Глупый Юнги

Юнги не помнит, с чего началась эта ссора. Он почти уверен, что Хосок вновь вел себя, как идиот, но маленькая доля сознания утверждает, что в равной степени Мин также может быть виноват. Для Юнги суть оставалась одна: он не помнит, поэтому либо Хосок виноват, либо виноват сам парень, но Хоби вынудил — и тут уже ничего не поделаешь. Что такого, если парень хочет повести себя в такой ситуации, как девушка? Спустя пять дней после скандала Юнги уже готов на стену лезть от одиночества, и он знает, что с Хосоком это произошло еще раньше. Но, несмотря на все эти нечеловеческие, по мнению старшего, муки, он не собирается идти мириться первым (девушка, помните?), а Хосок этого почему-то не делает от слова "совсем". Младший не шлет смс, не пытается звонить, не приходит домой к Юнги. Он даже в универе ни разу не попался старшему на глаза. От всего этого Мин хочется включить сопливый фильм, запастись тонной одноразовых платков и, не переставая реветь, вспоминать все, что у них с Хосоком было. И он почти готов привести этот план в действие, когда к нему заглядывает Чимин узнать, почему хёна нет в университете уже два дня. — Вы же расстались, — удивленно говорит Чимин, после того, как выслушивает нытье своего несчастного хёна. — Чего? — Пищит Юнги, не смотря на свой достаточно низкий и хриплый голос. — Когда такое было?! Мин не понимает, когда успел проспать момент своего расставания с самым важным человеком в жизни. — Ты забыл? — все также недоумевает Чимин. — Неделю назад у Сокджина-хёна была вечеринка, и ты закатил Хосоку скандал на почве ревности. Ваши крики было слышно даже сквозь громкую музыку. Ты сам сказал ему про расставание, что ему всю жизнь придется жалеть о потере такой конфетки. В этот момент Юнги дает себе клятвенное обещание больше никогда не пить. Он прекрасно помнит вечеринку и дорогущий алкоголь, который Джин достал из своих самых дальних запасов, а еще он помнит это жуткое похмелье, которое без нежных поцелуев Хосока было просто нереально сложно пережить. — Я не помню этого… И это правда. Словно черная дыра, у Юнги абсолютная пустота на месте воспоминаний о ссоре и обо всех словах, которые он, срывая голос, кричал в лицо Хосоку, пытаясь доказать, что он прав. Старший просит Чимина оставить его, и тот делает это, пусть с не особой охотой. После ухода младшего Юнги думает, что идея с ночным просмотром мелодрам не так уж и плоха. А через два дня в универе объявляют о подготовке к празднику в честь годовщины какой-то там даты с его основания. Юнги не слушает, он все еще занят утешением себя любимого, пытаясь доказать, что нафиг ему нужен такой недоразвитый придурок, как Чон Хосок. «Еще как нужен! Прямо очень нужен! Нужен, нужен, нужен!» — твердит сердце старшего. А в это время мозг кричит во все микрофоны: «ты способен найти в этой жизни кого-то гораздо лучше, чем этот слаборазвитый идиот». Сам же Юнги думал, что кривляния Хосока всегда были очень милыми, ведь делал он это от самого чистого сердца, с самыми лучшими пожеланиями. Вот только сейчас старший хочет пропустить своего бывшего через мясорубку живьем. Если они расстались, это не значит, что Юнги перестанет ревновать парня к любому, умеющему разговаривать, двигаться, дышать и тем более жить. Особенно сейчас, когда он заметил, как Хосок мило беседует с первокурсником с факультета танцев — Ким Югёмом. «Ну, я же лучше этой собаки!» — хочет крикнуть Юнги, но чертова гордость вперемешку со стеснительностью не дает этого сделать. Собрание проходило вполне спокойно ровно до тех пор, пока не стали говорить что-то про концерт и обязательное присутствие студентов с кафедры искусств. После оглашения списков участников парню хотелось выть, как в жопу пристреленному верблюду. Ким Намджун, Джин Хёсан, Ким Воншик, Бан Ёнгук и (« твою мать, почему меня зовут именно так?») Мин Юнги — пять участников рэп-команды, которую Юнги уже заведомо ненавидел. Репетиция даже не началась, а Юнги уже в наглую заявил, что ничего не намерен делать. Я тут как бы в депрессии. Завалившись на диван, он решает проспать все отведенные на данное занятие два часа. Намджун ругается, долго ругается, но решает бросить это дело, зная, что с ленью хёна может бороться только Хосок, не первый же день знаком с ним. Когда репетиция заканчивается, Юнги выглядит весьма бодрым, в то время как остальные парни готовы хоть сейчас запрыгнуть в гроб и сами себя закопать, лишь бы эта пытка прекратилась. Старший хочет домой. Ким, блять, Намджун, хватит тормозить, нам еще к Сокджину заходить! Но что-то идет не по плану, когда Хёсан говорит, что с минуты на минуту должны прийти танцоры уже на свои положенные два часа. Кажется, у Юнги на секунду останавливается сердце, ведь, даже не зная списка танцоров, он точно может сказать, что Хосок будет там самым главным. Он уверен, что и Чимин попал в эту команду, и даже хочет порадоваться за любимого донсэна, но, твою мать ему надо спешить. Все его вещи, как назло, выпадают из рюкзака. Ёнгук улетает в астрал, когда видит, с какой скоростью носится за своими вещами Юнги, ведь он думал, что это низкорослый блондин абсолютная безвольная к жизни амеба. Намджун с Хёсаном валяются на полу, громко смеясь. Воншику посрать на каждого: у него на другом конце телефона веселый Хакён, рассказывающий что-то непонятное. Но все это как-то неважно. Юнги все равно не успевает: ведь только открыв дверь, он видит лицо Чимина напротив своего. Старший, мысленно извиняясь, весьма грубо отталкивает донсэна в сторону, идет по ногам других танцоров, специально Югёму наступая сильнее, чем другим. И нет, он не ревнует, просто это шпалина стояла слишком близко, а не потому, что рядом с ним Хосок, которому кажется на Юнги глубоко побоку. — Хосок-хён? — спрашивает Чимин, когда видит Ёнгука в формате jpg и все еще смеющихся Намджуна и Хёсана. — Все хорошо, Чимини, — Хосок ерошит волосы младшего, в душе радуясь, что его план идет, как по маслу. — Хён, налей мне чаю, — говорит Юнги с такой досадой в голосе, что наливать нужно не чай, а как минимум пятьдесят грамм водки и желательно несколько раз повторить. И да, после вечеринки он решает завязать с алкоголем до конца своей жизни. Сокджин, добрый и понимающий, решает ничего не спрашивать до тех пор, пока Юнги сам не захочет все рассказать. Но Юнги молчит и не потому, что сказать нечего, а потому, что по небольшому телевизору над стойкой начали крутить один из клипов EXID. И плевать, что Мин, как бы по мальчикам, а на таких девочек даже самый заядлый противник любовных отношений засмотрится. — Они классные, да? — мечтательно тянет Юнги и на секунду думает, что может, стоит завести себе девушку, но это проходит, стоит вспомнить добрую улыбку Хосока, его руки, прижимающие старшего, как можно крепче к себе. — Это то, о чем ты хотел поговорить? — усмехается Джин, вгоняя донсэна в краску. — Разве есть о чем говорить? — бубнит Юнги и отпивает огромный глоток чая. В это время по музыкальному каналу уже крутят SNSD, и Юнги не может удержаться от соблазна попускать слюни на Суён. — Вы еще не помирились? — Сокджин терпеливо ждет, когда же младший насмотрится на красивых девушек, и только после этого задает вопрос. — Не думаю, что это произойдет, — отвечает Юнги и жалеет, что выпил чай так быстро, ведь теперь нельзя скрыться, уткнувшись в стакан носом. Он не хочет говорить об этом, а Джин думает, какие его донсэны глупые. — Сделай первый шаг к примирению сам, — говорит Джин, когда Юнги начинает безотрывно пялится на парней из monsta x в их новом клипе. — Хён, — возмущается младший, все еще строя из себя юную обиженную барышню. — Это ведь не Хосок закатил скандал, — отвечает Сокджин, протирая стаканы. Старший решает, что наставить донсэна на путь истинный — его прямая обязанность. Да знаю я, но гордость меня держит. — Хён, — воет Юнги, прося тем самым Джина прекратить его мучить. — О, привет, Хосок, — дружелюбно улыбается Сокджин и машет в сторону двери. А у Юнги, кажется, случается микроинфаркт от этих слов. Он наклоняет голову вниз, пытаясь слиться с барной стойкой, и надеется, что его так и не заметят, а пока нужно придумать план по быстрому и тихому побегу. Юнги уже готов хватать сумку и напролом бежать к двери, когда Джин начинает заливисто смеяться. — Боже, Юнги, ты ведь ему даже шанса помириться не даешь. Младший поворачивается к входу в кафе и не видит никакого Чон Хосока, которого уже начинает потихоньку ненавидеть за несколько седых волосков на своей голове. — Ким Сокджин! — благо посетителей не много, и резкий крик Юнги не мешает им дальше наслаждаться уютной атмосферой кафе. — Хён, — поправляет старший своего донсэна. — Если не хочешь идти на примирение сам, то не убегай и дай Хосоку все сделать. — Я подумаю, — тихо отвечает Мин, думая, что Сокджин, может быть в самой маленькой доле и прав. Но гордая девушка Мин Юнги с этим, пожалуй, согласится лишь тогда, когда сама напорется на одни и те же грабли еще раз двадцать, как минимум. «Да ебись оно все конем», — думает Юнги, когда видит бывшего в компании Сыльги, которым вдвоем, кажется, очень даже хорошо. — Да зачем мне какой-то изменщик? И двух недель не прошло, а он уже с двумя романы крутит, да кто знает, что у него там за стенами университета. Оргия? Я уверен, что именно так. Фигушки, Джин-хён, ему, а не шанс. Пусть катится, куда подальше. Поверить не могу, что потрати-а-а-а! .. Юнги никогда не отличался внимательностью и грацией, поэтому нет ничего удивительного в том, что парень, споткнувшись о свои же ноги, решит, как мешок с картошкой плюхнутся на пол и не вставать: то ли опять играет пожизненная лень, то ли все же стыд перед Хосоком, который, конечно же, все увидел. Все же собрав всю свою волю, силу и гордость, Юнги встает с пола и, не отряхиваясь от грязи, с высоко поднятой головой идет дальше, мысленно посылая всех куда дальше и не обращая внимание на саднящие колени. «Не могу поверить, что потратил так много времени на этого предателя», — заканчивает свою мысль Юнги, когда ему мерещится смех Хосока за своей спиной. — Оппа, с ним все хорошо? — интересуется Сыльги, когда Юнги скрывается за поворотом. — Не волнуйся, это его привычное состояние, — Хосок смеется, тем самым успокаивая девушку, а в мыслях беспокоится за любимого, ведь знает, что разбитые колени будут заживать на белой коже старшего очень долго. Юнги начинает с каждым разом все больше и больше жалеть, что когда-то увлекался хип-хопом и умел неплохо рэповать. На второй, да и на всех последующих репетициях ему уже не позволяют безвольной кучкой сидеть на диване. Ча Хакён старше, и он со спокойной душой пинает Юнги делать работу. Я не хочу, чтобы мой Вонщик-а опозорился из-за тебя! Он даже дает некоторые наставления парням, как стоит двигаться на сцене. Мина не хватает и на полчаса, он согласился читать рэп, но на танцы, точнее их слабое подобие, он в жизни не подписывался, пусть хоть его выпрут из универа, но нет, спасибо. Танцы не в моем стиле. Он вспоминает те моменты, когда ждал Хосока после тренировки, как потом они, не смотря на усталость младшего, держась за руки, шли долгой дорогой до дома Юнги, ведь настоящий джентльмен должен проводить свою даму до дома. Юнги любил эти моменты и старался накопить их в сердце, как можно больше: вот младший пытается развеселить Мина смешным танцем, а вот Юнги готовит завтрак для Чона, и, несмотря на явную отраву для своего организма, тот съедает все до последнего, а потом несколько дней мучается с отравлением, слушая слезливые извинения любимого; просмотр глупой комедии, которые так любит Хосок и спящий Юнги на его плече. Обычный поход в магазин или побег от охранников, глупые шутки Хосока и его зачастую детское поведение, его волнение перед каждым танцевальным выступлением или страх американских горок — Юнги любил этого парня с мозгами пятилетнего ребенка и жутко скучал по нему, в чем именно и не мог признаться до сих пор. — Йа, вы что тут забыли? — говорит Намджун, когда видит, как в зал входят несколько танцоров. — Хён? — Чимин искренне удивлен и не может понять, что тут такое. — Времени до концерта осталось очень мало, — отвечает Югём, и Юнги резко хочется блевануть. — Нам сказали, чтобы шли и тренировались сейчас. — У нас разная музыка, — чуть ли не шипит Юнги, ради этого он даже встает с пола. — Ничего не выйдет. — Хён, правда, — вмешивается Чимин, когда видит закипающего старшего. — Ваше время все равно скоро закончится. Не дожидаясь ответа, танцоры начали расходиться по залу. Юнги злился. Это их время! Сейчас тут должны быть до ужаса злющие рэперы, потому что Юнги все еще не мог запомнить часть своих строк. Мин должен был продолжать строить из себя обиженного всем миром человека, проклинать и посылать Хакёна, куда подальше, а потом бегать от Вонщика, который вдруг решит побыть хорошим парнем и заступиться за вторую половинку. Идиллия! А сейчас Юнги придется строить из себя всеми довольного человека, и он даже думает немного повисеть на Чимине и Намджуне. Нет, он не хочет вызвать ревность Хосока, просто очень соскучился по этим долбоёбам. Все идет вполне хорошо, никто никому не мешает, но Юнги хочется кричать, орать, выть, ругаться, валяться на полу и, как капризный ребенок, реветь во весь голос, потому что Чон, мать его за ногу, Хосок слишком нереально танцует, совсем не думая о людях рядом с собой. Юнги запинается каждый раз, стоит ему увидеть отражение танцующего младшего, его трясет, стоит футболке бывшего задраться и оголить часть идеально накаченного живота, и он почти умирает, когда тяжело дышащий после прогона Хосок встречается с ним взглядом в зеркале, всего секунда, и Мин прощается со своей крышей. А Хосок в душе ликует и радуется такой реакции. Он прекрасно знал, что все слова в пьяном угаре Юнги говорил не со зла, а с большого страха потерять любимого. Чон знал, что в конечном итоге они помирятся и вновь заживут жизнью неразлучной парочки, но хёна ведь стоит проучить, правда? Юнги, не выдерживая всего этого и ссылаясь на резкое ухудшение самочувствия, уходит с репетиции на двадцать минут раньше. Действуя на рефлексах, он хватает лежащую на диване кофту Хосока и накидывает ее на себя, так и не поняв, кому она принадлежит. — Хосок заболел, - слышат от Сыльги, когда та приходит на финальную репетицию перед концертом, который должен состояться уже завтра. И Юнги сразу понимает, что виной всему его невнимательность, ведь в тот раз он забрал самую теплую кофту Хосока, из-за чего тому, скорее всего, пришлось идти домой в одной рубашке, а на дворе ведь не середина лета. Мину стыдно, он, правда, хотел вернуть Чону кофту на следующий день, но каждый раз что-то тормозило его, не давая подойти к младшему. Нет, ревность уже ушла на второй план, на её место пришла ненависть к себе и понимание, что все же Джин-хён, как всегда, был прав. Но Юнги просто боялся, вот так вот, суровый парень, который может словесно унизить противника любого возраста и статуса, а извинится перед любимым человеком, не хватало смелости. Ему страшно подойти, посмотреть в глаза и извинится, хотя он знает, что Хосок улыбнется, простит и больше никогда не вспомнит об этом. А дальше на радость всех друзей, знакомых и родственников пара вновь будет вместе всегда, везде и при любых обстоятельствах, ровно до того момента, когда Юнги вновь не захочет включить в себе девушку. — У него очень высокая температура и кашель, продолжает девушка. — Боюсь, он не сможет завтра выступать. «Зашибись» — думает Юнги и желает самому себе дать пару пинков под зад. «Надо отдать кофту». «Надо купить лекарство. Какое там надо при простуде?». «Надо извиниться». «И, пожалуй, сказать, что люблю его, но над этим еще стоит подумать». Хосоку и, правда, плохо. Когда Юнги все же с третьей попытки уговаривает себя нажать на звонок, дверь долго никто не открывает. Он боится, что младшего просто нет дома, что тот ушел и по дороге тому стало плохо, что его слабого ограбили, побили, увезли, что бы потом продать или просто убили, но эти мысли отпадают, когда он слышит за железной дверью отчетливый звук падения чего-то большого, а потом негромкий мат хозяина квартиры. Дверь открывают не сразу, долго пытаясь попасть в замочную скважину, и Юнги тихо материт привычки младшего запираться, как можно сильнее. У Хосока мокрые глаза, и покрасневший нос, на голове полный беспорядок из темных волос, а на щеке отпечаток подушки. Он в шоке, когда видит обеспокоенное лицо Мина, да и вообще всего его на своем пороге с пакетом лекарств и в его кофте. Младший не может долго стоять, его ноги подкашиваются и он падает прямо в объятия Юнги, а старший замечает, что Хосок просто горит, и старается, как можно быстрее, довести его до кровати. Хосок почти все время спит, но Юнги будит его каждый раз, когда надо принять лекарство или, же просто, поесть. Они не обьясняются друг перед другом, а продолжают вести себя друг с другом так, словно ссоры и не было. Хосок пытается говорить, но старший запрещает ему, опираясь на больное горло. Чон не хочет прикасаться к Юнги, боясь того, что может заразить его, но тому плевать, он сам лезет под одеяло, когда Хосок говорит, что в квартире слишком холодно. Младший пытается шутить, а Юнги смеется, потому что любит, когда Хосок рад, а тот радуется, когда хорошо старшему. На следующее утро Хосоку уже лучше. Он не вылечился, но передвигаться по квартире он может теперь без страха упасть, а еду в него не надо запихивать, ведь аппетит проснулся с новой силой. Юнги заставляет того пить таблетки, чуть ли не угрожая новой ссорой, ведь в младшем проснулись силы для сопротивления. Они смеются, пусть Хосок и продолжает жутко кашлять и сильно хрипеть, но под заботой Юнги ему с каждой минутой становится все лучше. — Хён, — чуть ли не плачет Югём, когда его к стене прижимает блондин, который ниже его на голову, а то и меньше. — Юнги, — обреченно стонет Хосок, когда видит, как его парень собирается убить бедного ребенка. — Я помню, — отвечает Юнги и кидает на Югёма последний убийственный взгляд, перед тем как отпустить парнишку. — Никакой ревности, да, я помню. — Да кому я нужен кроме тебя, а? — спрашивает Хосок, когда Юнги прижимается к нему. — Даже если и нужен, все равно не отдам. — Отвечает Юнги и, отодвигая воротник хосоковской кофты, которая уже становится его на полных правах, тянется за поцелуем. И совершенно случайно на следующий день у Югёма пропадает учебник по математике, а Сыльги находит несколько своих тетрадей рядом с мусорным ведром. Юнги больше ревновать не будет, но ведь про месть никто не говорил.