хаос

Простыни были смяты. Рядом с кроватью стояли грязные чашки и коробка от пиццы с недоеденной корочкой. Вокруг коробки лежали крошки. Томми не мог оторвать взгляд от мусора на полу. Пот остыл – кожа на спине и груди была липкой, на зубах чувствовался налет, под боком образовалась складка из ткани, на которой было неприятно лежать, но Томми не мог заставить себя пошевелиться, ему было противно находиться в своем теле. Джек дышал ровно и глубоко. Ему не мешал беспорядок, его не раздражала грязь на теле. Он разбрасывал одежду по комнате, ронял книги на пол, ставил грязную посуду на телевизор. На диване еще с прошлой ночевки Томми лежала стопка футболок, выглаженных миссис Дэвис. Томми попытался сосчитать дни. Прошла целая неделя, а Джек так и не убрал одежду в шкаф, хотя, казалось бы, на это нужна всего одна минута. Томми продолжал смотреть на грязный пол. Когда Джек набросился на него, он опрокинул бутылку с остатками колы. Нужно не забыть об этом с утра и не вляпаться в липкое пятно. Томми становилось всё противнее. Он даже начал подумывать о том, что бы тихо встать, одеться и пойти спать к себе – в кровать с чистым постельным бельем. Но разве можно найти свои вещи, выскользнуть из комнаты, а потом и из дома незамеченным? Если Джек проснется, наверняка, будет сцена. Они или будут ругаться до утра, или трахаться. И Джек обязательно сделает ему больно – морально или физически. Томми поежился. Нет. В любом случае, даже если бы ему удалось улизнуть, все равно пришлось бы разбираться на следующий день. Джек пришел бы в радиорубку. Он очень спокойно закрыл бы дверь на щеколду. На его лице не было бы никаких эмоций – самое страшное его состояние – жажда мщения – остывший гнев, который дал пищу фантазиям о страшных наказаниях, о способах заставить других раскаяться в содеянном и поклясться больше никогда так не поступать. Чтобы он сделал? Ах, да. Он закрыл бы дверь изнутри и очень спокойно подошел бы к нему. Он отдал бы какую-нибудь команду, все равно какую: «На колени» или «Повернись ко мне спиной». Или, может, «Раздевайся». Он сказал бы это совершенно спокойно, но так, чтобы не возникло и малейшей надежды на возможность неповиновения. И Томми бы встал. Да, он бы встал на колени. Разделся бы, встал бы на четвереньки, лег бы на стол… Он сделал бы все что угодно, чувствуя себя грязным, слабым и жалким, он бы стерпел боль и унижение, чувствуя как холодные пальцы прижимают его вниз, нагибают его к земле, отнимая способность стоять в полный рост. Потому что чувствовать на себе его кожу, его дыхание, испытывать его злость, быть его рабом значило существовать. Если когда-нибудь Джек просто пройдет мимо, ничего не сказав… Нет, лучше не думать о будущем. В самом начале, было так же, но все же как-то по-другому. Он повиновался, но не был вещью. В его субординации была свобода воли, а во властности Джека не было жестокости. Сначала он был просто хозяином, сейчас он стал владельцем. Томми откинулся на спину. Складка сделалась еще больше. Но у него не было сил приподняться и расправить ткань под собой. Всё тело ныло. Больше всего его злило, что на плечах снова будут пятна от рук Джека. Томми уже месяц не мог надеть маяку – его руки были похожи на руки персонажа из фильмов ужаса. Меня во сне трогает призрак. Или меня бьют родители. Прямо и не знаешь, что лучше. Не хватало только, чтобы к его и так плачевному социальному положению прибавилось клеймо жертвы насилия. Он даже усмехнулся при этой мысли. А ведь так и есть. То, что делал с ним Джек, очень тяжело было отличить от изнасилования. По крайне мере, если бы он захотел, любой судмедэксперт дал бы нужное заключение. Сейчас даже его поцелуи стали агрессивными. Он словно хотел выпить его душу. И потом это вечное стояние на коленях! Ну, честное слово, сколько можно доказывать свое главенствующее положение? Интересно, они когда-нибудь поменяются ролями? Нет, из Томми не вышел бы садист. Но хотя бы можно было сменить роли в сексе. Или еще лучше. Он приходит домой к Джеку. Они спокойно поднимаются по лестнице на второй этаж – без криков и ругани мистера Дэвиса. Без захлопывания двери. Джек целует его спокойно и долго и начинает раздевать. Медленно. Они оба остаются голыми, а не полуодетыми как обычно, и Джеку в кой-то веки нужны предварительные ласки. Он медленно целует грудь Томми. Покусывает за соски, спускается все ниже и ниже. Нежно проводит рукой по его члену. А потом… потом он целует головку. Сначала просто губами, затем облизывает кончик языком и наконец берет его член в рот. Медленно. Сначала вниз, потом вверх. Беря в рот все больше и больше с каждым разом. Он облизывает палец и вводит его внутрь… Стоп. Они же вроде хотели поменяться ролями. Хотя ладно, нельзя получить все и сразу. Итак, Джек делает Томми минет. И одновременно вводит палец (под рукой, конечно, есть смазка, а никак обычно). Затем второй. Раздвигает немного края плоти, продолжая сосать его член. Томми чувствовал, как у него появляется слабая эрекция. Где-то минуту он пытался отговорить себя от рукоблудия. Но в итоге не удержался и коснулся кончиками пальцев своего набухшего органа. Поясница моментально прогнулась, бедра раздвинулись и Томми сжал свой член, понимая, что сопротивляться бесполезно. Итак, Джек продолжает работать орально, подготавливая при этом задний проход ко второму акту. Томми положил одну руку на голову Джеку, чтобы контролировать процесс. О, как это приятно. Томми невольно издает стон. Джек поднимает на него взгляд, продолжая держать во рту его член. Зрелище, конечно, просто невероятное. Сколько раз Томми поднимал взгляд наверх и видел спокойное, властное лицо Джека? Он всегда запускает руку ему в волосы, и то нажимает немного на затылок, то оттягивает пряди назад – это проще и понятнее, чем давать команды. Ах, ну почему даже в фантазиях он постоянно переключается на реальность!. Внезапно что-то коснулось его щеки. - Ну, ты даешь. Томми вздрогнул и отдернул руку к животу. - Понятно, почему ты не высыпаешься. Почему меня не разбудил? Томми молчал. Ему почему-то казалось, что Джек знает, что именно он представлял минуту назад, и что сейчас последует наказание за неподобающие фантазии. Он уже приготовился перевернуться на живот, злясь на себя за то, что вообще все это затеял. - Я бы мог помочь. Джек взял в руку член Томми, у которого сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Джек сжал пальцы кольцом и начал двигать руку вверх-вниз. Ощущение было очень странным. Внизу все горело, но мысли и чувства окаменели, наслаждению мешал страх, который охватил Томми. - Что ты как бревно? Иди сюда. Джек убрал руку и притянул Томми к себе. Мгновение они лежали на боку, глядя друг другу в глаза. Джек лежал спиной к окошку, и было очень тяжело понять выражение его лица. Он опирался головой на руку, согнутую в локте, а другой рукой придерживал Томми за плечо. Вдруг стало совсем темно. Джек приблизил свое лицо вплотную к нему. Томми попытался отодвинуться. - Я не почистил зубы. - Плевать. Джек прикоснулся своими губами губ Томми, и тот разомкнул их. Джек запустил внутрь только кончик языка, не пытаясь по обыкновению нащупать у Томми гланды. Томми закрыл глаза. Их языки переплелись, и Томми даже начал перехватывать инициативу. Но тело выдавало его с головой – он невольно начал откидываться назад, ложась на спину и просовывая одну ногу под Джека. Уже через мгновение, Джек лежал на нем, прижимаясь к нему грудью и бедрами. Джек убрал язык и чмокнул его. Он возвышался над Томми, упершись локтями в кровать. Томми очень давно не чувствовал тяжесть его тела. Обычно он брал его сзади, обычно они не соприкасались всей поверхностью тела, обычно Томми не видел его лица в такие моменты. И поэтому сейчас ему было очень неловко отвечать на этот прямой, спокойный взгляд. Джек коснулся рукой внутренней стороны бедра Томми, раздвигая его ноги. Он сполз немного, прижимаясь теперь низом живота к все еще напряженному члену Томми. Его рука поползла к заветному отверстию, Томми весь сжался и, сам не веря своей смелости, произнес: - Нужна смазка. Джек остановился на секунду, потом приподнялся и выразительно посмотрел на свой член. Предполагалось видимо использовать в качестве смазки слюну. Томми сглотнул. - У тебя ничего не осталось с того раза? Джек усмехнулся и встал с кровати. В ванной зажегся свет, и было слышно, как открываются и закрываются дверцы шкафчиков. Томми изучал потолок. Что же это происходит? Как так вышло? Он приподнял голову и посмотрел на свой эрегированный член и снова откинулся назад. Наконец раздались шаги. По пути Джек наступил в пятно из под колы и чертыхнулся. - Нашел. Он встал на колени над Томми и начал открывать тюбик. Томми не шевелился. Он испытывал чувство близкое к неловкости – лежит тут голый, со стояком, абсолютно открытый, как на блюде. Конечно, после всего, что между ними было стесняться было просто нелепо, но тем не менее, Томми чувствовал свое напряжение. - Ну же, расслабься. Джек пытался просунуть палец внутрь, но Томми слишком сильно сжал мышцы. - Ты чего? Джек наклонился поцеловать его. В левой руке у него был незакрытый тюбик, а правую он держал немного в сторону, чтобы не стереть смазку с пальцев. Его язык снова начал мягко продвигаться внутрь. Томми приподнялся сначала на локтях, а потом просто сел в кровати, не отрываясь ни на секунду от Джека. Он обвил руками стан своего господина, внезапно проявлявшего такую нежность. Он гладил его спину, грудь, шею. Он не мог насытиться моментом. Их губы разъединились, и Томми уткнулся лбом в грудь Джека. Тот все еще стоял на коленях, с оттопыренной правой рукой. Что он думал в этом момент и что на него нашло – неизвестно. Но глупо было не использовать такую возможность. Джек выпустил тюбик из левой руки и обнял Томми. Было слышно как стучит его сердце. Быстро. Наконец Томми отпустил свои объятья и снова лег на спину, согнув колени домиком и разведя их чуть в стороны. Джек улыбнулся и снова взял в руки тюбик. Смазка была прохладной, но уже вскоре внизу волнами стало разливаться тепло. Джек запустил уже три пальца, Томми невольно двигал таз вперед соразмерно его движениям. Джек нашел нужную точку и теперь массировал ее, меняя интенсивность. Томми тихонько стонал. Его руки наткнулись на руку Джека у себя на груди, их пальцы переплелись, Джек подался вперед… еще чуть сильнее… и Томми размяк. Джек вытащил пальцы и вытер их о край кровати. У них обоих на животах были белые брызги. Джек снова лег на него сверху и принялся целовать его губы, подбородок, шею. Томми чувствовал напряженный член Джека и не мог дождаться, когда он окажется в нем. Внезапно Джек начал переворачиваться на спину, поднимая Томми наверх. После нескольких неловких движений Томми оказался сидящим у Джека на коленях. Он чувствовал его член ягодицами. В животе образовалась пустота. Джек медленно приподнял его за талию, так что его пенис оказался прямо между двумя половинками Томми. Томми понял, что от него требуется и начал медленно опускаться вниз, не сводя глаз с Джека. Его лицо излучало такую уверенность, такое удовольствие, такое… чувство собственной правоты. Они не использовали эту позу очень давно. По началу Томми сомневался, что сможет быть сверху – так долго он был в подчинении. Но так как их роли по сути не изменились, он как-то сам не заметил, как начал ритмичное движение бедрами. С каждой фрикцией его член все больше твердел. Джек смотрел ему прямо в глаза, держа одну руку на спине Томми, чтобы тот не отклонялся назад. Как было странно самому нанизываться на этот деспотичный орган. Подумать только, какой романтичной ему раньше казалась эта поза, и как сейчас она была лишним подтверждением его подневольного положения. Он ускорился, каждый раз опускаясь до самого конца. Движения приносили ему невероятное наслаждение, соски напряглись, он прогнул поясницу, вплотную сблизив свое тело с телом Джека. Джек снова поцеловал его. Томми закинул голову назад, а Джек придерживал его за талию, чтобы тот мог продолжать фрикции. Он весь сжался вокруг члена Джека, стараясь доставить ему максимальное удовольствие. Он чувствовал дыхание Джека на своей шее, руки которого руки контролировали положение тела Томми. Даже находясь снизу, он был хозяином положения. Томми чувствовал себя наложницей в гареме султана – ему наконец представилась возможность умастить господина. И пусть завтра его снова поставят на колени, пусть ему раз за разом придется делать Джеку минет, чтобы потом самому было не так больно заниматься анальным сексом без предварительных ласк, пусть ему завязывают глаза и связывают руки – он все равно будет стараться изо всех сил доставить удовольствие своему владельцу. Дыхание на секунду перехватило, Джек сжал его за талию… и он почувствовал как все внутри наполняется горячей жидкостью. Он встал, выпуская из себя расслабившийся член. - Ты куда? - В душ. - Я тоже пойду, хочу отлить. Джек смотрел, как он моется. Было очень неловко вымывать из себя сперму под этим пристальным взглядом. Джек переступил край ванны. - Помой меня. Джек поймал Томи за руку. - Просто помой. Наверное, такие чувства матери испытывают, когда купают своих детей – безграничная нежность, желание защитить, оградить, сохранить для себя. Джек помог ему вытереться, провел рукой по груди Томми. Осмотрел его тело. Легонько коснулся синяков на плечах. - Я завтра вряд ли захочу просыпаться. Разбуди меня. Томми кивнул и пошел обратно к кровати. Джек погладил его по ягодицам. - Если я буду сопротивляться, ты знаешь, что нужно делать. И Томми получил несильный шлепок по попе. Прежде чем ложиться в кровать, Джек поправил простынь. Они легли, и Джек положил руку ему на живот. - Больше никаких глупостей. Я хочу хоть немного поспать. Томми пристроился к Джеку спиной, но так чтобы не касаться его ниже пояса, чтобы снова не размечтаться. Его взгляд еще раз упал на коробку из-под пиццы и чашки с липкими от чая краями. Завтра с утра он сделает ему минет. Джек любит, когда он берет в рот его яички. Сначала одно, потом другое, а потом оба вместе. Ну и конечно сам член. Его нужно взять в рот целиком. Это почти невозможно, потому что можно начать задыхаться, но если рука на затылке подталкивает тебя вперед, то выбор невелик. Главное успеть убрать конец члена из горла к моменту оргазма. Один раз Джек не дал ему этого сделать, и Томми стошнило. Больше это не повторялось. Завтра будет новый день. И он снова будет чувствовать любимое тело, любимые руки, даже любимые подошвы ботинок на своей коже. Робкие предрассветные краски начали пробиваться в комнату, еще более отчетливо выделяя крошки на полу. «Надо успеть подмести с утра», - подумал Томми и провалился в темноту.