Хижина забытых богов

      На окраине небольшого японского городка, вдалеке от проездных дорог расположилась затерявшаяся в горах хижина — двухэтажное бутовой кладки здание с маленькими, заколоченными с двух сторон окошками, из которых торчали погнутые гвозди; выбитые стекла скрежетали, соприкасаясь друг с другом на ветру, нагло проскальзывающем сквозь них; прогнившие деревянные рамы уже давно покрылись противной плесенью. Огромные куски бута обвивали гнущиеся ветви плюща, их тонкие концы пробирались сквозь доски во внутрь, охватывая в свои сети стены дома. Протоптанная узкая дорожка, разбивающаяся на две у главного входа, вела к еще одному зданьицу без окон, покрытому проржавевшими металлическими листами, намертво пригвожденными к хрупкому деревянному основанию. У дверей пристроились две самодельные будки, кое-как сколоченные из досок и ветвей, в них на привязи сидели два пса грязного тигрового окраса.       На обрамленном покореженной калиткой участке росли кривые ветвистые деревья, у крепких корней, толстыми жилами протянувшимися вдаль, плотным рыжеватым полотном покоились прогнившие листья. Где-то вдалеке пробегал журчащий ручеек, а смоляные вороны, периодически громко каркая, поедали набитое жирными опарышами тельце неизвестной птицы.       В одной из комнат дома раздалось прервавшее звенящую песнь тишины мычание, легким эхом отразившееся от голых стен. В помещении, освещенном лишь игривыми огоньками свечей, одетых в металлические оковы, сидели семеро людей, чьи головы были спрятаны под вонючими пыльными мешками, а руки и ноги заключены в тугие, царапающие кожу веревки. Кто-то ерзал, сидя на скрипучих деревянных досках, провонявших мочой, кто-то пытался освободить покрасневшие от трения руки и мотал головой, смахивая плотную и жесткую ткань. А кто-то уже давно не дышал…       Острый слух псов уловил едва слышимый хруст сухих веток, что переломились под ногами двух пожилых людей, идущих к дому. Они несли в руках пузатые корзины, накрытые белой, расписанной цветами тканью, внутри которых что-то слабо позвякивало. Мужчина остановился и, подняв голову к затянутому серой пеленой небу, с улыбкой принимал крохотные капли, оседающие на густой черной бороде. Дождь собирался уже три дня, лениво стягивая вместе и обратно распуская кучерявые облака, которые сейчас протянулись над городишком, угрюмо посерев. Корявые ветви деревьев пошатывались в безумном танце осеннего ветра, подхватывая и приподнимая подол длинной грязно-коричневой юбки, которую женщина то и дело поддерживала. Она с легким волнением посмотрела на все еще стоявшего спутника и, дернув за рукав рубахи, попросила поторопиться, на что он, не отнимая взгляд от медленно уплывающих облаков, одобрительно кивнул. Услышав голос, один из пленников изо всей силы замычал, выплевывая скомканный кусок промокшей в слюнях ткани.       — Спасите!.. — он истошно заверещал, задыхаясь в плотно прилегающем к лицу мешке. Во рту чувствовалась сухость, из-за которой крик походил на вопль измученного жаждой животного, бившегося в предсмертной агонии. Он набрал в легкие как можно больше воздуха и вновь подал голос: — Тут люди, нас похитили!       Мужчина повернулся к окнам и задумчиво почесал жесткую бороду, с которой стекали холодные капли. Его, кажется, волновали только собственные мысли, поскольку он не замечал, как одежда насквозь промокла из-за резко усилившегося дождя, как под ногами, обутыми в гэта*, образовывались лужицы, как спутница, прикрывая голову стянутой с корзины тканью побежала под навес, и как кто-то отчаянно молил о помощи…       Уголки тонких губ незаметно поднялись, оголяя ряд пожелтевших зубов, в теле ощущался странный прилив силы. Мужчина глубоко вздохнул:

«Начинается…»