Making wishes

      Тойя Акира не любил свой день рождения. Не то чтобы он недолюбливал конкретно этот день календаря — в конечном счете, чем ему не угодило четырнадцатое декабря кроме того, что именно в этот день его угораздило появиться на свет? — Акиру из себя регулярно выводило другое.       Почему-то все люди, с которыми он поддерживал общение, хотели его отмечать.       «Я не хочу устраивать дома праздник», — серьезно говорил десятилетний Акира, когда мама предлагала пригласить на день рождения одноклассников.       «Мне не нужен новый компьютер, старый еще работает», — пытался воззвать к голосу разума тринадцатилетний Акира, косясь на расставленные по комнате коробки, но отец был непреклонен.       «Я ненавижу сладкое», — вздыхал про себя Акира, на пятнадцатилетие которого Ичикава-сан организовала большое чаепитие в салоне и словно специально купила огромный кремовый кошмар, который язык не поворачивался назвать тортом.       «Шиндо, за каким чертом мне сдался веер, да еще и с дебильной кисточкой?» — практически взвыл Акира, глядя на довольно лыбящегося парня, помимо веера протягивающего ему кислотно-желтую открытку с малиновой надписью «Счастливого восемнадцатилетия!».       Вспоминая об этом, Акира с содроганием выбросил в мусорную корзину лист отрывного календаря с цифрой тринадцать на нем. Единственный подарок, который он хотел получить на день рождения — чтобы его не трогали.       Раздался щелчок замка и скрип открываемой двери, сопровождаемый радостным возгласом:         — Я дома! Акира выглянул в коридор. Хикару, громко топая ногами, стряхивал налипший на ботинки снег, и с него на пол уже натекла лужа талой воды.         — Ну и метель там, — он громко шмыгнул носом, сняв ставшую белой от снега полосатую шапку.         — С возвращением, — только и успел сказать Акира, прежде чем Хикару набросился на него и стиснул в приветственных объятиях: — Ты… меня… задушишь… — прохрипел он, мечтая выпутаться из рук Хикару, к слову, ледяных — тот всегда игнорировал перчатки. Он, наконец, ослабил хватку, и тогда Акира заметил стоящий на полу объемистый пакет.         — Что это? — поинтересовался он, и от вида слегка покрасневшего Хикару страшное подозрение зародилось в его душе.         — Завтра четырнадцатое, и…         — Я так и знал! И я предупреждал, что я не хочу… Хикару кашлянул:         — Акира, это не то, о чем ты подумал.         — Знаешь, что?         — Нет.         — Ты всегда делаешь вид, что откашливаешься, перед тем как соврать.         — А ты заноза в заднице, — фыркнул он и открыл пакет у него перед носом. — Это всего лишь формочки для печенья. Раз у нас обоих завтра выходной, я хотел потренироваться, чтобы потом сделать такие же на Рождество. Акира молча уставился на коробку с кучей странных металлических загогулин.         — Я уже даже не спрашиваю, что тебе подарить, — добавил тот, обиженно насупившись.         — Все, чего я хочу, это чтобы хоть раз в жизни на мой день рождения меня оставили в покое. Хикару протопал на кухню и открыл шкафчик, задумчиво оценивая пустое пространство внутри, пригодное для хранения формочек. В такие моменты Акира думал, что увлечение Хикару кулинарией его действительно пугает. Особенно если учесть тот факт, что, что бы ни устроил на кухне его парень, убирать бардак придется именно ему, Акире, как главному радетелю порядка в доме.         — Короче говоря, никаких подарков, — на всякий случай уточнил Акира. — И к открыткам это тоже относится!         — Я понял. Никаких подарков, открыток, сладостей в целом и тортов в частности, кофе в постель и прочих проявлений любви и внимания, — съязвил Хикару, громко хлопнув дверцей шкафа.         — Я не пью кофе, — не удержался он и тут же пожалел о сказанном, увидев выражение лица Хикару. Тот, вопреки обыкновению, промолчал. Акира наблюдал за тем, как он складывает вещи в рюкзак и идет к выходу.         — Собрался куда-то?         — Так я сегодня у Ваи ночую, у него важный матч завтра, он попросил его потренировать, — Хикару зашнуровал ботинки и выпрямился, потянувшись за не успевшей высохнуть шапкой. — Я только пакет занести хотел. Не скучай, — он, наскоро чмокнув его в щеку на прощание, исчез за дверью, и эхо донесло до Акиры звук его торопливых шагов. Он вздохнул. Кажется, на этот раз Хикару действительно обиделся.       Первым желанием было позвонить и извиниться, но маленький демон упрямства, сидящий внутри него, уже начал нашептывать, что он ни в чем не виноват, а Хикару следует больше прислушиваться к его желаниям. От скуки прибравшись в спальне, где царил полнейший хаос после того, как Хикару устроил раскопки в шкафу с одеждой, Акира выпил чашку восхитительного горячего чая и забрался под одеяло. С Хикару он поговорит завтра. С этой мыслью Акира закрыл глаза, надеясь выспаться впервые за последние недели.       План отметить день рождения сном до полудня провалился не более, чем полностью, когда его матери пришла в голову дивная мысль поздравить сына с совершеннолетием в семь утра. Наученный горьким опытом, он выключил мобильник еще накануне вечером, но, к сожалению, родители знали номер домашнего телефона их с Хикару квартиры, а выдернуть провод Акира вчера по глупости не догадался.       Заснуть снова ему уже не удалось, и, ворча и проклиная все на свете, он вылез из кровати и прошел на кухню, позевывая на ходу. Не успел Акира поставить чайник, как в дверь позвонили.         — Доставка! — громко ответил парень-курьер на вопрос Акиры, кого принесло к нему домой с утра пораньше.       Расписавшись за посылку, Акира забрал пакет, оказавшийся при более детальном рассмотрении вязаным шарфом. Подумав о том, что при следующем визите к родителям нужно втихую спрятать в укромном месте мамину корзинку для вязания, Акира завернул шарф обратно в упаковочную бумагу. Хотя, возможно, он понравится Хикару — тот всегда питал слабость к отвратительно безвкусным предметам одежды.       Сходив от нечего делать в ближайший магазин, Акира по возвращении обнаружил в почтовом ящике два очередных извещения. Не ожидая ровным счетом ничего хорошего, он поплелся на почту, уже догадываясь, кто эти подарки прислал. И был прав: Ашивара-сан, прекрасно осведомленный о нежелании Акиры видеть в свой день рождения кого бы то ни было, ограничился покупкой набора галстуков, один из которых, в принципе, был вполне ничего, а Огата-сан неожиданно отправил ему бутыль дорогущего саке с подписью «поздравляю с совершеннолетием». По спине почему-то прокатилась волна мурашек, и дома Акира убрал бутылку с глаз долой.       Где-то в районе половины третьего Акира, нервно поглядывая на дверь, написал сообщение Хикару, который со вчерашнего вечера хранил загадочное молчание. Ответное смс пришло сразу же, и Акира был близок к тому, чтобы выкинуть мобильник с балкона. «Выполняю твое желание, — писал Хикару. — Раз уж ты хотел остаться один — изволь». Показав мерцающему экрану язык, он швырнул ни в чем не повинный телефон на диван и, после получасового бездумного переключения каналов, отправился в го-салон.       Ичикава-сан, как назло, будто предвидела его появление. Иначе как можно было объяснить тот факт, что помещения го-салона были украшены гирляндами, которые даже с очень большой натяжкой не могли сойти за новогодние, да и большая надпись «С днем рождения, Акира-кун!» на дальней стене прозрачно намекала. Он многократно пожалел о своем решении, когда, вырвавшись из объятий посетителей салона, увешанный горой кульков, он наконец-то уселся за столик в углу, а Ичикава-сан, радостно улыбаясь, поставила перед ним тарелку с тремя клубничными пирожными.       Когда Акира, всю дорогу мечтавший разлечься в гостиной на диване, добрался до дома, он думал лишь о том, что в ближайшие несколько месяцев клубничные пирожные с ужасно жирным кремом будут преследовать его в кошмарах. Два куска удалось сбагрить Китаджиме-сану, оказавшемуся любителем сладкого, но под взглядом Ичикавы-сан последний съесть все же пришлось самому. После чего Акира позорно удрал, надеясь, что от съеденной калорийной бомбы у него не начнется заворот кишок.       К вечеру Акира, которому от нескольких часов лежания на диване с книгой немного полегчало, решил, что во всем виноват Хикару. В самом деле, если бы Хикару не ушел, Акира точно не потащился бы в го-салон, не забрал бы подозрительный подарок Огаты-сэнсэя с почты и вряд ли скупил бы половину отдела замороженных морепродуктов, часть которых так и не влезла в морозильную камеру. Он нащупал под боком телефон, провалившийся в щель между диванными подушками, и хотел было отправить Хикару стопку гневных сообщений, но передумал, осознав, что получит большее моральное удовлетворение, высказав ему это в лицо, когда тот соизволит вернуться домой.       Часы показывали без пяти двенадцать, когда на лестничной клетке послышалась шумная возня, сопровождаемая закономерной руганью — с тех пор, как они поставили на двери новый замок, Хикару так и не мог открыть его с первого раза. Акира, чьи эмоции прошли полный круг от злости до беспокойства и радостного волнения, вышел ему навстречу и прислонился плечом к стене, скрестив руки на груди и изображая незамутненное безразличие.         — Ну и где ты был весь день? — тем не менее, практически сразу спросил он, пока Хикару снимал куртку и разматывал шарф.         — Готовил тебе подарок, ясное дело.         — Да ты издеваешься. Тот смерил его недовольным взглядом, и Акира закатил глаза:         — Ладно, раз приготовил — дари уже. В конечном счете, вряд ли это будет хуже маминого шарфа, выглядевшего так, будто в момент создания этого шедевра вязальная машинка взорвалась. Хикару заговорщически ухмыльнулся и расстегнул ремень на джинсах, после чего принялся за пуговицы и молнию.         — Если твой подарок — секс на полу в коридоре, то я отказываюсь, — ядовито процедил Акира, впрочем, донельзя заинтригованный. Хикару хихикнул и, повернувшись к нему спиной, спустил штаны с трусами немного ниже. Приглядевшись, Акира увидел на его правой ягодице строчку иероглифов.         — «Собственность Тойи Акиры, руками не трогать», — вслух по слогам прочитал он, и тут до него дошло. Прощай, челюсть. Здравствуй, пол. Акира почувствовал, как лицо заливает краска, а от громкого хохота Хикару он покраснел еще сильнее.         — Ты же сам говорил, что это твоя монополия, — продолжал ржать Хикару, явно наслаждаясь произведенным эффектом. Пробило полночь.       Когда Хикару опрокинул его на кровать, яростно впившись в его губы, Акира, разорвав поцелуй, жарко выдохнул ему на ухо:         — Знаешь, я готов пересмотреть свое мнение по поводу подарков. И, коварно ухмыляясь, положил руки ему на задницу.