оторопел Кавальди. - Помилуйте, разве можно... - Можно всё, - категорично заявил Якоб. - Можно влюбиться с первого взгляда, отравить яблоком и оживить поцелуем. - Ну, это смотря чем яблоко начинить. Якоб отрицательно покачал головой: - Мы сейчас не о том. Мы о девушках. Свадьба - идеальный вариант, но Вильгельм, подозреваю, имел в виду нечто иное. - Расслабиться, - скривился Кавальди. - Получать удовольствие. Как же получать удовольствие, если ничего им не вырывать?! - Ну, - смутился Якоб, - я не знаток, но... - Но что?! - Обнимать их. Целовать, говорить нежности - они это любят. Единственной нежностью, которую мог выдумать Кавальди, была "баварская сосисочка", поэтому он хмыкнул и поинтересовался: - Что, от подобных глупостей кто-то "получает удовольствие"? - Брат получает, - усмехнулся Якоб. - Ну, и девушки, наверное. Вы попробуйте. Уберите оружие, постарайтесь не рычать и попробуйте. - Вот ещё, - фыркнул Кавальди, но кинжалы ровным рядом выложил на столе, решив, что на обещанных девушек это должно произвести неизгладимое впечатление. - И что я должен им говорить? - Хм... так, ладно, представьте, что я девушка. Не хмырь в очках, а какая-нибудь хорошенькая немка. - Что?! - рассвирепел Кавальди. - Зачем?! - Просто тренировка, - пожал плечами Якоб. - Отработка навыка. Давайте, начинайте. Кавальди откашлялся и, старательно отводя взгляд, пробормотал: - Чудесный вечер для казни, вы не находите? - Прекрасно! - оживился Якоб. - Прекрасно, только уберите "казнь"! Просто чудесный вечер, не надо казни. Продолжайте. - Я думаю... то есть, мне кажется... вы очень симпатичная пухленькая фрауляйн, - с трудом выдавил Кавальди и медленно побагровел. - Довольно, я так не могу! - Можете! - заверил его Якоб. - Отлично можете! Теперь обнимите девушку за плечи - но осторожно! Ничего ей не сломайте! - Кого обнять? - не понял Кавальди и огляделся в поисках девушки. - Меня, - Якоб поправил очки и выпрямился. - Ничего в этом страшного, давайте. Кавальди нервно поёжился и привычным резким жестом сграбастал Якоба за плечи: - Ну-сс? - Не так, мягче, - запротестовал Якоб. - Она вам не мошенник и не кусок мяса, нежнее. Хмыкнув, Кавальди ослабил хватку: - Так? - Примерно, - одобрил Якоб. - Вот теперь, кажется, готовы. Тут дверь распахнулась, и на пороге появился Вильгельм, держащий под руки двух молоденьких селянок. Вид Кавальди, трогательно обнимающего за плечи Якоба, заставил его поперхнуться. - О, да мы, похоже, не вовремя, - осклабился он. - Что ж, зайдём попозже. Барышни, приношу извинения, поищем другое место для наших бесед. - СТОЙТЕ! - в один голос завопили Якоб и Кавальди, моментально расцепившись. - ЭТО ОШИБКА! Но было поздно, смех девушек уже стихал где-то снаружи. Не удержавшись, Кавальди выхватил пистолет и бабахнул вслед: - Гримм, извращенец, чтоб вас там разорвало! Якоб скорбно вздохнул. Нет, педагогическое дарование налицо, но надо как-то научиться грамотно его применять. *** - Кавальди, - позвал Якоб откуда-то снаружи, - подойдите на минуту? Мне тут помощь нужна в одном щекотливом вопросе. Пыточник неохотно отвлёкся от пухленькой селянки и выглянул за дверь: - Что, опять не можете обойтись без Великого Кавальди? Пф, сказочники. Выкладывайте, что стряслось. Якоб поправил очки и поскрёб карандашом затылок: - Вы же эксперт в вопросах педофилии и некрофилии, верно? Пыточник аж поперхнулся. Карающий кулак завис над макушкой писаки: - С чего вы взяли?! - Слушайте, я не обвиняю, - отмахнулся Якоб и ткнул пальцем в страницу, где обрывалась недописанная строка. - Вот. Здесь. Я подумал - может, вы и в зоофилии разбираетесь? Если так, то скажите мне как эксперт: осёл с петухом - это зоофилия? Та женщина очень странно рассказывала, я не всё понял, но выглядит оно довольно сомнительно и... - Единственный осёл здесь - это вы, Гримми, - прошипел пыточник, не удержавшись-таки от подзатыльника. - Лучше вырвите страницу совсем. Дети не оценят, поверьте. *** ХРЯСЬ! Капкан с треском захлопнулся, и Кавальди, повалившись на землю, взвыл благим матом. Боль была такая, что глаза буквально вылезли из орбит, а крик почти сразу перешёл в нечленораздельные стоны. Такое ощущение, что капкан пытался стальными зубами отгрызть ступню. Не прошло и минуты, как сознание сочло нужным попросту отключиться... ...из спасительной темноты его вытянул новый приступ боли - впрочем, куда более слабый, чем прежде, - холодная вода, выплеснутая в лицо, и грубоватый голос охотницы: - Нет, вы мне объясните - какого чёрта вам припёрло посреди ночи под окнами колобродить? Анжелика ловко стянула с изувеченной ноги сапог и, промыв рану, принялась бинтовать её чистой тряпицей. Кавальди только шмыгнул и виновато отвёл взгляд. -- - Вам очень больно? - спросила младшая из двух, с ужасом глядя на перевязанную ступню. Пыточник перестал морщиться и спешно натянул самодовольную гримасу: - Великому Кавальди не бывает больно, девочка моя. Та, что постарше, сочувственно улыбнулась и протянула ему кружку с элем: - Сестра просила заботиться о вас, пока её не будет. Так что, пожалуйста, говорите, если вам что-нибудь понадобится. Внимательно оглядев комнату, пыточник кивнул: - Славно. У вас тут есть бумага и карандаш? Уголь? Краски? Помнится, она рисовала... Младшая на секунду замерла, обдумывая, потом молча бросилась в угол комнаты, достала из сундука стопку листов и огрызок карандаша. Робко положила на стол перед Кавальди: - Вот, пожалуйста. Пыточник удовлетворённо хмыкнул и жестом велел ей присесть: - Маленький презент на память о художнике, которому три очаровательные фрауляйн не дали погибнуть в мучениях. ...младшая улыбалась с той же безмятежностью, что и сейчас, подложив ладонь под щёку и видя десятый сон. Средняя растерянно хмурила брови. Чтобы нарисовать Анжелику, ему не нужна была натура - он до мелочей помнил черты её лица и тонкие сильные пальцы, убирающие прядь волос со лба. Лист бумаги выскользнул из рук и упал на пол. Анжелика бережно подняла его, долго разглядывала... потом взялась за карандаш, и через несколько минут в углу картинки появилась маленькая чёрная фигурка, дремлющая возле очага. Кавальди пробормотал что-то неразборчивое, уткнувшись носом в изгиб локтя, но не проснулся. *** - Это не работает, - вздохнул Якоб, надевая очки и отступая от гроба. - Страшная сказка стала реальностью. Не работает. Она не проснётся... - Гримми, неудачник, - скривился Кавальди. - Отойди-ка подальше, предоставь всё профессионалу. Он склонился над Анжеликой и, помедлив секунду, прижался губами к её холодным губам. Где-то в глубине сознания всплыли картинки из ранней юности, смуглые, гибкие итальянки, потемневшие от желания глаза, сбитое дыхание, шёпот над ухом - "Люблю... хочу тебя..." "Только тебя", - подумал Кавальди, вплетая пальцы в густые вьющиеся волосы у виска Анжелики. Только эту дикую, неукротимую, гордую красавицу, такую беззащитную сейчас, такую хрупкую. ...захлебнувшись воздухом, она резко дёрнулась, моргнула и в смятении уставилась на него. - Мой поцелуй даже мёртвого поднимет, - самодовольно заметил Кавальди, протягивая ей руку и помогая сесть. - Итальянская страсть, знаете ли. -- - Издевается? - Грета сочувственно погладила пыточника по спине. Тот всхлипнул и уткнулся в её плечо, бормоча о жестокости, подлости и бессердечности аферистов. Грета молча кивала, ей и самой не особенно нравились братья, которые пробыли в Марбадене больше двух лет, но до сих пор не обзавелись ни семьями, ни хозяйством. И ладно тот, что в очках, - тут хотя бы понятно, что с головой у человека не всё в порядке, но второй-то! Какова скотина! - Хочешь, я ему скажу, чтоб не смел привязываться? - шёпотом спросила она, когда поток жалоб иссяк, и пыточник уже просто обнимал её, тоскливо шмыгая. - Чтоб хоть одна бестолочь могла безнаказанно мучить моего Мерки. Не бывать такому! Пыточник кисло улыбнулся: - Да нет, что ты, сам справлюсь. Просто надо было выговориться, понимаешь... Иногда очень важно, чтобы выслушали. Так-то всё с собой, - он распахнул полу плаща, демонстрируя ряд сверкающих кинжалов. - Но ведь друг, нельзя же за здорово живёшь язык укоротить. - А хочется, - хмыкнула Грета. Пыточник с досадой кивнул. - Ладно, завтра что-нибудь придумаем, - решила Грета, увлекая его на кровать. - Утро вечера... Договорить она не успела - итальянская страсть, знаете ли. -- - Ещё одно слово, и ты его проглотишь! - вполголоса прорычал Делатомб, запихнув парик прямо в рот пыточнику и для надёжности утрамбовав пальцем. - Оставь идиотские фантазии в своей пустой голове! Кавальди затравленно смотрел на него, не издавая ни звука, но стоило Делатомбу, пропев: "Десерт?" - направиться к гостям, как парик был выплюнут на пол, а комната огласилась отборной бранью на диковинной смеси итальянского, немецкого и французского. Все присутствующие застыли, вилки и бокалы замерли на полпути. - Что ты сказал?.. - Делатомб медленно обернулся, еле сдерживая нервный тик. - Кашель, мой генерал, - чопорно сообщил Кавальди, вскинув подбородок. - Рефлекс. Он поклонился, попутно подобрав парик, развернулся на каблуках и быстро вышел, пока Делатомб не успел опомниться. *** - Слушайте, я мёрзну, - сказал Хидлик, протягивая ладони к огню. - Да ты поджаришься сейчас, - хохотнул Бунст, хлебнув что-то из миски. - Будет у нас жаркое на ужин, а, Хидлик? - Уймитесь, каннибалы, - велел Вильгельм, сидевший с чертежами поодаль. - Я бы хоть от какого ужина не отказался, да где взять. Вот доберёмся до города... Якоб, ты что намалевал? Оно же не взлетит. Якоб только вздохнул и плотнее закутался в плащ. - Я всё равно мёрзну, - заныл Хидлик. - Давайте ещё дров подбросим. - Иди и принеси, - Вильгельм указал на дверь. - Здесь их больше нет. Хочешь - набери в лесу, мы про тебя потом сказку напишем - "Девочка и хворост". - В-в лесу? - возмутился Хидлик. - М-мне? Одному? Там же волки! Ты видел эти глаза среди деревьев?! - У-у! - подхватил развеселившийся Бунст. - Жуть! - Глаза, да? - переспросил Вильгельм. - Среди деревьев? В воздухе висят? Может, светлячки? - Идиоты, - зашипел Хидлик и сгорбился, обняв себя за плечи. - Всё бы издеваться! А ты тут подыхай от холода. - Я принесу, - сказал Якоб, поднимаясь. - Сдурел? - скривился Вильгельм. - Сиди смирно, перебьёмся до утра. Слышал - глаза среди деревьев? Бунст опять захохотал, но Якоб уже открывал задвижку. - Отлично, - Вильгельм поднял руки. - Как хочешь. Поищи заодно волшебные бобы, раз уж на то пошло. Хлопнула дверь. Веселиться сразу расхотелось, все притихли. -- - Нет, - твёрдо сказал Кавальди. - Нет, ни за что, даже не просите. - Вам пары поленьев жалко? - допытывался Якоб. - Мы же возместим. - Нет! Это дело принципа. Почему вы должны греться у очага, а я тут в лесу, как прокажённый?! Вы видели эти глаза вокруг?! - Светлячки? - предположил Якоб. Кавальди взвыл и замахнулся: - Сами вы светлячок! - Но не могу я вас в дом позвать! - взмолился Якоб. - Их же удар хватит! - Удар их всё равно хватит, - пообещал Кавальди. - Хоть зовите, хоть не зовите. Последний раз говорю - либо ведёте к дому, либо нам больше нечего обсуждать. Я на эти дрова, между прочим, целый вечер угробил. Это ваши проблемы, что у вас топора нет, и это ваши проблемы, что хворост отсырел. - Ох, ну ладно, - сдался Якоб. - Берите свои дрова. Кавальди с опаской оглянулся на огоньки, всё ещё горевшие среди стволов, подхватил поленья и легонько пихнул Якоба в плечо: - Ведите живее.