Подрезанные Крылья

Вороны, как и прежде, оставались в Тауэре. Единственное, что осталось прежним в изменившемся мире. Как и много столетий назад, на старых городских воротах висели тела предателей. Правда, из соображений гигиены их заменили пластиковыми копиями; настоящие трупы имеют обыкновение гнить, а это приводит к распространению заразы. И тем не менее тела оставались здесь как предупреждение: Англия не потерпит предателей, равно как и волшебников, отказавшихся от лечения. Персонал, студенты и выпускники Хогвартса рассеялись по миру; многие погибли, многих подвергли принудительному лечению. Малфои, гордые величием своей фамилии, по собственной воле приняли смерть. Другие же слизеринцы, умеющие лучше приспосабливаться или же более опытные, последовали примеру символа своего факультета и ускользнули в неизвестность. Рейвенкловцы подчинились правительству или же нашли способ скрыться, продолжая использовать врожденные умственные способности, с магией или без нее. Хаффлпаффцы вздохнули и принялись прокладывать себе путь в маггловском обществе. Гриффиндорцы, верные себе, проявили чудеса самоубийственной храбрости и погибли. Все, кроме одного. Мальчик-Который-Выжил выжил снова. И иногда он задумывался, стоило ли это усилий. Ему было непросто незаметно влиться в мир магглов. Пришлось менять прежние привычки; отныне ни одно упоминание о волшебном мире не должно было вырваться из его уст. Мир был полон эвфемизмов: «сверходаренные» – все, кто обладал магическим даром; «лечение» – процесс, который лишал магов их способностей; «отработка» – для тех, кто проведет остаток жизни в заключении, вдали от приличных людей, неволшебников. Хогвартс канул в небытие, и по бумагам Гарри числился выпускником школы Святого Брутуса, – теперь легенда, придуманная семейством Дурслей, стала его прошлым. Мир изменился, потрясенный до самого своего магического основания. Но Лондон оставался на месте, и вороны тоже. Гарри любил наблюдать за ними по выходным, когда находил время, чтобы доехать сюда из Суррея. Лондон оставался серым, как всегда; его воздух был насыщен дождем, парами бензина и запахом Темзы. Тауэр возвышался над городом, охраняемый воронами, как тысячи лет назад. Гарри бродил около Белой башни, стараясь не спугнуть птиц. Они прыгали вокруг него, для равновесия растопырив гладкие черные крылья. Они ссорились друг с другом, как гриффиндорские и слизеринские игроки во время матча по квиддичу. Один из них посмотрел на Гарри, приоткрыв клюв, подпрыгнул поближе, но понял, что еды ему не перепадет, и потерял интерес. – Ты не голубь c Трафальгарской площади, – сказал Гарри птице. – Отвяжись. Ворон возмущенно каркнул и неуклюже поскакал к остальным. Конечно, крылья у него были подрезаны. Гарри вздохнул и машинально пригладил челку, осторожно, чтобы не размазать тональный крем на лбу. Услышав голоса у площади Tower Green, он ускорил шаг. Свернув за угол, моргнул – глаза устали от линз. Боже, как он мог забыть? Сегодня был аукцион слуг – магов, которых подвергли лечению и посчитали способными к работе. Их труд оплачивался дешево (никак), и они были признаны достаточно воспитанными (сломленными), чтобы занять достойное место в маггловском обществе (на его дне). Формально со слугой подписывался контракт, ограниченный определенными сроками; на самом деле вы получали раба. Пожизненно. Гарри знал это – все это знали – и именно подобная перспектива страшила его больше всего. Его жизнь вряд ли можно было назвать идеальной – особенно по сравнению с прежними днями – но, по крайней мере, он не был рабом у неизвестного господина. Внутри него все сжалось; но все же в нем оставалось что-то от безрассудной гриффиндорской храбрости, и он принялся проталкиваться сквозь толпу, чтобы получше разглядеть помост. И замер; только кровь бешено стучала в висках. Мужчине на помосте на вид было около сорока; высокий, страшно худой, волосы едва тронуты сединой. Руки его были скованы за спиной, лицо безразличное и непроницаемое. Любые чувства, которые он мог испытывать, были надежно спрятаны от случайных взглядов. О Мер... Боже, пожалуйста... пусть это будет кто-нибудь другой, другой бедняга, не успевший вовремя удрать. Он услышал, как кто-то выпустил воздух сквозь зубы. – Нет, только не этот! Опять! – сказали рядом. – Могли бы уже понять, что ни за какие коврижки не найдут на него покупателя! Гарри бросил взгляд на говорящего: молодой парень с рыжими волосами, внимательно рассматривавший потенциального работника, он напомнил Гарри Рона – воспоминание отдалось вспышкой острой боли. Но у Рона никогда не было такого холодного, циничного выражения лица. – Почему это? – как можно небрежнее поинтересовался Гарри. – Его уже раза четыре возвращали, – ответил парень. – Его всегда очень быстро покупают, а через пару недель сдают обратно. Выглядит нормальным, но говорят, он доставляет кучу проблем. Может, собственных лекарств наглотался; ходили слухи, что он пытался отравить предыдущих хозяев, но доказать ничего не смогли и просто отправили его на перевоспитание. – Откуда такие слухи? – спросил Гарри, стараясь не обращать внимания на холод на сердце; за ним могли наблюдать и донести о его реакции властям. Парень пожал плечами. – Когда часто бываешь на этих аукционах, и не такого наслушаешься. Знаешь, от этих бывших волшебников одни неприятности. Я бы ни одного не купил, даже если б мне еще сверху приплатили. О, началось! – он усмехнулся. – Интересно, как они сегодня его будут расхваливать? – Лот пятьдесят первый, – аукционист говорил хорошо поставленным голосом, перекрывавшим гул толпы. – Мужчина, сорок пять лет, опытный химик, пригоден для работы в больницах и лабораториях; также может стать великолепным камердинером для джентльмена или воспитателем для детей, получающих домашнее образование; имеет опыт преподавания, хорошо читает вслух, играет на виолончели и виоле да гамба... – в толпе приглушенно засмеялись. – Трудолюбив, может выполнять любую работу по дому, помогать на кухне, в саду или... – многозначительная пауза – ...в любом другом месте, где он понадобится. – Раздался громкий, понимающий смех. – Гарантированно не станет грубить. Стоп. Это не может быть тот, о ком думал Гарри. И разве Снейп играл на виолончели и чем-то там еще? – Кажется, я слышал «двадцать пять фунтов»? Большую часть доставшегося от родителей наследства Гарри удалось перевести в маггловские деньги, хотя почти все сразу же ушло на уплату налогов. То, что осталось, лежало на его счету в маггловском банке или же в виде золотых монет хранилось в носке под матрасом, чтобы рано или поздно быть расплавленным или распиленным Он поднял руку, парень рядом недоверчиво уставился на него: – Спятил? Глаза Гарри сузились, но он пропустил реплику мимо ушей, сосредоточившись на выкриках аукциониста: – Двадцать пять… я слышал «тридцать». Тридцать фунтов за профессионального химика и трудолюбивого работника? Он задержал дыхание. За спиной кто-то подал голос, и Гарри поднял цену до тридцати пяти. Мысленно он покачал головой. Безумие. Они не просто торговали такими же людьми, как они сами: цена была омерзительно низкой, и все это знали. Даже сейчас, когда она поднялась до сорока, кроме Гарри торговался только один человек. Ему было уже все равно, кого именно он собирается купить и почему. Но оставить на помосте когда-то гордого мужчину, бывшего когда-то таким же волшебником, как он сам... нет. Об этом не могло быть и речи. – Я слышал «сорок пять»? Рука Гарри взметнулась вверх. В толпе царило мертвое молчание; больше никто не торговался. – Сорок пять – раз. Тишина. – Сорок пять – два. Только рука Гарри была поднята. – Продано черноволосому джентльмену за сорок пять фунтов. Вялые аплодисменты. Он услышал, как кто-то хмыкнул, и обернулся к рыжему; тот качал головой в недоумении, а может, пытался скрыть злорадство. – Неудачная покупка, – шепнул он Гарри. – Кроме неприятностей ничего от него не жди. И не ешь его стряпню, ладно? – Посмотрим, – бросил Гарри, направляясь туда, где стоял его новый слуга (Снейп?) вместе с другими купленными бывшими магами. – Боюсь, у меня не найдется для вас виолончели, – невпопад произнес он. Слуга в ответ склонил голову, уставившись в землю. Гарри выписал чек, подписал контракт. ("Годовой испытательный срок, продлевается по желанию владельца; если слуга доставляет неприятности, его можно вернуть – никогда не знаешь, чего ждать от этих магов, верно?") Ему вручили ключи от наручников, и он сразу снял их и спрятал в задний карман – с отвращением выбрасывать их на публике было бы большой ошибкой, хотя от одного прикосновения к ним у него побежали мурашки. Снейп (?) потер покрасневшие запястья, но ничего не сказал. Гарри застыл в ужасе от внезапной мысли, что они могли лишить его голоса. Нет, конечно, нет, аукционист же упомянул среди прочих талантов слуги «хорошо читает вслух». Гарри откашлялся. – Следуй за мной, – неловко произнес он. Снова кивок. Гарри присмотрелся внимательнее. Вроде бы мужчина не был под действием наркотиков, насколько Гарри мог судить, хотя его познания в этой области были ограничены; но он казался зловеще тих и спокоен. Они обошли Тауэр и спустились к автомобильной стоянке. – Как тебя зовут? – внезапно спросил Гарри. Ответ последовал незамедлительно и прозвучал так тихо, что Гарри едва его расслышал из-за шума машин: – Северус Снейп, сэр. Гарри зажмурился от внезапной боли. – Ты... Ты знаешь, кто я? – Мой новый хозяин. Сэр, – если там и был сарказм, его успешно скрыл бесцветный тон. Ужасно. – Я живу с кузеном. Ты... у нас есть комната на чердаке. – Он не мог поселить его там. Но лучше там, чем в чулане. – Эээ… вот эта, – указал он на машину. – Садись, я поведу. И снова вежливый поклон. – Да, сэр. Гарри хотелось кричать. Вместо этого они молча доехали до Суррея. Он не знал, кто из них больше боится другого. * * * Как только Гарри забренчал ключами, Дадли распахнул входную дверь и уставился на стоявшего за его спиной мужчину в темной потрепанной одежде. – Это кто? – Северус Снейп. Дадли повел белесой бровью: – А здесь он что делает? – Он... он наш… – Гарри сглотнул. – Он теперь наш слуга. – О, теперь у нас есть слуга! Гип-гип, блин, ура. Можешь поселить его в свою старую комнату, там есть место, – с этими словами он развернулся и пошаркал в свою комнату, прежде служившую спальней его родителям, без сомнения – к очередной недоработанной программе. Гарри покраснел. – Это мой кузен, Дадли Дурсль. Мы живем вместе. Так за аренду меньше платить. – Несомненно. Наверху с грохотом захлопнулась дверь: теперь Дадли был официально потерян для окружающего мира. Гарри чуть ли не силой дотащил Снейпа до дивана и заставил сесть. – Ммм... Сэр. Мне очень жаль. Вы можете занять мою комнату, а я переберусь на чердак. Я жил там раньше. Чувствуйте себя как дома, пожалуйста. – Это будет не совсем удобно, сэр. На этот раз Гарри с трудом удалось сдержать крик. Он бросился в ванную и принялся стирать со лба тональный крем – с такой силой, что шрам побагровел; вынул темно-коричневые контактные линзы из уставших глаз. Покопавшись в ящиках, нашел пару старых очков, не обращая внимания, что со школьных дней зрение у него изменилось. Потом влетел на кухню и швырнул на огонь чайник. Когда Гарри доставал чашки, то заметил, что руки дрожат. Он вытер вспотевшие ладони о брюки и вернулся в комнату: – Чай скоро будет готов, сэр, – сказал он, чувствуя себя домовым эльфом. Хотя это его заботило меньше всего. – Профессор? Вы ведь меня помните, да? Со... со школы, – даже сейчас привычка к осторожности заставила его подобрать другие слова. – С того времени. Снейп взглянул на него и кивнул: – Конечно, мистер Поттер, – его глубокий выразительный голос снова был совершенно лишен эмоций. Гарри сел напротив: – Я, эээ… теперь я Дурсль. – Даже спустя столько лет от фамилии во рту оставался неприятный привкус. – Гарри Дурсль. – Весьма разумно. – Кровь гуще воды, – попытался объяснить Гарри, понимая, что мелет чушь. – По крайней мере, отмывается хуже. – Несомненно. Мерлин! К счастью, в эту минуту засвистел чайник, и Гарри поднялся, но Снейп оказался на кухне раньше него. Он быстро сориентировался, найдя чай, сахар, молоко, и осмотрелся в поисках лимона. – Какой чай Вы пьете, мистер Дурсль? – Эээ… все равно. Сделайте как себе. Снейп изогнул тонкую черную бровь и заварил самый крепкий чай, какой Гарри когда-либо пил. Но он не стал тянуться за молоком, чтобы не дать Снейпу еще один повод услужить. «Слуга» даже не морщился от горечи, он пил чай так, будто истосковался по его вкусу. Впрочем, если подумать, так оно, наверное, и было – вряд ли ему прежде выпадала такая роскошь, как чашка хорошего чая. Снейп прикрыл глаза, наслаждаясь вкусом напитка. – Еще чаю, профессор? – Гарри долил его чашку прежде, чем Снейп успел протянуть руку к чайнику. Мужчина коротко кивнул, а потом вдруг пригвоздил Гарри к месту знакомым со школьных дней тяжелым взглядом. – Мистер Дурсль, – непривычное имя звучало с тем же сарказмом, что и «мистер Поттер» в былые дни, – вам не следует этого делать. Гарри моргнул. – Я говорю вам это в первый и последний раз, его должно хватить. Вы не сможете играть две роли, одну – на публике и другую – в стенах этого дома, со мной. Вы должны все время быть мистером Дурслем, нанимателем некоего Снейпа, слуги. Прошлое в лучшем случае не имеет значения, а в худшем – может оказаться смертельно опасным, – его взгляд был непреклонен. – И мы с вами знаем, что худший вариант более вероятен. Гарри вздрогнул, чувствуя себя, как кролик перед удавом. – Я не знаю, почему вы сделали то, что могу расценить лишь как невероятно безрассудный и рискованный поступок – купили меня на аукционе. Тем не менее, я приложу все усилия, чтобы занять ту должность, для которой вы сочтете меня нужным, и постараюсь выполнять свои обязанности как можно лучше. Гарри подумал о зловещих предсказаниях смерти от отравления и о разнообразном содержимом котлов Снейпа в прошлом. Интересно, тот рыжий парень читает будущее лучше Трелони? В нем проснулась давно подавляемая страсть к проделкам. – Эээ... Вы умеете готовить? – он и сам любил готовить, но надо же было как-то оправдать пребывание Снейпа в доме и заставить Дадли смириться с присутствием чужака. – Кулинария и мое прежнее занятие имеют немало общего. Я думаю, мистер Дурсль, что вы останетесь довольны. Гарри медленно выдохнул, пытаясь войти в новую роль. – Что ж, отлично. Обычно мы ужинаем в половине седьмого. – Очень хорошо, сэр. – Снейп встал и поклонился, отчего у Гарри внутри все перевернулось. Он поднялся на ватных ногах, все еще чувствуя себя карликом перед бывшим врагом. – Но сначала надо вас устроить, – неловко произнес он и отвел Снейпа наверх, мимо нынешней комнаты Дадли, к той, что тот занимал раньше. Теперь в ней обитал Гарри. – Вы будете жить здесь. Снейп внимательно оглядел комнату. – Разумеется, нет. Очевидно, это ваша комната. Или вы предлагаете разделить ее с вами? – легкий укол в голосе. Гарри покраснел. – Нет-нет. Просто… я подумал, вам может пригодиться место для... для чего угодно. Я все равно собирался перебраться наверх, – добавил он с фальшивой беспечностью. – Там у меня будет больше уединения, – снова в ту ужасную комнату с решетками на окнах… он незаметно поежился. Одна мысль о возвращении туда была ему ненавистна, но отправить в эту клетку Снейпа... нет. Он слишком многим ему обязан. Черные и зеленые глаза встретились, споря, чья воля сильнее. Черные опустились первыми, тонкие губы дрогнули. – Хорошо, сэр. Как пожелаете. – И мы, хм, купим вам новую одежду, – боже, у него было хоть что-то кроме того, что на нем сейчас надето? – Я бы предложил, сэр, сначала перенести наверх ваши вещи. Снейп управился быстро и ловко, хотя иногда он делал непроизвольное движение – будто тянулся за волшебной палочкой. Каждый раз, когда Гарри замечал это, у него сжималось сердце. Он выхватывал тяжелые предметы прежде, чем Снейп успевал до них дотянуться – слуга или нет, но он явно был не в той форме, чтобы таскать тяжести по лестницам. Как он хотел их просто отлевитировать... но об этом и речи быть не могло. Наказание за несанкционированное применение магии было намного суровее, чем то, которому в его дни подвергались колдовавшие на каникулах школьники. – У вас очень маленькое гнездышко, мистер Дурсль, – ударение на «маленькое». Гарри посмотрел на тесную, пыльную, ненавистную комнату глазами постороннего. Плесень, решетки на окне, запах безнадежности, спустя годы все так же отравляющий воздух. На подоконнике – давно опустевшая клетка Хедвиг. Он выпустил сову много лет назад, надеясь, что она обретет свободу, ему недоступную. Она прилетала обратно и ночь за ночью стучалась в окно, а ему приходилось захлопывать створки прямо перед ней. В конце концов она в последний раз взглянула на него желтыми непроницаемыми глазами, и больше Гарри ее не видел. После этого он еще долго не мог спать спокойно. Его волшебная палочка была спрятана под половицей вместе с жалкими остатками его хогвартских пожитков. А «Молния» заперта в шкафу, поцарапанная и безжалостно растрепанная самим Гарри в отчаянной попытке сделать ее похожей на обычную метлу. Будто можно было спутать высококлассную метлу для квиддича с чем-то еще. – Эта комната видела мало счастья, – неожиданно печально произнес Снейп. Его глаза были закрыты. Гарри сдавленно выдохнул в знак согласия. Мгновение спустя мужчина открыл глаза и короткими шагами медленно приблизился к окну, коснулся стекла. – Решетки, – снова призрак иронии в голосе. – Я не могу поселить вас здесь, – тихо сказал Гарри. – Кто жил здесь раньше? – Я. Во время летних каникул, когда учился в… школе, – он чуть не произнес запретное «Хогвартс». – Я ходил в школу Святого Брутуса для трудных подростков и малолетних преступников, – торопливо добавил он. Привычная ложь с удивительной легкостью соскользнула с языка. – Вот как. Не нахожу в этом ничего удивительного. К его собственному изумлению, губы Гарри изогнулись в улыбке. Он так давно этого не делал, что ощущение казалось странным. Он поднял голову, и улыбка исчезла, когда он увидел глаза Снейпа, на минуту оставшиеся без защиты. – Тебя держали здесь. В каморке с решетками на окнах, в которой с трудом можно повернуться. – Мои дядя и тетя не одобряли... эксцентричное поведение. – Они обогнали свое время. И сами, видимо, преуспели? – Вообще-то нет. Они умерли. – Мои соболезнования, – неприкрытый сарказм. – Они старались защитить меня, – кровь все-таки оказалась гуще воды. Это было их право – мучить Гарри за то, что он волшебник, но костры на лужайке перед домом обязательно вызвали бы неодобрение соседей. – Мы с Дадли выработали соглашение, – они оба будут скрывать прошлое Гарри, взамен Гарри возьмет на себя всю работу по дому; общение друг с другом должно быть сведено к минимуму. Дадли, отдающий всего себя борьбе с компьютерными вирусами и совершенно разбитый после смерти родителей, превратился в отшельника и старался не иметь ничего общего с окружающим миром, делая исключение для службы доставки на дом пиццы и китайской еды. Гарри оплачивал счета и работал в доме и в саду. Соглашение удовлетворяло обоих. А тяжелая работа помогала забыться. – «И вот колдунья в ярости своей, Призвав на помощь более послушных И более могущественных духов, В расщелине сосны тебя зажала, Чтоб там ты мучился двенадцать лет» – Что? – голос Снейпа прозвучал так тихо, что Гарри с трудом его расслышал. – Ничего особенного, мистер Дурсль. Просто вспомнилось. – Маска вернулась: бесстрастное лицо, ровный тон. – Я должен помочь вам устроиться. Эта комната нуждается в проветривании. На самом деле этой комнате уже ничто не могло помочь. Ну, кроме бульдозера – и обряда изгнания злых духов. – Спасибо, не надо, я сам. – Гарри вновь превратился в «мистера Дурсля». – Не лучше ли вам заняться ужином, Снейп? – да, вот они, фирменные интонации Малфоев. Не то чтобы их легендарная гордость в конечном счете помогла им. Снейп поклонился, холодно и вежливо. – Если вы простите мне мою дерзость, сэр... Боже, ничего похожего на его прежнее поведение. – Да, Снейп? – Я бы посоветовал сначала взяться за лом, если, конечно, вы не пожелаете оставить решетки на окнах. И только потом перейти к влажной уборке, – он развернулся и направился вниз по лестнице с грацией профессора Зелий, только что с помощью очередной колкости заставившего весь класс прикусить языки. Гарри едва удержался, чтобы не расхохотаться, и пошел за водой и тряпкой. * * * – Дадли! – Гарри нетерпеливо жал на кнопку внутренней связи. – Дадли! Ужин! Послышался скрип стула и тяжелый вздох: – Конечно. Да. Может, принесешь мне его сюда? – Я думаю, ты захочешь спуститься вниз, – Гарри злорадно улыбнулся. Дадли редко покидал свою комнату, разве что в экстренных случаях. И Гарри был немало удивлен, когда увидел, что его кузен заставил себя совершить столько движений для того, чтобы открыть ему сегодня входную дверь, это было для него непросто: руки так дрожали, что тот не мог вставить ключ в замок. Лестница заскрипела: – Ну, в самом деле, – протяжно произнес Дадли, – я по уши завяз, пытаясь разобраться в той работе, которую на меня повесили, ты мог бы и сам принести мне еду, – ворча так, он зашел на кухню и застыл с открытым ртом. – Снейп хорош, не правда ли? – беспечно спросил Гарри. – Я думаю, он просто сокровище. На покрытом льняной скатертью столе горели свечи; весь лучший фарфор тетушки Петунии был вымыт, серебро отполировано до блеска; глубокое блюдо с супом красовалось в центре. – Если задача стоящая, то ее следует выполнить как можно лучше, – глубокий тон Снейпа сохранял только намек на садистское удовольствие. – Главное – не переборщить, – прошептал Гарри еле слышно своему бывшему профессору Зелий. Снейп усмехнулся. Дадли тяжело опустился за стол, в то время как Снейп осторожно отступил назад. – Значит, ты нанял нам дворецкого? Мы едва ли можем позволить себе подобную роскошь... Что за игры… – Дадли понизил голос до драматического шепота. – Поттер?! Гарри ответил ему холодным взглядом: – Я целый день работаю в офисе, делаю все по дому, ухаживаю за садом и еще должен готовить. Снейп куплен по разумной цене, и мне были предоставлены все гарантии насчет него... – его чуть не стошнило, пока он это говорил. – Не думал, что настанет день, когда ты наймешь одного из них! Гарри уже открыл рот, чтобы ответить, но Дадли остановил его: – Нет, я не хочу знать, почему, как и тому подобное. Это твоя забота, не моя! – он поднес ложку ко рту. – Суп из бычьих хвостов... ммм… Гарри, это действительно великолепно, мама никогда... – он резко замолчал, утер губы салфеткой и продолжил: – Просто ешь суп, пока он не остыл. И не стой над душой, это меня нервирует. Гарри пожал плечами, сел за стол и принялся есть. Господи, еда была превосходной. Он очень сильно надеялся, что Снейп не вернулся к прежним привычкам и не подмешал что-нибудь такое, от чего их кожа сделается нежно-зеленой, – только для того, чтобы не потерять форму. Хотя этот суп из бычьих хвостов определенно стоил таких беспокойств, лишь бы не отравиться им. После ужина Дадли развалился в кресле в очень уж верноновской манере и совсем не торопился обратно к своему компьютеру. Если учесть, что тот для него был, как «Молния» для Гарри, без сомнения, это являлось большим подвигом. Снейп действительно произвел на него впечатление. * * * Гарри по привычке открыл дверь в свою комнату и тут же с извинениями стал ее закрывать. Он забыл, что теперь здесь жил его бывший профессор. Снейп сидел на кровати, опустив голову на руки. Он устало взглянул на Гарри и выпрямился: – Вы можете войти, если желаете, мистер Дурсль. Он тихонько вошел, прикрыл за собой дверь и мгновенно почувствовал, что атмосфера его старой комнаты изменилась. Спальня молодого англичанина из среднего класса не могла иметь ничего общего с каменной кельей в подземелье, убранной в слизеринских цветах и набитой множеством разнообразных склянок, бутылочек и ингредиентов для зелий. Тем не менее, сильная индивидуальность Снейпа уже начала понемногу преображать комнату. Жалюзи были опущены, немногочисленные вещи разложены в спартанском порядке. – Профессор? – Ммм? – Я боюсь, что не справлюсь. Не сумею. – Вы собираетесь отправить меня обратно? – не тень ли страха мелькнула под нарочито спокойным тоном? – Нет! Просто... Я не думаю, что смогу постоянно быть «мистером Дурслем, нанявшим Снейпа». Он заломил руки. – Как вам это удается? – внезапно спросил он. – Исполнять роль идеального слуги? Как и любую другую роль, которую мне приходилось играть. О, сядьте, – добавил он, махнув в сторону стоявшего у окна плетеного стула. Гарри сел и придвинулся ближе к Снейпу, заметив, что тот машинально дотронулся до своего левого предплечья: – У тебя, судя по всему, нет большого опыта в подобных вещах. – Я думал, что есть, – Гарри судорожно сглотнул. Он ведь полностью отрезал себя от волшебного мира, залег на дно, скрылся из виду, когда очень многим это не удалось. Даже большинство магглорожденных волшебников в конце концов были обнаружены, а Гарри со своей удачей все еще держался на плаву. – Чувствуешь себя предателем? Он виновато дернулся на стуле, тот немного подвинулся. – Что ж, привыкай, «Гриффиндорец-Который-Выжил». Оп-па! – Одни выживают и приспосабливаются к новым условиям, другие нет. Это мир, в котором собаки пожирают собак, как на свое несчастье выяснил ваш крестный. Ремус и Сириус ушли вместе с другими. – Что произошло с вами? – тихо спросил Гарри. Словно он мог взять на себя вину еще за одного несчастного. – Интернирование. Лечение. Переподготовка. Выпущен с наградой за особые успехи. У меня и сертификат имеется, вы должны его посмотреть. Несколько секунд он рылся во внутренних карманах, вытащил сложенную бумагу и протянул ее Гарри: – Думаю, это должно храниться в ваших личных документах. Если у вас, конечно, хватает соображения, чтобы держать свои документы в порядке в надежном укромном месте, – он обвел комнату пренебрежительным взглядом. – Хотя, если говорить о том ужасном состоянии, в котором была эта комната, я сомневаюсь, что это так. – У меня есть сейф, – произнес Гарри, пытаясь проглотить ком в горле. – Я положу туда. – Так и сделайте. – Внезапно Снейп со смутной тоской во взгляде посмотрел на него. – Вы... ты… все еще обладаешь магией? – последнее слово Гарри угадал лишь по движению губ. Он кивнул. Снейп закрыл глаза: – Я мог бы догадаться, что уж тебе-то удастся этого избежать, – произнес он. – Это чистая случайность. То есть... я не хотел, чтобы они... забрали... это. Просто Дурсли официально усыновили меня, а по документам я учился в школе Святого Брутуса, – да и то, что его кузен преуспел в хакерстве, оказалось весьма и весьма кстати. – Замечательно. Они просто обязаны были сделать из тебя достойного маггла и рьяно взялись за выполнение этой задачи, верно? – Да уж. Вбили это в меня. – Кто бы мог подумать! – Снейп как будто слегка расслабился и даже наслаждался разговором. – И это после всех тех лет, что этот несносный мальчишка шатался по коридорам ночами и совал нос не в свои дела. Ярчайшая звезда «Ведьмо...» «Еженедельника», – быстро поправился он. – Я думал, тебе не хватит здравого смысла, чтобы залечь на дно и не высовываться. – Он вздохнул. – Знаешь, ты отнял у меня несколько лет жизни. Ты не пробовал хотя бы раз остаться в постели и держаться подальше от неприятностей? – Я никогда не искал неприятностей, – возразил Гарри, стараясь не вспоминать, как однажды он сказал то же самое Рону и Гермионе. – Они сами всегда находили меня. – Ммм. Однако ты никогда не пытался им помешать. Ты был похож на ураган, все сметающий на своем пути; таким, правда, и остался, учитывая тот факт, что ты купил меня. – Его темные глаза впились в Гарри. – Скажите мне, «мистер Дурсль» – раз уж мы обмениваемся признаниями, – что на тебя нашло, зачем ты это сделал? Гарри прикусил губу, опуская голову. Он не позаботился о том, чтобы надеть линзы, и у него болели глаза от старых очков. Он снял их и машинально потер шрам. – У меня был свободный день, я оказался по соседству. Я люблю наблюдать за воронами. – Ясно, значит, ты ездишь в Лондон, чтобы наблюдать за воронами? Оригинально. Продолжай. – Я забыл об аукционе. А потом я увидел на помосте вас. Я даже не был уверен, что это вы, но описание соответствовало. Я не знаю... Цена оказалась мне по карману. Снейп сухо усмехнулся. – И если я мог спасти... Если хотя бы один человек, которого я знал, был хоть в какой-то безопасности. Тогда, может быть, я... – он замолчал, обхватив колени руками. – «Преподаватель Зелий в отставке, отдам в хорошие руки». Ты думал, что этим сможешь искупить свою вину? Один праведник, выживший в Содоме? В Содоме. Какое несчастье! – Гм... Отчасти да, я полагаю, – он не думал, что в тот момент руководствовался какими-то конкретными причинами. И снова потёр шрам, чувствуя тупую боль в висках: – Я не знаю. У меня голова раскалывается, – честно пробормотал Гарри, чувствуя себе нерадивым учеником, пытающимся оправдать позднюю сдачу реферата. Снейп твердо посмотрел на него, поднялся: – Пойдемте, найдем что-нибудь от головной боли, мистер Дурсль. – Ящик с лекарствами в ванной в зеркальном шкафчике, – Гарри встал и по коридору направился к ванной комнате, Снейп как тень следовал за ним. – У вас есть ступка и пестик? – спросил он сухо. Гарри хихикнул, за что был награжден тяжелым взглядом. – Прошу прощения, просто большинство маггло... современных фармацевтических препаратов выпускается в виде таблеток. – Вот как, – это не произвело на Снейпа никакого впечатления. Они зашли в ванную, Снейп распахнул дверцу шкафа и начал перебирать бутылочки, открывая и принюхиваясь к их содержимому: – Так, что у нас есть... хм... Парацетамол – лучший способ посадить печень. Экстракт ивовой коры – мда, полезная вещь для кровообращения, не так ли? Ибупрофен, что бы это ни было… Господи Боже, вы намерены растворить себе желудок? – он покачал головой. – Если это лучшее из «современных препаратов», которые может предложить этот мир, я удивлен, что кому-то вообще удалось выжить! – зло произнес он. – Я выпью парацетамол, – нетерпеливо произнес Гарри, подходя к Снейпу. – У него побочные эффекты нескоро проявляются. Гарри попытался просто проглотить таблетку и подавился, Снейп быстро налил ему стакан воды и заставил выпить, внимательно наблюдая. – Ради Бога, мистер Дурсль! – воскликнул он, когда Гарри поперхнулся. – Вы стали старше, но так и не научились терпению, я прав? – Я в порядке, – Гарри сглотнул. – Мне стоит приготовить вам что-нибудь получше. – Что-то совсем отвратительное на вкус? – Точно, – Снейп одарил его прежней, хорошо знакомой ему гаденькой улыбочкой. – Успех любого лечения наполовину определяется психологией, – произнес он, сворачивая к своей комнате, и Гарри последовал за ним. – Ваш организм лучше сражается с врагом, оружие против которого раздражает ваши вкусовые рецепторы. Гарри моргнул – Ясно, – хитро. Но в этом есть определенный смысл. Он остановился в дверях своей бывшей комнаты: – Полагаю, я должен дать вам отдохнуть. – Я был бы признателен, мистер Дурсль. Гарри видел, как Снейп старается не горбиться от усталости. – Когда у вас завтрак? – Обычно я встаю в шесть и готовлю его. – Завтра можете поспать лишних полчаса, я обо всем позабочусь. – Э... Спасибо. – Не стоит благодарности. Ведь для этого вы и взяли меня в свои слуги, не так ли, мистер Дурсль? – Снейп испытующе посмотрел на него. – Конечно, Снейп, – ответил он, натянуто улыбаясь. – Доброй ночи. Поднимаясь по лестнице к своей старой детской комнате, он не мог понять, почему у него дрожат коленки. * * * Гарри проснулся от запаха готовящейся еды. Черт. Должно быть, он проспал. Дадли будет в ярости из-за того, что ему пришлось самому готовить завтрак. Он сел, слегка растерявшись из-за непривычной планировки комнаты и необычного окружения. Почему на окне решетки? И мгновенно события предыдущего дня обрушились на него. Вороны. Аукцион. Снейп. Снейп? Боже! Он быстро оделся, расческа дрожала в руке, когда он пытался расчесать растрепанные волосы; он вставил линзы, привычно наложил на шрам тональный крем и сбежал вниз. Что удивительно, Дадли был уже там и болтал со Снейпом, который взбивал яйца в старой омлетнице тети Петуньи. – ...и он был самым невоспитанным и неаккуратным студентом, мистер Дурсль, – произнес Снейп. – Может быть, добавить в ваш омлет грибов, сэр? – Да. – Дадли рассмеялся. – Я и не знал, что учеба в школе Святого Брутуса была такой увлекательной, – он поднял голову и, встретив яростный взгляд Гарри, ехидно улыбнулся набитым омлетом ртом. Собрав в себе все малфоевские качества, Гарри пронесся мимо него к столу: – Рассказываешь школьные истории, Снейп? – поинтересовался он надменно. – Можно и так сказать, мистер Дурсль. Ветчина, сыр или грибы? – Черт возьми, все звучит так аппетитно... Давай все, что под рукой, – он вздрогнул от собственных слов, сообразив, что там вполне могла оказаться губка для посуды. Однако Снейп спокойно порезал все три названных им продукта и добавил их к очередной порции взбиваемых яиц. – Хорошо, мистер Дурсль. – Слушай, – Дадли подался вперед, – это неудобно, называть нас обоих «мистер Дурсль». Ты запутаешься. – Я вряд ли смогу обращаться к другому джентльмену по его школьной фамилии, – произнес Снейп, не отрываясь от своего занятия: – По традиции, когда два человека и более носят одну фамилию и живут под одной крышей, к младшим следует обращаться по имени, в то время как к старшим – по фамилии. – Я младший, – с трудом выговорил Гарри, – и тебе необязательно звать меня «мистер Гарри», разве что сам этого захочешь. – Мне все равно, – ответил мужчина, перекладывая омлет в тарелку Гарри. * * * – Интересный молодой человек ваш кузен, – как-то произнес Снейп, пока они убирались после обеда. – Он напоминает мне о студентах моего факультета. Дадли уже благополучно устроился у себя наверху. Гарри вздрогнул. – Я всегда думал, что он хорошо устроился бы среди них, – он протянул Снейпу очередную сковородку, – избалованный, испорченный, всегда ищущий выгоду. – Выживший, мистер Дурсль, – поправил его Снейп с убийственной мягкостью. – Как и вы. Он принялся яростно скрести металл. – И вы, – сказал Гарри, взяв полотенце и начиная протирать тарелки. – Нет. – Нет? – Я оказался в центре для – хм – «сверходаренных» и подвергся соответствующему «лечению». Я похож на выжившего? – Конечно. – Гарри казался удивленным. – Вы ведь здесь. – Здесь… Действительно, «здесь». Да уж, – Снейп фыркнул. – Это так унизительно, что я вас купил? – недоверчиво спросил Гарри – Едва ли у меня был выбор. – Хорошо. Я освобожу вас от контракта. Прошу прощения, что после всех тех лет снова стал вам обузой. На кухне воцарилась леденящая душу тишина. Снейп заговорил первым: – Я должен извиниться, мистер Дурсль. – Извиниться? Передо мной? Кто ты такой и что ты сделал со Снейпом? – Вряд ли я могу вести себя как тот человек, которого вы знали в прошлом. – Вы не были услужливым, да. Но... – Гарри не хотел возвращаться к тому, как они относились друг к другу в прошлом. Но услужливый Снейп… ужас. – Вы нравитесь Дадли, – произнес он, пытаясь сменить тему. – Я не видел, чтобы он так вел себя с кем-либо с тех пор, как умерли его родители. – Как я уже сказал, мне было легко найти с ним общий язык, – он наклонился к сушилке, чтобы поставить посуду на место, и еле заметно поморщился: – Я полагаю, ему трудно было расти вместе с вами. – Со мной? О! Ради всего святого! Его мамочка с папочкой души в нем не чаяли! Он рос отвратительным маленьким мерзавцем. Эй, я имею право так говорить! – быстро добавил Гарри, заметив выражение лица Снейпа. – Я всячески помогаю ему, а сам он ничего не делает. Ну... кроме того, что обеспечивает их материально и прикрывает Гарри от властей. – Быть избалованным и иметь трудное детство – не взаимоисключающие вещи, и вы прекрасно это знаете, – произнес Снейп. – Я полагаю, временами он вас боялся. – Это он измывался надо мной, когда мы были детьми! – с жаром возразил Гарри. – Я ничего ему такого не делал, разве что жил. – Вот именно. Вы очень дерзкий молодой человек, мистер Поттер. Гарри резко поднял голову, услышав свое прежнее имя: – Снейп, вы… Мужчина же продолжил, будто бы не произошло ничего необычного: – Физически вы в гораздо лучшей форме, чем… Гарри фыркнул, отвлекаясь от посуды: – Это неудивительно. – Ваш кузен отнюдь не тупой, несмотря на внешность. Вы действительно думаете, что он не понимает, что вы затмеваете его? Вы обладаете неплохой внешностью и острым языком – тем, чего у него нет. – Не могу понять, оскорбляете вы меня или делаете комплимент, – пробормотал Гарри, с излишним усилием ставя стакан на сушилку. – Довольно, вы разобьете его! – Снейп выхватил стакан. – Давайте оставим эту тему, хотя я не сказал ничего, кроме фактов, как я их вижу. Не надо принимать это на свой счет. Слышать такое от человека, который одно его присутствие всегда считал личным оскорблением, было странным: – Для человека, стремящегося придерживаться роли моего слуги, Вы слишком часто возвращаетесь к своему прежнему поведению. Снейп вздохнул, осторожно ставя стакан в шкаф: – Я признаюсь, мистер Поттер, что придерживаться роли труднее, чем я думал. Ваше присутствие для меня создает немало проблем, даже если я признаю его необходимость. – Только что Вы назвали меня «мистер Поттер» преднамеренно или оговорились? – Оговорился, полагаю. Глупая оплошность с моей стороны. – Снейп нахмурился. – Все-таки мне трудно после всего обращаться к вам «мистер Дурсль». Без сомнения, с вашей стороны было мудрым спрятаться за фамилией кузена, но для меня… глядя на вас, я вижу того мальчишку, который меня так раздражал, и понимаю, что вы не сильно-то изменились. – Все так же раздражаю вас? – Да и многое другое… Я вижу, вы все так же не в состоянии нормально протереть незатейливый кухонный инструмент. Дайте мне, – буркнул он, пытаясь отобрать дуршлаг, который вытирал Гарри. Но тот лишь сильнее вцепился в него и бросил на своего слугу полный злобы взгляд: – Не думаю, что вы говорили таким же тоном со своими предыдущими хозяевами. Глаза Снейпа помрачнели: – Они были не из тех, кто позволяет своим подчиненным подобные вольности. – В случае со мной это вас не остановило, – тихо проворчал Гарри. – Кстати, чем вы занимались? – Некоторое время я работал на правительство, помогая разрабатывать различные виды сывороток. Они были недовольны, когда обнаружили, что сыворотки не всегда действуют так, как хотелось бы, – он зловеще улыбнулся. – Снейп!.. – Я поклялся работать на благо «моего народа». То, что власти говорили о благе бывших волшебников, не всегда совпадало с моими соображениями по этому поводу. Вдобавок ко всему, несмотря на внешнее сходство той работы с приготовлением зелий, это абсолютно разные вещи. Я могу приготовить немагическое лекарство, но я больше не могу сварить зелье. – Но зелья были вашей жизнью! – выдохнул Гарри, чувствуя, как екнуло сердце в груди. – Да, были, – голос его бывшего профессора снова обрел ту противную поучительную интонацию, которую Гарри помнил со школы: «Когда вы смешиваете, к примеру, асфодель и полынь, не вкладывая в это умственных и духовных усилий, неужели вы рассчитываете получить нечто помимо высокотоксичного месива? Нет. Магия и истинное желание, которое вы вкладываете в свою работу, являются катализатором и необходимым компонентом для приготовления «Глотка живой смерти». Без магического дара ингредиенты пропадут зря, а все приготовления будут бесполезны». Снейп смотрел в пол: – У меня остались знания, но не способности. – Грустная улыбка тронула его губы. – Жаль. Я так и не нашел приличного маггловского средства от бессонницы. Гарри швырнул дуршлаг в шкаф и с силой захлопнул дверцу, металлические приборы внутри загрохотали в унисон. – Ублюдки. – Что? – Снейп уставился на Гарри, на лице читалось удивление и шок. – Ублюдки! – Гарри трясло от ярости. – Они лишили вас этого! Как они посмели? Мужчина спокойно убрал оставшуюся посуду: – Волшебникам нельзя доверять. Мне и моему дару нельзя доверять, хотя и тело, и мозг вполне пригодны для работы. Так почему бы... – он пожал плечами. – Я не поверю, что вы так хладнокровно рассуждаете об этом! Неужели вам не хотелось их убить?! – Конечно. Но слишком многие из нас погибли, столкнувшись с непреодолимой силой. Не все мы жаждем героической смерти. Так ведь, мой юный гриффиндорец? Гарри прикусил губу и ничего не ответил. * * * Было трудно спать в этой старой комнате. Гарри тупо смотрел на лунный свет, струящийся сквозь зарешеченное окно, через клетку Хедвиг; скользящий по старым половицам к дверцам закрытого шкафа, хранившего внутри то, что осталось от его «Молнии». Гарри свернулся калачиком под одеялом. Столько времени он заставлял себя забыть. Выбросить из головы прежние навыки, забыть о своих магических способностях, о детских страхах и обидах. А эта комната выудила из памяти те далекие события, которые сделали его таким, какой он есть, затмив трагедии недавнего прошлого. Вздрогнув, Гарри нашарил свой халат и спустился вниз. Возможно, стакан теплого молока и несколько таблеток снотворного ему помогут. Привыкший просиживать за компьютером ночи напролет Дадли – только ему ведомо, что он с ним творил! – как-то съязвил: «Дом, который никогда не спит». Он взял из аптечки таблетки и направился на кухню, и застыл, когда увидел Снейпа, задумчиво полирующего серебряный поднос тети Петуньи, тот самый, что она берегла для особых случаев. Гарри мог только догадываться, что Снейп скажет о маггловском лекарстве. – Мистер Дурсль, – приветствовал его глубокий спокойный голос. – Извините, не хотел вас тревожить. Собирался выпить молока, – он налил немного в кастрюлю и стал ждать, пока оно подогреется. – Это ваш дом, вы вряд ли можете меня побеспокоить. – Как и ваш, – отметил он, концентрируясь на помешивании молока.– Почему на ногах? Тоже не спится? – Нет. Насколько я помню, вы всегда были страдающим бессонницей ребенком, не удивительно, что таким и остались. – Снейп покачал головой. – Вечно шатались по коридорам, замышляя какие-нибудь новые проказы. Ему не следовало отдавать вам этот чёртов плащ. – Он поймал себя на запретной теме. – Все почти как в прежние времена. – Почти… – спокойно, мешай по часовой стрелке, как на Зельях… ох. Чёрт. Гарри до боли прикусил губу и сосредоточился на звуках вокруг. Глухое тиканье часов на стене, мягкий умиротворяющий скрежет губки по серебру да позвякивания ложки о стенки кастрюли. Он наморщил нос, почувствовав смесь запахов полироли и горячего молока; сзади за спиной чихнул Снейп, и Гарри не удержался и захихикал. – Что-то забавное, мистер Поттер? Снова Поттер. – Извините, – пробормотал он, вновь чувствуя себя одиннадцатилетним. – Ничего, правда, прошу прощения. Это запах. – Действительно, странное сочетание. Ничего страшного, я уже закончил. – Молока хотите? Снейп задумался, но потом кивнул: – Не вижу вреда. – Он потянул носом. – Оно убежало. – Тьфу ты! – Гарри быстро выключил плиту и бросил взгляд на невозмутимое лицо Снейпа: – Спасибо. – Я поражаюсь, как вам вообще удавалось прокормить себя и кузена, если это пример ваших кулинарных способностей, – он поднялся и уверенно разлил молоко по стаканам. – Эй, не так уж плохо я нас и кормил. Приходилось стараться, – буркнул Гарри. Снейп вымыл руки и убрал со стола, а Гарри поставил туда молоко. – Я заметил, что ваш кузен не в лучшей форме. Ради всего святого, чем вы его кормили, жареными батончиками «Марс»? – Дадли всегда был таким, – раздраженно произнес Гарри, под испепеляющим взглядом Снейпа запивая сразу две таблетки снотворного молоком. – Да, это маггловское снотворное. Нет, оно и в подметки не годится тому зелью, что вы готовили, я в этом уверен. Да, это лучшее, что я могу сейчас найти. Нет, оно не всегда помогает. Я ответил на все ваши вопросы? – Целиком и полностью, мистер Дурсль, – Снейп осторожно принюхался к молоку, сделал глоток, и бровь взметнулась вверх. – Вкусно, – с неохотой признал он. – Ха. Видите? Я умею готовить! – Замороженные и приготовленные в микроволновке продукты, если это вообще можно так назвать. – Снейп фыркнул. – Или китайская еда с доставкой на дом? Не удивительно, что ваш кузен такой тучный. Гарри вцепился в скатерть: – Может, хватит об этом? Дадли вполне в состоянии выходить из дома и готовить себе сам, когда хочет. Он просто не хочет. – Почему? – Лень. – Гарри сосредоточенно, раз за разом, пальцем обводил на цветастой скатерти контур розового листа. – Он ведь не какой-то там калека. – Нет? – Не физически. Пока что, по крайней мере. – А если посмотреть с другой стороны? – голос мужчины был неожиданно мягким, и Гарри боялся встретиться с ним взглядом. – Возможно, я не знаю, – он понимал, что обманывает и себя, и Снейпа. – Не уверен, что мир за пределами дома так уж его привлекает. Он любил своих родителей, даже если я – нет. – Прекрати, – кисть с длинными изящными пальцами накрыла его руку. – Порвешь. Гарри и не заметил, когда начал царапать скатерть. Крепко сжав стакан, он сосредоточился на молоке. Некоторое время спустя, покончив с ним и вытерев рот, он обнаружил, что черные глаза Снейпа с удивительной нежностью наблюдают за ним. – Я не колдомедик и не врач, – Снейп говорил так тихо, что Гарри пришлось наклониться ближе, чтобы расслышать, – но, основываясь на личном опыте, скажу, что мистер Дурсль страдает агорафобией. Гарри сглотнул. – Значит, он просто боится выходить на улицу. А не потому, что он... Дадли. – Не совсем точно, но, я полагаю, вы меня поняли. К тому же у меня есть подозрения, что у него очень давно серьезные проблемы с пищеварением, связанные с отвратительным питанием и недостатком физических упражнений. Возможно, начальная стадия диабета. Конечно, подобный диагноз следует ставить специалисту, а не дилетанту вроде меня. – О Боже! – Гарри откинулся на спинку стула, совершенно забыв про молоко. Снейп забрал у него стакан и поставил в центр стола. – Я не хочу, чтобы он... Я недолюбливаю его, но... Господи Иисусе! – он кашлянул, опустив глаза и уставившись на сложенные на коленях руки. – Ему можно помочь? – Улучшить питание. Это не заменит лечение, но надо с чего-то начинать. Думаю, самое сложное – отвести его к терапевту, заставив преодолеть нежелание покидать дом. Но я надеюсь, что нам удастся преодолеть один из его самых сильных страхов. Даже если он не излечится, это будет большим шагом вперед. Я уже проделывал подобное раньше. – Откуда вы так много знаете об этом? – Гарри посмотрел на него, в ответ Снейп долгое время молчал, вперив в пространство взгляд, потом произнес: – Я думаю, нам стоит продолжить эту беседу в более уединенном месте. Да, если уж они собрались затронуть прошлое, то не следует это делать внизу. Тетя Петунья всегда говорила о назойливых соседях, сующих свой нос не в свои дела. Даже если таковых и не существовало, сейчас причин для паранойи было гораздо больше, чем когда-либо. Гарри взял стакан с молоком и встал: – Хорошо. Они снова поднялись в спальню на чердаке. В резком электрическом свете она казалась еще более мрачной и тесной. Гарри опустился на кровать, а Снейп занял стул возле старого письменного стола. Он взял ручку и принялся задумчиво вертеть ее в руках. Повисла долгая мучительная тишина. – Как вам известно, я много лет был деканом Слизерина, – начал он тихим ровным голосом. – Все студенты в школе относились к моим ученикам с неуважением. Их считали недружелюбными, вероломными, в любой конфликтной ситуации они автоматически признавались виновными, несмотря на истинное положение дел. Многие из них были из семей, где с ними плохо обращались, кого-то родители просто использовали в своих интересах, для повышения собственной значимости. У некоторых же настоящей семьи никогда и не было. И я должен был им всем заменить семью. Гарри нахмурился; насколько он мог судить, слизеринцы и были «недружелюбными, вероломными» и «автоматически признавались виновными» во всем. Хотя... если бы он и остальные гриффиндорцы не вели себя так, будто... Это было похоже на ту чушь с курицей и яйцом. Слизеринцы были ублюдками, потому что гриффиндорцы с ними плохо обращались, а гриффиндорцы с ними плохо обращались, потому что слизеринцы были ублюдками. Или наоборот. – Я научился их понимать, – продолжил Снейп. – Мое детство не... отличалось от того, что пережили многие из них. Не удивительно, что наши взгляды на жизнь часто совпадали. Мне всегда было легче, чем другим профессорам, найти с ними общий язык. Я знаю, меня считали слишком необъективным, но я до сих пор уверен в том, что моим долгом было во всем поддерживать свой факультет. Немногие из коллег-преподавателей обладали достаточным состраданием, чтобы хорошо ладить с моими слизеринцами. Гарри передернуло. Вот оно. Снейп сам это сказал. – Хаффлпафф, Рейвенкло, Гриффиндор. – Гордые названия факультетов, произнесенные хриплым голосом Снейпа, величественно прозвучали в спертом воздухе маленькой комнаты. – Их все любили – и персонал, и студенты; всех, кроме Слизерина. Кто-то должен был за ними приглядывать. Мои змееныши стали моими детьми, детьми, которых у меня никогда не было. У некоторых возникали проблемы со здоровьем, некоторые страдали морально, некоторые – как Крэбб и Гойл – с трудом справлялись с учебой... – А что насчет Лонгботтома? – выпалил Гарри, не подумав, но, к огромному удивлению, Снейп не пригвоздил его взглядом к полу. – Мистер Лонгботтом – это отдельный случай. Он не просто так попал в Гриффиндор. Когда он хотел, то находил в себе ту пресловутую гриффиндорскую храбрость, чтобы постоять за себя. И в случае необходимости он спокойно мог обратиться за помощью к своему декану. Если она и не делала того, что делал я для своих студентов, так это было ее личным решением. И ее методой преподавания. И все же Гарри хотелось возразить, что это нечестно, но он молчал, боясь ненароком разрушить очарование рассказа. Что-то – вопреки желанию – заставляло его подчиниться. – А Гермиона? – Гермиона. Боже. Даже мысли о ней причиняли боль. Он так долго пытался не вспоминать ее. – Вы всегда изводили ее за то, что она помогала всем нам, – его голос стал тверже и решительнее. Даже столько лет спустя воспоминание о несправедливом отношении Снейпа приводило его в бешенство. – Она всегда знала, как правильно приготовить зелье, всегда знала ответы на все ваши вопросы! «Ты, должно быть, сошел с ума», – мелькнуло у Гарри в голове, когда он услышал собственные слова. Разговаривать таким тоном со Снейпом, да с кем угодно, об этом?! – Мисс Грейнджер, – сухо произнес мужчина, – могла постоять за себя и, я полагаю, так и делала. В мире не любят слишком умных и тех, кто опрометчиво показывает это. Чем быстрее она бы это поняла, тем было бы лучше для нее. Если бы она была в Слизерине, я научил бы ее, как направить этот великолепный интеллект в нужное русло. Без этого она создавала себе немало проблем. – Она погибла, сражаясь, – тихо сказал Гарри. – Она сообщила, что уходит, отправляется туда, где будет в безопасности. Я думал, что она уехала. А потом... она вернулась, ей не надо было этого делать. Она вернулась, чтобы забрать с собой людей... А они... – он замолчал, прижимая подушку к груди. – Всю ее семью; и никого не волновало, что они были магглами. – Таковы законы войны, – произнес Снейп, погруженный в свои мысли. – Хотя это слабое утешение для оставшихся, независимо от того, к какому факультету они принадлежали. Как я уже сказал, с каждым годом я все больше узнавал о своих студентах и их проблемах. И постепенно научился помогать им. Проблемы одних нельзя было решать открыто, если речь шла о растоптанной гордости или униженном достоинстве. Другим требовалось особое, показное внимание. Многих обуревали скрытые страхи, которые порой вырывались наружу, и моей обязанностью было их распознать. Драко был очень запуганным ребенком, – бесцветным голосом добавил он, поглощенный разглядыванием старой обкусанной шариковой ручки, которую вертел в руках. – Неудивительно, с его-то отцом, – мужчина вздохнул, погрузившись в воспоминания, затем почти силой заставил себя вернуться к реальности: – А что касается мистера Дурсля, как это ни печально, но его случай похож на остальные. И хотя он и не относится к «сверходаренным», благодаря этому сходству и моему опыту я надеюсь быть ему полезным. Снейп снова стал самим собой – практичным и деловым. – И все же мне следует вас предостеречь. Я не врач и не имею специальной подготовки в том смысле, в котором ее понимает обычный мир. – Я понимаю, – Гарри кивнул, удивленный тем, что слова даются ему так тяжело, – ммм, Снейп, спасибо. Снейп встал и поклонился. – Это моя обязанность – служить вам и вашей семье всем, чем могу. Не надо благодарить меня до тех пор, пока я не достигну результата. Если, конечно, мне это вообще удастся. – Ага. Ладно. Я понял. Мужчина направился к двери; даже в маггловской одежде его походка оставалась прежней: грациозная и скользящая, словно у танцора. – Теперь вы чувствуете себя расположенным ко сну, мистер Дурсль? Ощущая себя ребенком, Гарри лег; его веки отяжелели: – Да, думаю, я попробую уснуть. Увидимся утром. Что-то похожее на улыбку мелькнуло на лице Снейпа: – Доброй ночи, мистер Дурсль. Спите спокойно. Так он и сделал. * * * Это превратилось в своего рода ритуал. Внизу при свете дня Гарри и Снейп по-прежнему оставались подчеркнуто вежливы и холодны друг с другом. От Снейпа и Дадли Гарри узнал, что пока он был на работе, у тех сложился свой собственный ритуал. За завтраком и во время послеполуденного чая они обсуждали маггловские технологии и убийственно-жизнерадостный характер Гарри. Тот не возражал. Дадли выглядел стройнее и казался более здоровым, чем раньше, и все потому, что Снейп предпочитал покупать высококачественные натуральные продукты вместо «этого мусора», который продавался в супермаркете. Ему удалось уговорить Дадли питаться регулярно. У Гарри же просто никогда не было ни желания, ни сил уделять этому столько времени. Но, что намного важнее, у Дадли появилось доверенное лицо, которому он мог полностью открыться, не боясь осуждения или насмешек. Сейчас двое кузенов относились друг к другу лучше, чем в детстве, но напряжение прошлого и настоящего не позволяло им слишком сблизиться. А по ночам – не каждую ночь, но когда Снейп и Гарри не могли заснуть из-за своей хронической бессонницы, – они разогревали себе молоко и тихо поднимались наверх, в комнату Гарри. Там они разговаривали, и с большим трудом, впервые за много лет, Гарри мог заставить себя говорить о магическом мире и об их общем прошлом в Хогвартсе. Такая небольшая уступка их желаниям. Они позволяли себе на какое-то время забыть о мире магглов и более-менее открыто говорили на запретные темы. Это и было опаснее всего. Каждый из них в любой момент мог сдать другого. Возможно, именно поэтому Гарри было так легко разговаривать со Снейпом. * * * От внимательного взгляда Снейпа не ускользнул хлам и все старье, кучами сваленное в углах комнаты или просто раскиданное по полу. – Мусорное ведро – место, более подходящее для ненужных вещей, чем спальня. Вы никогда не убирались в ней? Гарри залился краской: – Когда Дадли был ребенком, здесь он хранил сломанные и ненужные игрушки. Те, которыми он больше не хотел играть, но и выбрасывать не позволял. Никому и в голову не приходило искать здесь что-нибудь. Это оказалось мне на руку, – осторожно закончил он. – Не только маггловские артефакты? – Снейп понизил голос. Гарри кивнул, долгое время просто смотрел на Снейпа, потом сделал глубокий вдох – что ж, назвался груздем, полезай в кузов! Опустившись на колени, он приподнял одну из старых половиц, которая когда-то скрывала от Дурслей его магические предметы. После непродолжительных поисков он нашел то, что искал. Как и раньше, волшебная палочка лежала в его руке. Трепещущая, полная даров и загадок. Словно естественное продолжение его руки, а не какой-то посторонний предмет. Он не взмахнул ею и не направил куда-то, а просто слегка покачивал на ладони, а потом протянул Снейпу. Мужчина заметно вздрогнул, вызвав у Гарри ассоциации с фильмами ужасов – так вампиры реагировали на крест. – Ради всего святого, Поттер, уберите это! – рявкнул он. Гарри в защитном жесте прижал палочку к себе, затем медленно, с неохотой, вернул ее на прежнее место и опустил половицу. Злость Снейпа причинила ему боль, и он спросил: – Так что, теперь вы собираетесь меня сдать? – Нет!!! – внезапный выкрик Снейпа удивил их обоих; чуть позже мужчина продолжил уже тише: – Нет, мистер Поттер. Просто воспоминания о прошлом еще слишком свежи. Чудо, что вам удалось сохранить свою палочку. Прячьте ее как следует. Вам не следовало доверяться даже мне. – Если бы я обладал хоть каплей здравого смысла, я бы ее уничтожил, – тихо произнес Гарри. – Почти все, что у меня было, таило в себе опасность. Они ходили из дома в дом в поисках волшебных предметов и сжигали все, что находили. Я сохранил только самые важные вещи, все остальное уничтожил. И это почти уничтожило меня, – добавил он с мрачной улыбкой. – Но оставь я все, жизни многих оказались бы в опасности, а меня бы просто убили. – Я полагаю, метла, которую вы так нежно любили, стала жертвой костра? – спросил Снейп. Гарри отрицательно мотнул головой и подошел к шкафу. И вытащил оттуда свою оскверненную «Молнию». – Я не мог позволить им заполучить ее, – прошептал он; его рука с любовью и грустью скользила по покрытой царапинами потертой рукоятке, где когда-то было вырезано: «Молния». Это была лишь жалкая тень той метлы. Растрепанная, прутья торчат в разные стороны; но по-прежнему гордые очертания могли с чувством поведать о том, что когда-то она рассекала небо Англии и не было ей равных. – Сломанная, как и все остальное, – мягко прошептал Снейп. – Все, что мы потеряли... – Но она не исчезла, я не мог позволить им сжечь ее. – Гарри сглотнул. – Никогда. Мужчина кивнул, его бездонные глаза погрустнели. Гарри и сейчас мог чувствовать скрытую в «Молнии» магическую силу. Метла словно дрожала в ожидании полета. – Мне приходится прятать ее от себя самого, потому что иначе я просто запрыгну на нее и улечу, – произнес он. – Она не мертва. Что ж, я полагаю, в этом есть доля милосердия, особенно если учесть, как вы с ней обошлись. Гарри кивнул: – Вы чувствуете, что она жива, профессор? – он протянул поцарапанную рукоятку метлы Снейпу. Тот отпрянул. – Профессор! Что случилось? – Мистер Дурсль! – прошипел Снейп сквозь плотно сжатые губы. – Даже вам не подобает быть таким грубым. Вы забыли, что я позволил с собой сделать? Да, он забыл. Всего на несколько мгновений Гарри позволил себе забыть, что его строгий и внушающий ужас профессор Зелий всего-навсего сквиб. Он прижал метлу к себе, нежно покачивая на руках, ему было стыдно: – Каково это... без магии? – Это... – Снейп сделал глубокий свистящий вдох; мысли где-то далеко, взгляд отсутствующий. – Представь, будто ты виолончелист экстра-класса, ну, как Пабло Казальс, к примеру. И у тебя отняли твой инструмент, и эта потеря причиняет почти физическую боль. А потом тебя привели в комнату и привязали к столбу, а на руки надели толстые боксерские перчатки, в которых невозможно сделать ни одного осмысленного движения пальцами. А перед тобой твоя виолончель, или другая, еще лучше – вершина мастерства Страдивари. Но ты не можешь прикоснуться к ней, не можешь дотянуться, любые движения, которые ты пытаешься совершить, ограничиваются и подавляются уже на уровне подсознания. Твои пальцы заключены в грубые перчатки. Ты знаешь, на что способен, каждая частичка внутри тебя кричит от боли, тщетно пытаясь совершить то, что ей не позволено. И ты бесконечно близок к выполнению задачи, и в то же время бесконечно далек. Как бы ты не старался сбросить оковы, ты даже шелохнуться не можешь; ты потерян. Парализован навсегда. В воображении Гарри сразу возникла картина: вот он со свистом рассекает небо над квиддичным полем, глаза ищут снитч, каждый нерв дрожит от напряжения, а потом – удар, от которого ком подкатывает к горлу и метла теряет управление. Леденящий ужас от свободного падения с высоты пятидесяти футов, но хуже всего понимание того, что нет никакой возможности спастись. Что ты уже не сможешь избежать страшного удара о стремительно приближающуюся землю. А потом, всю оставшуюся жизнь, ты снова и снова будешь переживать этот момент. Внезапно Снейп с силой подался вперед, не сводя с него пристального взгляда. Его голос понизился до рычащего шепота: – Гарри, не дай им довести тебя до такого. Никогда!!! Прежде убей их всех, убей безжалостно! Если же тебе придется выбирать – убей себя. Это лучше, чем жить, когда внутри ты мертв. – О Боже, профессор. Простите. Мне так жаль... – он не знал, не догадывался, он не разрешал себе даже думать о том, как глубоко может ранить такая потеря. И Снейп назвал его «Гарри»… – Чего я совершенно не могу понять, – медленно произнес Гарри, – так это нынешней безграничной ненависти магглов. Да, мои дядя и тетя ненавидели волшебство. Ненавидели меня. Но даже тетя Петунья вспоминала, как горды были ее родители, когда моя мама получила письмо из Хогвартса. И... И семья Грейнджер... – даже сейчас мысли о них причиняли боль. – Они всегда поддерживали Гермиону, – он с трудом выговорил ее имя сквозь стиснутые зубы: – Но все повернулись против нас и тех, кто был связан с нами. Иногда я боюсь за Дадли. Да, он мне не нравится, но он моя семья, черт побери, – Гарри опустил голову на руки. – Мы сами выбираем себе семью, – голос Снейпа был на удивление мягким. – Мне кажется, что именно поэтому он всегда и прячется наверху, в этой чертовой комнате, никогда не выходя наружу. Ведь если окружающие начнут догадываться о том, что он помогал таким, как я, ему не жить, – Гарри почувствовал, что дрожит, и обхватил себя руками: – Мне всегда удавалось ускользнуть от них. «Совершенно неприличное везение», я полагаю. Но Дадли... У него этого нет... – Гарри замолчал, а потом продолжил: – И поэтому я всегда стараюсь защитить его, а ведь мы ненавидели друг друга, когда были детьми. Он опустил голову и не сразу почувствовал необыкновенно осторожное прикосновение. Снейп тихо перебирал его волосы. На мгновение у Гарри перехватило дыхание. С тех пор, как его разлучили с Сириусом, никто не прикасался к нему с такой нежностью. Тогда крестный обнимал его и говорил, что любит – а потом охранники увели его. Навсегда. Пораженный, он поднял голову и успел заметить, как Снейп отдернул руку, будто обжегся. Гарри попытался привести в порядок свои растрепанные мысли, признав, что с трудом смирился с этой потерей. – Но все эти обычные магглы... – продолжил он. – Волшебники никогда не делали им ничего плохого – а они сейчас объединились и жаждут нашей крови. Они нас вообще не знают! Мы никогда не причиняли им вреда, а они предпочитают видеть нас мертвыми. Вас, меня, даже тех, кто прошел обработку и считается «приличным», – его голос стал громче. – Я хочу знать, что им от нас надо? Может быть, чтобы у них не было проблем, нам лучше всем сразу сдохнуть?! – Мир сошел с ума, – произнес Снейп. – Как водится, большинство ищет козла отпущения, а когда находит – выпускает ему кишки наружу. Гарри моргнул – А через пятьдесят-сто лет магглы будут смотреть на руины и удивляться, какими же слепыми были их предки, что не смогли разглядеть истину. О, как же они будут сожалеть! Но для нас, конечно же, будет уже слишком поздно. Если ты помнишь курс Истории магии, – в чем я очень сильно сомневаюсь, – добавил мужчина, многозначительно посмотрев на Гарри. Тот покраснел – он всегда спал на этих уроках. – Тогда ты, возможно, вспомнишь и курс лекций профессора Биннса, касающийся взаимоотношений магглов и волшебников. «Мир, в котором живут волшебники и магглы, сродни огромному часовому механизму...» – процитировал он. – Конечно, Биннс всегда был до абсурда неравнодушен к маггловским метафорам, – добавил он, слегка скривив губы. Потом откинул голову назад и, уставившись в потолок, продолжил по памяти: – «Волшебное сообщество – всего лишь маленькая шестеренка, которая заставляет крутиться большую шестеренку – мир магглов. Мы часть этого мира, и это именно мы даем ему силу и охраняем принципы, мало кому понятные в бездумной массе магглов. И все же время от времени – раз в несколько столетий – механизм заедает. Мир магглов осознает или ощущает существование мира магов, и его бросает в панику. Нас лишают свободы, казнят без суда, вешают, топят, сжигают заживо – или хотя бы предпринимают попытки сжечь; и сколько невинных магглов оказываются охвачены этим безумием? Потом его волна постепенно сходит на нет и магглы, покачав головами, возвращаются к своим обычным занятиям, а мы, волшебники, возвращаемся к своим. Возможно, не досчитавшись многих, но не сломленные духом; и огромный механизм снова медленно восстанавливается. И все же когда-нибудь может наступить время (хотя никакой настоящий историк не сделает подобного опрометчивого предположения), когда магглы объединятся и уничтожат существующий порядок вещей раз и навсегда. И в этом случае мы все должны быть готовы к тому, чтобы защищаться... И, конечно же, хорошо известна способность магглов время от времени делать козлами отпущения своих же». Хотя ты, возможно, знаешь эту историю лучше меня. – Биннс говорил все это? – Гарри закрыл рот. Если бы только Гермиона была здесь... его пальцы сильнее сжали стакан с молоком, побелев от напряжения и воспоминаний. – Кстати, что касается маггловской истории... есть кое-что, в чем я так и не смог разобраться, – произнес Снейп, резко меняя тему разговора. – Я знаю, что ты был на аукционе в тот день, потому что, я цитирую, ты «любишь наблюдать за воронами». Но, черт возьми, что заставляет тебя проделывать весь этот путь до Лондона, без видимой причины, только чтобы просто пошататься по месту, которое обычно посещают лишь туристы и скучающие школьники-магглы? Гарри пожал плечами, с облегчением принимая новую тему. – У меня в жизни довольно многое связано с этим местом, – заговорил он. – Из-за постоянно угрожающей опасности мне приходилось жить с Дурслями, – его лицо привычно скривилось. – А они не горели желанием брать меня куда-либо. Иногда я ходил с ними – потому что они не могли найти никого, чтобы присмотреть за мной; это приносило меньше проблем, чем оставлять меня где-то в другом месте. Тем более Дадли для эмоциональной разрядки во время поездки нравилось иметь под рукой кого-нибудь, кто мог бы служить удобной боксерской грушей. – Я поражен тем, что после твоей непростой жизни с семьей Дурслей в итоге ты разделил с ними их судьбу, – голос Снейпа прозвучал неожиданно жестко, но почему – Гарри не знал. Он снова пожал плечами: – Это было давно. Все изменилось. Снейп хотел сказать что-то, но потом сделал знак Гарри, чтобы тот продолжал: – Что бы там ни случилось, вороны... Ребенком я не имел возможности свободно передвигаться и глазеть на все те достопримечательности, которые быстро надоедают большинству людей. А потом был Хогвартс, но это совсем другое... и летом меня по-прежнему ждала все та же тюрьма. – Эта комната и Дурсли. Гарри кивнул. – И все же ты здесь. Или ты редкостный мазохист, или ты сумел подняться над всеми детскими обидами, что мало кому удается. – Скорее первое, – тихо произнес Гарри. – Не сомневаюсь, – холодно согласился Снейп. – Во всяком случае, когда все изменилось, и я наконец-то стал взрослым... Те места, которые раньше у меня не было шанса как следует рассмотреть, все еще были здесь. И когда мир наполнился ужасом и безумием, в нем оставались эти оазисы. Я хочу сказать – мы, люди, можем быть жестоки и полны ненависти друг к другу, но это вроде... Все далеко не так просто... Когда птицы клюют друг друга – это не злоба, это инстинкт. И они прекрасны. Такие элегантные, холеные, и этот их взгляд... Хагрид… Хагриду они бы понравились. Одного из них я так и назвал – Хагрид, и есть еще один – Норберт, потому что у него отвратительный характер; постоянно кажется, будто он хочет плюнуть в тебя огнем. – Норберт? – Э-э-э... Ну, это такая шутка была, только между нами, – даже спустя столько времени после кончины Хагрида Гарри не был готов разболтать секрет великана с нежным сердцем. Где бы тот ни оказался, Гарри надеялся, что у него в окружении достаточно жутких монстров, за которыми необходимо присматривать и дарить свою любовь. – Интересно, что именно тауэрские вороны привлекли твое внимание. Ты, конечно же, помнишь, что о них говорилось в лекциях Биннса? – спросил Снейп, испытующе глядя на Гарри. – Да? – бровь Гарри изогнулась. Снейп фыркнул: – Это просто чудо, что ты вообще сдал экзамены, с твоей-то вопиющей невнимательностью. Ну так вот. Вороны появились в Англии благодаря волшебникам из Нормандии, пришедшим вместе с Вильгельмом Завоевателем. А они привезли птиц, чтобы те охраняли Белую башню, которая стала первой каменной башней Англии и главным символом новой власти в Лондоне. Место это всегда было средоточием защитной магии, и то, что именно там происходил аукцион слуг, вызывает особую иронию. Я достаточно хорошо изучил его, – добавил он с кривой ухмылкой. – И когда они исчезнут, Лондон падет? – По крайней мере, так предсказано; вполне возможно – одним из предков Сибиллы Трелони. – Значит, если это правда, Лондон магглов оберегает та сила, которую они всеми правдами и неправдами пытаются изжить. Они хоть об этом знают? Снейп пожал плечами: – Магглы всегда славились умением подгонять под свои верования обрывки волшебных знаний, в то же время отрицая сам факт существования волшебного мира и считая фольклором все с ним связанное. Гарри откинулся к стене и задрал голову: – Интересно, что произойдет, если кто-то прогонит птиц отсюда? И если они не захотят возвращаться? – Я полагаю, этого идиота ждет немедленный арест и мучительный конец, – произнес Снейп. – Эти окаянные создания к тому же клюются. И очень любят блестящие металлические предметы, кандалы, например. Было очень сложно удержаться и не свернуть эти пернатые шеи… Мистер Поттер, вы хорошо себя чувствуете? Вы бледны. – Я тут подумал... Я считал, что вороны мне нравятся, теперь начинаю сомневаться, – он вздохнул.– Все равно не получится. У них ведь крылья обрезаны. Хотя... – Что? – Если бы у них был выбор, они остались бы здесь, где полно еды, или улетели бы? Не то чтобы кому-то до этого было дело… – внезапно он широко улыбнулся и добавил: – Интересно, а кто-нибудь пробовал с ними поговорить? – Я никогда не слышал ни об одном враноусте. Гарри фыркнул, а Снейп посмотрел на него с презрением. – А наследник Рейвенкло? – Сомневаюсь. Я уверен, у Ровены Рейвенкло были совершенно иные соображения относительно того, какими умениями должен владеть достойный ученик ее факультета. – Хм... Например? – Гарри задумался, зеленые глаза озорно сверкнули. Он услышал тихие скрипучие звуки, исходящие от Снейпа. Ему потребовалось мгновение, чтобы разобрать, что тот поет слабым, но довольно приятным баритоном. – «В поисках знаний ты можешь взлететь высоко. Сокровище ищешь, что спрятано так глубоко. Но будь осторожен, мой милый орленок, в пути. Других не заклюй – и крылья свои от огня сбереги…» Пение неожиданно оборвалось; лицо Снейпа в рамке свободно спадающих черных волос слегка порозовело. – Это... Это гимн Рейвенкло? – удивленно спросил Гарри Бровь Снейпа приподнялась: – Ты думаешь, я всю жизнь провел в Слизерине? У меня есть некоторый опыт общения с другими факультетами, даже если я не считаю этот опыт таким уж полезным. – Вы!? Снейп устало пригладил волосы: – Ошеломленное выражение вам не идет, мистер Поттер. Если вы не закроете рот, туда залетит муха. Гарри поспешно захлопнул рот. – Вы стали деканом Слизерина, обучаясь на другом факультете? – ему все еще было трудно представить себе Снейпа, слизеринца до мозга костей, где-то кроме Слизерина. Тот кивнул: – Первоначально я был распределен в Рейвенкло. Решение, куда меня отправить – в Рейвенкло или Слизерин – доставило шляпе кучу проблем. Я ей сказал, и это было глупее всего, чтобы она сама выбрала, где мне будет лучше, и отправила меня туда. Спустя неделю или около того я понял, что мне следовало настаивать на Слизерине. – Шляпа сначала собиралась послать меня в Слизерин, – произнес Гарри. – Мне пришлось умолять ее, прося определить на другой факультет. – И она определила тебя в Гриффиндор, забавно. Конечно, о Слизерине и речи быть не могло, – добавил он с сарказмом. – Рановато ты стал жертвой собственных предубеждений. Ты вообще не умеешь жить спокойно. – Как будто вы захотели бы видеть меня на своем факультете?! – огрызнулся Гарри, вспыхивая. – Сына грязнокровки; сына Джеймса Поттера? Я представляю, как долго я бы продержался среди слизеринцев! – Может быть – да, а может и нет. Возможно, в этом случае нам было бы проще научиться чему-то друг у друга. Возможно, вы и мистер Малфой прекратили бы свои мелкие ссоры, направив энергию в совсем другое русло... Эх… – добавил Снейп с внезапной грустью. – Ты должен был оказаться с нами в Слизерине. Кто знает, как бы все сложилось! – Что не так в Рейвенкло? – Ничего. Всё. Рейвенкло… раздражает. С одной стороны, я оказался среди тех, кто разделял мое стремление довести до совершенства свои теоретические знания; с другой – там не было никого, кто понимал бы другие мои желания, которые я считал не менее важными. Меня воспитали так, чтобы я во всем и всегда максимально использовал свои способности, черта, которая вряд ли присуща рейвенкловцам. Хороший рейвенкловец может заставить себя закончить со всеми важными заданиями в срок, но ему нет никакой необходимости во всем быть лучше своих ровесников. И Люциуса там не было, – уже значительно мягче и почти застенчиво добавил он. – Люциус Малфой? – удивленно спросил Гарри. Даже спустя столько лет в голосе Снейпа явно чувствовалось желание. – О да! – мужчина вздохнул. – Конечно, он был старше меня, и мне казалось, что он держит солнце на ладони. Все остальное оставалось в тени, включая и мою никчемную персону, – его губы изогнулись в самоуничижительной ухмылке. – О, были времена, когда красота Люциуса заставляла ангелов рыдать от зависти, – он снова опустил глаза к своему стакану с молоком: – Я думаю, в этом Драко был на него похож, ты так не считаешь? Гарри передернуло: – Не замечал. – Хотя у Драко никогда не было того обаяния, каким обладал Люциус, – произнес Снейп с задумчивостью. – Так же, как у него никогда не было того чувства собственного превосходства. Конечно, он безупречно копировал его, но это выглядело скорее наигранно, чем естественно. Но Люциус... Стоило только ему войти в комнату, как все без исключения тут же обращали на него внимание. Он обладал такой харизмой… Он и Нарцисса были золотой парой своего выпуска. Так же, как Поттер и Эванс в свое время. Я бы умер за него, по крайней мере, я думал, что умер бы, – Снейп фыркнул. – И, конечно же, несколько раз я едва не сделал это. – Вы любили его? – спросил Гарри и пожалел об этом, как только слова сорвались с губ. Но, как ни странно, Снейп не был расстроен наглостью, как Гарри боялся. – Любил ли я его? – он пожал плечами. – По-своему, полагаю, да. Но тебе этого не понять. От него исходила энергия, которая привлекает несостоявшихся слизеринцев вроде меня. Мы даже находились в очень дальнем родстве – хотя вообще-то это обычное дело среди чистокровных волшебных семей. Он обладал потрясающей способностью концентрировать на тебе всю свою внутреннюю силу, так, чтобы ты нутром чувствовал его внимание. Некоторых из нас он приблизил к себе; все мы от него голову потеряли. Конечно, я был достаточно молод и глуп, чтобы вообразить, что наши отношения что-то для него значат. Да, – добавил он мягко, – ты, возможно, скажешь, что я любил его. Когда-то мы все были молодыми, – он поджал губы, – но это прошлое, и теперь оно мертво. Так же, как Малфои. И в своей жизни я только однажды встретил того, кто был способен соперничать с Люциусом и в итоге смог его превзойти. – О? Кто-то, кого я знаю? Снейп приподнял бровь: – Вы слишком самоуверенны, Поттер, в попытке вынюхать все мои секреты. Неужели у вас нет никакого чувства такта? – Столько же, сколько и у вас, когда я был вашим студентом, – огрызнулся Гарри. – Ясно, каким был, таким и остался. Невежа, допоздна не дающий мне спать; так же как и раньше. Должен признаться, я не предполагал закончить карьеру в качестве няньки взрослого Гарри Поттера, но, похоже, я обречен заниматься этим всю свою жизнь. – А разве я просил вас быть моей нянькой? – Гарри нахмурился. – Конечно, нет, никто не просил. Но было бы совершенным безумием позволить тебе копаться в Запретной Секции библиотеки или бродить по подземельям или по Запретному лесу – короче, быть там, куда тебя несло полное отсутствие здравого смысла, – сказал Снейп, проницательно посмотрев на Гарри. – Правила существуют, чтобы их выполняли. Особенно если они предназначаются для блага тех, кто слишком молод или необразован, чтобы понять это. – Мой плащ… Он был мне дорог. Благодаря ему я всегда мог выйти сухим из воды, – улыбнулся Гарри, опустив голову на колени. – И, конечно же, благодаря карте! – Карта? – бровь Снейпа изогнулась. «Ой...» – Давно потеряна, – Гарри попытался как можно быстрее сменить тему разговора. – Насчет вашего недовольства по поводу моего шатания по коридорам… Вы много раз пугали меня до смерти! – он усмехнулся. – Я прятался под отцовским плащом, задерживал дыхание до посинения, а вы поворачивались прямо ко мне и рычали: «Поттер». Будто знали! – произнес он, раздумывая вслух. – Я мог укрыться от всех, кроме вас и Миссис Норрис, и, конечно же, профессора Дамблдора. Снейп кивнул: – Директор был одним из величайших волшебников, которые появляются раз в сто лет или даже реже; из тех, кто всё знает, всё замечает – и, верный непоколебимым принципам, с раздражающим любого обычного человека везением борется за высшее благо. Насчет Миссис Норрис даже я не в состоянии ничего сказать, а что касается меня самого... – Снейп опустил голову и уставился в дощатый пол. Гарри терпеливо ждал, пока он соберется с мыслями. – Я всегда знал, – очень тихо произнес мужчина. – Несмотря ни на что, я всегда чувствовал тебя. Это очень раздражало, потому что никогда не сулило ничего хорошего. Когда ночью ты бродил по коридорам, меня словно магнитом притягивало. Ты все время в самый неподходящий момент влезал в мою жизнь. Словно надоедливая муха, которая постоянно жужжит над ухом, и никак ее не найти, чтобы прихлопнуть. И было ужасно трудно сделать всего один шаг и доказать, что ты одним своим присутствием доставляешь неприятности. И всегда существовали смягчающие обстоятельства. Железное алиби, обеспеченное одним из твоих вызывающих неизменное раздражение верных друзей; или кто-нибудь из учителей, прикрывающих тебя передо мной, даже когда я, пользуясь своим законным правом, пытаюсь заставить строптивого студента соблюдать дисциплину; или Дамблдор возьмет и просто решит, что ты все делал правильно – и спорить становится бесполезно. Но я всегда чувствовал, когда ты был рядом. Воздух в твоем присутствии начинал вибрировать. В тебе есть что-то особенное, огонь, который опалил мою душу, оставив на ней неизгладимые следы. Даже твой плащ-невидимка, каким бы хорошим он не был, мог только приглушить это пламя, но не погасить его. Можешь ли ты винить меня за то, что я старался укротить этот огонь, обезвредить и спрятать куда-нибудь подальше, где он мог бы существовать, не терзая меня? – Простите, – пробормотал Гарри. – И даже сейчас, – задумчиво произнес Снейп, – я чувствую, как твой дух вибрирует у тебя внутри. По ночам, когда ты бродишь по дому, я все так же четко слышу тебя. Гораздо отчетливее, чем твои шаги по лестнице. И прекрасно понимаю, что ты и в самом деле существуешь в этом доме. Странно, но сейчас это скорее успокаивает, чем раздражает, – добавил он больше себе, чем Гарри, помешивая молоко в стакане и наблюдая за своими действиями так, будто это было самое завораживающее зрелище из всех, когда-то им виденных. Гарри просто сидел и молчал. После всех этих тягостных разговоров и неожиданных откровений комната словно наполнилась непривычным теплом. Ему было стыдно, что за все время обучения в Хогвартсе и после он редко задумывался о чувствах Снейпа. Для него тот всегда был одержимым навязчивыми идеями тираном, который получал удовольствие, унижая гриффиндорцев перед слизеринцами; который не выносил слабость и был безжалостен к своим противникам. Именно таким Гарри видел Снейпа с самой первой встречи и потом, и у него не возникало причин пересмотреть это мнение. Но все слишком сильно изменилось. Хотя, возможно, Снейп изменился не так уж и сильно, как Гарри считал. – Получается, там, на аукционе, вы знали, что это был я? Мне почудилось... – начал Гарри, но замолчал. В Лондоне Снейп казался таким отчужденным, не от мира сего, будто он пытался спрятаться от реальности, отгородиться от всех. – Я знал, не сразу, но знал, – прошептал Снейп, – когда ты там, единственное, на что хватает сил – уйти в себя, сосредоточиться на чем-то, что поможет тебе не сломаться и сохранить рассудок. Если ты начнешь думать обо всех своих страхах относительно будущего, о своем пока еще неизвестном хозяине или хозяевах, об унижении и насмешках толпы, то не выдержишь. Ты должен принимать свою судьбу спокойно, не показывая истинных чувств. Этому я научился очень давно. Это помогло мне, когда я служил Темному Лорду, и потом, когда работал против него, – он оторвался от стакана с молоком и пристально посмотрел на Гарри. – Но ты, маленький дьявол, ты всегда был главным возмутителем моего спокойствия. «Кто на этот раз?» – думал я, – продолжил Снейп. – Я знал, что судьба уготовит мне кого-нибудь с высокими запросами, того, кто выжмет из меня все соки или попытается сделать это, а когда я откажусь выполнять любое его желание, он с отвращением вернет меня обратно. Как я мог ожидать тебя? Как я мог ожидать потерявшего осторожность сильного волшебника, который сохранил свою магию для того, чтобы болтаться по аукционам? Того, кто все время обучения настолько меня ненавидел, чтобы теперь выкупить своего старого, измученного учителя? Когда я почувствовал тебя, то понял, что на этот раз окончательно потерял рассудок. Я решил, что твое присутствие – ловушка для кого-то или для тебя, а я всего лишь приманка. – Об этом я даже не подумал, – признался Гарри. – Тогда зачем ты меня купил? Чтобы унизить? Из жалости? Из любопытства? Благотворительности ради? Не из-за сострадания, я полагаю. И уж точно не ради любви, ты никогда не питал ко мне ничего похожего. – Быть может, вы правы, – произнес Гарри, пытаясь сдержать обиду. – Но, возможно, я сделал это из-за уважения. Я знаю, что вы заслуживаете большего, чем быть осмеянным и проданным в качестве раба, – резко произнес он. – А кто ты такой, чтобы это решать, Поттер? – с внезапной злобой рявкнул в ответ Снейп. – Может быть, просто человек. Послушайте, я знаю, сейчас вы, должно быть, думаете, что я страшный трус, и скорее всего вы правы, – добавил он с неожиданной ненавистью к самому себе, – я и на самом деле пытался забыть все и жить как маггл, но, даже если вам не понятны мои причины, это не значит, что я невозмутимый бесчувственный ублюдок. – Это ты ничего не понимаешь, Поттер! Ничего! Гарри глубоко вздохнул: – Я иногда жалею, что мне удалось избежать ареста и лечения, – произнес он, и внезапно у него сдавило горло. – Я знаю, я продолжал жить, когда другие люди, не заслуживающие смерти, умирали. Мне удалось выйти из всего этого с гораздо меньшими потерями, чем я заслуживаю! Но, черт возьми, я тоже много потерял!!! – он почти проорал последние слова, содрогаясь от ярости. Снейп поднялся и подошел к нему, черные глаза сверкали: – О, ты... – выдохнул он. – У тебя осталось очень много, но ты даже не подозреваешь об этом… – Я никогда этого не хотел, – медленно произнес Гарри, сжав кулаки. Снейп продолжал, не обращая внимания: – В этом мире есть те, кто держит в ладонях солнце, в то время как все остальные могут лишь обжечься и увянуть, – он повернулся к Гарри. – Как тебе это удается? Как тебе удалось пережить нападение Темного Лорда, когда ты был ребенком, когда остальные погибли? Пережить то, как с тобой обращались, пока ты рос? Выжить, чтобы стать талисманом Хогвартса и всего магического мира? Продолжать жить, когда все это умерло? Когда мы все умерли? И ты до сих пор… Он резко замолчал, и только тогда Гарри заметил, что Снейп схватил его за плечи, и почувствовал, насколько сильно тот сдавил их. Без сомнения, появятся синяки. – Простите, – произнес Гарри еле слышно. Он стоял смирно, пока вцепившийся в него мертвой хваткой Снейп пытался перевести дыхание. – И ты до сих пор жив, – продолжил Снейп немного удивленно, – ты уцелел, когда все твои друзья погибли. Гарри вздрогнул. – И ты до сих пор... – он поднял руку и нежно обвел контур шрама Гарри, – владеешь магией. Гарри напрягся, но не отстранился: – Ты думаешь, я хотел жить, когда они умерли!? Ты думаешь, я хотел снова остаться в одиночестве!? Сначала у него забрали родителей, оставив одного. Но это было не так страшно, потому что он их почти не помнил. А потом все, что осталось от волшебного мира: друзья, соперники и враги – превратилось в жалкую напуганную массу, борющуюся за существование. Факультеты, прежние союзы и прошлые связи – всё потеряло всякий смысл. Ведь, несмотря на то, как они сражались, погибли все. Снейп снова схватил его за плечи. – Неважно, что ты хотел. Это никогда не имело значения! – его губы изогнулись в знакомой усмешке. – Единственное, что имеет значение – то, что случилось. И тебе снова удалось то, что не смогли все, кто был старше и лучше тебя. – Но я прошел через это все не для того, чтобы лично унизить тебя, – решительно произнес Гарри. Снейп фыркнул: – Ну что ты, это никогда не было личным. Просто так сложилось, как и всегда. Невыносимое ты создание! Ничего не отдавая взамен, тебе удается получать все! Ты владеешь всем, даже не догадываясь об этом! Гарри не мигая смотрел на него: – Клянусь, если бы я мог передать тебе всю свою силу, всю без остатка, я бы так и сделал. Снейп хрипло рассмеялся. – Я сделал бы это. – Да, – прошептал Снейп, – истинный гриффиндорец, не сомневаюсь, ты бы сделал. Но даже я не стал бы обрекать тебя на такую судьбу. Только ты можешь быть настолько глупым, чтобы предлагать подобное. Непрактичный, как всегда. – Я просто продолжал бы вести ту жизнь, которую вел – или делал вид, что веду – все это время. И мне больше не пришлось бы постоянно оглядываться. А ты был бы счастлив; ты бы наконец-то превзошел меня, и у тебя была бы магия. У всех бы сбылись мечты! Снейп слегка встряхнул Гарри: – Сомнительные мечты, не считаешь? Разве ты не знаешь, что надежды на невозможное исцеление причиняют немыслимую боль? – Знаю. – Прошептал Гарри, и его глаза вспыхнули: – Ты не способен думать иначе, Снейп? – спросил он вызывающе и неожиданно громко: – Почему все, что я делал, с самого детства, всегда воспринималось тобой как личное оскорбление? Что у меня есть такого, что так нужно тебе? – Всё, – прошептал Снейп в ответ. – Всё. С тобой все так носились в школе, неважно, что ты делал, каким бы запретным или безумным это ни было! Тебе всегда удавалось провернуть все с выгодой для себя. Казалось, ты никогда не задумываешься о последствиях. О том, как сильно можешь пострадать сам или навредить другим. И вопреки всем правилам ты всегда выходишь сухим из воды. Ты не обладаешь выдающимся умом и силой. Ты склонен растрачивать свои способности впустую. И я не знал никого с такой внутренней силой, как у тебя. Неважно, что на тебя обрушивалось, тебе всегда удавалось уцелеть. Ты до сих пор жив. Больший слизеринец, чем сами слизеринцы, ты живешь, когда мои змееныши умерли или были раздавлены под каблуком маггловского мира – Снейп поднял руку к лицу Гарри, чтобы нежно, почти с благоговением, прикоснуться к его щеке и лбу. – И твоя Богом проклятая красота, обвенчанная с этим шрамом… Бесценный дар материнской любви, это благодаря ей смертельная рана стала символом жизни. – Снейп опустил голову – так, что она почти соприкасалась с головой Гарри. – Будь ты проклят! – прошептал он. – Будь ты проклят! – Даже если я попрошу прощения, – спросил Гарри, – ты не простишь меня? – Как я могу? Ты сжигаешь меня… – прошептал Снейп. – Ты сжигаешь меня, как Люциус. В ответ Гарри поднял руку, дотрагиваясь до волос своего бывшего профессора: – Я не Люциус, клянусь. – О да, ты дашь клятву, – мягко произнес Снейп прямо ему на ухо, – дашь клятву, а потом нарушишь ее, даже не подумав о последствиях. Разве не так ты всегда поступал? – Возможно, раньше я так и делал, – произнес Гарри. – Неважно, что ты думаешь, но вряд ли я был бы сейчас жив, если б не обращал внимания на реальность. Я купил тебя на аукционе не для того, чтобы предать при первом удобном случае. Снейп выпрямился: – Купил меня? Голос его источал презрение, но на Гарри оно было направлено или на самого Снейпа, Гарри не мог сказать с уверенностью. – Я могу освободить тебя от контракта в любое время, – твердо произнес он. – Освободить тебя. – Да, освободить! Только для того, чтобы я мог быть куплен другим хозяином? И кто знает, что меня тогда ждет?! Мир не благоволит к немолодым бывшим волшебникам, однажды ты сам в этом убедишься. Хотя, с твоей-то удачей, возможно, и нет. Впрочем, для всех остальных будет уже слишком поздно. – Значит, тебе остается выбирать из двух зол: быть в долгу передо мной или в рабстве у кого-то другого? – Точно! Будь ты проклят! – снова произнес Снейп. Он тяжело вздохнул, и казалось, что этот вздох вырвался из самых глубин его души. – Почему я не могу освободиться от тебя? Поттеры: отец и сын… Когда я совершил непростительную глупость, Джеймс спас мне жизнь. Первая ниточка. После смерти отца долг перешел на сына. Когда Квиррелл хотел тебя убить во время матча по квиддичу, я тебя спас от падения с метлы. Долг был уплачен. Но с каждым разом, с каждой новой ниточкой связь становилась только прочнее, – он отвернулся, опустив голову. – Я не хочу быть привязанным к тебе. Но сколько бы я с этим не боролся, это… Гарри кивнул. Эта возникшая между ними связь была странной и порой просто пугала. Гарри всегда знал о ней и постоянно ее чувствовал – и когда был ребенком, и сейчас, став взрослым. – Я не хочу быть привязанным к тебе, – прошептал Снейп. – Больше не хочу. Но жизнь постоянно загоняет меня в ловушку, что бы я ни делал. Гарри протянул Снейпу руку, горло перехватило: – Освободи себя, – произнес он. – Как? – его бывший профессор повернулся к нему, его глаза прояснились. Гарри пожал плечами: – Должно же быть что-то! Прости себя. Прости меня. На этот раз Снейп грустно рассмеялся: – Ты просишь разорвать самую прочную из всех цепей, – он ухватил подбородок Гарри своими длинными, тонкими пальцами. – Я когда-нибудь производил впечатление человека, который прощает? Гарри слегка улыбнулся: – Честно говоря, нет. Ты всегда казался недружелюбным ублюдком. Снейп подскочил как ошпаренный, а затем, оценив, искренне расхохотался. – Впервые попал в цель, Поттер! – Неужели я дождался от тебя комплимента? – Лови момент, сомневаюсь, что ты услышишь еще. – Может быть, мне не нужны твои комплименты. Ты всегда говорил искренне. Возможно, это гораздо лучше красивых слов. Они по-прежнему стояли очень близко друг к другу, и Гарри взял руку Снейпа, будто бы впервые ощутив и гладкость кожи, и плоть, и кость под ней. – Ты привяжешь меня к себе снова против моего желания? – А чего хочешь ты? – спросил Гарри. Растерявшись, Снейп тряхнул головой: – Больше никогда тебя не видеть. Остаться с тобой навсегда. Проклясть тебя и Дурслей, отправить вечно гореть в аду, а затем наложить Аваду Кедавру на себя – если бы я все еще владел магией. Спалить этот чертов мир дотла. Смириться и никогда больше не думать. В последний раз приготовить зелье и покончить со всем. Опуститься перед тобой на колено и поклясться в верности. Просто обладать тобой… – он резко вздохнул. – Ты… Почему ты меня мучаешь? Неужели всех тех лет в Хогвартсе было недостаточно? – Боже, Снейп, ты сам мучаешь себя! – Гарри хотелось плакать. Снейп покачал головой: – Слишком все запутано. Ты – центр моей вселенной, одним своим словом или взглядом ты можешь причинить мне немыслимую боль, а можешь и исцелить. Я никогда не освобожусь от тебя, – прошептал он, – никогда, никогда! – О Боже, – выдохнул Гарри, – так не должно быть! – его глаза блестели от слез. – Я не твой хозяин и никогда им не был! Если ты хочешь уйти, я разорву контракт. Я скажу им… Я скажу им, что все в порядке, что это обоюдное решение… Или… или ты можешь остаться… Помогать Дадли! – он с трудом проглотил ком в горле, чувствуя, как горячие слезы текут по щекам. – Помогать мне… Я… Я не хочу потерять тебя, но если придется... тогда пусть это будет твой выбор. Твой собственный выбор. Клянусь. Снейп стоял, не двигаясь, страсть и боязнь одиночества боролись в нем с гордостью и давно сдерживаемой горькой обидой. Гарри закрыл глаза и кивнул. Потом медленно поднялся с кровати и направился к двери, давая Снейпу время прийти в себя и принять решение. – Тогда иди, – мягко, почти нежно произнес он. Странно, но он чувствовал себя необычайно легко, будто не шел, а плыл. Независимо от выбора Снейпа Гарри для себя уже решение принял и открыл все свои карты. – Уходи. Я никогда не стану тебя держать. Гарри сделал несколько последних шагов, отделяющих его от двери, и взялся за ручку: – Стань свободным, – прошептал он. Руки обхватили его сзади, и он оказался в крепких объятиях. Он хотел повернуться, но Снейп его остановил. – Не двигайся. И не говори ничего, – произнес мужчина. * * * * Гарри слышал лишь свое частое неровное дыхание и спиной чувствовал, как стучит сердце Снейпа. Даже если он и хотел что-то сказать, то все равно замолчал бы, завороженный этим ровным ритмом и тем, как вторило ему его собственное сердце. Он почувствовал, как Снейп наклонился и спрятал лицо в его волосах. Сам он откинул голову так, чтобы касаться ключиц мужчины. Оба напряженно дышали – часто и синхронно. – Ты, – выдохнул Снейп в ухо Гарри, – ты… Гарри поднял руку и, отведя назад, дотронулся до щеки Снейпа, ладонью ощутив грубую, словно наждак, короткую щетину: – Да. – Шшш… – руки крепко держали его. Гарри улыбнулся, его рука скользнула в сторону, кончиками пальцев накрыв рот Снейпа. Он почувствовал, как почти незаметно язык прикоснулся к ним. А затем руки нежно развернули Гарри. И тот оказался лицом к лицу со Снейпом. Мужчина нежно держал Гарри за плечи и внимательно смотрел на него. Великолепные черные глаза горели странным любопытством, словно Гарри был древним выцветшим манускриптом, таившим в себе ответ на головоломку, решение которой раньше всегда от него ускользало. Гарри не мигая выдержал его взгляд. Это было сродни дуэли волшебников, то самое мгновение перед поднятием палочек. Так замирает время перед тем, как начинаешь действовать. Тот момент перед снятием пробы с зелья, которое может оказаться сваренным правильно, а может и нет. И снова Снейп поднял руку, чтобы погладить щеку Гарри, а затем еще раз повторить зигзаг его шрама. – Что ты видишь? – Все! – Чего ты хочешь? – Чтобы ты простил меня и отпустил мои грехи, – его ладонь вновь легла на плечо Гарри. – Речь не о прощении, – рука Гарри сама собой поднялась и прочертила линии лица Снейпа, отмечая твердость костей и упругость мышц. Мужчина закрыл глаза. – Тогда сострадания. – Я постараюсь, – прошептал Гарри. – Если ты примешь его у меня, – он потянулся, чтобы нежно поцеловать Снейпа в губы. И почувствовал, как дрожит дыхание мужчины на его губах, а затем – невесомые прикосновения в ответ. Гарри не надеялся, что так будет, и когда это произошло, от облегчения у него подкосились колени. Снейп это заметил и, крепко обняв за талию, притянул к себе, чтобы позволить ему восстановить равновесие. Потом увлек его за собой к кровати, и они сели рядом. Гарри отвернулся, внезапно застеснявшись, словно девственник, испытывая странную смесь волнения, любопытства и желания. В какой-то степени так оно и было. – Сострадание, – низкий звучный голос Снейпа наполнил маленькую тесную комнатку. – Не жалость. – Никогда это не будет жалостью. Снейп не придавал значения жалости, отказывался от снисхождения и неуместной симпатии. – Как ты можешь дать мне это? – Я знаю, что значит все потерять, – внезапно произнес Гарри и подался вперед, чтобы поцеловать Снейпа в губы. На этот раз поцелуи были неистовыми, перемежаясь с легкими укусами; губы боролись, не желая уступать первенство, в то время как руки беспорядочно метались по телам. «Как все странно получается», – мелькнуло у Гарри в голове, когда с губ Снейпа сорвался невольный стон. Он отстранился, чтобы перевести дыхание, а затем снова наклонился и с озорством провел языком по нижней губе Снейпа. Мужчина должен был знать, что они равны, что он не просто игрушка своего хозяина, тем более что Гарри чувствовал то сверхъестественное соперничество, существовавшее между ними с самой первой встречи. Он хотел помочь Снейпу найти исцеление, которое было ему… нет, им обоим так необходимо, и все же Гарри не собирался предоставлять его Снейпу на серебряном блюде… Его мысли затуманились, когда Снейп повернулся и прижал Гарри к кровати, разведя его руки в разные стороны, лишив возможности двигаться. Подчинение. Иногда наивысшим проявлением силы считается именно подчинение другим – по собственной воле. – Возьми меня, – выдохнул Гарри сквозь стиснутые зубы. – Отомсти за себя. Снейп отстранился, усмехнувшись. – Не искушай меня, маленький гриффиндорец, предлагая себя в качестве жертвенного агнца. По-прежнему герой – когда все герои умерли! – он глубоко вздохнул, и его голос сорвался: – Ты! – снова повторил он. И в этом слове чувствовались восхищение и боль: – Ты все еще светишься… Почему? – Почему что? – Почему ты выбрал меня? – Я не мог поступить иначе! – произнес Гарри, обхватив ладонями лицо Снейпа. Все эти годы, что они смотрели друг на друга через Большой Зал; все те случаи, когда они были уверены, что находятся на противоположных полюсах, какая-то великая сила сводила их вместе. Возможно, та же сила – уже не ненависть и еще не любовь – свела их и сейчас, и это – кульминация, а не просто секс и не всплеск гнева и старой горечи. А может быть и нет. Хотя это вряд ли имело значение. – Как я могу ненавидеть тебя? – с изумлением спокойно спросил Снейп. – Тебя – того, к кому я всегда питал отвращение?.. Тебя – того, кто сжег меня?.. Гарри освободился от хватки Снейпа и положил руку мужчины себе на грудь. Тот потерял равновесие и неловко свалился на бок. – Сжег? Забавно, – сказал Гарри, поднимая его руку и изучая ладонь. – Она не выглядит поврежденной. Снейп издал звук, похожий на усмешку. – Все повреждения внутри. Не волнуйся, я знаю, что не подарок... – Это потому что ты не приз, который выигрывают, – твердо сказал Гарри. – Ты – это ты, вредный, ядовитый на язык, упрямый ублюдок. – Ты заслуживаешь большего, Гарри Поттер. – В данном случае я не думаю, что вопрос в том, что я заслуживаю, а что нет, – он решительно взглянул на Снейпа: – Так ты хочешь трахнуться или нет? Истерически смеясь, Снейп уткнулся лицом в его плечо. Гарри крепко обнял его, чувствуя, как спазмы смеха сотрясают все тело, а потом обхватил его еще сильнее, когда внезапно намокшая рубашка прилипла к коже. Теперь Снейп плакал; его колотило от неконтролируемых рыданий, пальцы впились в руку и бок Гарри; он цеплялся за него так, будто от этого зависела вся жизнь. Но они вместе выстояли, выдержали сотрясающие их волны эмоций; постепенно истерические рыдания Снейпа превратились во всхлипывания, а Гарри ослабил хватку, целуя мокрое от слез лицо мужчины и перебирая его густые черные волосы. – По-моему, это значит «да», – произнес Гарри, пока Снейп пытался восстановить дыхание и привести в порядок чувства. Вытирая лицо, мужчина с трудом сглотнул: – Мерлин! У меня горло пересохло! – прохрипел он. – Принести воды? Снейп с благодарностью кивнул. Осторожно высвободившись из объятий, Гарри поцеловал его в лоб и направился в ванную. Наливая стакан воды для Снейпа, он проглотил пару таблеток парацетамола, поскольку синяки на плечах уже начали болеть. Да, немало времени пройдет, пока они исчезнут. Выйдя в коридор, он столкнулся с Дадли и виновато отскочил в сторону. Тот был в пижаме и, как ни странно, казался взволнованным. – Уборная в твоем распоряжении, – произнес Гарри. – Гарри, что, черт возьми, происходит? Я на противоположном конце дома слышал голос Снейпа! – он пристально посмотрел на своего кузена: – Ты что, мучаешь его? Боже, ты больной ублюдок! – Нет! – возмущенно воскликнул Гарри, но тут же понизил голос: – Он… он немного расстроился, – вздохнув, – но, думаю, все будет в порядке. Мы, хм, обсуждали всякую старую чепуху, и все немного вышло из-под контроля. Дадли прищурился; в темном коридоре его глаза с расширенными зрачками казались черными. – Точно? – голос прозвучал по-детски капризно. – Я никогда не причиню ему боль намеренно! – твердо произнес Гарри. – Никогда. – Он вздрогнул. – Имей совесть, пожалей меня, я единственный, кого тут чуть не задушили! – Господи Иисусе! Знаешь что? Вы – два психа. – И ты мне об этом говоришь? Дадли встряхнул головой: – Да вы просто парочка гомиков. Смотрите только, не убейте друг друга! Снейп слишком хорошо готовит, чтобы его потерять! Гарри ошарашенно уставился на него: – Как ты узнал? Дадли усмехнулся: – Эй! Видишь ли, я не слепой, – и он несильно ткнул кулаком в плечо Гарри. – Развлекайся, только потише, ладно? В этом сумасшедшем доме кое-кто все-таки не прочь поспать, даже если это не ты! – Хорошо, – Гарри уже направился к себе, когда кузен остановил его. – Ты кое-что забыл, – достал из аптечки и протянул какой-то тюбик. – О! – Гарри моргнул, чувствуя, как заливается краской. – Э… Спасибо… Не уверен, что это нам понадобится, но… ммм… – Избавь меня от подробностей, ладно?! Просто я подумал… Ну... – Дадли смущенно пожал плечами. – Ну, ты в курсе, это не повредит! – Да, спасибо, – Гарри застенчиво улыбнулся. – Думаю, мне пора вернуться, а то Снейп решит, что я сбежал в соседнее графство. – Тогда спокойной ночи. – Спокойной ночи. Ха! Гарри встряхнул головой, когда дверь в ванную закрылась за Дадли. Он никогда не знал, чего от кузена можно ожидать. В последнее время же что ни день – новый сюрприз. И это было… приятно. Когда он вернулся, Снейп сидел, по-детски трогательно прижав колени к груди и обхватив их руками. Он кивнул в знак приветствия и взял стакан с водой, но отстранился и состроил гримасу, когда Гарри наклонился для поцелуя. – Что? Ты уже передумал? – спросил тот немного обиженно, незаметно нагнулся и спрятал тюбик с любрикантом под матрас. Снейп пристально посмотрел на Гарри, когда тот расположился рядом. – Не помню, чтобы с моим мнением кто-то считался, – произнес Снейп. – Черт, Поттер, ты опять принял эту дрянь, называемую парацетамолом. Я чувствую его в твоем дыхании. – Ненормальный, ты не можешь чувствовать парацетамол. Это приготовленный промышленным способом порошок, а не какая-нибудь болотная вонючка или что-то вроде того. Снейп посмотрел на Гарри как на слабоумного: – Эта маггловская дрянь, грубо говоря, практически растворяет твою печень и к тому же обладает очень устойчивым запахом. Любой его почувствует; разве что у него нос будет полностью забит. – Снейп, – осторожно начал Гарри: – Большинство людей, магглов или волшебников, не могут унюхать этот едва уловимый запах. Тот факт, что ты, по всей видимости, можешь, объясняет, почему все мы получали отвратительные оценки по Зельям. То, что для тебя абсолютно очевидно, не является таковым для девяноста девяти процентов населения планеты. – Неожиданно его осенило. – Врожденный дар… Послушай, ты уверен, что они всё из тебя высосали? – Черт возьми, Поттер, конечно всё! – огрызнулся Снейп. Кончиком пальца Гарри провел по гордому носу Снейпа; его обладатель фыркнул и отдернул голову. – Конечно, они хотят, чтобы ты так думал; и они, возможно, сами в этом уверены. Я не знаю! Прямо сейчас я ничего не смогу доказать, – Гарри снова нежно поцеловал Снейпа, и на сей раз тот ему позволил. – Я не стану бередить тебе душу, мы и так сегодня достаточно вытащили наружу. Но я не сдамся, – он убрал прядь со лба мужчины. – Ты редко сдаешься, не так ли? – Ну… – Гарри усмехнулся. – Знаешь, это помогает в борьбе с бессонницей. Оставь! О чем ты думаешь? – мягко добавил он. – Я думаю, что ты необычайно упрямый невоспитанный молодой человек. И ты говоришь слишком, слишком много! – он притянул Гарри ближе. – Просто иди ко мне. Снейп снова прижал Гарри к кровати, но на этот раз движения были спокойными и размеренными; и они оба не отрываясь смотрели в глаза друг другу. Гарри молчал. Он сказал все, что хотел, и теперь пришла очередь его партнера решать, что делать и как далеко заходить. Гарри закрыл глаза, чувствуя ласкающие его холодные руки: – Такой теплый, Поттер, – слегка удивленно выдохнул Снейп ему на ухо. – Не обжигающий? – Гарри подумал, что, возможно, ему не следовало это говорить, но не удержался. Снейп еле заметно фыркнул: – Нет. – И очень нежно поцеловал шрам на лбу Гарри. – Теперь нет. Дыхание Гарри участилось. Прядь волос Снейпа скользнула вперед, щекоча лицо, и Гарри убрал ее на место, нежно повторив рукой изящный контур шеи и плеча. От прикосновения Снейп выдохнул, и Гарри улыбнулся. Методично, пуговицу за пуговицей, Снейп расстегнул рубашку Гарри, освободил от материи его плечи. Провел по темно-красным отметинам на ключице и плече: – Что это?.. – Осталось от нашего разговора. Я бы не сказал, что ты был так уж нежен, когда говорил, что конкретно обо мне думаешь. В ответ тот наклонился и нежно поцеловал одну из самых выделяющихся отметин. Пальцы Гарри оказались в его волосах, притягивая ближе. Снейп поцелуями прокладывал себе дорогу вниз по груди Гарри, остановившись, чтобы уделить особое внимание соску, а Гарри тем временем стонал и извивался под ним. Затем Снейп прервался, чтобы расстегнуть ремень и стащить с Гарри брюки. Отклонился назад, садясь на пятки и внимательно, почти критично, рассматривая своего молодого партнера. – Мне необходимо тебя увидеть, – прошептал он. – Всего тебя. Тот кивнул, и вместе они сняли с него и бросили в угол оставшуюся одежду. Гарри лег, полностью открытый взору Снейпа. – Гарри Джеймс Поттер, известный также как Гарри Дурсль, – прошептал Снейп. – А также Мальчик-Который-Выжил. Наследник Гриффиндора. Несносное, невоспитанное создание и маленькая знаменитость. Ловец и чемпион школы по квиддичу. Недисциплинированный студент, отвратительно готовящий зелья. Наблюдатель за воронами. И человек, покупающий «перевоспитанных» волшебников, – он провел рукой по груди Гарри сверху вниз, и тот вздрогнул. – Щекотно! И это был всего один волшебник. – Десять баллов с Гриффиндора за то, что прервал, – Снейп наклонился к Гарри, обнажив в широкой улыбке белые зубы. И продолжил слегка хриплым голосом: – Бессменный генератор неприятностей и хаоса, – резко произнес он, – наследник Мародеров. Герой Гриффиндора и проклятие Слизерина. Сжигающий Снейпа и превзошедший Люциуса. Невероятно красивый и... – теперь этот выразительный голос дрожал. Мужчина глубоко вдохнул: – Ты. Передо мной. – И все это я? Снейп осмотрелся по сторонам с широко раскрытыми глазами, будто бы в первый раз видя унылую комнату: – Ребенок, с которым жестоко обращались. – Его взгляд остановился на Гарри. – Жестоко обращались слишком многие и слишком долго. Губа Гарри изогнулись в улыбке: – По-моему, в конце концов все сложилось неплохо. – И выживший. Снова выживший! Спасибо Мерлину за это. Гарри провел рукой по своим волосам, приводя в еще больший беспорядок: – И?.. – И, – Снейп судорожно вздохнул, – если ты действительно предлагаешь себя, я приму этот дар, даже если это свяжет нас еще сильнее. Гарри медленно кивнул: – Я этого хочу. И взамен… – Да? Его голос тут же стал твердым: – Помоги мне изгнать из этой комнаты плохие воспоминания, – Гарри перевернулся, прикрыв лицо рукой: – Здесь их слишком много. – И добавил глухо: – Я не хочу просто забыть, я хочу их уничтожить. Наполнить комнату другими воспоминаниями. Новыми, лучшими. – И, срываясь на крик, добавил: – Мы оба хотим одного и того же, черт возьми! Мы можем помочь друг другу! – Привести чашу весов в равновесие. – Снейп кивнул. – А потом? – С «потом» мы разберемся, когда оно наступит. – Гарри рассмеялся. – Брось, и ты еще жалуешься, что я слишком много треплюсь! Он сел перед Снейпом скрестив ноги: – Моя очередь? – Да. – Но сначала я должен тебя увидеть. Снейп кивнул, проглотив подступивший к горлу ком. Вместе они сняли с него его униформу, специальную «смирительную рубашку» для бывших волшебников. И сели на кровати друг напротив друга. Достаточно было одного взгляда, чтобы у Гарри участилось дыхание. Снейп всегда был худым, к тому же пережитые лишения оставили на нем свой отпечаток. На шее, на бледной коже, как раз там, откуда Гарри убрал волосы, видно было, как бьется пульс. Тело было покрыто шрамами от магических ран, нанесенных проклятьями Волдеморта, и следами, оставленными обычными, но оттого не менее жестокими маггловскими органами правопорядка. Эти шрамы соседствовали со сравнительно свежими отметинами. И несмотря на это, от внимательного взгляда Гарри не ускользнула внутренняя красота Снейпа, проявлявшаяся в горделивой осанке, в контрасте светлой кожи и черных волос, в тонко очерченном рте. И в его умных глазах, циничных и иногда жестоких, но сейчас излучающих нежность и благоговейный трепет, который заставлял сердце Гарри неровно биться, а грудь сжиматься – и совсем не от боли. Гарри пристально смотрел в эти черные глаза. Глаза, слишком долго хранившие в себе так много ненависти, о причинах которой Гарри только начал догадываться. Ненависти, не обязательно направленной на него. Гарри был источником самых разных эмоций у Снейпа, но ненависти среди них не было. На мгновенье он закрыл глаза, в свою очередь медитируя. – Северус Снейп. – Начал он, и во рту внезапно пересохло. – Профессор Зелий. Декан Слизерина. Как Снейпу это удалось? Гарри позволил себе свободные ассоциации, не заботясь о том, что говорит: – Мучитель гриффиндорцев. Мастер Зелий и критик болванов. – Он заметил, как губы Снейпа изогнулись в подобии улыбки. – Упивающийся Смертью. Шпион. Любовник Люциуса Малфоя. Защитник Драко Малфоя. Отец всех слизеринцев. – Они не отрывая глаз смотрели друг на друга. – Двойной агент. Политический заключенный. Бывший волшебник, подвергшийся лечению и четырежды продаваемый с аукциона. – Голос Гарри дрогнул, но он продолжал: – Друг Дадли Дурсля. Великолепный повар. Мстительная змея. Грязный мерзавец. Мучитель и исцелитель оборотней. Преследователь и жертва Мародеров. Враг и соперник Джеймса Поттера. Враг, соперник, защитник, слуга, учитель, друг и возлюбленный Гарри Джеймса Поттера. – Он сделал глубокий вздох и закончил: – Выживший. – Это все я? – Да. – Спасибо. – Можем мы теперь забраться под одеяло? Я замерз, – Гарри поежился. – Мерлин, да! Залезай, пока мы оба до смерти не замерзли. Они прижались друг к другу. – Боже, у меня голос сел, – пробурчал Гарри. – Ну и время мы выбрали для назывного ритуала. – Ты простишь меня? – За то, что я подхватил пневмонию и посадил голос? Конечно. – За… За все. Гарри нащупал под покрывалом руку Снейпа: – Мда, возможно, я был не самым послушным и прилежным студентом, но я не крал у тебя шкуру бумсланга, – внезапно вспомнив, произнес он. – Это Гермиона. – Грейнджер? Зачем? – Оборотное зелье. – Оборотное зелье? Ну конечно! – Нам надо было изобразить Крэбба и Гойла. Долгая история. – Разумеется! Одна из тех, что я очень хочу однажды услышать. Но, я думаю, не сейчас, – произнес он, смачно целуя Гарри. – О Боже, неужели мы наконец-то трахнемся! Рука Снейпа скользнула вниз, и внезапно Гарри взвизгнул. – Сказано совсем не изящно. – Гарри вздрогнул и тихонько вздохнул. – Но идея отличная! Гарри приложил палец к губам Снейпа: – Молчи. Или лучше займи этот рот чем-нибудь другим… И он именно так и поступил. Гарри вытянул руку и чертыхнулся, затем нетерпеливо придвинулся к краю кровати и раздраженно зашипел, когда Снейп крепко обхватил его за талию: – Какого черта ты делаешь? Я почти добрался до него! – Ты почти свалился с кровати, глупый мальчишка. Что ты делаешь? Гарри вспыхнул, и не только от того, что свисал с кровати вниз головой: – Я пытаюсь достать, эм, люб… – Любрикант? Как предусмотрительно с твоей стороны. Часто этим занимаешься? – Нет! – Гарри шарил рукой под матрасом, пока не нащупал плоский край тюбика. – Это даже не моя идея была! – Нет? Значит, предпочитаешь жесткий секс! – в сердитом голосе Снейпа он отчетливо слышал насмешку. Гарри что-то проворчал и резко поднялся, взъерошенный еще сильнее, чем обычно. – Достал! – Великолепно, мистер Поттер! Для начала давайте взглянем на это, – и конечно же, как всегда холодно и саркастично. Гарри закатил глаза. Снейп отвернул колпачок и осторожно принюхался. Удивленно приподнял бровь. Аккуратно выдавил каплю и растер ее между средним и большим пальцами, и снова принюхался, а потом попробовал, коснувшись кончиком языка. Гарри от нетерпения задрожал. Это было лучше, чем предварительные ласки. Будь проклят этот мужчина! Бровь приподнялась во второй раз. – Хммм, – последовала раздражающе долгая пауза. – Годится, – наконец пробормотал он. Теперь пришел черед Гарри приподнимать брови: – Вау! Думаешь? – Уверен, мистер Поттер. И я должен признаться: не ожидал, что ты вообще разбираешься в подобных вещах. Он почувствовал, как лицо вспыхнуло: – Ммм... – Боже, как неловко: – Вообще-то это, эээ… Дадли. Снейп кивнул, совсем не удивленный: – Ну да. За этим его обжорством скрывается хороший нюх и вкус. У него неплохие задатки по части приготовления зелий, обладай он магическими способностями… – Да? Дадли? Ха! – Гарри покачал головой и решил подумать об этом потом: – Итак… Когда я смогу испробовать это на себе? Голос Снейпа смягчился: – Когда пожелаешь. – Он замолчал, по всей видимости, борясь с собой. – Гарри… Гарри наклонился и страстно его поцеловал, глаза вспыхнули: – Спасибо тебе. Он коснулся невесомыми поцелуями ястребиного носа и тонких как бумага век. Затем двинулся дальше, слегка покусывая мочку уха, – Снейп постанывал от удовольствия, – а потом, изображая вампира, присосался к его шее. После этого он принялся уже без разбора покрывать поцелуями тело Снейпа, который стонал, сотрясаемый сильной дрожью. – Гарри!… – А теперь я могу называть тебя Северусом? Снейп подмял Гарри под себя, лихорадочно его целуя: – Конечно можешь, маленький недоумок. Понять не могу, почему ты до сих пор этого не сделал! Гарри забыл, что он собирался на это ответить, как только они начали двигаться, сплетаясь руками и ногами. – Я хочу почувствовать тебя... – задыхаясь, резко произнес Снейп. С трудом сглотнул и еще сильнее прижался к Гарри: – Внутри… От удивления тот отстранился: – Но я думал… – Ты не хочешь?.. – Снейп выглядел встревоженным. – Нет-нет, это не так. Просто… Я думал… что… после всего… Ну, ты знаешь… Ты захочешь быть сверху. Снейп сжал лицо Гарри в своих ладонях: – Гарри. Если это мой выбор, – он подчеркнул последние слова, – то мой выбор – почувствовать тебя внутри. Ощутить каждое прикосновение. Почувствовать себя живым… Почувствовать себя... – он глубоко вздохнул. – …Целым. – Северус! – казалось, что сердце не выдержит и разорвется. – И потому что это я сам решил без всякого принуждения, – теперь его голос дрожал, – мне не обязательно быть сверху. Сейчас. С тобой. – О Боже! Северус… Северус!.. Серьезное лицо расплылось в дьявольской улыбке: – Но не думай, что так будет всегда! Не зная, плакать ему или смеяться, Гарри просто кивнул. Обнимая друг друга, вдыхая аромат друг друга, чувствуя вкус кожи, пота и семени, переполненные ощущением физического освобождения и еще больше – освобождения духовного, Гарри и Северус занимались любовью, пытаясь излечить друг друга – и себя. Воздуха в груди не хватало, и Гарри чувствовал стекающие по их телам струйки пота. Когда все закончилось, они довольно неохотно выпустили друг друга из объятий и разъединились. Гарри лег на спину, по-прежнему держа Снейпа за руку. – Ты как? – мягко спросил он. – Как себя чувствуешь? – Свободным, – прошелестел ответ возле уха Гарри. – Лети, если хочешь, – прошептал в ответ Гарри. – Я никогда не подрежу твои крылья. – Да. Но только если я смогу укрыться здесь. Если твоя дверь будет открыта для меня. – Всегда, – произнес Гарри; в глазах щипало.– Всегда. – Я не мог сказать тебе раньше, – прошептал Северус на ухо Гарри,– но я так рад, что ты не стал их жертвой! Так рад! Так рад! Гарри поцеловал его в лоб, и мужчина повернулся и положил голову ему на плечо, как ребенок, ищущий защиты. Гарри опустил руку на черные волосы своего любовника, прижимая его к себе. Волна глубокой нежности накрыла его; и их окутал сон. Проснувшись, они, конечно же, обнаружили, что склеились, но это такие мелочи… * * * – Прежде чем уснуть ты мог хотя бы попытаться принять душ, Поттер, – с деланным раздражением проворчал Снейп на ухо Гарри. – Ты тоже в состоянии о себе позаботиться, Северус, – огрызнулся Гарри. Поморщился, осторожно отрываясь от любовника, и быстро поцеловал его в губы: – Можно подумать, это самое страшное, что с нами случалось. – Верно, – нехотя согласился Снейп. Он повернулся на спину, подложив руки под голову, и уставился в потолок. – Что-то не так? Северус прикусил губу: – Надеюсь, что я вел себя не как полный дурак! – В том, что показал, что тоже человек? – В том, что еще больше привязался к тебе, – в низком голосе проскальзывало беспокойство. – Сначала я согласился на то, чтобы ты меня купил. Потом я раскрыл перед тобой душу, а сейчас мы сделали это… Волшебники связывают друг друга обязательствами длиною в жизнь, совершив четверть того, что мы сделали сегодня ночью. Гарри прилег рядом с Северусом и взял его руку: – Это не обязательства. Ты не можешь так думать об этом. Это в порядке вещей… Люди помогают друг другу. – Они помогают? – саркастически. – Во всяком случае, я считаю, что они должны, – Гарри гладил лицо Снейпа до тех пор, пока с него не начали понемногу исчезать следы беспокойства и смущения. – Послушай. Сегодня ночью… Сегодня мы все начнем с чистого листа, хорошо? Ты мне ничего не должен. Прекрати, – твердо произнес он, когда Северус набрал воздуха для возражения. – Я купил тебя на аукционе. О`кей! Это разрешено законом. Но дело не в этом… В любом случае я в долгу перед тобой, если ты так на это смотришь. – Уравновесить чашу весов. – Да. Но я не уверен, что нам когда-нибудь понадобятся весы. По-моему, пора уже забыть о них. Я не думаю, что мама и папа хотели, чтобы ты считал, что они связали тебя волшебными узами. Ты не был обязан спасать мою жизнь. Я стал новым множителем в уравнении «Поттер-Снейп», хоть и не был частью первоначальной суммы. – Какая изящно поставленная метафора, мистер Поттер, – знакомый сухой тон. Гарри выдавил из себя улыбку: – Спасибо, – он вздохнул. – Нас слишком мало осталось. Есть мы друг у друга, и, быть может, у нас есть кто-то еще, кто прячется где-то там, снаружи. Выжившие, – у него перехватило дыхание. – Мы не можем оставаться одни и угасать взаперти. Иначе мы действительно умрем. – Я не хочу, чтобы ты умер, – внезапно произнес Северус и сильнее сжал руку Гарри. – Может быть, это глупо, но я тоже не хочу умирать. Гарри скользнул ближе к Северусу, положив голову ему на плечо: – Мне было так страшно! Я так долго прятался! – признался он. – Никто не имеет право судить тебя, Гарри. Мир – страшное, пугающее место, и сейчас более чем когда-либо. – Ты тверд как скала, Северус, – Гарри повернулся и уткнулся носом в плечо мужчины, чувствуя, как тот содрогнулся от смеха. И сам неуместно хихикнул: – Не только в этом смысле, – насмешливо проворчал он и почувствовал всегда раздражавшую его усмешку Снейпа, когда тот наклонился и поцеловал его волосы. – Чертов ты ублюдок! Снейп легонько прикоснулся к щеке Гарри: – Ты мне доверяешь? – в голосе чувствовалось изумление. – Да. И я думаю… – Что? – Я думаю… – Гарри говорил очень медленно. – Я думаю, мы можем вернуть то, что потеряли. Вместе. Если попытаемся… – Далеко идущие планы, мистер Поттер? – спросил Снейп, но без насмешки. – Скажи мне, как по-твоему, нам удалось изгнать демонов из этой комнаты? Гарри оглядел комнату, изучая обстановку: – Сейчас гораздо лучше, – отметил он к своему удивлению. Он и в самом деле чувствовал разницу. Конечно же, в комнате пахло сексом – и обычной пылью. Но под всем этим почти не осталось прежней неизбывной печали: – Теперь в ней чувствуется… надежда? – Неплохо для начала, – произнес Северус, целуя Гарри. – Что-нибудь еще? Гарри сел, прищурившись, когда Снейп запротестовал. – Думаю, я знаю, что нужно сделать, – произнес он, коварно улыбаясь. – У нас есть лом? – Имей совесть, Поттер, твоему кузену надо поспать. – Да, надо, – произнес Гарри. – Но мне это надо больше. Прости, Дадли. Северус покачал головой, изображая притворное сожаление: – Как же ты меня раздражаешь, несносный мальчишка! – ухмылка превратилась в удивительно открытую и непосредственную улыбку. – Думаю, ты найдешь лом в подвале. * * * – Одна ночь секса ничего не меняет, Поттер, – произнес Снейп. – Ммммм…. – Гарри бесцеремонно повернулся на бок, спиной к Северусу, и почувствовал, как руки обвились вокруг его талии. Спустившись вниз, они застали Дадли, который только что положил хлеб в тостер и вернулся к своей овсянке. Он взглянул на них и вопросительно изогнул бровь: – Боже! Чем вы, два гомика, занимались прошлой ночью? Я думал, дом рухнет! – Разрешением конфликтов, – невозмутимо ответил Гарри, наливая Северусу чай. * * * – Слушай, я подумал… – Впервые в жизни? Поздравляю. – Ха-ха. Ты знаешь, твой контракт продлится еще год, конечно, если ты не хочешь, чтобы я его расторг. Снейп напрягся, а Гарри закатил глаза: – Я просто пытаюсь расставить все точки на «i». Контракт на какое-то время сохранит тебя в безопасности от правительства, а тем временем мы постараемся, чтобы ты как можно лучше адаптировался к жизни в этом мире. И если захочешь... – он поежился и сосредоточился на намазывании хлеба повидлом: – Потом сможешь оставаться поблизости. Дадли кивнул и произнес серьезно: – Действительно, Снейп. Без тебя все будет иначе. Без твоих неприличных комментариев по любому поводу, без твоей перестановки на кухне, когда кроме тебя никто ничего не может найти. Северус принялся массировать виски: – Я обречен жить окруженным Поттерами. – Эй! – И, очевидно, Дурслями! Хорошо. Во всяком случае, я мало что могу сделать до конца срока контракта, – подняв голову, он встретил две одинаково широкие улыбки: – И необязательно выглядеть такими довольными! Гарри поднялся и, обойдя Снейпа, шепнул ему на ухо: – Хм… Думаешь, у нас может что-то получиться?… Снейп пожал плечами: – Возможно. Судя по тому, как все складывается, было бы глупо не попробовать. Дадли покачал головой: – Парочка гомиков! Кухня ваша, – произнес он и направился наверх, оставив овсянку недоеденной. Гарри с отвращением посмотрел на нее и поставил тарелку в раковину отмокать. А сам сел рядом с Северусом и взял его руку. Снейп, похоже, не возражал против этого. – Я не думаю, что все потеряно, – очень тихо произнес Гарри. – По крайней мере, наверняка мы этого не знаем. Что, если все просто заблокировано? Снейп наморщился: – Прошу тебя… Не лелей бесплодных надежд. – Тогда не буду. Но если моя магия все еще со мной, и если я самый могущественный волшебник в мире – а это очень даже может оказаться правдой, – я не успокоюсь до тех пор, пока не верну тебе твою магию или не найду способ, чтобы дать тебе возможность использовать мою. Ты же знаешь, раньше так всегда было, ты ведь знаешь, – сказал он серьезно. – Даже когда я совсем не хотел этого. – Катализатор хаоса. Несносный, невоспитанный мальчишка, который уверен, что закон для него не писан. – Точно. – Глаза Гарри светились. – Мы ничего не потеряем, если попытаемся. – Уже все потеряли. – Вот именно. – Гарри поцеловал Снейпа в щеку. – Выжившие! Северус повернулся; взгляды встретились. Черные глаза смотрели в зеленые: – Возможно, ты прав. * * * – Мне не хотелось бы, чтобы ты шел один, вот и все, – твёрдо произнес Снейп. – Я чувствую, что сейчас должен быть с тобой. Тебе никогда не удавалось избежать неприятностей. – Ты ещё безрассуднее, чем я! Тебе надо было быть гриффиндорцем. – Мог бы обойтись и без оскорблений. Над графством Суррей занималась заря. Они стояли рядом: рука Северуса на талии Гарри, тот опустил голову на плечо Снейпа, – и через чердачное окно без решеток наблюдали за восходом солнца. – Значит, ты решился? – спросил Снейп. Гарри кивнул и повернулся в его объятиях. Положив руки на плечи Гарри, Северус отстранился немного, внимательно изучая его: – Ты задумал совершить широкий драматический жест, – сказал он своему молодому любовнику. – Он может иметь серьезные последствия. – Я рискну. Но я не хочу рисковать тобой и Дадли, – Гарри опустил голову на грудь Снейпа, чувствуя ритмичное, внушающее уверенность сердцебиение, и закрыл глаза. – Мы слизеринцы, глупенький ты гриффиндорец. Мы найдем, где спрятаться, если понадобится. И я почти уверен, что защита Дамблдора держится гораздо лучше, чем он сам рассчитывал, – он погладил Гарри по непокорным волосам. – Если мир магглов решил нас отвергнуть, то сейчас самое время ответить ему. Гарри улыбнулся, и Снейп кончиком пальца провел вдоль линии его губ. – Мы слизеринцы, мы гриффиндорцы, мы рейвенкловцы, – гордо произнес Гарри. – На что мы способны вместе? – Не хватает Хаффлпаффа. Гарри нахмурился: – А что хорошего нам может дать их «честная игра»? – И все же может прийти время, когда она нам понадобится, мой Гарри. Сердце бешено заколотилось. «Мой Гарри». – Возможно, ты прав. Я просто не знаю, пришло это время, или еще нет. – Может да, а может и нет. Просто не позволяй своей гриффиндорской храбрости взять вверх над слизеринской осторожностью. Гарри кивнул. – Хороший совет, хоть и необъективный. – Он лукаво улыбнулся в ответ на испепеляющий взгляд Снейпа. – Но в любом случае хороший! Снейп привлек его к себе и долго целовал, прижавшись как можно ближе, а потом отпустил: – Тебе пора, если ты хочешь преуспеть в своей безумной попытке. – Да, – руки соединены, пальцы переплетены. А потом Гарри направился к выходу. Дадли с беспокойством посмотрел на него, когда он приблизился к двери: – Ты ведь не сделаешь никакой глупости, верно? Хотя, я думаю, конечно, сделаешь! – Скорее всего, – Гарри уже взялся за ручку, когда Дадли остановил его: – Если ты не вернешься в назначенное время, я пойду за тобой, ясно? – вопреки всем стараниям, голос его дрогнул. – Дадли? – Да? – Тебе не обязательно это делать, но спасибо! Два кузена одновременно протянули друг другу руку для рукопожатия. Снейп с покровительственным видом стоял за спиной Дадли, опустив руку на его плечо и наблюдая за Гарри. А Гарри подумал, что Дадли переломает ему пальцы, если не будет аккуратнее. Только если это и случится, то совсем не от жестокости, как когда-то. Они отпустили руки друг друга, и все трое немного неловко улыбнулись. – Мне пора, – произнес Гарри, помахал им в последний раз и направился к машине. * * * Лондон был таким же, как всегда. Запах бензина и речной воды, серые камни под ногами, серое небо над головой. Впрочем, сегодня солнце взошло на ослепительно чистом, без единого облачка, небе. Едва ли кто-то уже встал в это раннее воскресное июньское утро. Только Гарри и вороны. Гарри любил наблюдать за воронами. Они прыгали и ссорились, махая крыльями, целясь клювом во всё, что двигалось. Охранники Тауэра, защитники Лондона. Оставленные здесь тысячи лет назад волшебным миром, чтобы охранять мир магглов. Общество магглов повернулось спиной к своим же собратьям. Пожалуй, пришла пора им самим позаботиться о себе Солнечный луч скользнул, согревая, по черным волосам Гарри, и янтарные блики отразились от стекол его очков. Он направился к заброшенной площади Tower Green с ее помостом для аукционов. Когда-то символ правосудия, а теперь рабства. Птицы с черным оперением прыгали вокруг помоста и клевали торчащие из земли металлические кольца, которые так соблазнительно сияли в лучах недавно взошедшего солнца. Глубоко вздохнув, Гарри вытащил из внутреннего кармана пиджака свою волшебную палочку. – Avis Plumae, – прошептал он. Вокруг него раздались энергичные взмахи крыльев, черные перья взвились в воздух. Вороны, подчиняясь древним инстинктам, неловко хлопали крыльями, отталкивались от земли и взлетали – впервые за тысячу лет. И первый раз за долгие годы Гарри позволил себе легко и свободно улыбнуться, в то время как тучи черных перьев кружили вокруг него, вызывая желание чихнуть. Он спрятал палочку и пошел. Не стоит задерживаться. Чтобы защитить свою семью, он отправится в безопасное место, туда, где сможет переждать, пока уляжется шум. Снейп и Дадли удержат форт до его возвращения. Он откинул голову назад, наблюдая, как крылья начинают биться ритмичнее, когда птицы постепенно набирают высоту. Как их тела наконец понимают, чего всю жизнь требовали от них инстинкты. Конечно же, вороны вернутся домой, как только разомнут свои затекшие крылья. И жизнь станет прежней. Может быть да, а может и нет. Гарри улыбнулся – легко, свободно; ясные зеленые глаза сияли за стеклами очков. А рядом с ним, вокруг него, над его головой черные вороны поднимались в безоблачное небо, все выше и выше, пока совсем не исчезли из виду.