Полный провал

— Ты прости, что так скромно, — разводит руками Виктор, показывая бедную обстановку своей квартирки. Его голос при этом больше обвинительный, чем оправдательный, всё как обычно: за его словами слышится «Попробуй только сказать, что чем-то недоволен». — Мне приходится на всём экономить, эксперименты требуют больших вложений, сам понимаешь. Но я постарался передать дух Рождества! Этот «дух Рождества» заключается в еловой ветке, засунутой в пустую бутылку из-под виски, самой обычной свечке рядом и ношеном, но приличном носке на камине. Спасибо, что не использовал для украшения сосуды с заспиртованными органами, с него бы сталось. Виктор хватается за стакан, делает маленький глоток. Видимо, нервничает: засовывает за кружевной воротник палец и оттягивает, проводя туда-сюда, сглатывает виски, который рассасывал во рту. То ли он всегда в этой глуши одевается так, чтобы не покрыться мхом, то ли нарочно нарядился к приходу гостя, но его костюм выглядит как в старые добрые времена, когда он был щёголем и учился в колледже: белая рубашка с кружевными манжетами и жабо, расшитый жилет, брюки и смокинг строгого покроя. Кажется, ему самому неуютно от неподходящей одежды, но никто его не упрекает, и он успокаивается. — Спасибо, что навестил, Игорь. Мне тут совсем одиноко, веришь? Даже отец не смог меня найти, а может, и не искал. Ещё немного, и я забыл бы человеческую речь, с мёртвыми-то особо не поговоришь. Ну ты проходи, садись. Сам он не садится, суетится у шкафа, наливает второй стакан. — Вот, выпей со мной. Чёрт, как же я давно не пил в компании. — Виктор нервно смеётся, смотрит искоса, пока делает глоток, обливается, ругается и смеётся. Он всегда совершает слишком много движений в секунду, никогда не останавливается. Кажется, его собственной энергии хватило бы на десяток Прометеев. В комнате сыро, на старой обшарпанной стене мелом нарисовано строение человека, рядом пришпилены рисунки с органами и схемами подключения проводов. Всё почти так же, как во времена, когда Игорь ещё участвовал в экспериментах, но есть небольшие отличия, которые заметить может лишь специалист. — Вижу, ты сменил причёску. Тебе не идёт, — резко заявляет Виктор. — А вот я всё тот же… Ничерта не меняется, словно топчусь на одном месте. — Его собственные волосы заметно отросли, но он будто не заметил этого. — Хотя сегодня побрился, — он проводит рукой по гладкой щеке, чтобы сделать шутку эффектнее. Свет от камина за его спиной ярче, чем от чадящей масляной лампы на столе, поэтому лицо Виктора видно плохо, тени делают его похожим на демона. — Тебе, наверное, интересно, как у меня идут дела? — говорит он бодрым голосом, чтобы сгладить неловкость. — Могу показать. Результат уже будет совсем скоро. Мы всё делали правильно, проблема была только в разуме существа. Ему нужно осознать себя, новую жизнь. Изначально оно находится под грузом своей смерти, кто же в такой ситуации будет хорошо себя вести, верно? Поэтому я решил, что мозг надо брать… Впрочем, тебе лучше не знать, ты у нас нежная натура. Его радость от встречи с другом выливается в нервных смешках, он не знает, куда деть руки, когда ставит стакан на стол. Одиночество плохо влияет на людей, особенно на эксцентричных учёных. — Знаешь, Игорь, — вдруг говорит он серьёзно, усевшись на продавленный диван, — после того, как мы работали вместе, одному уже не так весело. Вдвоём радоваться успехам и разделять неудачи, бегать от Скотланд Ярда, сражаться за свою жизнь… Я скучаю по этому. Хотел бы я вернуться в то время, а ты? Виктор был так жалок сейчас, готовый расплакаться — ведь он был на нервах с самого начала, и просто не смог дальше держать маску весёлого дружелюбия. Несколько раз он протягивает в сторону руку, но она так дрожит, что он кладёт её обратно на колено. Игорь никогда не мог отказать ему, и его молчаливую улыбку Виктор понимает по-своему. — Ты ведь не уйдёшь, правда? — он всё-таки осторожно касается трясущимися пальцами скулы, проводит подушечками до рта, гладит губы. — Я ждал, что ты снова ко мне приедешь, как тогда. Сначала Виктор решается на осторожный поцелуй, который не получает ни ответа, ни сопротивления. Потом смелеет и стаскивает одежду, ощупывает ладонями грудь и живот, нетерпеливо прикусывает гладкую кожу на плече. Ложится сверху, со стола падают на пол два стакана с виски, расплёскивая его по грязному полу. Виктор не обращает внимания, он садится и закидывает чужие ноги себе на плечи, удобно устраиваясь между них. — Нам понадобится побольше этого, — щедро смазывает вазелином и с трудом проталкивается внутрь. Стол, на котором он устроил бурное приветствие, скрипит и готов вот-вот развалиться, лампа, упав, совсем погасла, хорошо, что масла в ней почти уже не было. Только камин бросает оранжевые сполохи на комнату, на Виктора, его голую спину и напряжённые руки. — Ты так нужен мне, Игорь, — шепчет он в полумраке, — спасибо, что не забыл меня. Он ускоряется, зажмуривается… и содрогается от удара током. — Чёрт! Чёрт-чёрт-чёрт! — Виктор отскакивает назад от тела, распростёртого на столе, по медным перемычкам всё ещё бегают искры. Сшитый по частям труп даже не шевелится: заряд слишком мал; ноги падают неровно, между ними чернеет растянутый провал. — И не смей смеяться надо мной! — Виктор тычет пальцем в сторону стены, где к нарисованной фигурке человека кнопкой прикреплено вырезанное из фотографии улыбающееся лицо Игоря. Подпрыгивая в застрявших на щиколотках спущенных брюках, Виктор добирается до дивана, падает на него и хохочет уже сам над собой. Рядом с еловой веткой валяется разорванный конверт, изрезанное фото с остатками Игоря, его женой и новорождённым ребёнком и письмо. «Дорогой Виктор! Поздравляю тебя с Рождеством! Надеюсь, у тебя всё хорошо. Здесь у нас снега почти нет, только за городом, зато у тебя там, наверное, всё замело. Постарайся не простудиться, мы за тебя волнуемся. Лорелея передаёт тебе привет. С нашей свадьбы прошёл уже год, недавно у нас появился замечательный малыш. Мы хотели назвать его в твою честь, но это оказалась девочка. Её имя Мария, красивое, правда? В её собственной красоте можешь убедиться по фотографии, которую я прикладываю к письму. Надеюсь, ты не занимаешься там ничем опасным. Будь осторожен, пожалуйста.

Твой друг, Игорь».