Что стоит выжить в Лос-Анджелесе?

Babble babble bitch bitch¹ Rebel rebel party party — Коля, ты понимаешь, что всё это не нормально! — надрывается взволнованная женщина. Sex sex sex and don't forget the «violence» — Меня уже соседи каждый раз при встрече спрашивают: «А она у вас в секте не состоит?» Blah blah blah got your lovey-dovey sad-and-lonely — Я каждый раз краснею, и не знаю что ответить! Stick your STUPID SLOGAN in: Everybody sing along. — Вер, ну какая секта… это просто увлечение. Рано или поздно ей это надоест, — отвечает неуверенный мужской голос. Babble babble bitch bitch Rebel rebel party party — Надоест?! Надоест?! Коля! Ты в своём уме вообще? Это продолжается уже несколько лет! Sex sex sex and don't forget the «violence» Blah blah blah got your lovey-dovey sad-and-lonely Stick your STUPID SLOGAN in: — Я молчала, пока она одевала эту странную одежду с черепами и шипами. Я молчала, когда она начала носить кулоны с пентаграммой! Я даже молчала, когда она стала так ужасно краситься и сделала себе пирсинг. Но больше я молчать не буду! Рыжеволосая женщина отрывается от мытья посуды, и направляется в комнату из-за который доносятся звуки музыки. Открыв дверь, Вера Александровна видит ненавистную ей картину: мрачная комната, обои который обклеены различными плакатами, постерами и жуткими рисунками с изображёнными на них мужчинами с ужасным гримом на лице и музыкальными инструментами в руках. На тумбочке валяется огромное количество мятой, чёрной одежды. В углу стоит старая потрепанная гитара, которую уже долгое время никто не использовал. На письменном столе находится ноутбук, из которого доносятся очень громкие крики мужчины. Каждый раз заходя в эту комнату, Вера еле сдерживается, что бы не перекрестится и тем самым не спровоцировать конфликт с дочерью. Everybody sing, Are you motherfuckers ready For the new shit? Stand up and admit, tomorrow's never coming. Девушка, стоящая в центре комнаты, спиной к матери, держа гитару в левой руке, а в правой медиатор старается подстроиться под ритм. — Кристина! Немедленно выключи эту дрянь! Но она как будто не слышит и продолжает играть. Тогда Вера резкими шагами подходит к столу, и начинает нажимать все кнопки подряд, пытаясь выключить музыку. Наконец, у неё это получилось. Осознав, что звук пропал подросток приходит в себя и зажимает струны. — Мам, ты чё творишь? — удивлёнными ярко-голубыми глазами Кристина уставилась на мать. Веру в очередной раз передёрнуло от такого взгляда. Как же ей не нравилось когда её дочь одевает эти уродливые (по её мнению) ярко — голубые линзы, придающие Кристине такую неестественность. — Я творю? Да ты взгляни на себя! Ходячий труп! Лицо белое, красишься так, словно в фильме ужасов сниматься собираешься! Ошейники какие-то цепляешь, как собака! Тебе даже воспитательница в детский сад запретила за Артёмом приходить, потому что все дети после тебя испуганные! Постыдилась бы в таком виде из дома выходить и нашу семью позорить! Вместо того что бы ерундой заниматься, лучше бы учится начала наконец! На носу экзамены! Кристина сжала руки в кулаки и еле сдержалась, что бы не огреть кричащую мать по голове гитарой. — Меня тошнит уже от тебя и всех людей в целом! Вы просто тупая серая масса, которая целыми днями залипает в телевизор и создаёт грёбаные стереотипы! Как так вообще можно жить?! Для вас жизнь состоит из дурацких правил: выучиться хорошо, найти грёбаную работу в офисе и просидеть на ней полжизни, одеваться по грёбаной моде, найти свободного мужика, нарожать от него детей и всю жизнь потратить на готовку, уборку, стирку, воспитание мелких дегенератов и нудную работу. Не хочу я всего этого! Уж лучше сдохнуть чем так жить! Я хочу творить! Хочу добиться чего-то стоящего! Хочу проявить себя, а не гнить у плиты в фартуке или в костюме в офисе! Веру очень задели слова дочери. Она всегда считала себя стойкой женщиной, но слышать такие ужасные вещи и оскорбления от собственного ребёнка было не выносимо. Она не смогла сдержать слезу и от бессилия попыталась ударить Кристину по лицу, но та быстро среагировала и увернулась от удара, прикрывшись гитарой. Удар пришёлся по музыкальному инструменту. — И как я могла воспитать такую мерзавку! — взвыла женщина и уже не сдерживая слёз, начала кидаться на Кристину. Николай Валерьевич, который пришёл на крики, вовремя успел разнять сцепившихся. — Хватит! Хватит Вера! — прикрикнул Коля, когда Александровна попыталась вновь вцепиться дочери в волосы. — Папа, ты б её в психушку что ль свозил. А то прирежет нас всех ночью, — подлила масла в огонь Кристина приводя полосы в порядок, которые до скандала с мамой были идеально прямые. — А ты не умничай! — пригрозил отец, и повёл зареванную жену прочь из комнаты. Стоило двери за родителями закрыться, как Кристина вздохнула с облегченьем. — Иногда мне кажется, что это не моя семья, — покачала головой Крис. Сняв гитару с плеча, которая чудом не пострадала в потасовке, девушка подошла к большому зеркалу. Взяв в руки расчёску, она начала приводить волосы в порядок. На полке с книгами стоит старая пыльная фотография, в которой видна маленькая, милая застенчивая девочка лет семи, с чуть вьющимися каштановыми волосами и карими глазами. Сравнить семнадцатилетнюю и семилетнюю Кристину очень тяжело. Всего лишь за какие-то несколько лет она очень изменила свою внешность, выпрямила волосы и покрасила их в чёрный цвет. Начала красить лицо белым тональником и ярко выделять чёрным цветом глаза и губы. Так же стала носить голубые линзы, сделала пирсинг правой брови, губы и под губой. Ногти её всегда накрашены чёрным лаком, единственное, что меняется это наклеечки. Иногда она клеит кресты, иногда черепа. Вот чего ещё не сделала Кристина, это татуировки по причине того, что у неё просто уже нет на это денег. Родители перестали давать ей средства, чтоб их единственная дочь не продолжила уродовать своё тело. Закончив со своей причёской, Крис подошла к креслу на колёсиках, и устало плюхнулась на него. Как же всё достало. Эти люди. Этот город. Эта страна. Тут так тухло. Кругом одни идиоты, которые зациклены на своём. Неужели так сложно понять, что это просто мой образ, в котором мне легко живётся. За свои восемнадцать лет я наконец-то перестала стесняться и начала по-настоящему жить. Музыка — моё всё и я не собираюсь её бросать. Вот была бы у меня своя группа… Было бы круто. Но никто в этом городе не разделяет моих интересов. Все считают меня чокнутой из-за моего внешнего вида и пристрастия к року. Блин, вот круто было бы родиться и жить где-нибудь в Америке. А ещё круче было бы иметь нормальных родителей, которые хотя бы понимали мою любовь к року и не гнобили за внешний вид. Блядь, а ведь завтра ещё в колледж идти. Чёрт. Ещё не легче. Ловлю себя на мысли, что всё чаще задумываюсь о суициде. Нет, ну, а что тут такого? Думаете так легко жить в мире, где тебя никто не хочет понимать! Да, я даже и не прошу, что бы меня понимали, просто не трогайте меня! Точно! Не лезьте ко мне с тупыми вопросами: «А почему ты так одеваешься? Зачем ты носишь звезду на шее? Ты что сатанистка?! Ты в курсе, что внешне похожа на ходячий труп? Ну ты же девушка! Будь женственна, тебе ещё мужа надо найти и детей родить! Подумай о своём будущем, музыка это несерьёзно! Зачем ты сделала себе пирсинг?! Заразу хочешь подцепить? Это же уродство!» Ёбаный свет, вот после таких вот разговоров я реально начинаю понимать всемирных маньяков-убийц. Им, наверное, в юношестве тоже такие дебильные вопросы задавали. Поэтому они людей и ненавидят. Немного посидев и подумав, Кристина решила крикнуть вредным родителям ещё пару неприличных фраз. — Какая вам хрен разница, во что я одеваюсь?! Какое ваше дело до моего пирсинга и макияжа! Отъебитесь от меня! Отъебитесь твари! Если для вас будущее — это тупо, как животные — размножаться, то это не моя проблема! Я хочу жить для себя и заниматься музыкой! Зачем вы лезете в мои интересы и мою жизнь?! — высказав всё накопившееся в пустой коридор, Крис с довольным видом вернулась в свою комнату, при этом сильно хлопнув дверью. Николай и Вера, сидящие в своей спальне всё отчётливо слышали. И стоило Коле понять, что дочь закрылась в своей комнате, он тихо прошептал: — Надо было её в детском доме оставить. — Что за глупости ты говоришь! — захлёбываясь слезами, произнесла Вера. ¹ — Marilyn Manson — This Is The New Shit