Слегка не по плану

      Просёлочная дорога стелилась тоненькой ровной ниточкой под ногами уставшего ночного путника. Человек передвигался со скоростью черепахи, взвалив на свои плечи чьё-то бормочущее и источающее обильный запах спиртного тело. Он нёс это тело уже битых два часа, от чего все его собственные мышцы практически онемели. Продолжая свой путь и теша себя мыслью, что идти оставалось от силы минут десять, вспотевший и уставший путник недовольно поморщился и в который раз злобно впился ногтями в гладкую кожу оседлавшего его наглеца. Тот застонал, где-то в своём пропитанном алкоголем мозгу осознавая, что ему делают больно.       Наконец-то зазвенев ключами, странная парочка с шумом ввалилась в небольшой дом на окраине деревни. Трезвая её половина тут же отшвырнула пьяную подальше. Почти вся одежда блондина сползла, оголяя стройное, крепкое, но совсем ещё юношеское тело. Так и оставив друга валяться на полу, черноволосый мужчина внимательно посмотрел на него.       «Тратить силы на пьянки, драки и потаскух… Вышибить бы тебе мозги и дело с концом» - подумал он. Однако мысль не вызвала должного внутреннего восторга, поскольку он знал: избавится от этого – дадут другого. Опять привыкать.       - Э… Какузу? Мать твою, мне холодно! – неожиданно простонал пьяный комок на полу, безуспешно пытаясь сориентироваться на местности.       Поглядев на парня ещё пару секунд, здоровяк подошёл к нему и снова взвалил его на свои плечи. На этот раз он потащил его наверх, в свою комнату. Этот сопляк занимал самый дальний угол дома, куда подрагивающие от усталости руки мужчины его б уже не донесли.       Кинув пьяное тело на кровать, брюнет навис над ним, внимательно разглядывая детали этой картинки. Вот он, Хидан, его напарник, во всей своей алкогольной красе. Другого такого наглеца Какузу давно б сравнял с землёй, а этот по какой-то причине ещё жив. Не потому, что он бессмертен, вовсе нет. Просто самому нукенину он был чертовски интересен.       Развернувшись было, чтобы уйти спать на диван, Какузу ощутил, как его запястье обвила ледяная ладонь Хидана.       - Ну сделай что-нибудь, умник!– проворчал пьяный, подползая к огромному, покрытому шрамами телу напарника. - Мне всё ещё холодно…       Разозлённый таким тоном, Какузу схватил собеседника за волосы и с силой впечатал его голову в подушку. Однако тот, сперва громко вскрикнув, блаженно застонал, а затем и вовсе рассмеялся.       - И это всё? – голос Хидана становился всё более язвительным. - Моя кровь всё ещё холодна…       Услышав такое, Какузу сцепил оба запястья юноши одной рукой, а другую стал вжимать в его горло. Громкие булькающие звуки, переходящие в хриплый смех, разбудили в нём бешенство и …азарт. Хорошенько замахнувшись, он ударил Хидана по лицу. Раз, другой, третий… Парень, не скрывая удовольствия и трезвея на глазах, облизывал капли крови, то и дело появляющиеся на губе.       - Я вижу, что ты не знаешь, когда нужно остановиться, - произнёс здоровяк, в одну секунду сжимая нижнюю челюсть юноши, а в другую брезгливо отшвыривая её. В голове вырисовался чёткий план усмирения этого щенка. Ухмыляясь собственному коварству, он принялся рвать на части остатки одежды напарника, оставляя его совсем нагим.       - Что ты творишь, Франкенштейн? – спросил блондин, от души рассмеявшись.       - Ты любишь боль, – голосом, не сулящим ничего хорошего, произнёс он, - и на этот раз я найду способ сделать тебе по-настоящему больно.       Брюнет резко полоснул ногтями по груди напарника, оставляя четыре изящных кровавых следа. Тот поглядел на него ошалелыми глазами, однако не стал просить прекратить. Трезвеющий мозг сходил с ума от боли. И от …кайфа.       В это время Какузу снова полоснул его ногтями, а затем ещё раз, и ещё… И страдальческие стоны спустя секунды превращались в стоны удовольствия. Блондин блаженно закатывал глаза и выгибался всем телом, словно прося новую порцию ощущений.       - Мелкий извращенец, - прошипел здоровяк, глядя на то, как плоть Хидана реагирует на боль, - да тебя, никак, это возбуждает?       Тот смотрел на него взглядом, затуманенным не столько алкоголем, сколько истомой. Его дыхание сбивалось, из горла то и дело вырывался издевательский смех. Видя такую его реакцию, Какузу зарычал, давая волю своей ярости. Мужчина резко раздвинул его ноги и провёл языком влажную дорожку по его отвердевшей плоти. Тот же широко раскрыл глаза от неожиданной ласки, жадно и хрипло вдыхая воздух. Почувствовав резкий болезненный укус, он снова дёрнулся, однако пришедшая за этим волна наслаждения сделала мир вокруг мутным и нечётким. Ласка – укус, боль – сладкая судорога. Раз за разом Какузу лишал напарника чувства реальности.       «Мучаешься, бессмертный? Это хорошо… Мой план просто безупречен»       Искусав парня чуть ли не до крови, мучитель приблизился к жертве поближе и с силой втиснулся в его тело своей плотью. Какие же это должны быть адские ощущения… Однако снова дикий крик перерос в чувственный и поощрительный стон. Уже двигаясь в нём, Какузу видел, как бледнеющий и истекающий кровью Хидан старается держать темп, как растёт его возбуждение, как его глаза темнеют от новых ощущений. Это лицо, наполненное жаждой, побитое тело, отвечающее на каждое его движение, ногти, исцарапывающие спину… Что же это, чёрт возьми, за чувство? Что это за искра, подымающаяся от низа живота прямо до груди? Такое жгучее желание делать это быстрее, резче, уверенней… Не иначе как стоны блаженства лежащего под ним парня начали помутнять его разум! Как ещё можно было объяснить то, что на какой-то момент эти вопли стали для него сладчайшей музыкой, что руки его жертвы, так же обладающие мёртвой хваткой, стали самым желанным поощрением, что его запах на какое-то время стал приятней запаха денег?…       Невидящий взгляд Хидана метался из угла в угол, руки неожиданно крепко обвили шею нукенина, а из горла сама собой вырвалась громкая, надрывистая мольба не останавливаться. Оба мужчины двигались в унисон, чувствуя что нужно делать на уровне инстинкта и полностью сосредоточившись друг на друге. Кровать жалобно скрипела, угрожая не выдержать такого натиска и развалиться, словно возмущалась невиданному доселе зрелищу.       Ещё секунда – и из горла Какузу вырвался сдавленный крик, его тело повалилось на всё ещё бьющееся в экстазе тело блондина. Минутой спустя он приподнялся и уставился на напарника с широко раскрытыми глазами, медленно осознавая абсурдность и нереальность произошедшего. Тот был без сознания.       «Чёртов Хидан, как я смог с тобой...? Как это могло случиться?» - думал черноволосый, пытаясь унять дрожь во всём теле. Дрожь от перенапряжения. Дрожь усталости. Дрожь после лучшего секса в его жизни.       Он тут же разозлился на собственные мысли.       - Какузу… липко… - пробормотал во сне объект его размышлений.       Мужчина отшвырнул скомканное одеяло и увидел залитую кровью простынь. Секунду помедлив, он приподнял своими немеющими руками юное тело и вынес его из комнаты. На первом этаже он осмотрел багрово-синие ноги напарника – доказательство его собственной физической силы, – попутно смывая кровь и очищая свежие раны. Хидан не пришёл в себя даже тогда, когда мужчина накладывал на его превратившееся в кровавое месиво тело швы и целебные мази, а посему его снова пришлось нести до кровати. Там Какузу избавился от запятнанных простыней и свалился с ног рядом с посапывающим комком. Поглядев на его довольное лицо ещё немного, он произнес про себя: «Нечего лыбиться. Если я сказал, что найду способ сделать тебе больно, то найду. Говнюк мелкий»       Тело блондина покрылось мурашками. Зубы его мелодично застучали от свежести и прохлады. Слегка нахмурившись, Какузу закрыл глаза и забросил на него руку, а затем ногу. Видя, что тот не может согреться, он недовольно скривился и прижал холодное, словно ледышка, тело к своей груди. Минутой спустя стук прекратился.       «Сегодня… сегодня просто всё пошло немного не по плану. Я всего-навсего где-то просчитался. Не учёл того, что давно не был с женщиной. Вот в следующий раз…»       Но будет ли этот следующий раз?       Какузу усмехнулся про себя. Кто бы сомневался...