Prasinohaema virens

Пролог.

Солнечное и умиротворяющие утро опустилось на город. «Как же мне хочется вернуться в то место, в то время, вместе с ним.» — подумал слегка странный парень, волосы которого на солнце отливали изумрудно-зелёным, таким же прекрасным и чистым цветом, как его глаза. И кажется, что никто не может нарушить тишину, никто не сможет прервать сон природы, однако… — Алекс, поторопись, опоздаем же! — раздался крик того странного парня, разрывающий паутину утра. Брюнет, волосы которого до плеч отливают тем самым загадочным оттенком — вы никогда уж точно не пропустите его смеющиеся изумрудные глаза. Он чуть подпрыгивал, готовясь в любой момент побежать со всех ног. — Айщ! Эл, твой крик меня только отвлекает, не опоздаем, мне осталось только кроссовки надеть! — ответил Алекс. Алекс — парень с темно-русыми волосами и синими глазами, в которых порою смешиваются и Бездна океана, и Небесная высь, доходит даже до глубин Ада. Алекс сидел на крыльце дома и не торопясь, еле-еле натягивал кроссовки, временами косо поглядывая на друга и думая: «Подождёт ещё? Я не сильно его задерживаю?». Элиот (так звали того «зеленоглазого») смотрел на него сверху с какой-то снисходительно-насмешливой улыбкой. Но вот он взглянул на часы и побледнел. Настроение Элиота имело обыкновение меняться также часто, как и его манера речи, поэтому Алекс не нашёл ничего примечательного в быстрой утренней смене выражений лица своего друга. «К счастью, на Элиота всегда можно положиться. И ещё он постоянен в своих пристрастиях. Как любил вишню, когда мы ещё в песочнице возились, так и любит вишню.» — подумал Алекс. — Алекс, ты на время смотрел?! — яростно сверкнув глазами крикнул Элиот, смотря на потуги Алекса. — Видел-видел, у нас есть еще целых 20 минут до первого урока.- пробормотал недовольно Алекс, а про себя подумал: «Хе-хе, с такой терпелкой долго с девушкой не протянешь, мой друг». — Не целых, а ВСЕГО 20 минут! И вообще, сколько нам еще времени понадобиться на то, чтобы добраться до школы?! — терпение у Элиота уже было на пределе. Ведь теперь Алекс взялся за завязывание шнурков, а этот процесс обещал быть долгим и полным неожиданностей, как, например, порванные шнурки, разные кроссовки, забытая ручка, которую взять можно было только разувшись (строгая бабушка Алекса не позволяла ему ходить по дому в ботинках, вечно ворча что-то насчёт «доброго сердца, но ужасных манер»), после чего следовало опять завязать шнурки, при этом обязательно перепутав цвет одного кроссовка. И этот круг несчастий повторялся ровно до 8:23 — до момента, когда они в принципе не могли успеть в школу вовремя. Поэтому в дни, когда у Алекса была физкультура, Элиот просыпался раньше и пинком скидывал своего очаровательно и мирно спавшего, и вообще не подозревавшего, что у него физкультура первым уроком, друга. — Да-да, подожди ты чуток, шнурки остались. — ответил Алекс подняв честные-пречестные глаза на Элиота. Сейчас с легкостью можно было заметить как легко сверкали и парили в них создания Ада — милые демоны, пожалуй, подчинённые Бельфегора — демона Лени. — Алексис! — не укрылись демонята от зоркого взгляда Элиота. На улице жизнь точно замерла: имя, произнесённое как заклинание, гулким эхом пробежало по крышам соседских домов в радиусе 100 метров, скатилось по трубам, чем спугнуло лягушек, домовых и прочую живность, так или иначе обитавшую около домов и, наконец, достигло слуха синеглазого очаровашки. Снаружи не было почти никого. Только Элиот, Алекс и Он. Парень, на вид лет 20, проходил по улице, если только так можно было назвать скопление домов, тесно обнявшихся друг с другом и не хотевших выпускать путника, случайно забредшего сюда. Примечательным был не столько факт того, что дома готовы были развалиться перед тем, кто постучит в эти двери сильной рукой, перед тем, кто войдёт и подчинит себе их «общину», меняя и обновляя всё кругом, нет. Примечательным был тот факт, что среди жителей этих домов не нашлось такого человека. Вот этот отстранённый парень — заблудшая и одинокая душа, молящая о смерти или избавлении, которой, казалось, всё равно — существовать в человеке, как во флаконе с французскими духами «Шанель» или в бутылке с протухшим томатным соком. Этот парень не коим образом не вписывался в сонную обстановку дремавшего утра и разваливавшихся домов. Он бродил по свету уже некоторое время, припоминая каждый момент своего счастья, пока его мир не перевернулся. Весь. Его поглотила тьма бездонных синих глаз. Они вознесли его над Вселенной вместе с именем-заклинанием. И появилась маленькая белая прядка на вишнево-красных волосах. Для него этот миг стал началом новой жизни…и новых страданий, путешествием по старому маршруту — в глубь своего сердца и одиночества. — Всё я уже, все! Не злись ты. И сколько раз я уже тебе говорил не называть меня полным именем? Побежали! — с счастливой улыбкой на лице, Алекс обежал Элиота. — Меня-то подожди! — ухмыляясь побежал и Элиот, в душе которого что-то всколыхнулось. Море. Нет, Океан. Они бежали по скучным улицам к высокому зданию школы, уродливо выделяющимся среди «общинников». Бежали к своему будущему, как бы опережая его и подгоняя. Они были на равных и ни один не хотел выделяться — ни они, ни будущее. Бежали мимо прошлого, оставляя позади одинокого незнакомца, который все шептал. С болью шептал: «Алексия…». Это имя крутилось у него в голове, не давая покоя. В тот же миг к нему в голову пришло множество идей. Но стоило ему только попытаться ухватить одну из них за хвост, как пропали все. — Алексия, мы снова будем вместе, теперь уж точно, до самого конца. — побормотал незнакомец им в след, и сам не заметил как скатилась слеза по его щеке. Казалось, что никто не видел этого. По крайней мере так думал он, но её душа откликнулась, обернулась, и с грустной улыбкой на губах она - душа его возлюбленной в теле парня, побежала дальше, зная, что встреч им теперь не избежать.