Я помню, Грэг.

Хах. Смешно. Как же быстро летит время. Одного дня хватает на сотни улыбок и слез, за месяц совершаются тысячи поступков и миллионы событий. Что уж говорить о годах, десятилетиях и веках. Время быстро, ловко, и, безусловно, жестко и беспощадно. Но не для нас. Не для Гранат, не для Пёрл, не для Руби и Сапфир, не для Перидот, не для любого другого самоцвета. И не для меня. Время никогда не тронет нас, как бы оно не старалось. Пройдут тысячелетия, а мы останемся прежними, разве что, изменив немного свой аутфит пару-тройку раз. И всё. Навечно молодые, красивые, энергичные, полные жизни. Ни один самоцвет никогда не постареет и время не сможет забрать его в свои объятия, передав смерти. Самоцветы могут жить вечность, если камень не будет поврежден или разбит на осколки. Порой, задумываюсь об этом всём и… Ведь они все уйдут. Все до одного. Все люди смертны, ведь обладают материальными телами, на которых после любого не особо сильного удара скорее всего будет травма. И срок из жизни людей ограничен. Всего-лишь 60-90 лет. Смешная цифра для самоцвета, не правда ли? А ведь они уйдут. Уйдут раз и навсегда. Был ещё вчера — нет уже сегодня. А я… А я буду жить. Жить дальше. Жить ещё столетия и тысячи лет, до тех пор, пока мой самоцвет не будет разбит на маленькие осколки. Естественное для людей старение никогда не возьмет меня. Но как же они? Как же те двое с «Большого Пончика»? Эти два абсолютно противоположных человека, имеющих свои жизни и предпочтения, но при этом сплетенные вместе. Как же та девчонка, с которой любит проводить время Стивен? Как её звать… аргх… Конни, точно. А как же Конни? Эта мелкая бойкая подружка Стивена? А как же продавец картошки и его сыновья, которые дают нам картофельные обрезки, как же мэр, который тайно влюблен в Пёрл, как же все остальные? А как же ты, Грэг… Грэг. Папаня нашего веселого самоцвета-коротышки. Помню тебя молодым, когда ты был красив, энергичен и полон блеска в глазах. Помню нашу первую встречу. Ещё тогда ты привлек мое внимание. Мистер Юниверс. Среднего роста, слегка пухлый парень с длинными волосами и прекрасным голосом. Жаль, что Пёрл тогда не дала нам познакомиться ближе, поймав меня и отдёрнув от тебя. Хах, глупая Пёрл… Она никогда не была серьёзной помехой мне. Вне её ведома по ночам я выбиралась из храма и приходила в твой фургон. В это время ты часто сочинял песни, наигрывая мелодии на гитаре и напевая их. Правда, первое время ты прогонял меня и не разрешал сидеть рядом, но со временем ты смирился с моим присутствием рядом и был рад, что я прихожу. Даже разрешал трогать твои волосы. Эти шикарные, длинные, шелковистые волосы… Я забиралась в них, вдыхала их запах и перебирала их своими руками. Сначала ты со злостью и смущением отпихивал меня и ругал, говоря что-то про нарушение личного пространства, но мне было как-то всё равно. Часто во время работы над очередной песней ты засыпал. И я сидела и наблюдала. Никогда не думала, что буду наблюдать за тем, как спит человек. За умиротворенным лицом, закрытыми глазами, спокойно колеблющимся от дыхания телом, плавно стекающей слюной из приоткрытого рта. В твоем фургоне всегда было грязно. И тебя это не волновало. Так же, как и меня. Ведь я люблю мусор. Он клёвый. Но ты намного круче, Грэг. И ты без волнений спал в этом же мусоре, с синяками под глазами и жутко уставший от работы. Я любила присоединяться к тебе в такие моменты, прижималась вплотную к тебе и засыпала. Благодаря тебе я узнала про сон. Спать — здорово, ведь во снах сбывается всё, что я хочу. Жаль, что время бежит. Бежит, не оглядываясь на прошлое, обвивает жизнь все новыми и новыми событиями. Но, не смотря на это, порой даже в настоящее время я приходила к твоему фургону проведать тебя. Но… тебя там не было и никогда уже не будет, Грэг… Я помню, когда ты был молодым. И помню уже несколько постаревшим. Время беспощадно и оно тронуло тебя. Молодой амбициозный гитарист стал дряхлым, располневшим, лысеющим бородатым мужиком в засоленной белой майке. Помню, как тебя стали мучать боли, в особенности в спине. Ты становился всё слабее, седел, покрывался морщинами… Ты увядал. Увядал незаметно и медленно для всех. Но не для меня. Только не для меня. Мне было больно. И больно до сих пор. Очень больно. Ни одному из команды, — ни Пёрл, ни Гранат, ни даже Стивену, хотя он твой сын, не понять, что я испытывала. Я всегда боялась потерять тебя, Грэг. Я бы так хотела продлить твою жизнь ещё на пару столетий, чтобы провести её именно с тобой, только с тобой… Прошло уже 17 лет с твоей смерти. Стивен окончательно вырос, обрел все силы и научился контролировать свой самоцвет. Гранат оставалась лидером команды, такой же неизменно спокойной и хладной ко всему. Её совсем не задела твоя смерть. Пёрл, так же, как и Гранат, было по большей части всё равно. А я… А что я? А я всё ещё помню тебя, Грэг. И буду помнить всегда.