почти как сон

Момо липнет к Цзыюй, обнимая её со спины, сцепляя пальцы замком у неё на груди. Похоже на клетку из пальцев для сердца Цзыюй, и Момо улыбается ей в шею, прижавшись губами к теплой и мягкой коже. Момо после душа и всё ещё влажная, её челка неприятно прилипает к шее, но пахнет от неё всё-таки приятно и свежо, сладко — Цзыюй облизывает губы, поднимая взгляд к потолку, и выдыхает, будто бы устала от назойливости, а будто бы просто устала ждать чего-то так долго. По ней не поймешь. Она что-то шепчет, едва уловимо, Цзыюй даже слегка поворачивает лицо в её сторону, чтобы услышать, и в это время Сана заходит к ним в комнату. Обведя их обычным, ничего не значащим взглядом, Сана забирает свой плеер и наушники с кровати Момо; будто бы не замечая, или же в действительности ничего не чувствуя. Цзыюй неловко трогает свои волосы, задумчиво глядя на закрытую дверь. Момо обиженно отпускает младшую, хмыкая, но зудящие следы от оков на сердце остаются. Цзыюй вообще-то стояла перед ноутбуком и пыталась повторять упражнения с видео. Дахён лежит на кровати Цзыюй, уткнувшись в телефон, закрыв уши наушниками, и шевелит пальцами на ногах. Ей бы пойти за Саной и сказать, что всё не так, но они же просто друзья, и, если всё на самом деле «не так», то какой смысл оправдываться? Цзыюй делает наклоны в стороны, разминаясь, а взгляд теряется, путается в собственном воображении, в волосах Саны, в её цветочных запахах и холодных глазах. *** Цзыюй по утрам пьет крепкий кофе без сахара, потому что не может проснуться без этого вообще никак, а потом идёт в ледяной душ — тоже необходимо, чтобы почувствовать себя хоть немного живой. В это время обычно все спят, поэтому Цзыюй с особой осторожностью хозяйничает на кухне, стараясь не издавать ни звука, и ходит на пальчиках. Она не слышит «доброе утро», и улыбку тоже не видит, даже касание к плечу, с которого слетел край пледа, остаётся незамеченным. Цзыюй выпускает кружку из рук, Сана улыбается виновато и сжимает её плечо сильнее. — С тобой всё в порядке? Благо, кружка была в её руках в сантиметре над столом, поэтому просто со стуком перевернулась, разлив содержимое, но не разбилась (в отличие от Цзыюй). — Да-да, конечно… И, подпрыгнув со стульчика, Цзыюй хватается за салфетки, начиная вытирать стол, пока в глазах плывет и руки дрожат, а Сана стоит сзади и улыбается. Смеётся. Дышит. Смотрит. У Цзыюй невыносимо чешется всё тело от её взгляда, он будто бы кусает её. — Заметно, - негромко говорит Сана, забирая из рук Цзыюй мокрые салфетки. Она касается своей ладонью её, и Цзыюй одёргивает руку, словно в чём-то виновата, и испуганно смотрит на Сану — ждёт, когда её накажут за оплошность. Сана поднимает на неё взгляд, приоткрыв губы – сладкие розовые и мягкие губы, готовые в любой момент сжечь её дотла одним лишь горячим дыханием – и выглядит это так интимно, что у Цзыюй и без того корявые и смущенные слова теряются в желудке, расплавляясь в желудочном соку. Цзыюй хотела бы выпустить из рук ещё одну кружку, только теперь, чтобы точно разбить её. Чтобы вместе с осколками разлетелась и она сама, вдребезги. Впрочем, она и без помощи кружки… И без слов. И без мыслей. Только закрытые глаза, поалевшие щеки, влажный поцелуй и чужие ладони на талии. Цзыюй застывает. Как мгновение. Как сердце, побитое чувствами. Как губы, тающие от прикосновения. Она жмурит глаза даже после того, как Сана отстраняется (ощущение, словно это всё сон), оставляя шлейф неизменно цветочный, и поджимает губы. Сана касается ладонью её щеки, нежно проведя пальцами по ней, и Цзыюй вздрагивает, открывая глаза. Ей хочется что-то сказать, но она беспомощно мычит, быстро опуская взгляд, и чувствует себя маленьким и глупым щенком. Щенком Саны. Теперь Цзыюй знает наверняка, что Сана намеренно приручила её. Дахён уходит в свою комнату обратно, так и не выпив стакан воды, и опять что-то набирает в телефоне – Момо бы назвала её помешанной. А ещё Момо точно расстроится.