Со мной, в Наружность

      Курильщик давно их всех разгадал. Никто в Доме не имел личности, все играли свои глупые роли. Отыгрывали сюжеты. Он не мог поверить в то, что, возможно, он единственный здесь настоящий. Тот, кто не захотел принимать правила этого места. Он думал так до тех пор, как первый раз заговорил с Черным. До того момента блондин никогда не начинал разговор первым, да и вся его «болтовня» ограничивалась обычно парой слов. На всех он смотрел настороженно, с опаской, на Курильщика — в том числе. Лишь Сфинкса он одарял каким-то особым, ненавистным взглядом, хотя в его действиях эти чувства редко проявлялись. Но Курильщик знал, что это так. Он умел наблюдать. И любил наблюдать.       Первый раз они разговорились, когда все пошли в Могильник, навестить Лорда. Тогда у них было не больше пятнадцати минут, в коридоре, до отключения света, но Курильщик успел многое понять и узнать. Он узнал настоящего Сфинкса, настоящего Лорда. Настоящего Черного. И тогда ему впервые показалось, что у него появился единомышленник: человек, который не хотел жить по правилам Дома, не хотел играть какую-либо роль. Как и Курильщик. Он абсолютно не боялся того, что его ждет за стенами серодомной жизни, а для старожила это была интересная, даже уникальная позиция. Черный был одиночкой, и Курильщик это понимал.       После того разговора их отношения несказанно улучшились. Взаимопонимание росло, точно так же, как и протест обществу. Четвертая начала смотреть на них косо, а Сфинкс сразу отметил, что Курильщик выбрал сторону Черного. И сам блондин, похоже, был несказанно рад новому союзнику, хотя и не показывал этого. Черный был вспыльчив, особенно в разговорах со Сфинксом. Чрезвычайно резкий и даже немного нетактичный. Однако внушал гораздо больше доверия, чем обаятельная улыбка Сфинкса, забота Македонского, безумные советы Табаки, и тем более лучше их отрешенного вожака, который вообще этого самого доверия не внушал.       Черный был молчалив, поэтому, оставаясь наедине, они редко говорили. Курильщик любил исподтишка наблюдать за ним, за его движениями. Порой даже черкал что-то в своем блокноте карандашом, украдкой поглядывая на блондина.       Но в тот день что-то сложилось не так. Четвертая дружно куда-то исчезла, в комнате остались лишь Черный, Курильщик да Лэри. Когда за Логом забежали его состайники, он также удалился, оставив после себя лишь одеяло на полу. Будь тут Македонский, он бы сразу поднял его. Черный отложил книгу, снял очки и сел рядом с Курильщиком, на общую кровать. Как только колясник был готов спросить у него, что случилось, парень заговорил сам: — Вот ты, Курильщик, — Черный осмотрел собеседника, который явно находился в замешательстве. — Ты обычный человек. Такой же, как и все. И могу ли я спросить… Почему ты выбрал меня? Почему ты выбираешь слабое, ничего не значимое в группе звено, если есть более влиятельный Сфинкс, или даже Слепой? Курильщик был ошеломлен. Он даже подумать не мог, что разговор будет иметь такой оттенок. Ему понадобилось около минуты, чтобы переварить вопрос и дать на него вразумительный ответ. — Ты не слабое звено. Наоборот. Слабыми звеньями по сравнению с тобой кажутся они, — Черный уже встал с общей кровати и направился к своей, не ожидая того, что Курильщик все же соберется с мыслями, но этот ответ заставил его замереть на месте. — Они все ненастоящие. Как куклы на ниточках, за которые дергает Дом. Но ты не такой. Тебе хватило сил, чтоб за столько лет пребывания здесь не стать пешкой этого места. У тебя есть собственная точка зрения, и своеобразный взгляд на разных людей. Тебя не интересует то, какое место они занимают в иерархии. Главное — чтоб они были людьми. Черный был доволен ответом, хотя, конечно, немного поражен. И в этот раз все эти эмоции отразились на его серьезном лице. Он снова подошел к Курильщику, наклонился и, сжимая его плечи, уверенно поцеловал. Чуть задержавшись на сухих губах парня, Черный отстранился, глядя на него и наслаждаясь реакцией. Погладив того по покрасневшей щеке, он усмехнулся и прошептал: — Спасибо за доверие. За дверью послышался приближающийся топот, звук колёс и восхищенные вопли Табаки. Черному пришлось вернуться на свою кровать, улыбаясь чему-то своему.       A на следующее утро Курильщик обнаружил у себя в руке аккуратно сложенную записку: «Я хочу быть с тобой. В Наружности.»