What I am becoming.

На секунду огненная вспышка освещает полумрак, достаточно прозрачный, чтобы видеть очертания окружающих предметов, находящихся в помещении, и так же стремительно угасает. Щелчок. Яркий всполох вновь ударяет по непривыкшим к свету глазам, отчего мужчине приходится несколько секунд, прищурившись, пытаться сфокусироваться на висящем напротив него проекторе. Не торопясь, проводя подрагивающими пальцами по лицу, задевая подборок, рассеченную уродливым шрамом губу, он накрывает ладонями глаза, ощущая, как холодная кожа согревается под пылающими от возбуждения щеками. Френсис делает глубокий вдох и сразу же выдыхает. Медленно. Растягивает это мгновение настолько, насколько позволяют сдавливаемые ребрами легкие. Он грубо вжимается лопатками в спинку дивана и прогибается в спине, чувствуя, как вдоль позвоночника прокатывает легкая дрожь. С каждым движением его спинных мышц потрепанная грубая ткань всё сильнее царапает разгоряченную кожу и оставляет на ней пульсирующие следы. Сквозь промежутки между фалангами пальцев, он смотрит на сменяющиеся с короткой периодичностью фотографии, снятые им самим. Нечеткие линии размытых снимков сливаются в хаотичных мазках, не давая определенного представления о том, что на них изображено. Но он помнит все в мельчайших деталях. В его памяти запечатлелся каждый вздох, каждое испуганное движение, каждая тщетная попытка оградиться от него. Беспомощные вскрики и мольбы о помощи отдаются в сознании гулом и сразу же заглушаются шумным потоком приливающей к вискам крови. Он неспешно убирает правую ладонь с лица, на мгновение, останавливаясь на подрагивающем адамовом яблоке, выступающей ключице и затем прижимает ее к обнаженной груди. Бьющееся под пальцами сердце, подобно хищной птице, пытается вырваться из сковывающей ее клетки. Кажется, что лишь несколько последовательных ударов отделяют ее от преодоления преграды, ограждающей от желаемой свободы. Френсис чувствует, как зверь, живущий в его душе, в каждой клетке его тела, как и эта птица, пытается выбраться наружу и вновь взять над ним полный контроль. Дракон неистово водит своими острыми когтями по его горлу изнутри, опаляет нервные окончания жгучим дыханием. Долархайд больше не может сказать, что контролирует свой разум. Его собственные робкие мысли, свойственные для его невзрачной личности, все заметнее подавляются и смешиваются с нетерпящими возражения наставлениями новой сущности. Его новое “Я” знает о нем все. Его постыдное прошлое, которое он старательно пытался забыть, ничем не выдающееся настоящее, его переменчивые примитивные желания и страхи. И вместе с этим оно забрало его неуверенность, даря возможность стать тем, кем он и не мог мечтать быть. Дурманящее, разливающееся по всему телу ощущение силы, чувство превосходства и возвышенности опьяняют. Его пальцы впиваются в покрывшуюся испариной кожу, раздирая ее до крови. Резким рывком он вытягивает шею так, что на несколько секунд перестает чувствовать левую часть тела. Его плечи опускаются, будто под тяжестью груза, невидимому глазу, а из горла вырывается гортанный рык, быстро заполняющий безмолвное пространство комнаты. Великий Красный Дракон победно расправляет свои крылья.