И кожаный плащ на полу

Сгоревшая кучка пепла. И кожаный плащ на полу. Это всё, что им осталось. Неубранные кости и каменный гроб. Неплохая защита, вот только, как всегда, не сработало. Сгоревшая кучка пепла - тому подтверждение. Окно пусть снова будет заколочено. Плита поставлена на место. А пепел, пепел бережно поместят туда же, где раньше находилось то, что в него превратилось, чуть не плача, дрожащими, хоть и мёртвыми руками, и будут ночью кусать кулаки и прятать лицо в свежесвязанных свитерах и так и не подаренных шарфах. Кости больше никогда не покинут это место, они превратятся в труху, но их не унесут отсюда, не посмеют, ведь Петер этого не любил. Петер. Кто-то неловко обронит имя, и дом замолкнет, вбирая плитами сочащуюся боль, и каждый из них зажмурится, потому что в подвале лежит кожаный плащ, который никто из них так и не решился поднять, втайне надеясь, что это не по-настоящему и скоро этот кошмар закончится. Петер, - шепнёт каждый из них в ночном безутешном горе, - мы просто надоели тебе до смерти, да, Петер? До смерти, - прошепчет каждый из них, - до смерти... - и снова, чуть не плача, запираются в шкафах и гробах и прячут лица друг от друга, потому что глаза у всех троих красные, и никто, никто не готов поднять с пола старый кожаный плащ. Петер - как престарелый дедушка, которого все просто обожают, но никогда, ни за что об этом не скажут. Петер - как невидимая защита, позволяющая спать спокойно днём. Петер - как негласный пример, которому они всё равно никогда не смогут последовать. И кожаный плащ на полу мозолит глаза, всплывает в памяти и сковывает руки, заставляя опускать их всё ниже и ниже. И мёртвые руки обнимают мёртвые плечи, и мёртвые мышцы загоняют в мёртвые лёгкие воздух, и все трое выдыхают, закрывая дверь в подвал. И кожаный плащ на полу - как память.