Рождена для того, чтобы умереть от его рук

Она не хотела умирать. Никто не хотел бы. Он нежно перевязывает ей запястья гитарной струной, когда она только начинает приходить в сознание. Заглядывает в красные, полные страха и слёз глаза. Мягко улыбается, гладя по бледному, влажному от слез лицу. Проводит кончиками пальцев по впалой щеке, касается острого подбородка. Девчонка дрожит, остервенело сжимая пальцы, тихо мыча от того, как тонкая струна болезненно впивается в кожу, стоит ей попытаться дернуться. — Меня зовут Уильям. И если ты обещаешь не кричать, я сниму кляп. Девушка поднимает взгляд на него. Уильям плавно присаживается рядом, внимательным взглядом смотря на неё, выжидая ответ с таким спокойным нетерпением, что она кивает, хоть и несмело. Рассматривает своего мучителя вблизи: тощий, гладко выбритый, жутко похожий на подростка, хоть и видно, что ему уже за двадцать, если не за двадцать пять. Он рыжий, с великолепной копной непослушных волос, в безразмерном свитере. Его лицо усыпано веснушками, а взгляд ярко-изумрудных глаз настолько теплый, что даже его пугающая ухмылка не кажется опасной. Он ловким, осторожным движением сдирает с её губ кусок клейкой ленты, рассматривает свою жертву вблизи: подросток, слишком нетипичный. Альбиноска. С модельной внешностью, правильными чертами лица и нежной мимикой. Ресницы длинные от природы, а слезы придают бледному лицу ещё больше беззащитности. Она создана лишь для того, чтобы стать его жертвой. — Расскажи о себе. Как тебя зовут? Мягко интересуется Уильям. Тянется за шестиструнной гитарой, рассматривает надписи на ней с невероятно увлеченным видом. Бледновласая молчит, закусывая нижнюю губу от ноющей боли в запястьях. — Зачем ты... — Расскажи же. И потом я расскажу о себе. Не бойся, я никому не скажу. Но и долго терпеть я не могу. Я злюсь, если долго жду. И вновь эта зловещая ухмылка. Он легко перебил её, подняв взгляд изумрудных глаз на альбиноску. Она вздрогнула, в момент поспешно закивав. Он был харизматичным, но при этом в нём было что-то... Что очень сильно пугало девушку. — Меня зовут Элизабет. Мне через месяц исполнится восемнадцать. Я учусь в выпускном классе, играю в своей рок-группе на гитаре, пою и пишу стихи. Моя мечта - стать знаменитой и играть на одной сцене с великими музыкантами. Я очень слаба здоровьем и поэтому приходится постоянно пить лекарства. У меня очень богатые родители и они могут тебе заплатить, если ты похитил меня ради денег. Опустив глаза в пол, нехотя рассказывала она, боясь, что это может не устроить её мучителя, что внимательно читал надписи, оставленные на гитаре. Но стоило девушке заикнуться о выкупе, как Уильям рассмеялся, начав разматывать вторую струну снизу, снимая ту с гитары, сопровождаемый изумленным взглядом со стороны Элизабет. Выдержав напрягающую паузу в две секунды, молодой человек подал голос. — Меня зовут Уильям. Мне двадцать шесть лет, и я безработный. У меня образование судебного психолога, но работать по профессии не берут из-за неопытности. Зарабатываю на подработках и иногда беру деньги у родителей. — он отложил гитару в сторону, потянувшись к ногам девушки, заботливо, но туго, начиная связывать ей ноги, — Странные эти работодатели люди. Нет опыта - на работу не берут. А как мне его тогда получать? Совсем у них ума нет... А ещё я рисую. Хобби у меня такое. Хотел стать художником, но родители слишком давили, чтобы я занялся чем-то серьёзным. Я бы показал тебе свои рисунки, но я их забыл вчера у друга своего. Безумно повседневно рассказывал он, при этом туго затянув железную струну вокруг лодыжек девушки. Он поднял взгляд на её лицо. Она вновь давилась слезами от боли, но боялась даже пикнуть, чтобы не разозлить его. Мелко дрожала, отводила глаза. По её запястьям медленно стекала капля крови. Струна впилась в нежную кожу настолько, что прорезала её, разбавив бледные тона алой полосой. Он завороженно наблюдал за девушкой, вновь приступив к снятию струны. — Зачем я здесь? Чего ты хочешь? Зачем ты всё это мне рассказываешь?.. Дрожащим голосом спрашивала она, пытаясь подавить истерику, накатывающую её, пытаясь скрыть свою панику, свой страх, что заставляет её молчать и слушаться Уильяма. Элизабет была в отчаянии. Этот парень пугал её всей своей сущностью. Да ещё и если учесть, что он причиняет ей боль - она была в ужасе от него. Но всё же, не кричала. Лишь упоминание о том, что её мучитель может разозлиться, лишь одно упоминание, приводило её в крайнюю степень ужаса, что он сделает ей ещё больнее. В момент, мягкие движения Уильяма показались девушке до ужаса пугающими, напрягающими. Он не торопился с ответом, высвобождая третью струну снизу, и, приложив силу, заставил девушку выпрямить ноги, принимаясь связывать их чуть выше колен, всё так же туго, применяя силу, стоило Элизабет только дернуться в знак протеста. И она отступила, сдалась и полностью отдала себя в руки своего мучителя, что с невероятным интересом взглянул на девушку, окончив связывать ту. Его губы расползлись в широкой, удавьей улыбке, от чего девушке стало не по себе, и та сжалась, судорожно выдыхая воздух через рот. — Я убью тебя, Элизабет. Тебе не исполнится восемнадцать, и ты не станешь популярной. Я убийца, Элизабет. А ты - моя жертва. Всё так же тепло произнёс Уильям, но при этом девушка услышала в его голосе нотки жестокости, одержимости. Истерика подступила резко, стоило только окончить огневласому закончить свою речь. Каждое его слово било по вискам, девушка заплакала навзрыд. Громко, отчаянно, что-то неразборчиво крича, истерично пытаясь высвободиться, отчего струны впивались в её белесую кожу, из порезов начинала сочиться кровь. Молодой человек вздохнул, поднимаясь на ноги, с силой хватая Элизабет за плечо, отвешивая ей звонкую пощечину. Этот милый парень всё больше и больше казался ей демоном из самых страшных кошмаров. Такой красивый и сильный, но при этом невероятно жестокий. И Элизабет поняла, что так пугало в нём. Его мертвенная, злобная аура. Его нотки жестокости в голосе, его злоба в глубине изумрудного взгляда. Он был человеком лишь внешне. Внутри он - монстр. Существо, жаждущее крови. — Если ты будешь кричать - я снова заткну тебе рот. Пользуйся моей добротой, пока можешь. И она в момент затихает, смотрит на него в отчаянии, поджимая дрожащие губы. Что, черт возьми, он творит? Почему он просто не убил её? Почему?.. В её голове крутилась куча вопросов. Как? Почему? За что? Кто он? Что делать? Элизабет отчаянно не хотела умирать. А молодой человек, заметив, что его жертва притихла, одобрительно заулыбался, поднимаясь на ноги. Он пошарил рукой в кармане джинсов, доставая оттуда пачку сигарет и закуривая. — Ты была очень красивая, — вдруг подаёт голос парень, — могла бы стать моделью. Проговаривает он, отворачиваясь спиной к Элизабет, задирая голову, выдыхая горький дым к потолку. Девчонка крайне удивлена. Она закрывает глаза, делает глубокий вдох, осмеливаясь на вопрос. — А сейчас не красивая? В ответ она слышит смех. Будто Элизабет - дура. Задаёт вопросы со столь очевидным ответом, что очевидней быть не может. По крайней мере, для него всё было безумно очевидно и просто. Он в очередной раз выдохнул дым, разворачиваясь лицом к белесой пташке, закованной стальными нитями собственной гитары. Теперь его улыбка кажется ещё более пугающей. Уильям всё менее кажется приятным ей. Его харизма всё менее видна, его взгляд всё сильнее вселяет леденящий страх, и больше не кажется теплым, как на первый взгляд. Его манеры словно гипнотизируют. Элизабет неотрывно следила за тем, как Парень докуривает сигарету. Она была рождена для того, чтобы умереть от его рук. Молодой человек вновь садится рядом с ней, вновь берется за гитару. Вновь снимает струну, хватая альбиноску за руки мягкими движениями, принимаясь заботливо повязывать струну чуть ниже сгибов локтей. Но вновь до боли. Девушка закусывает губу, тихо мыча. Уильям улыбается, легонько щурясь. — Потерпи. Скоро пройдёт. Он будто издевается, дразнит её. Играет со своей жертвой вместо того, чтобы просто убить. Словно кот, что играет с умирающей мышью перед тем, как добить её и закончить её страдания. Элизабет было больно, страшно, и деваться от этого было некуда. Она не могла пошевелиться без вреда для себя. У неё начинала кружиться голова, кровь уже медленно капала на пол. Белесая пташка прокусила себе губу от боли, тихонько вскрикнув, когда Уильям резким движением усадил её ровно, схватив за плечи. Он снял остальные струны с гитары, сопровождаемый умоляющим, безысходным взглядом. У неё кончились слёзы, она уже не могла плакать, и сломалась настолько, что уже сама желала своей смерти, чтобы всё это кончилось. Молодой человек присел напротив неё на корточки, хватая пальцами её за подбородок, заставляя заглянуть себе в глаза. Он улыбался как-то иначе. Его глаза горели в обожании. — Я влюбился в тебя с первого взгляда. И понял: я должен убить тебя. Ты была так прекрасна, что я не смог удержаться. Выпрями спину, не горбись. Она покорно выпрямилась, не видя никакого выбора. Он сломал её, заставил желать гибели в его руках. Заставил ждать момента собственной смерти. — ...Зачем? Уильям бережно убирает её волосы, зажимая самую верхнюю струну в зубах, завязывая белокурые, мягкие локоны в хвост, скрепляя их предпоследней струной. Он завороженно рассматривает тонкую, изящную шею с выделяющимися из под тонкой, бледной кожи венами. — Потому, что это моё желание. Это будет самое красивое убийство, ведь ты так прекрасна. Вновь повторил он, поднимаясь на ноги, наматывая на руку гитарную струну, кругом обходя девушку, стоя у той за спиной. Её шея - лебединая, тонкая, с хорошо прочерченной линией сонной артерии. Эта шея будто создана для того, чтобы намотать на неё стальную, толстую нить, оставить ярко-алый след, что станет причиной смерти. Элизабет мелко дрожала, интуитивно понимая, что финальная точка их недолгой связи сейчас наступит. Уильям поставит её. Но он медлил, заставляя белесую пташку нетерпеливо кусать губу, метаться в желании обернуться, но боясь спугнуть момент, оттянуть неизбежное и ещё немного помучить и его, и себя. Огневласый молчал, с безмятежным видом стоя прямо за спиной сидящей Элизабет. Он наслаждался моментом, когда только он может решить, наступит ли в следующий момент её смерть. — Уильям... — прикрывая глаза полушепотом проговорила она, чуть запрокидывая голову, — сделай это быстро. Сзади она услышала тихий смешок. Сейчас давящая на уши тишина была разрезана, словно кинжалом, вонзаясь в сознание беловласой, заставляя ту вновь почувствовав ход времени. — Доброй ночи. Это было последним, что услышала Элизабет перед тем, как на неё шее крепко затянулась последняя, шестая струна, от сильного давления врезаясь в кожу, пережимая сонную артерию, дыхательные пути. Элизабет недолго дергалась перед тем, как её взгляд потух. Уильям ещё долго смотрел в потухшие, алые глаза, после чего ушел, прихватив с собой все улики. Завтра утром Элизабет найдёт охранник, проверяющий этот подвал. Завтра её кукольное, охладевшее тело будут фотографировать журналисты и полиция. Её родственники начнут оплакивать альбиноску, будут готовиться к похоронам и поискам того самого рыжего паренька, о котором так много смогла узнать Элизабет за столь краткое время. Элизабет, но не они. Пожалуй, эта девушка знала о нем больше, чем кто-либо другой. Но Уильям соврал ей. Она станет моделью и попадёт на обложки газет. Но только вот спасибо ему она сказать никогда не сможет. Это убийство будет признано как самое красивое и чистое убийство века. Изящно лежащая жертва с мягкой улыбкой на побледневших губах, полное отсутствие отпечатков и улик. По крайней мере, Уильям надеялся на то, что их проделку с Элизабет запомнят именно так. Ведь она была рождена лишь для того, чтобы умереть от его рук.