Я скучал, Тоука...

      Я не люблю смотреть, как ты страдаешь, тем более понимая, что из-за меня. Но где-то в глубине души, я получаю садистское удовольствие, от понимания, что тебе не все равно. Ты называешь меня слабаком — и это правда. Точнее было ею.       Сейчас, увидев меня, ты наверняка скажешь, что я изменился — это очевидно. После тех страданий, что я перенес тогда, было бы трудно остаться добреньким мальчиком, коим я был раньше. И всё же ты страдаешь.       Ты думаешь, что я покинул, бросил, оставил тебя, но на самом деле я всегда рядом. Стою и наблюдаю, как ты, сжимая руки в кулаки, улыбаешься, пытаясь казаться сильной. Я знаю, Тоука, ты далеко не слаба. И вновь я смотрю на то, как ты кусаешь кулаки, закрываешь своей ладонью рот, и заходишься в беззвучных рыданиях. Как ты с ненавистью смотришь на мои книги, еле сдерживаясь, чтобы не разорвать их на куски, а после бережно берешь их в руки и сжимаешь. И снова плачешь.       Ночами тебе снятся кошмары, и ты кричишь, кусаешь уголок подушки и бьешь руками по кровати. Твоим соседям живется не сладко, но тебе наплевать. И каждый раз я спрыгиваю с крыши соседнего дома и успокаиваю тебя. Сжимаю в объятиях, стираю слезы, целую в лоб… И исчезаю, как только ты открываешь глаза.       Тоука, я знаю, что ты чувствуешь мой запах и проклинаешь все. Проклинаешь меня, проклинаешь себя, проклинаешь свой сон… И тем не менее улыбаешься, уголком сознания, понимая, что я не бросил тебя. Конечно нет, я бы не смог.       Ты любишь сидеть у окна в дождь, закутавшись в мой свитер, и напряженно вглядываясь в толпу людей. И я с легкой усмешкой на губах, подчиняюсь твоей глупой игре, всего лишь на миг появляясь между зонтами, а после исчезая. И ты улыбаешься, истерически закидывая голову назад — смеешься. Смеешься и плачешь. Прошу, Тоука, успокойся, не надо портить мой свитер, он нравится мне, и я планирую его ещё поносить.       Ты не любишь новости и всем это показываешь, хотя сама украдкой смотришь их. Я мелькаю на каждом канале с этой глупой кличкой — «Пират». Тоука, тебе больно, так зачем ты травишь себе душу? Ты не понимаешь, я не перешел на сторону твоего братца, я ушел, чтобы обезопасить тебя. Да и как бы я перешел к тому, кто так обращался с тобой? Тоука, ты дорога мне.       Ты надрываешь себя, готовясь к этим глупым экзаменам, чтобы поступить в тот же университет, что и я. Но я вижу, как ты часто прерываешься и грустно смотришь в стену, будто бы прокручивая, все то, что случилось в тот ужасный вечер. Тоука, я скучаю…       Мне нравится смотреть, как ты не в попад отвечаешь на вопросы босса. Однажды, он спросил тебя про кофе, а ты ответила, что экзамены совсем скоро. Он сочувствующе посмотрел на тебя, а ты этого так и не заметила.       Глупышка, ты продолжаешь называть меня дураком, и это навевает мне воспоминания о том дне, когда даже не смотря на то, что я спас тебя, ты не предала себя. Хотя в твоих глазах я видел облегчение и радость, ведь я был жив. Но ты ошиблась. Прошлый я, которого ты знала — умер. И я не уверен, понравится ли тебе новый…

***

      Тихий перезвон колокольчиков и хлопок двери. В кафе ничего не изменилось. Все удивленно провожают меня взглядом, пока я иду к самому дальнему столику. Ты недоверчиво смотришь на меня, пока подходишь, до побеления в пальцах сжимая металлический поднос. Ты явно волнуешься, но лицо спокойно, хотя в глазах мечется неуверенность. Ты подходишь в плотную, а после размахиваешься и даешь мне пощечину, отчего моя голова откидывается в сторону, и я улыбаюсь, а после притягиваю тебя к себе в объятия.       Все с удивлением смотрят на тебя, на слабую Тоуку. А ты кричишь, вырываешься, бьешь меня по спине и по плечам, и потихоньку успокаиваешься, и просто тихо плачешь, вновь называя меня дураком. — Я скучал, Тоука … — тихо шепчу я тебе на ухо. — Ненавижу тебя, Канеки! — говоришь ты, и утыкаешься лицом в мое плечо.