Наша майская история

Мы впервые встретились под тем самым мостом в мае. Я выводила на полотне весенние узоры воскресающей природы, а он сидел, свесив ноги, и бросал камни в лазурное озеро. Я тогда подумала, что было бы здорово, окажись те камни птицами. Он бы бросал их ко дну, а они взлетали, раз за разом. Или превратись они в рыб, коснувшись воды. Стали бы прелестными маленькими рыбками с блестящей чешуей, и плавали б себе в водоеме, изредка исполняя желания русалок. А озеро могло бы быть вовсе и не озером, а невероятным подводным миром, уходящим далеко вглубь и таящим в себе массу секретов и старых сокровищ. Я настолько четко вообразила это у себя в голове, что мне тут же захотелось запечатлеть этот чудный мир на моем мольберте. Это был первый рисунок, в котором жил он. Я поселила его у себя на полотне и создала для него новый мир. Это была всего лишь моя майская фантазия, рожденная под дубом на солнечной поляне у озера. Я добавила одну незначительную деталь, такую как бабочка на его плече и несколько изменила его лицо. Будет правильнее упомянуть, что приступив к работе с его лицом, я почувствовала напряжение. В нем не было эмоций. Абсолютно. Я прервала работу, потому что его лицо было совершенно опустошенным. Оно вернуло меня к реальности и тогда я поняла, что у него лицо самого несчастного человека. В нем не было обиды или разочарования, ничего такого, что могло бы расстроить его, в нем не было абсолютно ничего, и от того оно казалось мертвым. Я подумала, что, возможно, ему нужна помощь. Что, возможно, это озеро и все, что вокруг — последнее, что он видит. От таких людей веет холодом пустоты, но ничего леденящего я в нем не увидела. Я видела лишь потухший свет, настолько яркий и сильный, что даже будучи сломленным, он все равно пытался пробиться наружу, тускло и отчаянно сияя. Я боялась. Неистово и трепетно. Я запомнила тот миг лишь потому, как сильно билось мое сердце. Мне хотелось подойти ближе и ошибиться. Да, в тот момент, я больше всего на свете хотела ошибиться. Пускай его лицо не умирает. Пускай оно живет. Пускай не произойдет то, что должно было произойти. Пускай я ошибусь. Пожалуйста. Я спустилась к берегу, чтобы промыть кисти, а заодно, посмотреть на него.  — И не жалко тебе воду портить? — этот голос. Как куранты в Новогоднюю ночь. Отчетливо и ясно. Он пронзил меня насквозь и я просто замерла. — А теперь будешь делать вид, что не услышала? - А? Простите?  — Краски то у тебя неорганические. Если бы каждый, как ты, воду загрязнял, было бы озеро сейчас таким красивым?  — А вы разбираетесь в красках?  — Я много в чем разбираюсь. — он встал и посмотрел на небо, будто мысленно перечисляя то, в чем он был хорош.  — Ну тогда вы должны знать, что особой разницы между органическими и неорганическими красками нет. Вода отличный растворитель и через пару часов от моей деятельности не останется и следа.  — Так ты, оказывается, таким образом воду бережешь?  — А вы, простите, природу защищаете? Он расхохотался, чем застал меня врасплох. Этого невозможно было предугадать. Я смутилась и, кажется, немного покраснела. Мне не хотелось, чтобы он видел меня такой и я опустила голову. Я ждала пока он скажет что-нибудь обидное, что могло бы задеть меня. Что-нибудь про мои кисти или стиль. Ожидая чего-нибудь выше перечисленного, я не заметила, как он спустился с моста и подошел ко мне. А когда его голос прозвучал совсем близко, я невольно вздрогнула.  — С характером, значит? — насмешливо произнес он. — Ну и сколько же нам лет, раз мы с характером?  — Достаточно. Хоть я и выгляжу младше, но делаю ровно то, что мне позволено. А вымывать кисти не запрещено законом и уж никак не несет за собой ответственности, ни материальной, ни физической.  — Вот как? А если я скажу, что ты специально озеро засоряешь?  — Но не скажете ведь. Вам до этого никакого дела нет. Своих проблем хватает, раз вы с лицом мертвяка с моста камни в воду пускаете, думая о том, как бы самому спрыгнуть! — и только выкрикнув это, я тотчас пожалела об этом. Пожалела, что вообще начала разговаривать с ним. Однако же, во время спора, его лицо на мгновение снова стало живым. Я успела это заметить и все равно разрушила его забвение о своих проблемах. Его мимика изменилась. И, должна признать, не в лучшую сторону.  — А тебя вообще никто не просит в чужие проблемы лезть. Ясно, мелкая? — Он развернулся и пошел в противоположную от меня сторону, а я готова была вечность извиняться перед ним за мои необдуманные слова, если бы снова не совершила глубочайшую ошибку. За ней прощения уже не следовало.  — А я и не мелкая вовсе, между прочим! Если проблемы ваши, так и разбирайтесь с ними сами! И ничего дыру в мосту просиживать, кто еще воду засоряет! Я никогда не умела вовремя замолчать и это всегда было огромной проблемой. Единственной проблемой. Я крикнула ему это в спину, но представила его лицо, после услышанного. Он немного притормозил, а потом еще больше ускорил свой шаг. Клянусь всем, что имела, имею и буду иметь, что в тот момент, единственное, чего мне хотелось, так это навсегда провалиться под землю и чтобы все на свете забыла, что я когда-либо существовала.