Часть 1
16 февраля 2016 г. в 20:36
Кисэ возвращается домой поздно вечером. На улице не холодно, хотя это и неудивительно для конца весны, наоборот, погода последнее время радует.
Сейчас на нем легкие джинсы с прорезами на коленях, легкая ветровка, надетая поверх белой обтягивающей футболки и удобные кроссовки.
Он открывает ключом дверь от квартиры и заходит внутрь. В квартире горит свет, значит Аомине дома, хотя это нормально, тот почти всегда приходит домой пораньше, чем он и всегда в одно и то же время, если рабочий день выдается рутинным без срочных вызовов и прочих радостей работы копов.
Кисэ давно привык, что они могут не видеться днями из-за того, что у него достаточно не нормированный график, а у Аомине полный рабочий плюс срочные вызовы.
— Я дома, — громко говорит Кисэ, снимая с себя кроссовки и ветровку.
— С возвращением, — отвечают ему из гостиной, и Рёта заходит внутрь. Аомине до сих пор в своей рабочей форме, и Кисэ приподнимает бровь.
— Почему ты не переоделся? — спрашивает он, а потом глубоко вздыхает, замечая, что у того в руках журнал. Теперь понятно. Пришел домой и, не переодеваясь, увлекся «чтением». — В любом случае, надеюсь ты читаешь это не второй час.
— Да я сам только пришел, в последний момент какая-то бабка пожаловалась на скрип в ее квартире. Оказалось, это просто гребаная труба, — недовольно тянет Аомине, а Кисэ пожимает плечами. Он бы спросил, как Дайки провел день, но тот всегда отвечает что-то вроде «бумаги-бумаги-бумаги-бомжи-бумаги». Хотя тому действительно нравится быть копом, как бы он ни хаял свою работу.
В свои двадцать пять они оба достаточно неплохо устроились в жизни, и хоть их пара довольно-таки нетипичная, кого это волнует?
Аомине перелистывает страницу. Там еще одна фотография полуобнаженной Хорикиты Май.
Смысла спорить с этим нет, раз сегодня пятница, Аомине минут сорок будет уделять чертовому журналу, который впору сжечь к чертям, как и все подобные журналы.
Кисэ садится на журнальный столик напротив Аомине и пристально смотрит на него. Сегодня ему сообщили, что он будет сниматься в рекламе купальных костюмов, и каково же было его удивление, когда он узнал, с кем же именно он будет сниматься. Хотя, учитывая жизненный закон подлости, удивительно, что этого не случилось раньше.
— Что? — спрашивает Аомине, переводя на него взгляд. Тот выглядит уставшим, и Рёта пожимает плечами.
— Хочешь закажем пиццу?
— Я закажу сейчас, — отвечает Дайки, а Рёта кивает и поднимается со столика, но, когда хочет отойти, его ловят за запястье. Он оборачивается, а Дайки, чуть приподнявшись, тянет его к себе. Рёта начинает улыбаться, но послушно наклоняется и целует его в губы.
В этом поцелуе нет ничего страстного, наоборот, Дайки даже глаз не закрывает. В такие моменты Рёте кажется, что между ними не осталось ни единой грани, что они близки настолько, насколько это вообще возможно.
Конечно же это неудивительно, в конце концов они встречаются почти семь лет, если не считать множество мини-расставаний, после которых они все равно заново сходились, понимая, что жизнь без друг друга просто не имеет красок. Им всегда было сложно ужиться вдвоем, даже их отношения начались через задницу, совершенно случайно, по абсолютной классике жанра.
Аомине впервые конкретно нажрался, Момои, которая не могла его в одиночку утащить на себе, позвонила Кагами и ему, и, если Кагами в своем привычном идиотизме перепутал названия баров и пришел не туда, Кисэ все-таки приехал. В общем, в тот день ему признались в любви пьяным «Какого хера ты такой тупой», и, конечно, на следующий день Аомине нихрена не помнил, зато Кисэ знал, что у того на подкорке, а дальше развести его на признание было делом техники.
Момои, смотря на них, только вздыхала и откровенно называла идиотами, которые даже нормально в любви признаться не могут. Кисэ не мог спорить с этим. Хотя, если честно, он до сих пор благодарит тот бар, потому что, если бы Аомине не признался первым, он бы точно побоялся это сделать сам. В итоге, конечно, это бы вылезло наружу, но еще год или два они бы точно потеряли.
Аомине усаживает его на край дивана, благо размеры позволяют, убирает журнал и обнимает его за талию, наконец закрывая свои глаза. Дайки углубляет поцелуй, а Рёта подается навстречу. Эти поцелуи никогда не надоедают, Рёта до сих пор не понимает, как Дайки удается совмещать грубость и нежность, смешивать такие абсолютно разные понятия, и он не может дать определения этому абсолютно обычному, но невероятному поцелую.
Рёта кладет ладонь на щеку Дайки и отстраняется, глядя в глубокие синие глаза.
За то, как Дайки просто смотрит на него, Рёта готов мириться со всеми журналами.
— Вот так приветствовать надо, придурок, — довольно говорит Аомине, его губы растягиваются в ухмылку, а Кисэ хмыкает.
— Ты не можешь не убивать романтичный настрой каждый раз, когда делаешь что-то милое, не так ли? — Рёта поднимается и потягивается, а Дайки тянется к своему журналу.
— У меня сейчас романтика с Май-чан, жди своей очереди.
— Пошел ты, — без злобы отвечает Рёта и идет в спальню, чтобы переодеться и принять душ. Не сказать, что сегодня он очень сильно вымотался, но все-таки усталость чувствует, хотя спать сейчас не хочет, тем более на завтра у него, вроде бы, ничего не запланировано, а у Дайки выходной.
На самом деле, конечно же он не настолько долбанутый, чтобы ревновать к журналу или к женщине, которую Аомине знать не знает, и обижаться на это он просто не видит смысла, да и переросли они уже этапы, когда можно было ревновать друг друга к каждому живому существу.
Он думает только о том, надо ли сказать Аомине про то, что у него съемки с его обожаемой Хорикитой Май или же все-таки скрыть, ждать, пока Аомине увидит эти фотки и подписать себя на вечные подъебы.
Разумеется, он знает, что даже если расскажет Аомине про съемки, тот максимум попросит познакомить их и то, для того, чтобы его выбесить.
Рёта снимает с себя всю одежду и выходит из спальни. Привычку ходить голым по квартире он подхватил у Дайки. По началу это смущало, чуть позже втянулся, хотя долго ходить не приходится, если Дайки дома.
Аомине не отвлекается на него, и Кисэ заходит в ванную. Он убирает крем для бритья и бритву, которые, видимо, с утра использовал Аомине, и открывает дверцу душа, включая воду.
Светлые волосы немного темнеют от воды, а на коже проявляются мурашки. Кисэ закрывает глаза и выдыхает. Сегодня с утра после многочисленных примерок одежды, макияжа, накладываемого несколькими слоями, единственным его желанием было принять душ дома.
После того, как Рёта смывает с волос шампунь, он стоит под струями теплой воды около десяти минут ни о чем не думая, а когда собирается выходить, понимает, что не захватил с собой полотенце. Он вздыхает и, убирая руками назад отросшие волосы, открывает дверцу душа. По коже проходится холодок.
— Дай-чи, принеси полотенце! — громко говорит он, надеясь, что Дайки таки соизволит поднять свою задницу с дивана. К его удивлению, тот приходит почти сразу, хотя полотенца в его руках нет.
Тот уже в домашних спортивных штанах и черной футболке. Он смотрит на Рёту, а сам Рёта приподнимает бровь.
— Может, принесешь полотенце?
— А, может, не принесу? — отвечает Дайки, закрывая за собой дверь ванной. Он подходит к душевой кабинке, а Рёта скрещивает руки на груди.
— Почему ты не можешь просто принести полотенце? Я же заболею, Дай-чи, — недовольно говорит Кисэ, а Аомине улыбается и берет его за руку. Кисэ сначала хмурится, а потом понимает, что тот сделал это, чтобы он переступил через порог кабинки и не поскользнулся.
Дайки не отвечает ему. Кисэ встает напротив него, а Аомине зарывается пальцами в его мокрые волосы и наклоняется. Кисэ вдыхает его запах и прикрывает глаза, а Аомине прикасается своим лбом к его лбу.
— Одежда промокнет, — тихо говорит Кисэ, чувствуя, как пальцы Дайки перебирают его волосы.
Синие глаза Дайки смотрят в его. Он опускает руку к шее Рёты и проводит ей по позвоночнику, собирая капли, Аомине опускает руки на его бедра и притягивает к себе.
— Все равно я сейчас сниму ее, — Рёта усмехается и поднимает голову, вовлекая мужчину в поцелуй. Он опускает руку и забирается под резинку спортивных штанов. Дайки возбужден, и Рёта обхватывает его член рукой через трусы. Он чуть сильнее сжимает руку, а Дайки разрывает поцелуй.
— Больно, придурок, ты чего? — Кисэ приподнимает бровь, а потом улыбается.
— Думаешь, можешь посмотреть на полуголую девушку, а я буду с твоим стояком разбираться? — Рёта убирает руку и не сильно толкает его в грудь. Аомине кидает смешок и наклоняет голову, наблюдая за тем, как Кисэ обходит его.
— Ты уверен, что мой стояк связан именно с ней, а не с твоей голой задницей? — Аомине опирается спиной на раковину, продолжая осматривать Кисэ. Тот прикусывает верхнюю губу и сводит брови, делая вид абсолютной задумчивости, а потом кивает.
— Абсолютно.
— Ты придурок, — отвечает Дайки, а Рёта фыркает.
— А ты мудак, — Аомине тянет к нему руку и кивает.
— Иди ко мне, — Рёта начинает смеяться, но послушно подходит и обнимает мужчину за шею. Он немного высох за то время, пока стоял без одежды, но на футболке Дайки все равно остаются небольшие пятна от воды, когда он прижимается к нему.
Аомине целует его и опускает ладони на ягодицы, крепко сжимая их. Кисэ слабо прикусывает его нижнюю губу, а Аомине хмыкает.
— У меня давно не стоит ни на что, кроме как на эту задницу, — говорит Аомине, а Кисэ улыбается.
— Это можно расценивать как признание в любви? — спрашивает Рёта, а Дайки играет бровями и широко ухмыляется.
— Считай, как хочешь, — Рёта крепко целует его в губы, а потом опускается на колени, чувствуя, как в его мокрые волосы зарываются длинные пальцы Дайки.
В конце концов, кому, как ни ему разбираться с этим.
Пиццу им приносят только через час, она немного остыла. Аомине сидит на диване и щелкает каналы, когда Кисэ дает деньги курьеру. Журнал с Хорикитой Май лежит на журнальном столике, и Аомине не замечает, что Кисэ кладет коробку с пиццей прямо на него.
Сейчас Рёта в длинной домашней футболке. Под ней только боксерки, и ему стало слишком лень надевать штаны из-за курьера.
Кисэ садится рядом с Аомине, скрещивая ноги под собой, а тот тянется к пицце.
Остаток вечера они проводят за спором о том, что смотреть, комедию или боевик.
День съемок наступает слишком быстро. Хотя, на самом деле, проходит неделя, прежде чем его приглашают, но он и думать о Хориките Май забыл.
Впрочем, когда он приезжает в свою студию, где уже ждут фотографы и гримеры, то понимает, что сказать Аомине все-таки надо. Он действительно не хочет, чтобы тот подкалывал его после этого всю жизнь, он с четырнадцати слушает подколы Дайки, еще большее количество он не выдержит и просто убьет его, пока тот будет спать. А потом скорее всего убьет себя.
Подколы не стоят такого печального конца.
— Вот же черт, — говорит себе под нос Кисэ. Он идет к стендам, его менеджер громко говорит о том, что он опоздал, недовольно смотрит на проходящий засос на ключице, говорит гримерам поработать над этим, а Рёта, в пол уха слушая его, прожигает взглядом экран своего телефона.
Ему всучают какие-то плавки в свободную руку и пихают в сторону раздевалок. С Кисэ здороваются другие модели, переодевающиеся на другую фотосессию, и он заторможено отвечает им всем, продолжая смотреть в пустую графу сообщения.
— Хрен с ним, — говорит Кисэ и набирает Аомине сообщение. После он убирает телефон в сумку и снимает свои вещи. Он надевает плавки на специальные тонкие трусы, что ему выдали, сверху накидывает белый халат и идет к гримерам.
Он видит Хорикиту Май в другой стороне, она тоже смотрит на него и вежливо кивает, улыбаясь. И Рёта чувствует себя последним идиотом, потому что из-за Дайки он априори не может к ней спокойно относиться.
Она выглядит явно моложе тридцати, ее черные волосы доходят до плеч, она стоит в таком же халате, как и он, что скрывает ее абсолютно замечательную, по мнению Аомине, фигуру.
На самом деле Рёта и сам считает эту женщину довольно-таки красивой.
Их представляют друг другу, она улыбается ему и протягивает свою руку. У нее светлая кожа и тонкая кость.
— Я Хорикита Май, приятно наконец познакомиться с тобой, — говорит она, и Кисэ улыбается ей в ответ, глядя в большие карие глаза. Гримеры явно постарались с ее макияжем, хотя он почти уверен, что она и без него красива.
— Кисэ Рёта, мне тоже приятно, — отвечает он и пожимает ее руку в ответ. Они болтают около пяти минут о разной чепухе вроде погоды, пока фотографы не зовут их.
Когда девушка снимает с себя халат, Рёта, в принципе, перестает осуждать Дайки. Фигура у девушки и правда невероятная. Большая грудь, упругие бедра и ягодицы, тонкая подтянутая талия и длинные ровные ноги.
В тот момент, когда они встают рядом, принимая позу, Рёта замечает, что фотограф на секунду засматривается на них, видимо и вместе они смотрятся очень хорошо.
Они принимают несколько поз, прежде чем фотограф просит, чтобы Хорикита обняла его за шею. Она поворачивается в сторону объектива, а сам Кисэ смотрит на нее. Фотограф просит положить одну руку ей на бедро, но не закрывать купальник.
Проходит двадцать минут, прежде чем им дают перерыв. К ним обоим сразу подбегают гримеры.
Рёта жмурится, когда ему не особо аккуратно проводят небольшой кисточкой по щекам. Он переводит взгляд на Хорикиту Май, и видит, что та отходит от фотографов со своим гримером.
— Рёта, — Кисэ слышит голос Аомине. Он хмурится, думая, что ему показалось, но его еще раз зовут. — Рёта! — Кисэ смотрит за спину гримера и приподнимает бровь.
«Пришел все-таки», — думает Кисэ, прикусывая губу. Он не хочет чувствовать обиду, но не получается. Дайки сюда силой не затащишь, а стоило написать, что он снимается с Хорикитой Май — сразу пришел.
Кисэ подавляет в себе желание врезать Аомине
Тот стоит в двух метрах от него, возле входа в студию. На нем рабочая форма, а в руках большой картонный стаканчик из старбакса.
Кисэ усмехается и качает головой. Он отходит от гримера и подходит к Аомине. Тот осматривает его, а когда хочет что-то сказать, Рёта перебивает:
— Серьезно? Пришел сюда, чтобы пялиться на нее? — Аомине непонимающе на него смотрит.
— Чё?
— Пошел ты, — резко говорит Кисэ. Аомине недоуменно смотрит на него, а когда Рёта разворачивается, ловит его за запястье свободной рукой. Его взгляд меняется. Теперь синие глаза смотрят на него со злостью.
— Какого черта, Рёта? — спрашивает он, а Кисэ вырывает руку. Разумеется, в студии не впервые видят Аомине, никто не подходит к ним, тем более перерыв еще не окончен. Аомине не особо учтив с менеджером Кисэ, а тем более с его гримерами.
— Давай, строй из себя идиота, пойдем, представлю тебя, — Аомине смотрит на него, как на сумасшедшего, а Рёта не понимает, играет ли тот, либо действительно не понимает причину его злости.
Он тянет Дайки за руку и ведет туда, где стоит Май. Та замечает их, а Аомине на нее не смотрит, он сверлит взглядом Кисэ, но, когда слышит женское «привет», поворачивает к ней голову.
Кисэ видит, как раскрываются глаза Аомине. Тот приоткрывает губы, потом переводит взгляд на Кисэ, а потом опять на женщину, та немного удивлена реакцией мужчины, но ничего не говорит.
«Привыкла», — думает Кисэ, чуть хмуря брови. Аомине выглядит действительно удивленным. Он не успевает представить Дайки, потому что девушка сама начинает говорить:
— Хорикита Май, очень приятно, — она протягивает ему руку, и Аомине пожимает ее. Он пристально смотрит на нее.
— Аомине Дайки, — отвечает он, а потом переводит взгляд на Рёту. — Мне… надо кое-что обсудить с ним, — отвечает он и, хватая Рёту под локоть, уводит его из главного зала.
Кисэ идет за Аомине, а тот заводит его в раздевалку. Некоторые модели до сих пор переодеваются здесь, но ни Кисэ, ни Аомине это не особо волнует, тем более тем не особо интересно, чем они занимаются.
— Ну что, рад? — спрашивает Кисэ, смотря в его глаза. Он опирается спиной на стену позади себя. — Тут есть душевая, можешь подрочить в ней.
— Что за херня? — спрашивает Аомине, глядя в его глаза. — Думаешь, откуда мне было знать, что она здесь? Да и какого черта ты это скрыл? — Рёта раскрывает глаза, а потом разводит руками.
— Скрыл? А сообщение тебе кто написал о том, что она здесь? И смотри, часа не прошло, а ты уже здесь!
— Какое сообщение, Рёта? — Аомине играет желваками. — Я телефон дома забыл, сюда зашел, потому что неподалеку был, — Рёта приподнимает брови. — И еще тебе кофе принес, но выпил его по дороге, так что на, — он дает пустой картонный стаканчик Рёте, который на автомате берет его в руку, — выкинь.
— Я написал тебе, что снимаюсь с ней, — говорит Рёта, глядя в его глаза.
— Значит, я дохера везучий, Рёта. Ревновать к незнакомой бабе, просто охренеть можно, какой ты придурок, — говорит Аомине, но в его голосе уже нет злости. Наоборот на его губах появляется ухмылка. Кисэ отводит взгляд.
— Да ты от нее фанатеешь с четырнадцати.
— Представляешь, насколько она старше меня? Да она мне в матери годится, — Аомине усмехается, а Кисэ грустно улыбается.
— Не утрируй, она старше нас лет на семь. И она правда красивая, и фигура у нее идеальная.
— У тебя круче, — говорит Аомине, а Кисэ улыбается. Дайки подходит еще ближе, а Рёта приподнимает голову.
— Чувствую себя идиотом.
— Ты и есть идиот, — Аомине цепляет его подбородок пальцами и прикасается к его губам. Поцелуй выходит несдержанным, Аомине припускает белый халат и проводит руками по обнаженным плечам Рёты. — Но мне нравится, что ты ревнуешь.
— Может пора прекратить мне давать повод делать это? — спрашивает Рёта, притягивая его к себе за пояс брюк. Дайки усмехается.
— Разве так будет интересно?
— Давай обмен? — Кисэ отталкивается от стены, поворачивается и толкает к ней Аомине, прижимаясь к нему всем телом. Аомине заинтересованно смотрит на него. — Я разрешаю тебе смотреть наши съемки, ни слова тебе не скажу, пялься на нее столько, сколько влезет, поверь, там есть на что, — Аомине хмыкает и приподнимает бровь.
— В обмен?
— Чтобы я ни одного гребаного журнала дома не видел, — говорит Кисэ и наклоняется к его шее. Он резко кусает смуглую кожу, и Аомине дергается от боли. — Это за дело, Дай-чи, — Рёта проводит по своим губам языком и начинает улыбаться.
— Ладно, условились, — в раздевалку заглядывает менеджер, и Кисэ отстраняется от Аомине. Он ухмыляется, смотря в блестящие синие глаза и выходит из раздевалки.
Аомине и правда остается на съемках. Он стоит чуть позади фотографа, и Кисэ не может не быть довольным тем, что бо́льшую часть времени тот смотрит все-таки на него, а не на Май-чан. Хотя и ее он, разумеется, полностью обсмотрел.
Тот уходит из-за вызова, а Кисэ продолжает работать. Чуть позже после съемок Хорикита предлагает ему выпить кофе неподалеку от студии. Рёта, конечно, соглашается.
Сейчас они сидят за небольшим столиком возле окна. На улице уже темно, но в кафе приятный светло-оранжевый свет. Женщина пьет капучино и активно обсуждает сегодняшний день, а Рёта внимательно ее слушает.
— А этот полицейский твой парень? — спрашивает она напрямую, а Рёта спокойно кивает ей. Он не видит смысла скрывать это от нее, тем более, ему кажется, по ним сразу видно, кем они друг другу приходятся. — Я так и поняла, он так на тебя смотрел во время съемок, самой горячо стало, — она тихо смеется, и он тоже начинает улыбаться.
— Он твой фанат со школы, — она смущенно улыбается, но Рёте кажется, что это все-таки наигранное смущение. Такие, как она слишком привыкли к тому, что ими восхищаются мужчины.
— Чувствую себя старухой, — говорит она, а Кисэ фыркает.
— У тебя фигура лучше, чем у многих двадцатилетних девушек, Май-чан, — говорит он, глядя в ее глаза. Она улыбается ему, а потом открывает свою сумку. — О, не волнуйся, я заплачу, — говорит он, а она смеется.
— Не сомневаюсь, — она протягивает ему белую карточку, на ней ее номер телефона и e-mail.
— Визитка?
— Надеюсь, мы с тобой еще где-нибудь встретимся, позвони, когда будет время, — говорит она. — И копа своего бери, думаю, с вами будет очень весело, — Кисэ забирает карточку из ее рук.
— Обязательно.
Они сидят недолго, вскоре за Май приезжает машина, а Рёта заказывает такси, чтобы доехать до дома. Он и не ожидал, что эта женщина окажется такой позитивной, по крайней мере, ему кажется, что он все-таки воспользуется этой визиткой.
Когда он заходит в квартиру, то видит, что Дайки уже здесь. Тот выходит с кухни. В его руках пачка чипсов.
— Ты чего так долго? — спрашивает Аомине, подходя к нему. Кисэ разувается и снимает с себя куртку.
— Пил кофе с Май-чан, — Аомине приподнимает бровь.
— Май-чан? С каких это пор она для тебя Май-чан?
— Она интересный человек, — отвечает Кисэ, пожимая плечами. Он достает из заднего кармана визитку. — Думаю, хочет подружиться.
— Она что, клеилась к тебе? — удивленно спрашивает Аомине, забирая из его рук карточку.
— Да нет, она сразу поняла, что мы вместе, — он забирает у Аомине карточку, а тот фыркает.
— Если ты мне изменишь с ней, то мне можно будет дать звание короля лузеров, — тот говорит это, улыбаясь, а Кисэ хмыкает.
— Ну изменять я не буду, Дай-чи, а вот секс втроем…
— Закрой рот, придурок, — перебивает его Аомине. Он притягивает его к себе за кофту. — Секса втроем захотелось?
— Нет, но мне нравится, что ты ревнуешь, — он повторяет это за Аомине, глядя в его глаза.
— Какой же ты все-таки сука, — говорит Аомине, ухмыляясь. Кисэ ухмыляется в ответ.
— Это можно расценивать как признание в любви? — Аомине пристально смотрит в его глаза, а потом кивает.
— Однозначно, — отвечает он и наклоняется. Он прикусывает шею Кисэ так же, как и тот это сделал сегодня, резко и больно, оставляя красный след, но в этот момент Рёта может с уверенностью сказать, что журналов он больше в своем доме не увидит.