То, что ты должен чувствовать

Рваные, еле слышные вздохи на грани со стонами. Если очень хорошо прислушаться, можно было услышать из-за закрытых дверей комнаты хёнов. В этих отношения извиняется не тот, кто накосячил, а тот, кто Марк.

***

Закончилось очередное интервью, на котором Марк снова почти не говорил, да и Джексон, как ни странно, помалкивал. Вот только Джуниор подливал масла в огонь дурацкими замечаниями в сторону Вана. Первым в общежитие зашел раздраженный Туан, молча вошел в комнату и устало сполз по стене, прикрывая глаза. Его уже порядком достало то, что в его маленький мир пихаются все, кому не лень. Джексон никогда не просил прощение у Марка, хотя прекрасно понимал, что за все то, что вытерпел от него старший, стоит не просто попросить прощение, а еще неделю валяться у того в ногах. Но вместо этого он заходит в их общую комнату, уже наперед зная, что он найдет сидящего на полу, почти при самом входе, парня. Ван отбрасывает в сторону рюкзак, курточку, футболку, не отрывая своего взгляда от прекрасного блондина, который все еще сидел и готовился морально ко всему, что его ждет в ближайшее время. Джексон с Марком никогда не церемонился, что бы это ни было: репетиции, выступления, интервью для фанатов или постель. Он всегда действовал в своей манере, жестко и напористо, иногда даже перегибал палку, но после всего нежный поцелуй в лоб от младшего казался слаще цветочного меда. Марк дышит спокойно и ровно, что еще больше раздражает Вана. Потому что старший должен устроить скандал, а не сидеть вот так тихонько возле стены. И младший срывается, хватая пальцами острый подбородок так обожаемого им хёна, впиваясь в губы наглым поцелуем. Он не ждет ответа, потому что его ему не надо. Это фактически изнасилование, зачем эти нежности. Язык Джексона уже вовсю блуждает, очерчивая пухлые губы Туана. Совсем не легкие укусы ощущаются на шее и ключицах, оставляя после себя пока еще только отпечатки зубов. Но завтра эти отметины станут красноватыми и опять придется всем сказать, что хён болеет поэтому носит одежду, что закрывает горло. Джексона бесит все, потому что это Туан должен сейчас вот так рычать над возбужденным телом Вана, а не наоборот, потому что должна быть ревность и страсть, а не эти прикрытые дрожащие ресницы и искривленная от пока что физической боли до дури красивая улыбка. Марк сжимает кулаки на руках, молча терпя все выходки младшего. Спрашивается зачем, но он и сам не знает. Это такой новый вид удовольствия, наверное, когда ты его получаешь насильственным путем, причем только одна сторона упивается и наслаждается другой. А Джексон очень не терпелив, потому что нужно куда-то деть ту энергию, что он не растратил во время того дурацкого интервью, а жертва вот лежит, просто раздень и бери. Что парень и делает сразу после того, как вдоволь насладится белоснежной мягкой кожей того, кто по всей логике должен сейчас, как минимум, втащить наглому китайцу за такое поведение. И ведь американец это может, да так, что другой потом зубы под кроватью будет собирать, но увы не делает, а лишь мягко поддается всем действиям, что совершаются над ним. Он словно марионетка, которую вновь взяли с полки поиграть. Ван поспешно снимает с американца куртку и футболку, властно проводя руками по накачанному торсу, при этом закусывает губу в предвкушении того, как эти мышцы будут напрягаться и содрогаться во время очередного, подаренного Ваном оргазма. Штаны вместе с бельем летят в ту же сторону, что и остальная одежда. Джексон самодовольно ухмыляется при виде немного возбудившейся плоти старшего, отчего решает закончить начатое дело, накрыв его своей ладонью, слегка сжимая, и проводя несколько раз от основания до головки так, как это любит Туан. Срывает первые громкие вздохи с сладких и желанных уст хёна. Марк невольно дергается поддаваясь бедрами навстречу движениям ладони Джексона. Игра начинается. Для Джексона понятия прелюдии не существует. Он берет то, что хочет, как хочет и когда хочет. Так и сейчас. Он, стоя на коленях, просто тянет парня за ноги на себя, стягивая полностью на пол, подкладывая ему одну из многочисленных подушек с кровати под поясницу и закидывая его лодыжки себе на плечи. Поспешно расстегивает и приспускает свои брюки вместе с бельем, давая волю уже предельно возбужденной плоти. Марк в особой подготовке не нуждается, он уже привыкший и давно растянутый, поэтому Ван всего лишь смазывает естественной смазкой, что успела насочиться с головки члена Марка, тугое колечко анальных мышц парня и, приставив к нему свой член, резко вводит. Потому что так хочется, потому что не ему страдать потом. Марк бьется затылком об пол и до боли в пояснице прогибается, когда Джексон толкается в него. Он успевает открыть рот, что бы не зарычать от боли, выдавая из себя всего лишь глухой стон, более похож на рычание. Он еще дергается до тех пор, пока младший в очередном толчке не задевает простату, в этот миг он глубоко вздыхает, набирая в легкие воздух, и подается на встречу движения партнера, охотно прижимая того ногами. Ван держит старшего за бедра, не давая возможности сделать что-нибудь самостоятельно, упорно вдалбливается в старшего. В этот миг парень теряется в мире, он видит лишь прекрасного блондина перед собой, на раскрасневшемся лице которого эмоции сменялись с бешеной скоростью: от нетерпимой боли до самого сладкого наслаждения. И Ван рад этому, это то что ему нужно, это то что должен Туан чувствовать, вот так он должен выглядеть всегда. Жадность - один из грехов, который присущ всем людям. А Джексон жадный на Марка, на его эмоции, на его голос, на его запах, на его горячее дыхание на своей шее, на его прикосновение, в конце концов. Он им не насытится никогда, поэтому так по-собственически вгоняется в него, заставляя хрипеть и метаться прямо на полу, но под Джексоном. Китаец водит ладонями по телу старшего, очерчивая все впадинки, мягко касаясь нежной кожи, пальцами задевая затвердевшие соски, чем вызывает очередное напряжение внутренних мышц, что с такой силой сжимают член Вана. Марк тянется к своему члену, он не в силах больше терпеть это безумие, старший пытается попасть в один ритм со своим парнем, неистово надрачивая себе. Дикий - это именно то, что так четко характеризует Джексона. Еще несколько толчков и американец содрогается всем телом, сжимаясь и наконец расслабляясь. Туан смотрит в глаза Вана, мягко улыбаясь, когда тот нежно целует его в лоб и увлекает в не менее нежные объятия.