Твой ход 2 Ход Реджины

Эмма просыпается в какой-то жутко неудобной позе – согнута в пояснице под прямым углом, руки вытянуты вперед, в живот упирается что-то твердое, а ноги стоят на полу. Будто она наклонилась, чтобы дотянуться до предмета, находящегося на дальнем конце стола, и отрубилась в такой позе. Поерзав на месте, Свон чувствует под животом какой-то мягкий валик – может, подушку, – которая не дает краю стола болезненно врезаться в кожу. Она пытается подняться, но обнаруживает на запястьях широкие кожаные манжеты, закрытые на замочки, веревки от которых, судя по всему, привязаны к ножкам стола. Незнакомого тяжелого стола из натурального дерева, отмечает она краем сознания. Ноги, похоже, тоже привязаны – веревки натянуты так, чтобы можно было прочно стоять на ногах, но не удавалось свести их вместе. Эмма трясет головой, пытаясь прогнать сонную одурь, оглядывается и на пару секунд замирает, впитывая взглядом открывшуюся картину. Комнату освещает лишь бра, висящий над диваном. На диване, уютно подогнув ноги под себя, сидит Реджина и читает книгу. На женщине черное прямое платье, ткань которого серебрится при взгляде под определенным углом, перетянутое в талии широким черным ремнем. Прическа и макияж как всегда идеальны, на груди в узком V-образном вырезе платья, виднеется ажурная подвеска, на носу очки в тонкой серебристой оправе. - Реджина? – произносит Эмма сиплым шепотом. Миллс отрывается от чтения и поворачивает голову к столу. - А, шериф Свон, проснулась, наконец, – улыбается она. - Что случилось? - А ты не помнишь? – невинно-удивленно спрашивает Реджина, аккуратно вкладывая закладку между страниц и опуская книгу рядом с собой на диван. Эмма хмурится, пытаясь восстановить в памяти события последних часов. Воспоминания возвращаются какими-то клочьями. Вот ей звонит мэр, чтобы потребовать немедленно приехать к ней домой и подписать документы, которые ей понадобятся завтра утром. Вот Генри открывает дверь особняка – он рад видеть Эмму и уговаривает Реджину позволить ей остаться на ужин. Вот парень отправляется наверх, готовиться ко сну, а Свон помогает мэру убрать со стола и вымыть посуду. Вот Реджина, с непривычно милой улыбкой ставит перед ней чашку какао с корицей и просит немного подождать, пока она уложит сына. Вот Эмма в одиночестве пьет какао и чувствует себя все более расслабленной и сонной, она присаживается на диван и откидывает голову назад на высокую спинку... Свон распахивает глаза, неверяще уставившись на Реджину: - Ты меня накачала! – возмущенно кричит она. – Подсыпала что-то в какао! Миллс растягивает губы в довольной улыбке: - Не нужно так волноваться, дорогая, всего лишь травяной настой для расслабления и спокойного сна, – мэр снимает очки, аккуратно кладет их сверху на книгу и опускает ноги с дивана, чтобы надеть черные туфли на высоком каблуке. На секунду Эмма отвлекается на красиво напрягающиеся мышцы икр женщины, но быстро возвращается к более насущным делам: - Развяжи меня! Реджина гасит бра и щелкает выключателем верхнего света. Эмма часто моргает, привыкая к более яркому освещению, оглядывая, судя по всему, рабочий кабинет мэра в ее особняке. - Не так быстро, дорогая, у меня на тебя большие планы, – Реджина поворачивается к Свон, и улыбка ее превращается в яростный оскал. – Ты ворвалась в мою жизнь и уничтожила привычный порядок вещей. Ты отвлекаешь моего сына от учебы. Ты манкируешь своими обязанностями шерифа, пропуская встречи городского совета и забывая об отчетах. Ты постоянно споришь и дерзишь мне. Чаша моего терпения переполнилась, сегодня ты ответишь за все. Миллс прекрасна в своем гневе, как бьющая себя хвостом по бокам черная пантера, и Эмма невольно любуется горящим взглядом и тяжело вздымающейся грудью женщины. Свон ухмыляется: - Как патетично! Долго репетировала эту речь? Реджина лишь чуть сильнее сужает глаза: - Еще два удара за эти слова. Эмма снова ерзает на столе, пытаясь высвободить руки: - Ладно, пошутили – и хватит, развяжи меня. - О, дорогая, шутки только начинаются. Я отобью у тебя всю охоту смеяться над моими словами, – Реджина медленно расстегивает ремень и снимает его. Неторопливо складывает пополам, берется руками за противоположные концы, сводит ладони друг к другу и резко дергает в стороны. Тишину комнаты наполняет звонкий хлопок. Реджина с улыбкой смотрит Эмме в глаза: – Натуральная кожа, привезен из Италии, и, заметь, никаких клёпок – он оставит чистый ровный след... в твоей жизни, – широкой безмятежной улыбке мэра мог бы позавидовать Чеширский Кот. Эмма дергается, намереваясь освободить хотя бы ноги, но добивается лишь того, что сапоги разъезжаются в стороны по гладкому паркету, и она болезненно упирается животом в край стола. Реджина неодобрительно качает головой: - Как всегда неуклюжа... – она обходит стол, останавливается за Эммой, прижимаясь бедрами к ее заднице, и та тихонько ахает и машинально двигаясь назад, чтобы лучше ощутить прикосновение. Миллс проводит руками по белой майке от плеч до поясницы, потом поглаживает большими пальцами голую кожу между подолом майки и поясом джинсов, и Свон едва успевает прикусить стон. – Я подумала, что в куртке тебе будет жарко, и повесила ее в шкаф, надеюсь, ты не возражаешь. Реджина заводит руки ей под живот, приподнимает, помогая снова встать на ноги, и расстегивает пуговицу и молнию на джинсах. Эмма дергается от неожиданности, когда длинные ногти врезаются в кожу, и лишь теснее прижимается задницей к животу Миллс. - Ах, какой энтузиазм, – усмехается мэр. – Ты необычно молчалива сегодня. Не собираешься требовать, чтобы я остановилась и отпустила тебя? - А поможет? - фыркает Эмма. - Нет, – равнодушно кидает Реджина, – но хоть позабавит немного. Миллс берется руками за хлястики на поясе джинсов и резко дергает на себя, стаскивая обтягивающий предмет одежды. Оставив джинсы болтаться в районе колен, Реджина одобрительно мычит, глядя на красные кружевные стринги, поглаживая бледные бедра ладонями. - Нравится? – Эмма игриво виляет попкой. Ее твердого решения – молчать, чтобы не навлечь на себя еще больший гнев, – хватило ненадолго. – В вашем захолустье такого, небось, и не видывали. Могу и тебе такие достать, только черные, да? Это определенно твой цвет. Реджина болезненно впивается пальцами в бедра Свон оставляя на коже следы ногтей: - Еще два удара. Такими темпами к концу вечера цвет твоей кожи сольется с цветом белья, – Миллс неторопливо стягивает с Эммы стринги и отходит чуть назад, почти заставляя Свон разочарованно застонать, страдая от потери жарких прикосновений. Шериф вздрагивает, когда мэр снова щелкает ремнем, и крепче сжимает зубы, готовясь к неизбежному. Первый удар легкий и смазанный, он едва задевает кожу по касательной – такое "орудие труда" явно непривычно для Реджины. - И это все, на что ты спо-ааАЙ, – Эмма звонко взвизгивает, когда следующий удар ложится с гораздо большей силой. - Ты даже не представляешь, на что я способна, – Реджина пару секунд любуется на широкую красную полосу, оставленную ремнем на бледной коже. Потом подходит, нежно проводит по ней ладонью, прослеживает контур кончиками пальцев. Когда ощущение первого укуса боли проходит, Эмма чувствует почти приятное тепло, но не успевает расслабиться, как Миллс делает шаг назад и вновь заносит руку для удара. Чуть ниже первой полосы параллельно ей появляется вторая. Когда наискосок через эти две ложится третья, Свон снова не выдерживает: - Злобная мстительная сука! Реджина быстро подходит к столу, наклоняется, захватывает в горсть белокурые локоны и тянет назад, почти болезненно запрокидывая голову Эммы, чтобы яростно прошипеть около ее уха: - Еще одно подобное слово, и я исхлестаю тебя так, что ты неделю сидеть не сможешь! - Сама попробуй сдержаться! - О, я помогу тебе, – Реджина отступает на шаг, чем-то шуршит. Эмма выворачивает шею, пытаясь разглядеть, что же происходит у нее за спиной, но с такого ракурса это просто невозможно, так что ей остается только ждать. Через несколько секунд шорохи затихают, и рука Миллс вновь за волосы поднимает голову Свон с деревянной поверхности. - Да прекратишь ты уже меня дер-мпф-мм. Мэр засовывает какой-то клочок ткани в неосторожно открытый рот шерифа. Эмма чувствует знакомый запах и вкус, и почти мгновенно понимает – трусики Реджины. Реджины, которой очень нравится происходящее. - Только посмей их выплюнуть – добавлю еще ударов, – мурчит Миллс возле уха Свон, поглаживая сильными пальцами кожу под светлыми волосами. Глаза Эммы злобно сужаются, но она лишь сильнее сжимает зубы на ткани. Реджина почти неохотно отрывается от напряженного тела шерифа и наклоняется, поднимая ремень с пола. Через несколько минут Миллс стоит тяжело дыша и смотрит на результат своих трудов. Бледная кожа шерифа исчеркана красными полосами, практически полностью покрывающими ее задницу и частично – бедра. Эмма расслабленно лежит на столе, спина ее ходит ходуном от такого же тяжелого дыхания, колени дрожат. О том, что она наслаждалась действом не меньше Реджины, свидетельствует лишь влага, стекающая по бедрам. Мэр подходит к столу, нежно проводит рукой по красным ягодицам, потом наклоняется к лицу Свон, отводит волосы в сторону и мягко целует кожу за ушком: - Видишь, ты можешь быть послушной, если дать тебе стимул, – довольно мурлычет она. У Эммы сейчас нет сил даже не то, чтобы открыть глаза. Она лишь слегка поворачивает голову, поудобнее устраиваясь щекой на твердой поверхности, когда сильные пальцы начинают поглаживать заднюю часть шеи. Миллс еще раз целует ее, потом отодвигается и обходит стол с другой стороны. Эмма продолжает расслабленно лежать с закрытыми глазами, наслаждаясь покоем, не обращая внимания на действия мэра, пока вспышка света, проникшая даже сквозь закрытые веки, не заставляет ее дернуться и распахнуть глаза. Свон выплевывает свой импровизированный кляп и возмущенно вопит: - Ты что творишь?! Реджина лишь невозмутимо улыбается и делает новый снимок на свой телефон: - Это называется фотографией, шериф. Раньше не слышала о таком? – мэр пару секунд разглядывает снимок и, видимо, оставшись удовлетворенной результатом, обходит стол. Эмма выворачивает шею, глядя на нее, и дергается в своих путах. Она пытается хотя бы свести ноги, но веревки держат крепко. - Нет, Реджина!.. Нет!.. Не смей!.. Реджина!!! Но Миллс лишь делает еще несколько фотографий вида сзади с разных ракурсов. - Я тоже хочу что-нибудь на память, мисс Свон. А ты так мило дергаешься, виляя попкой, - усмехается она. Закончив эту импровизированную фотосессию, Реджина подходит к столу, наклоняется к Эмме и показывает ей результат. Пока Свон поглощает взглядом снимок, щеки ее алеют не хуже задницы. Выглядит она именно так, как сама и представляла - выпоротая и донельзя возбужденная. Эмма со стоном опускает голову, гулко ударяясь лбом о столешницу: - Теперь ты довольна? - Не больше, чем ты, – Реджина проводит пальцем между ног Эммы, собирая влагу, и та тихонько стонет и дергается навстречу желанному давлению. Миллс подносит палец к губам Свон: – Я об тебя испачкалась. Оближи! – улыбка Реджины буквально умоляет: «Давай, сопротивляйся, рычи, ругайся, и я добавлю на эту картину еще пару ярких мазков!» Кинжальные взгляды, кидаемые в нее Эммой, никак не влияют на довольную ухмылку Миллс, так что после пары секунд борьбы взглядов, Свон выполняет приказ. Она проводит по пальцу языком, потом целиком вбирает его в рот, тщательно облизывает и выпускает с негромким "чпок". - Хорошая девочка, – Реджина гладит Эмму по волосам, пропуская локоны между пальцев, задевая ногтями кожу. – И теперь у нас есть два варианта дальнейшего развития событий, – она выпрямляется и проводит обеими ладонями по ягодицам Эммы, заставляя ту дернуться. – Первый – я тебя развязываю, ты подбираешь штаны и покидаешь мой дом, накрепко запомнив, что случается с теми, кто мне дерзит. Второй... – Реджина обходит стол, поднимает с дивана ранее незамеченный Эммой предмет, и подходит ближе к ней, – ты еще пару часов побудешь хорошей послушной девочкой, – Миллс поднимает руку так, чтобы болтающийся на пальце ошейник оказался прямо перед глазами Свон, – и получишь награду. Эмма смотрит на ошейник, чуть нервно облизывается, переводит взгляд на Реджину: - Какую награду? – подозрительно спрашивает она. Реджина широко улыбается и произносит голосом, истекающим похотью: - Я оттрахаю тебя так, что ты неделю ноги свести не сможешь! Эмма сглатывает, потом облизывает пересохшие губы: - Ладно, давай его сюда. Реджина злобно шипит, наклоняется, опираясь локтями о стол, запускает руку в волосы шерифа и поднимает ее голову так, чтобы их глаза оказались на одном уровне: - Ты не до конца меня поняла, дорогая. Ты будешь послушной, будешь скромно опускать глаза, без споров и возражений выполнять мои приказы и разговаривать исключительно уважительно. Только тогда ты получишь свою награду, но позволь себе один лишь дерзкий взгляд - вылетишь из моего дома быстрее пули. Итак? Эмма думает почти минуту, переводя взгляд с лица Реджины на ошейник и обратно. Потом медленно кивает, позволяя себе последнюю дерзость: - И как мне называть тебя? "Мадам мэр"? Или лучше "Ваше величество"? - Ты будешь называть меня "госпожа", – Реджина расстегивает ошейник и медленно, смакуя, обвивает им шею Эммы. – Очень, очень вежливо и скромно ты будешь говорить "да, госпожа", "как прикажете, госпожа" и, конечно, "я с удовольствием оближу ваши туфли, госпожа". – Она застегивает замочек, просовывает палец между ошейником и кожей, чтобы убедиться, что тот затянут не слишком туго, и слегка тянет, пододвигая Эмму ближе к себе. – Ты поняла меня? – Миллс мягко проводит ладонью по щеке Свон. Эмма наклоняет голову, прижимаясь к этой ладони, наслаждаясь лаской, и отвечает: - Да, госпожа.