Я - пламя

Четверг

      Вокруг меня абсолютная темнота. Пустота. Вакуум. Я падаю, лечу в бесконечную пропасть, в пропасть, которая не имеет ни начала, ни конца. Не имеет дна. Однако я абсолютно спокойна, мне точно известно, что нужно делать. Крепко зажмурив глаза, я словно смотрю внутрь себя и вижу огонь. Языки пламени танцуют, двигаются спокойно и гладко. Через мгновение мое падение замедляется, я зависаю в пространстве этой вечности, но не замечаю этого. Все мое внимание направленно на сияющие языки пламени, я растворяюсь в нем, растворяюсь в огне… И вот пламя уже не внутри, оно вокруг меня, обволакивает, обтекает мою фигуру. Огонь снаружи, огонь внутри, он повсюду… Я и есть огонь.       Языки пламени словно расходятся теплыми волнами от моего сердца, медленно спускаются по рукам, ногам, покрывают каждый миллиметр моего тела. И вот я целиком оказалась в коконе огня, тепла и защиты. Больше нигде в мире я не чувствовала себя так удивительно как здесь. Огонь не обжигал меня, не ранил. Наоборот. Он давал ощущение защищенности и покоя, казалось, будто я, наконец, дома. Словно весь мир вокруг не значит ровным счетом ничего, есть только здесь и сейчас, только я и мой огонь…             -Инга! Инга!! Очнись, тебе говорят! Голос беспардонно выдергивает меня из объятий сна. Каково же было мое удивление, когда, разлепив веки, я обнаружила свою сонную тушку стоящей у доски в кабинете истории. С мелом в руках. Что за…?       -Я, конечно, все понимаю… — начал Евгений Петрович, наш историк, — Я даже смирился, что на моих уроках ты крепко спишь… Но вот это уже перебор. Ты вообще в курсе, что являешься вполне себе активным лунатиком? Мдаа… Вот только этого мне и не хватало. Представляю, какие теперь разговоры начнутся разговоры за моей спиной, если учесть, что и до этого оттуда частенько слышался ласковый шорох.       -Эммм… Я лунатила в детстве, но это уже давно не повторялось… — Вяленько так промямлила я. Звучит крайне неубедительно. Я бы себе не поверила.       -В таком случае, прекрати спать на моих уроках! Или хотя бы спи спокойно, — подвел итог учитель. Или не итог…       -И еще одно… Что это такое ты написала? — и он ткнул пальцем мне за спину. Ну, на доску, то есть. Я медленно обернулась, уже предвкушая очередной подвох судьбы. Уж чего-чего, а этого добра она всегда выдавала мне с избытком. Ну кто бы сомневался… Челюсть отвисла, мне стоило немалых трудов поставить ее на место. Доска была исписана ровными рядами мелких и абсолютно непонятных закорючек.       -Эээээ… — промямлила я. Ну, а что тут скажешь?       -У меня нет ни малейшего представления, какой это может быть язык, — сказал учитель, переводя взгляд с моего пунцового лица на плоды моего же лунатизма, — Ну и задачку ты мне задала… Пожалуй, нужно позвать специалиста по языкам или кого-нибудь в этом роде… Нужно же разобраться, что за фортель выкинуло твое подсознание.       -Неет!! — сорвалось с моих губ. От одной мысли, что кто-то чужой поймет, что здесь написано, ледяная волна страха и паники захлестнула мое сознание, — Не нужно, этом нет необходимости, — пробурчала я, нащупывая за спиной тряпку.       -Но… — начал, было, он, но договорить не успел. Я ухватила-таки непоседливую тряпку и быстро провела ей по своим записям, беспощадно уничтожая их. Все, теперь я в безопасности. Стоп. Что вообще происходит? Откуда такая дикая реакция на дурацкие каракули на доске? Это всего лишь бред, выданный моим сознанием. Всего лишь плод сна, не больше… Однако на сердце было удивительно спокойно от понимания, что никто больше этого не увидит и, что куда важнее, не поймет.       -Извините, Евгений Петрович… — пробормотала я с самым покаянным видом, — Я просто еще не до конца проснулась, наверное, и неадекватно отреагировала.       -Ничего страшного, Инга, жаль, конечно, что тобой был уничтожен такой занимательный текст, но это не важно. Сейчас тебе, безусловно, стоит пойти домой и как следует отдохнуть, чтобы избежать повторения подобного на последующих уроках. Я вздохнула и, не глядя на одноклассников, двинулась к своему месту, схватила рюкзак и выскочила из класса, лишь пискнув что-то вроде «До свидания» учителю.       Дверь захлопнулась за моей спиной. Приложив как всегда холодные ладони к горящим щекам, я решительно зашагала прочь. Сейчас есть лишь одно место, где я смогу успокоиться, собраться с мыслями и обдумать все случившееся. Я сорвалась на бег и молнией взлетела по лестнице, наконец, добравшись до своего убежища. Чердак, он же наша маленькая голубятня. С детства мне очень нравились птицы. Все, начиная от домашнего попугайчика Гоши и заканчивая голубями на чердаке школы. Я восхищаюсь ими. Птицы свободны, всегда безгранично, абсолютно свободны. Крылья позволяют им в любой момент взлететь, упорхнуть от проблем и невзгод. Они могут летать, и одно это заслуживает зависти и восхищения. В глубине души человек на самом деле очень завидует птицам, завидует их крыльям. Истоки этого желания обладать способностью к полету лежат еще в греческих легендах об Икаре. Религия обожествляет людей, обладающих крыльями, причисляет их к бессмертным, чистейшим и прекраснейшим существам… Даже современные самолеты, дельтапланы и прочие летающие объекты — лишь жалкое подобие того, чем обладают птицы. Ох, что-то глубоко я задумалась. Встряхнувшись, я начала входить на чердак. Звучит, странно, но так и есть, чтобы проникнуть в святую святых наших птичек, придется изрядно попотеть.       Я находилась в тупике, на площадке после последней серии ступенек. А над головой у меня — закрытый люк, ведущий собственно в голубятню. Проникнуть туда можно только с помощью лестницы, благо после многочисленных уроков, которые я уже седьмой год просиживаю здесь, это не представляет для меня никакой трудности. Нужно просто знать небольшой секрет. Я просунула руку в щель между решетками вентиляционного люка и вытащила старый, покрытый ржавчиной ключ. Как мне удалось добыть его лучше не вспоминать. Достаточно лишь сказать, что наш дворник, он же сантехник, он же трудовик и вообще мастер на все руки дядя Петя давно счел его потерянным и сделал дубликат. Я сунула ключ в скважину старого, ржавого насквозь замка и с трудом повернула. Раздался сухой щелчок и, оп-ля, путь свободен. Откинув крышку люка, я встала на цыпочки и стащила веревочную лестницу. Вот теперь можно забираться. Запах дерева, старой бумаги и просто старости окатил меня с головы до пят, когда я, наконец, оказалась внутри и закрыла за собой люк. Голубиное курлыканье создавало совершенно особую атмосферу, уникальную и такую родную и приятную.       Собственно, само создание здесь голубятни было по большей части моей заслугой. Просто в 5-6 классе я часто тайком поднималась на чердак, чтобы понаблюдать за обосновавшимися здесь птицами. Голуби прилетали и улетали, пересиживали здесь дождь или слишком жаркие дни. Практически каждый день я приносила им хлеб или булочки от своих школьных обедов, прикармливала птиц, даже давала имена своим необычным питомцам. Они начали доверять мне, клевали хлеб прямо ладоней… А я ощущала себя этакой королевой птиц. Возможно, это так и осталось бы моей маленькой тайной, если бы не один случай. Однажды, я поднялась сюда как обычно, чтобы прогулять ненавистную географию, и увидела раненного голубя. Птица была одной из моих любимиц, белые перья сразу выделяли ее из толпы серых собратьев. Голубка доверяла мне, совершенно не боялась и, возможно, добралась сюда как в самое безопасное место, чтобы спрятаться. Может быть, ей не повезло встретиться с кошкой или попасть под машину, но результат на лицо: она подволакивала крыло, перья на белоснежной грудке сбились, кое-где на них краснели пятнышки крови… Не задумываясь, я аккуратно взяла птичку и отнесла ее в школьный кабинет медсестры, где добрая женщина оказала ей первую помощь. Однако ценой спасенной жизни оказалось мое тайное убежище. Медсестра не поверила детскому лепету о птице, найденной на улице и удивительно спокойно реагирующей на абсолютно незнакомую девочку. В общем, пришлось рассказать о путешествиях на чердак и любви к птицам. Как ни странно, она вовсе не разозлилась. Наоборот, женщина договорилась с директрисой о создании настоящей голубятни на школьном чердаке. Все восприняли эту идею довольно спокойно, даже поддержали ее. В общем, спустя пару месяцев чердак оказался оборудован жердочками для птиц, кормушками и даже небольшим деревянным балкончиком для птиц. С первого дня создания голубятни я буквально не вылезала оттуда, и вскоре мне полностью поручили уход за птицами, уборку чердака и другие обязанности, связанные с содержанием птиц в порядке.       Сейчас в голубятне было всего несколько птиц, в это время большинство из них летает на просторе, чтобы вернуться лишь вечером. Я привычно подхватила веник и совок и смела мусор из-под птичьих жердочек. Выбросив отходы в окошко, я подсыпала корма в кормушки и сменила воду. За всеми заботами мои собственные проблемы отступили на задний план, и я начала успокаиваться. Когда оказалось, что занять руки абсолютно нечем, я вышла на пристроенный балкон и прислонилась лбом к небольшому окошку. Отражение смотрело на меня большими зелеными глазами, рыжие непослушные кудряшки опять выбились из хвоста и сейчас свободно спадали на лицо. Кстати, на лицо, покрытое веснушками. Уж как я боролась с ними раньше, и выводить их пыталась, даже ходила на специальные процедуры в салоны… А им хоть бы что! Только больше стало. Ну и пусть будут, примем их за небольшую изюминку моей внешности. А если смотреть в целом, моя внешность не представляет собой ничего особенно интересного или необычного. Обычная такая, среднестатистическая ученица 11 класса обычной школы. Не красавица, но и не уродка, если быть справедливой. Так, вообще, главное в девушке — ум и душа! Идеальная отмазка, блин…       Но на данный момент меня мало интересовали проблемы моей физиономии. На повестке дня совсем другой вопрос – сны. Этот странный огонь, такой завораживающий, успокаивающий, волшебный… Он далеко не в первый раз сопровождал меня в ночных (ну или дневных, как пойдет) грезах. Чаще всего он снился мне в особенно тяжелые моменты жизни. После того, как умер отец, я больше недели практически не вылезала из постели, и каждый раз, когда я проваливалась в сон, огонь принимал меня в свои теплые, заботливые объятия. Он словно исцелял мою душу после ужасной потери, помогал свыкнуться с ней, пережить этот ужас. Если бы не сны, я не выдержала бы, сошла бы с ума. Мы с отцом всегда были очень близки, ближе, чем с кем-либо. Фактически, он заменял мне мать. Хотя жили мы вместе, втроем, она никогда не была частью семьи, не любила нас. Смыслом жизни этой женщины была работа. С самого детства она мечтала стать актрисой и уверенными шагами шла к своей цели. Отец стал лишь временным увлечением для нее, а позже — лишь помехой на пути к известности и богатству. Такой же помехой являлась и я. Вообще мое появление на свет было огромной ошибкой для нее, лишь данью ее семейным традициям и чем-то вроде компенсации за испорченную жизнь мужу. Он-то как раз всегда мечтал о большой и счастливой семье, с двумя, а то и тремя детишками. Но не сложилось. Поэтому вся его душевная теплота, вся нерастраченная нежность и забота выливалась именно на меня. Для меня остается огромной загадкой, что вообще побудило ее завести ребенка, ведь это шло абсолютно вразрез с ее целями, принципами и желаниями. Но не только мать в нашей семье была безумно увлечена работой. Папа тоже нашел свое призвание и был счастлив заниматься тем, чем он занимался. Его профессия оказалась менее престижной, прибыльной и известной, он не был окружен восхищением публики, овациями и сияющими искрами славы. Искры вокруг него были совсем иными. Отец избрал для себя профессию пожарника. Он каждый день рисковал своей жизнью, чтобы спасти из пылающего дома ребенка, мужчину или женщину, забывал о своей безопасности ради спасения другого. Это и есть высшая мера отваги и благородства. Именно благодаря его работе они и познакомились. В лучших традициях любовных романов или романтических фильмов он вынес ее на руках из горящего здания, а потом они эпично поцеловались на фоне горящего здания. Их страсть была обжигающей и молниеносной, буквально на следующее утро после того знаменательного пожара они подали заявление в ЗАГС. Однако финал их истории оказался куда прозаичней. Так быстро вспыхнувшие чувства оказались недолговечными и быстро увяли, подобно букету прекрасных цветов. Какими бы чарующими, волшебными они не были, увядание настигло их в считанные дни. Вскоре они оба осознали, что, возможно, сделали не правильный выбор. Однако для мамы эти отношения были вполне удобными, ведь дома всегда ждет теплый очаг, стоит лишь вернуться. Но вот с возвращениями возникали проблемы. Она постоянно была на гастролях, съемках, появляясь дома лишь на пару дней. И то только чтобы захватить необходимые вещи, да и просто отдохнуть. Не знаю, как в ее бурный график удалось вписать время на рождение ребенка, меня то есть, но как только это стало возможным, она снова ушла в шоу-бизнес. С детства я видела ее совсем редко, даже забывала, как она выглядит. До четырнадцати лет я жили, фактически, только с папой. Он заботился обо мне, дарил тепло, нежность и заботу, дарил детство. Он знал все о моей жизни, все мои детские секреты, которыми дочкам положено делиться с мамами. Только сейчас я понимаю, как тяжело ему было все это время, как тяжело мужчине заменить девочке мать. И вот в один злополучный день он не вернулся. Он погиб, спасая из огня детей, погиб при пожаре в местном детском доме. В те дни мне не хотелось жить. На границе безумия меня удержал лишь огонь, мои огонь. Он был лучшим утешением для меня, лучшим другом, лучшим защитником. Можно сказать, что тогда закончилось мое детство. Разумеется, даже после этого мама не смогла бросить свою обожаемую работу. Пожалуй, сцена — ее единственная и вечная любовь. Эгоистичное искусство прочно угнездилось в ее сердце, заняло все место там… Увы, в ее душе выла только одна вакансия на любовь, и ее безвозвратно заняла сцена. После трагедии, оставившей меня практически сиротой, я стала жить самостоятельно. Ну, конечно, мама не бросила меня на произвол судьбы, она сделала все, что, в ее понимании, должна была сделать хорошая и любящая мать. Она оставила мне карточку, на которую регулярно поступала крупная сумма денег, наняла домработницу, чтобы дом всегда находился в чистоте, а в холодильнике была нормальная еда. И снова ушла в работу. Теперь видимся мы не чаще раза в месяц, а моя жизнь стала полностью самостоятельной. Единственная защита и опора для меня – сны. Даже воспоминания о теплых, исцеляющих объятиях огня дают мне силы, чтобы стойко переносить новые и новые удары судьбы.       Резкий гудок автомобильной сирены выдернул меня из задумчивости. Ничего себе! На улице уже почти стемнело, а мне нужно еще заскочить в магазин одежды и выбрать что-нибудь для вечеринки по случаю Хэллоуина, которая случится послезавтра, в субботу. Такие «пати» не редкость для одиннадцатых классов. Все праздники мы стараемся проводить вместе, нам не так много осталось учиться, чтобы зря разбазаривать драгоценные деньки.       Я быстро подошла к люку, по пути подхватывая рюкзак и перекидывая его через плечо. Ну, что ж, вперед, навстречу шопингу! И пусть все проблемы, включая непонятные шутки моего подсознания, останутся позади, а впереди будет только счастье и любовь!