Солнце на двоих

- Сестренка, иди есть!.. Настя… где ты, Насть? Маленькая светловолосая девочка поспешно поправляет игрушечные крылышки за спиной, разглаживает беленькое платье и выбегает из своей комнатки. Стучит крохотными серебристыми туфельками по массивной темно-коричневой лестнице, спускаясь со второго этажа в гостиную, где возвышается замечательная величавая ярко-зеленая елка. Дерево украшено разноцветными гирляндами, мишурой, на мохнатых ветках висят хрупкие стеклянные шарики: насыщенно-фиолетовые, будто фиалки, величественно-желтые, как лютики, королевско-алые, словно розы. Необычно-теплое зимнее солнце невесомо касается предметов в комнате мягкими лапками, а хрустальные елочные шары завораживающе переливаются и позванивают в солнечной шерсти. - Насть, иди обедать! Малышка отрывается от восхищения елкой и бежит на кухню по мягким толстым паласам, перепрыгивая «пропасти» - участки леденящего ноги черно-коричневого паркета между «безопасными» коврами – «площадками земли». Добегает до кухни, откуда по всему дому разносится затмевающий разум запах жареной курицы, довольно плюхается на диванчик. Чуть растрепанные короткие светло-желтые, почти бесцветные волоски, большие синие глаза цвета необъятного океана, обрамленные бледно-желтенькими недлинными ресничками, по-детски наивная и беззаботная, радостная, открытая улыбка на пухленьких розовых губах, сбившееся дыхание. Настюшка устраивается поудобнее, аккуратно поправляет пышное белое платьице, еле закрывающее костлявые ободранные коленки, облизывает пересохшие и потрескавшиеся губы. В это время тощий и длинный мальчишка с такими же бледными волосами ставит на стол гигантский лист с горячей курицей с хрустящей оранжево-праздничной корочкой, только-только вытащенный из духовки. Отдирает два кусочка курицы, с наслаждением вдыхая восхитительный запах жареного мяса, кладет куски на небольшие чисто-белые тарелочки, пододвигает одну сестре. Потом мальчик ставит тяжелый лист обратно в духовку, снимает тетушкины рукавицы-прихватки, фартук, также принадлежащий взрослой женщине, да еще и немаленькой, на худеньком ребенке висящий бесформенным мешком. - Вань, налей мне сока, - тянет сестренка, болтая в воздухе ногами и старательно хлопая глазками. Мальчик наливает в два стакана яблочный сок, ставит на стол. Смеется, ерошит итак не еле-еле приглаженные волосы Насти, заставляя ту забавно щуриться, обходит стол с другой стороны и садится справа от сестры. Девочка внимательно-внимательно смотрит на солнечные лучи, падающие на стол, а потом задумчиво проговаривает детским еще голосочком: - Вань, зачем Солнцу светить для всех? Большинство ведь даже не замечает этого и нисколечко не ценит. Солнцу наверняка обидно… Растерявшийся мальчик переводит взгляд стальных глаз на полоски света и тепла на столе, будто в надежде, что те скажут правильный ответ. Так ничего и не услышав, Ваня высказывает свое мнение, неловкими словами вспарывая наступившую тишину: - Я думаю, что Солнце любит людей. - Всех-всех? Даже преступников? – тут же перебивает Настя, с негодованием уставившись на брата своими огромными глазами, будто нарисованными сине-зеленой акварелью. - Да, всех-всех, - продолжает неторопливо и тихо говорить Ваня, откинувшись на спинку дивана и левой рукой обнимая сестру за плечики. – Это люди придумали кучу законов, прав и все неравенства. А потом, видя, что законы их ограничивают, стали создавать всевозможные исключения и лазейки. Так глупо, не правда ли? А Солнце выше людей, для него все равны: и люди, и животные, и растения. Но знаешь, Насть, Солнце ведь светит не только всем вместе, но и каждому в отдельности. - И нам с тобой оно светит? – с нескрываемым восторгом в голосе спрашивает малышка, широко распахнув и без того большие глаза. - Конечно, - улыбается брат. – И тебя, и меня Солнышко любит. - Не хочу так, - внезапно начинает дуться Настюшка. Девочка сдвигает брови к переносице, немного прищуривает аквамариновые глаза, сжимает запекшиеся коркой губы, нервно-недовольно теребит краешек платьишка. – Не хочу, чтобы тебя и меня любило. Хочу, чтобы нас. - Хорошо-хорошо, нас. Солнце любит и нас тоже, - торопливо исправляется Ваня, порывисто и крепко прижимая к себе сестру. Та скрещивает руки на тощей мальчишкиной спине, намертво вцепляется в светло-серую футболку и шепчет, эхом повторяя слова брата: - Да… и нас тоже. И мы друг друга любим. И никому-никому не отдадим. - Ни за что не отдадим и не разлюбим, - уверенно говорит мальчик, перебирая рукой коротенькие сестрицины пряди. – И мы со всем справимся. Потому что мы вместе.