POV-Аннабет
Холодный ветер со снегом и каплями дождя нещадно бил мне в лицо. Тонкий свитер и лёгкие джинсы, в которых я выбежала из квартиры, окончательно промокли, в кедах хлюпала вода. За пазухой пищал маленький рыжий котёнок, которого я три дня назад нашла в коробке на станции метро, и принесла домой. Да, тогда у меня ещё был дом. А ещё был отец, хотя он мной не особо интересовался, мачеха, и младшие братья-близнецы. И, хотя мы с мачехой ненавидели друг-друга, а Метью и Бобби постоянно портили мне вещи, я бы многое сейчас отдала за то, чтобы они были здесь, со мной. Потому, что кроме них у меня никого не было. В школе и университете я была серой мышью и заучкой, но не потому, что я не могла нормально учиться, а потому, что мне нравилось это делать. Но в университете я не была уже два дня. Сегодня, если память мне не изменяет, 4 ноября, и я уже два дня-как бомж. Мозг и здравый смысл кричат о том, что надо что-то сделать, придумать какой-то план!..
Вот только в этот раз у Аннабет Чейз нет плана.
Из горестных размышлений метя вырвал куда более отчаянный крик Барбароссы. Да, так я назвала своего рыжего приятеля по несчастью... Погрузиться обратно в пучину воспоминаний у меня не получилось, потому, что котёнок начал царапаться и возиться. Если-бы это было больно, я бы стерпела. Но это было щекотно! А больше, чем щекотки, я боюсь только пауков. Благо, в такую погоди они сидят по норам, и не высовываются. Потому, что даже у пауков есть уютный и тёплый дом. А у меня нет...
Оскальзываюсь, и едва не падаю. Куда это я забрела?.. Моё безразличие ко всему снято, как рукой. Ещё я боялась подворотен. Страх мой обосновывался тем, что 3 года назад меня хотели изнасиловать два каких-то пьяных амбала. От меня их оттащил какой-то молодой человек. Он явно хотел со мной познакомиться, но я убежала. Вообще, за все 19 лет моей жизни, у меня ни разу не было парня, я ни разу ни с кем ни целовалась, и, тем более, ни с кем не спала. И теперь я очень испугалась. Потому, что ко всему прочему- грязной, заваленной бутылками, сигаретами и шприцами подворотне, за спиной я услышала шаги, неторопливые, даже несколько самодовольные. Я резко оборачиваюсь. В эту же секунду из-за игла выныривает фигура парня. На нём - серо-синяя толстовка и почти чёрные, потёртые джинсы с чёрными кедами. Глубокий капюшон надвинут на самые глаза, видна только гордая, самоуверенная и наглая усмешка и острые, красиво очерченные скулы. Странно, но эта усмешка кажется мне смутно знакомой. Как и походка. Мой взгляд случайно падает на его левую руку, и моё оцепенение мигом пропадает.
Нож. В его руке зажат нож, точнее кинжал, с выгровированым на нём профилем волка.
-Деньги гони! - у него мужественный, бархатный, чуть насмешливый голос, но в нём чувствовалась угроза. И он явно не привык, чтобы ему перечили.
-Не слышишь? Деньги гони, я сказал!- а здесь уже чувствовалась проступающая злость. Но мой мозг начал соображать. У меня была банковская карта, с 1000000 долларов, но тогда я останусь без даже малейшего шанса на выживание. Хотя, если я её ему не отдам, то он всё-равно меня убьёт.
Я перевожу взгляд на часть его лица, не скрытую капюшоном. И вижу, как ухмылка медленно сползает с его лица. Следующий, неистовый порыв ветра, скидывает с его лица капюшон. Синхронно, мы смотрим друг-другу в глаза. Зелёные. Как Атлантический океан на Антильских островах, в непогоду. И в своей жизни я видела только одного человека с такими глазами. Меня будто ударяет током. Перси. Персей. Персей Джексон.
Воспоминания накрывают меня с головой. Он жил в дет-доме, недалеко от места, где я жила. Когда я первый раз его увидела, он сидел на ветке, которая преодолевала забор, и оканчивалась уже на свободной улице. Я окликнула его, мы разговорились, и с тех пор я каждый день приходила к нему. Целых пять лет. Пока мама не узнала, с кем я общалась. Тогда она запретила мне выходить из дома, а вскоре мы переехали в Сан-Франциско. Мы вернулись в Нью-Йорк только год назад, когда я поступала на первый курс. Я сразу-же, как только приехала, пошла на место , где был дет-дом. Я не надеялась найти его там, он был старше меня на два года, а, значит, живёт самостоятельно. Я просто хотела навести справки, где он может быть. Но на месте здания, я нашла новую стройку, а наша с Перси вишня была срублена.
И вот сейчас он стоит передо-мной, такой живой и реальный, пускай и бандит... Я не заметила, как оказалась в его объятьях, уткнувшись лицом в его грудь. Я всхлипнула. Он хрипло выдохнул, и сильнее прижал меня к себе. Мне никогда ещё не было так хорошо. Потому, что теперь я точно знала, что больше я его некогда не потеряю, и никогда не отпущу.
Никогда...
***
Никогда…
Вдруг он напрягается, сжимает руки на моей талии, и выдыхает мне в макушку одно только слово.
-Почему?
Я знала, что он рано или поздно задаст мне этот вопрос. Почему я ушла. Не дала себе знать, не позвонила, не передала ему записку или письмецо через нашего общего приятеля — бездомного мальчишки Нико. Сейчас ему где-то 15-16 лет, но тогда, в свои 8, он уже был готом и геем. Где-то он сейчас? Не знаю. Может, подсел на наркотики, или издох где-то под забором. Сколько мы его знали, он всегда мечтал об одном. Умереть. «Умереть — не больно, умереть — уснуть» — повторял Нико, представляя себе свою смерть.
Перси был не таким. Он всегда смешил меня, улыбался… И больше всего на свете мечтал о семье. О маме и папе, которые бы его любили и понимали. Но он никогда не смеялся. Не умел. Иногда, я водила его к себе домой, мы смотрели комедийные фильмы, но он только грустно улыбался своей, такой дорогой мне, улыбкой. Потому, что ребёнок, выросший в детском доме, смеяться как мы, выросшие в семьях, не может. Даже такой, как Перси.
-Так, почему?
Он чуть отстранился, и посмотрел мне в глаза. И я, абсолютно не желая этого, начала рассказывать ему всё, что тогда произошло. Я знала, что он подумает, будто я оправдываюсь, не желая слушать его справедливые выговоры. На самом деле, я боялась, что он уйдёт. Из-за моих оправданий, или из-за их отсутствия. Никак иначе я не могла объяснить ни своего страха, ни порывистого, прерываемого моими частыми всхлипами, рассказа.
-Прости, Перси! Я… Я не знаю, просто моя мама… она узнала, о тебе, о дет-доме. Даже о Нико. Она запрещала мне придти к тебе…
-И поэтому ты не пришла…- его голос прозвучал холодно и спокойно.
-Нет, ты не понимаешь!
-Да мне и не надо ничего понимать, Аннабет! — вспылил он — Знаешь, я тогда изо всех сил цеплялся за воспоминания о тебе, несколько лет постоянно приходил на то-самое место, надеялся, что ты придёшь… А когда мы переехали в
более новое здание, я понял, насколько это было глупо. Хотя, даже и тогда, я ещё пытался не сгнить в этом насквозь прогнившем мире, но, как видишь, не особо получилось! ..
-Да подожди, пожалуйста, выслушай меня, Перси! Меня… вообще, тогда из дома не выпускали, даже во двор не давали выходить! А потом, мы переехали, в Сан-Франциско. Я вернулась только год назад, И сразу попыталась тебя найти! Но, у меня ничего не получалось, понимаешь! Я тогда уже даже не надеялась, что встречусь когда-нибудь с тобой!
-Да?! А… — он остановился, будто только сейчас опомнился. Он снова поднял на меня свои глаза, но в этот раз его взгляд был наполнен такой болью…
- Прости — он притянул меня к себе. В его объятьях, пропахших дымом сигарет, я чувствовала себя защищённой и нужной. Мне редко приходилось испытывать эти чувства. Барбаросса тоже довольно урчал…
-Стоп, а
что ты здесь делаешь? — мой
друг, как обычно испоганил всю
романтику.
-Потому, что мне больше некуда идти…
Слёзы выступили у меня на глазах раньше, чем я поняла смысл того, что сказала…
***
-В смысле, некуда? - Перси вперил в меня два своих ничего непонимающих озера.
-В прямом, Персей. Понимаешь, три дня назад, мой отец, братья и мачеха, погибли в авиакатастрофе. Ну, знаешь, самолёт BOYNG-X394 разбился в районе Бермудских островов...
-Во-первых, я не читаю газет. А во вторых, у тебя должна была остаться квартира...
-Да, должна была, но, её продали на погашение отцовских долгов и кредитов. У меня есть только это, но меня в таком виде даже близко к банку не подпускают.
-Ммм.. И сколько тут? - с детским интересом спросил Перси. Да, а он как был Рыбьими Мозгами, так ими и остался
-Эй, Джексон, ну ты-же не будешь меня грабить?!
-Нет, ну, просто...
-Ладно, Джексон, проверим тебя на честность. Здесь миллион.
Несколько секунд мой вновь обретённый друг стоял в ступоре, но вдруг хищно улыбнулся, и накинулся на меня. Щекоча, он повалил меня на землю, продолжая свою пытку. Я истерично смеялась, умоляя его перестать.
Наконец, видимо, сочтя, что я достаточно намучилась, он убрал руки. Я заглянула в его горящие глаза. Он улыбнулся, поднялся сам, и подал руку мне. Я встала на ноги, начала отряхиваться, но услышала протестующий крик Барбароссы. Бедняга изо всех сил пытался не выпасть из-за моего свитера.
-А это-ещё кто? - прошептал мне на ушко только-что подошедший Перси.
-Барбароса...
Даже столько лет спустя, в душе он всё равно оставался таким-же, каким и был. Говорят, что забирая одно, судьба даёт в замен что-то другое, не менее важное и нужное, чем то, что было.
И это правда.
