***
В голове нескончаемо вертелся поток самых разных мыслей. Волнение, страх, трепет, непонимание, незнание, неуверенность с каждым ударом сердца не давали мне возможность отстраниться от происходящего и войти в роль настоящего запрограммированного. Может, внешне и получалось, но изнутри всё тело буквально кипело от натиска испытываемых мною чувств. Не понимаю, как Даррену всё это время ловко удавалось скрывать свою истинную сущность под маской живого робота. Это тяжелее, чем кажется, и уж точно без тренировок тут не обойтись. Вот только когда на подготовку тебе дают всего лишь каких-то пару-тройку часов, а от ограниченности времени ещё и накрывает паника, трудно быстро вникнуть в образ. Это и многое другое занимало мои мысли в момент, когда ноги твёрдо чеканили шаг по просторному стальному коридору с низким мутно отражающим всё вокруг потолком, а по обе стороны от меня с наигранно безразличным взглядом в глазах шли другие восставшие под видом запрограммированных. Совсем рядом я ощущала Леона. Именно ощущала, а не видела, так как не могла и на дюйм повернуть голову в сторону. Он шёл плечом к моему плечу, и я чувствовала его тепло, запах, даже волнение. Ровным строем наш отряд из десяти человек, двигаясь по направлению к выездным воротам, разбивал в профильтрованном воздухе тишину глухими стуками практически одновременных шагов. Всё чаще на пути стала появляться охрана, что означало наше приближение к одному из самых важных пунктов на корабле – к выездным воротам. Я снова и снова прокручивала в голове обговорённый ранее план. Он был довольно прост: отряд достигает помещения, где находятся перелётные машины, затем мы с отрепетированной чёткостью делимся на пары, расходимся к заранее определённым перелётникам и под видом машинных техников забираемся в ремонтную часть, расположенную в задней части машины, а уже через неё попадаем в главный отсек и к штурвалу, где нам остаётся неопределённое время ждать команду взлёта. Предполагалось, что в ожидании мы проведём около двух часов. Отряд, в котором шли я и Леон получил задание идти первым. Через полчаса за нами должен последовать второй отряд, затем ещё через полчаса – третий – последний. За это время Даррен с Мэрэдит перенастроят камеры на одном из путей от Источника к выездной станции, а Рокс и Дориас проникнут в командный пункт, где смогут изменить программу в головах местных. План казался очень ненадёжным: всё держалось на слишком мелких деталях, да и многие моменты вовсе не зависели от нас. Но выбирать было не из чего, поэтому в назначенное время мы были уже на подходе к выездному пункту. Впереди забрезжил ослепительной белый свет, создаваемый ярким искусственным освещением на станции перелётников, и моё волнение в груди усилилось. Возникло огромное желание повернуть голову в сторону Леона и посмотреть в его глаза, в которых я часто находила успокоение, но актёрская роль запрограммированного не позволяла этого сделать. Тогда я как бы случайно коснулась тыльной стороной ладони его руки – мне было не менее важно просто чувствовать, что он рядом. Леон едва коснулся меня в ответ, и сердце будто забилось чуть ровнее. В ослепительно белом помещении станции стали проявляться очертания самых разных по размерам и формам летающих машин. На фоне этих гигантов люди в особой униформе дозорных казались неестественно маленькими, будто игрушечными, а бледно-зелёные костюмы запрограммированных практически сливались с общим фоном, что могло неплохо сыграть нам на руку. Первый ряд нашего отряда в составе из двух человек, как и планировалось, отсоединился от общего строя, свернув налево. Пронаблюдать за ними нельзя было – мы продолжали двигаться вперёд не сбавляя темпа. Через несколько десятков шагов от маленькой колонны отсоединились ещё двое. В этот момент на далёком, еле видимом противоположном конце станции небольшой перелётник въехал в ворота, что тяжело открыли ему проезд на остановочный пункт. С медленной скоростью перелётник двигался нам навстречу, постепенно приобретая всё большие размеры. Не отступая от плана и не обращая внимания на въехавшую технику, ещё двое ребят с нашего отряда отсоединились от общей колонны, которая сократилась уже до четырёх человек: нас с Леоном и ещё двоих впереди. По левую сторону от нас через два маленьких перелётника, я уже видела тот, который предстояло оккупировать нам с Леоном. Он был средних размеров и в присвоенном ему номере, который значился на его гладкой боковой поверхности, имел на конце цифру три. Как сказала Рокс, это означает, что летающий аппарат является учебным. Почему-то только сейчас в моей голове возник очень интересный вопрос. Если перелётник учебный, значит, он не летает далеко, то есть до Земли он точно не долетит. А вот и сам вопрос: «Куда же собираются перевозить запрограммированных?» Въехавший только что на станцию летающий аппарат остановился практически напротив нашего перелётника, но это никак не должно было повлиять на наши действия. Двое ребят перед нами уже свернули в свою сторону, и нам оставалось сделать ещё буквально несколько шагов, чтобы тоже сменить траекторию в направлении нашего объекта захвата. Припаркованный аппарат продолжал издавать шум от крутящихся ве́ртелей, в то время как из него уже начали выходить первые пассажиры. К сожалению, нельзя было провернуть голову и рассмотреть их как следует, а когда мы с Леоном по его тихой команде синхронно свернули влево, прибывший перелётник со своими пассажирами вовсе остался позади. До нас доносились обрывки фраз разных голосов, но понять, о чём они говорили, было сложно. Да и ни к чему. Как бы там ни было, эти люди никак нас не касались и не влияли на наши действия. Мы с Леоном обогнули перелётник и подошли к его задней части, где находился вход в технический отсек. Приложив распознавательный ключ, который выдала нам Рокс, к сканеру пропускника, Леон отступил на шаг назад, чтобы дать возможность отсеку открыться. Небольшой пласт поверхности перелётника над нашими головами отъехал вовнутрь, а из освободившегося пространства вниз, прямо к нашим ногам, опустилась узкая стальная лестница. Тем временем я, скрытая от посторонних глаз, позволила себе немного расслабиться и посмотреть вокруг. Обогнув перелётник, мы с Леоном оказались лицом к главной дороге, по которой шли, следовательно нам был виден недавно прибывший аппарат. Я тут же бросила взгляд на людей, которые спускались по его лестнице вниз: первым шёл мужчина в чёрном костюме, довольно крепкий по телосложению, и упорно что-то объяснял в свой сот, приставив руку с гаджетом к самому рту; следом за ним спускался ещё один мужчина в аналогичном костюме и примерно такого же телосложения; он вёл за собой кого-то ещё, более низкого и худого. По силуэту мне показалось, что этот кто-то – молодой парень. Получше вглядевшись в последнего, я поняла, что он подросток. Почему-то я не сразу обратила внимание на одежду, возможно потому, что её практически не было. Оголённый худой торс довольно сильно контрастировал с общим белым освещением, так как кожа парня была смуглой (или же загорелой), потрёпанные серые шорты до колен казались совсем изношенными и давно утерявшими свой первоначальный цвет, в свободной руке, которую не тянул следом за собой впереди идущий мужчина, парень держал какой-то предмет. Окинув взглядом чумазого парня с ног до головы, я ощутила, как в груди неприятно защемило от жалости к нему, а когда мой взор остановился на его смуглом худом лице… Дыхание оборвалось. Словно в замедленном действии я видела, как он заговорил, обращаясь к мужчине, который его вёл. На его лице вдруг появилась улыбка и едва заметная ямочка на щеке. Разумеется, с того расстояния, что нас разделяло, я не могла увидеть ямочку, но я точно знала, что она появилась, когда уголки губ парнишки подскочили вверх. Я знала чуть ли ни наизусть каждую чёрточку, каждую родинку на его славном добром личике. Обожала каждый волосок, выбившийся из его густой каштановой шевелюры, которую я так любила трепать рукой назло ему. В мыслях пронеслись вспышки воспоминаний о самых ярких моментах, связанных с ним. В последнем я увидела его лицо на экране своего сота. Он был напуган, но его губы привычно изогнулись в лучезарной улыбке, когда он поднёс к объективу камеры игрушечный флайтер. Только после этого воспоминания я обратила внимание на предмет, который держал парень в свободной руке – это была та самая игрушка. Всё это я успела рассмотреть и понять за те несколько секунд, что открывался проход в технический отсек передо мной и Леоном. При виде родного брата в совершенно неожиданный момент меня резко захлестнула эмоциональная волна, и из груди бесконтрольно вырвался какой-то невнятный полукрик: - Ал… Прежде, чем я успела договорить имя, Леон закрыл мне рот рукой и оттянул меня назад за перелётник. От резкого движения голова пошла кругом, а сама я ощущала какую-то прострацию с того самого момента, как узнала в одном из пассажиров прибывшего перелётника своего брата. Лишь отдалённо до сознания доходило происходящее, но из этого состояния меня быстро вывел чей-то окрик. – Эй! Вы что там делаете? – заметил нас один из дозорных, не вовремя проходивший мимо. На несколько секунд мы с Леоном замерли в полной растерянности. Он так и прикрывал мой рот руками, а моя ладонь лежала поверх его, но я не пыталась высвободиться, а, наоборот, ещё сильнее прижимала руку Леона к своим губам. Такое положение моментально разоблачало наше незапрограммированное сознание, что понял и дозорный. Леон сориентировался первый и, выпустив меня, бросился на мужчину. Но тот успел дать сообщение в свой сот прежде, чем Леон налетел на него. Сбив с ног дозорного, мой напарник прижал его к полу и попытался скрутить ему руки. Наудачу мужчина оказался не очень крупным и более слабым, чем Леон. Наверное, это бы спасло нас, не успей этот дозорный так юрко пустить сообщение о тревоге в свой сот. Продолжая пребывать в состоянии лёгкого шока, я заозиралась по сторонам, чтобы оценить ситуацию. Со стороны основного прохода, откуда мы прибыли и куда сошли пассажиры припаркованного напротив перелётника, к нам спешило несколько человек в форме, которые, по всей видимости, первые откликнулись на сообщение поймавшего нас мужчины. Также не могли не заметить потасовки и те люди, которые только что спустились с перелётника. Я уловила взгляды некоторых из них, но прежде, чем глаза должны были столкнуться с Алленом, я отвернулась обратно и проговорила, подбегая к Леону: – Сюда идут ещё люди, нужно бежать. Словно не услышав меня, Леон продолжал борьбу с мужчиной. – Это бессмысленно, нужно уходить, – предприняла я вторую попытку остановить Леона, оттаскивая его за плечо. – Чёрт! – выругался он, затем, резко отпустив дозорного, схватил меня за руку и бросился бежать прочь от нашего перелётника вглубь посадочной станции. – Леон, – впопыхах позвала я его, с трудом поспевая следом, – там Ал… Аллен. – Я видел, – резко ответил он и, бросив быстрый взгляд назад, сказал: –Сейчас есть проблемы посерьёзнее. Я тоже обернулась, ни на шаг не сбавляя темпа: за нами бежали трое дозорных, а у нашего отдаляющегося перелётника столпилось с десяток человек, в том числе и Аллен. До сих пор я не совсем понимала, что произошло, а точнее, не до конца осознавала последствия произошедшего. Можно сказать, что мы с Леоном попались, причём раскрыли себя очень глупо. И что теперь? Если нас поймают (что очень вероятно, так как я понятия не имела, куда бежать, чтобы скрыться от дозорных), то нас наверняка будут допытывать. Может, Леон и готовился к тому, что будет говорить в подобном случае, но я такой вариант вообще не рассматривала. Леон, продолжая крепко сжимать мою руку, резко свернул в малозаметный проём по левой стене, и мы оказались в узком коридорчике, напоминающем служебный выход. – А ну-ка, стойте! – крикнул нам вслед один из дозорных. По отдалённо звучащему голосу становилось понятно, что расстояние между нами не сократилось, а то и, наоборот, стало больше. – Ле… он, – с трудом выговорила я, глотая ртом воздух, – не мо… гу. – Можешь, – только и бросил он в ответ на порывистом выдохе. Коридор, по которому мы бежали, не имел никаких ответвлений, но иногда мимо нас мелькали двери с надписями, которые мы даже не успевали прочесть. Глядя на то, с какой уверенностью Леон сворачивает из одного коридора в другой, мне казалось, что он знает, куда держит путь, но я усомнилась в этом, когда после очередного поворота перед нами возник тупик. По крайней мере, так нам показалось на первый взгляд. Не успели мы полностью остановиться, как до обоих одновременно дошло, что это не тупик, а дверь в другое помещение. Не сговариваясь и даже не успев взглянуть друг на друга, мы рванули к ней, в унисон моля звёзды, чтобы она была не заперта. Леон своим широким шагом первый достиг двери и что есть сил на полном ходу толкнул её вперёд… Дверь поддалась. Нам хватило доли секунды, чтобы понять, куда именно она нас привела. – Спасены, – выдохнул Леон, устремляя взгляд на ускользающие в непроглядную даль пиклетные дорожки. – Ловите их! – послышался крик позади, который на этот раз прозвучал намного ближе. По всей видимости, нас уже догоняли дозорные, но пиклеты и в самом деле казались спасением. Мы с Леоном бросились к ним, не придавая значения тому, что около пропускников стояла другая охрана. Так как всё происходило очень быстро, новые дозорные не сразу поняли, что́ им нужно делать, а когда спохватились, мы были уже почти у железного ограждения, которое отделяло зону пиклетных дорожек. Леон, вложив максимум энергии в мышцы и опёршись руками на перила, перепрыгнул через ограждение, после чего быстро помог мне сделать то же самое. Не оборачиваясь на преследователей, мы запрыгнули в один из стоящих на ближайшей дорожке пиклетов, так, что Леон оказался на переднем сидении, а я, следственно, на заднем. Я уже хотела выдохнуть, успокаивая бешеное сердцебиение, как вдруг Леон проговорил: – Я не знаю, как ездить. Он буквально замер в кресле, растерянно сжимая руль пиклета в руках. Будь у меня в запасе более пяти секунд, которые требовались дозорным, чтобы достичь нас, я бы непременно выругалась или закатила глаза, но время не позволяло. Со словами Леона в меня словно ударил разряд молнии: я подорвалась с сиденья и, быстро перегнувшись через его плечо, стукнула ладонью по зелёной кнопке, что располагалась чуть правее и выше рычага. Не успела подсветка рабочей панели пиклета загореться, как я дёрнула переключатель скорости вверх, отчего наш транспорт, сильно толкнувшись, начал движение. Тут же я услышала громкий стук позади себя, в то время как пиклет качнулся из стороны в сторону. Обернувшись, я с ужасом обнаружила, что один из дозорных ухватился за наш пиклет. – Остановите немедленно! – прокричал он, пытаясь залезть на заднюю часть транспорта. Боковым зрением я видела, как остальные сели в другие свободные пиклеты и двинулись за нами по параллельным дорожкам. – Ты умеешь им управлять? – исступлённо спросил Леон, бегая потерянными глазами по мало знакомой ему панели управления. За общим шумом и суматохой он не заметил, что один из дозорных присел нам на хвост... в буквальном смысле. – Леон! – отчаянно крикнула я, сильно дёргая его за плечо. В этот самый момент я почувствовала, как что-то сильно тянет меня назад: дозорный схватился за мой костюм и попытался скинуть с сиденья. Я машинально посмотрела вниз, где переплетения огромного количества пиклетных дорожек темнели далеко под нами. Вылети я со своего места, простым ушибом точно не отделаюсь. – Отцепись от неё! – услышала я крик своего напарника, который наконец заметил нашего неприятеля. Леон перегнулся через своё сиденье назад и попытался оттолкнуть мужчину, но тот вцепился в меня мёртвой хваткой. Дозорный просто-напросто держался за меня, чтобы самому не вылететь с разогнавшегося пиклета или, что ещё хуже, с пиклетной дорожки. Неожиданно мимо моего уха с огромной скоростью и с характерным свистом что-то пролетело. Я повернула голову и увидела, как через пару дорожек параллельно нам едет другой пиклет с двумя дозорными, один из которых ведёт транспорт, а другой – с оружием в руках целится в нас. Следующая пуля угодила в боковую поверхность пиклета, издав громкий колючий звук удара о металл. Леон тоже понял, что мы находимся под обстрелом, поэтому, не оставляя попыток отцепить руки дозорного, прикрыл меня собственным телом. Во всей этой суматохе было очень трудно осмыслить свои действия и каким-либо образом попытаться исправить ситуацию, но до сознания внезапно дошла одна вещь – Леон прихватил с собой тренировочный пистолет в тайне от Рокс. Он закрепил его у себя на поясе под униформой, но мне было к нему не подобраться, так как костюм шёл комбинезоном. – Леон, твой пистолет, – с трудом выговорила я, сдавливаемая с одной стороны своим неприятелем, с другой – спасителем. Больше всего я переживала, что одна из пуль, летящих из соседнего пиклета, угодит в Леона, но расстояние и быстрое движение делали своё дело. – Пистолет, Леон, – повторила я, решив, что он не услышал меня в первый раз. – Достань сама! – резко крикнул он. В первые доли секунды я приняла его слова, как «отстань, мне не до этого», о чём свидетельствовала и его повышенная интонация, но потом до меня дошло, что в том положении, в котором мы находились, мне и правда было куда удобнее извлечь пистолет из его костюма. Пока Леон, нависая надо мной, пытался справиться с неугомонным дозорным, я потянулась к молнии на его костюме, что начиналась от воротника, и дёрнула её вниз. Перед глазами предстал оголившийся и поблёскивающий в поте торс, и, не будь ситуация столь критичной, я бы назвала её даже комичной. Не отвлекаясь на лишние мысли, я нащупала на поясе оружие и выдернула его из ремня. – Стреляй! – тут же скомандовал Леон. Разумеется, стрелять из пистолета меня никто не учил. Я только лишь видела со стороны, как это делали остальные. Действуя практически интуитивно, я нажала на защитный стержень в верхней задней части пистолета, тем самым сняв его с предохранителя. Затем я отодвинула назад затвор и мне оставалось только направить оружие и нажать на курок, как вдруг в мой пистолет вцепился дозорный, пытаясь выдернуть его из моих рук. Он понимал, что этот пистолет может послужить неудаче в борьбе с нами, но он не учёл, что держаться лишь одной рукой за спинку моего сидения – тоже не безопасно для жизни. Пока мужчина одной рукой пытался отобрать у меня пистолет, Леон силой дёрнул пальцы дозорного на другой руке и его ладонь автоматически разжалась. Обдуваемый порывами ветра от разогнавшегося пиклета, он резко полетел назад вместе с пистолетом, который мне не хватило сил удержать. Моё сердце бешено забилось в груди от страха, что мужчина сейчас вылетит за пиклетную дорожку и упадёт в непроглядную тьму, но ему повезло, так как он слетел как раз на дорожную колею между двумя рельсами. Сделав несколько инерционных переворотов, дозорный упал на месте, и пиклет с большой скоростью начал отдалять нас от него. Справившись с одним противником, я вспомнила про остальных, которые обстреливали нас всё это время с параллельных дорожек. Я повертела головой, чтобы оценить ситуацию, но неожиданно и на радость себе поняла, что за нами больше никто не гонится. Не успела я обдумать причины такого странного поворота событий, как вдруг услышала испуганный крик Леона. – Ариана! – истошно завопил он, указывая рукой куда-то вперёд. Я проследила за его жестом и моему взору открылась ужасающая картинка местного «пейзажа». Освещение вокруг словно потемнело, я бы даже сказала – помрачнело; стены по обе стороны от нас были сильно побиты, местами от них отходили пласты искорёженного металла, в воздухе резко завитал запах гари, который, видимо, в суматохе не был замечен ранее, как и всё остальное вокруг. Наш пиклет сильно задрожал, проезжая по изувеченным рельсам, но это была не последняя из бед. Недалеко виднелась развилка: одна дорожка уходила за поворот, в темноту туннеля, а другая и вовсе обрывалась впереди искорёженными свисающими рельсами. – Тормози! – в ужасе завопила я, не сразу сообразив, что Леон не знает, как управлять пиклетом. Он в панике забегал глазами по панели управления в поиске подходящей кнопки, но я, быстро взяв себя в руки, пришла ему на помощь. Опять перегнувшись через спинку переднего сиденья, я потянулась к рычагу и дёрнула его вниз. Пиклет, пуская искры из-под низа, начал резко тормозить. До развилки оставалось всего несколько метров, и мы бы не успели полностью остановиться до поворота, поэтому я дёрнула руль вправо, чтобы направить транспорт на соседнюю колею, которая после поворота вела в туннель, а не к обрыву. Только когда пиклет свернул на нужную дорожку, я позволила себе немного расслабиться и откинулась на спинку собственного сиденья, утомлённо закрыв глаза. – Фу-ух, – услышала я истощённый выдох Леона. Он протёр рукой стекающие со лба капельки пота и, развернувшись ко мне, спросил: – Ты как? – В порядке, ¬– быстро проговорила я и открыла глаза, дабы удостовериться, что и с Леоном всё нормально. Но не тут-то было. Левый рукав его костюма набух свежей бордовой кровью, причём пятно довольно быстро росло в области плеча. – Ты ранен, – с вновь нарастающей паникой проговорила я, наклоняясь к нему. – Руку немного задело, это нестрашно, – поспешил успокоить меня Леон. После этих слов он снял со своего пояса ремень, на котором держался пистолет и, отдав его мне, сказал: – Просто завяжи покрепче над локтём. Я немедленно принялась за дело, стараясь работать быстро и в то же время аккуратно. Пуля прошла по касательной, поэтому её не пришлось извлекать. Я чувствовала, как напрягаются мышцы Леона и видела, как он кривит лицо от боли, хотя и старательно скрывает это, отворачиваясь в другую сторону. Уже через минуту кровь была остановлена, а наш пиклет тем временем медленно въехал в туннель, который, как оказалось, был не очень длинным, поэтому нам виднелся просвет выезда вдали. Больше всего я переживала, что эта дорожка тоже может обрываться впереди, но, к счастью, худшие опасения не оправдались. Мы поддерживали маленькую скорость, чтобы контролировать опасную дорогу и в случае чего быстро остановиться. – И что теперь? – заговорила я, когда дыхание практически пришло в норму. – Нужно вернуться в логово, – спокойно проговорил Леон и потянулся к карману, в котором лежал его выключенный сот. – А как же план? Получается, из-за нас он провалился? – досадно спросила я, наблюдая за действиями моего напарника. – Не думаю, – качнул он головой, включая тем временем сот. – Мне кажется, мы, наоборот, сыграли на руку нашим, потому что отвлекли внимание охраны. – Надеюсь, так оно и есть, – устало вздохнула я, – а то очень неприятно чувствовать себя слабым звеном. – Да брось, Ариана, – оторвавшись от своего гаджета и взглянув на меня, сказал мой напарник, – такое могло случиться с каждым. – Там был Аллен, – вспомнила я причину произошедшего, едва успел Леон договорить. Сердцебиение снова начало усиливаться от мысли, что мой брат, которого я долгое время считала погибшим, жив и находится совсем рядом. – Интересно, зачем его сюда привезли? – сам у себя спросил Леон, после чего его взгляд, приобретя отстранённость, устремился вдаль. После непродолжительного молчания его губы тронула улыбка, и он проговорил: – Он очень просился со мной, когда я улетал с Земли. – Ты видел его на Земле? – озадаченно спросила я, приподнимая левую бровь. – Конечно, – ответил Леон, после чего удивил ещё больше, сказав: – Мы с ним жили в одном лагере. – В каком ещё лагере? – непонимающе проговорила я, ощущая неприятную тяжесть обмана в груди. – Ариана, – с тем же непониманием произнёс Леон, – в лагере, где мы все жили после катастрофы. Обдумывая услышанное, я нахмурилась и опустила голову, упёршись взглядом в собственные колени. От негодования и непонимания я машинально теребила молнию своего костюма и нервно потряхивала левой ногой, что не скрылось от глаз моего напарника. – Ариана, – серьёзным голосом позвал он меня, – посмотри на меня, пожалуйста. Я подождала секунду-другую, после чего медленно подняла бегающий взгляд на своего собеседника. – Скажи мне, где ты была всё это время? – вдруг спросил Леон. Он уже задавал мне этот вопрос, но в прошлый раз, когда я попыталась ответить, мы оба как-то незаметно ушли с темы. После того я почему-то не посчитала нужным обдумать ответ на этот вопрос в том случае, если он ещё раз решит его задать, поэтому сейчас не спешила отвечать. – Я… На самом деле… – запинающимся от волнения голосом начала я. – Я мало, что помню. – В каком смысле? – озадаченно спросил Леон, внимательно меня слушая. – В прямом! У меня были проблемы с памятью после катастрофы, и я многое забыла. – Я потёрла виски в желании ослабить напряжение, что нарастало в голове. – Что, например? – недоверчивым тоном поинтересовался мой напарник. – Например, как мне удалось спастись, – отчасти соврала я. – И ты не помнишь, как попала в лагерь? – предположил Леон. – Так я и не была ни в каком лагере, – уверенно проговорила я. – Меня целый месяц лечили в какой-то клинике. А потом сразу… – тут я опомнилась и резко замолчала, отводя от Леона испуганный взгляд. – Что потом? – вопросительно посмотрел на меня мой напарник. – А потом я оказалось на космическом корабле, – вздохнув, проговорила я. – Как? Почему? Кто тебя сюда отправил? – незамедлительно начал сыпать он вопросами. – И почему все это время ты не давала о себе знать? – Кому не давала о себе знать, Леон? Я думала, у меня никого не осталось! – зацепилась я за его последний вопрос, надеясь избежать ответа на предыдущие. – Неужели ты не читала списки, не видела в них свою семью или меня? Я замолчала, объятая воспоминаниями. Мне вспомнилось, как Виктор принёс один список с именами выживших. В самом верху листа значилось:Лагерь №: 3. Дата прибытия: 3.1 …
Тогда я почему-то не обратила внимания на надпись, но теперь поняла, в чём был её смысл. Виктор дал мне список лишь из одного лагеря, где не было важных для меня людей. Осознав это, я не стала задаваться вопросом, почему он так поступил, ведь уже давно поняла, что Виктор всегда исходил из собственной выгоды. – В том списке, который я видела, вас не было, – на этот раз честно ответила я. – Подожди, – резко произнёс Леон, словно что-то вспомнив. – Ты говорила, что была в Австралии. – Да, – кивнула я головой, подтверждая его слова. – Там был Викториан, – негромко проговорил он, и я тут же ощутила перемену в его голосе и взгляде. Моё сердце замерло где-то в пятках. Последнее, что я должна была говорить Леону, так это то, что предыдущие три месяца я провела с его братом. Дав себе слово, что ни при каких обстоятельствах он об этом не узнает, я невинно переспросила: – Кто? Леон бросил на меня немного недоумённый взгляд и повторил имя: – Викториан, мой брат. Или его ты тоже не помнишь? Я по-актёрски пожала плечами. – Странно всё это, – задумчиво проговорил Леон, после чего окунулся в свой сот, чтобы открыть карту местности и выяснить наше местоположение. Пока мы разговаривали, наш пиклет выехал из туннеля и продолжал медленно катиться в неизвестном направлении. Я с затаённым дыханием осматривалась вокруг и молча недоумевала от всего увиденного. Место казалось мёртвым во всех смыслах этого слова: мёртвые дорожки, мёртвые стены, мёртвый воздух, только помигивающие лампы на стенах подавали слабые признаки жизни. – Что здесь случилось? – негромко спросила я, переводя взгляд на Леона, который внимательно изучал карту в своём соте. – Моя мама говорила, что большая часть корабля разрушена, – не отрываясь от экрана, проговорил он. – Но чем можно было разрушить такой прочный металл? – Я задала этот вопрос, скорее, себе, чем своему напарнику, но он посчитал нужным высказать своё предположение. – Огнём, – негромко и с некоторым страхом в голосе проговорил он, вскидывая голову и глядя на меня. – Жуть какая, – я поёжилась от повеявшего холодка, который являлся, скорее, плодом моей фантазии. – Нужно прибавить скорость, – неожиданно сменил тему Леон и стал присматриваться к траектории движения нашей пиклетной дорожки. – Потяни рычаг немного вверх, – подсказала я своему несостоявшемуся водителю. Он послушал меня и, когда пиклет поехал быстрее, спросил: – Где ты научилась им управлять? Я призадумалась, не спеша давать честный ответ на этот вопрос. Временна́я пропасть между мной и Леоном породила слишком много секретов, и я уже запуталась в том, что можно говорить, а что нельзя. Не дождавшись ответа, он снова развернулся ко мне лицом и вперил в меня ожидающий взгляд. – Я же говорила, что жила всё это время на корабле, – неуверенно начала я, – там и научилась? – Там? – зачем-то повторил Леон. – То есть, ты была не на этом корабле? – Была бы я на Титане, мы бы встретились раньше, тебе так не кажется? – Ты была на Глоресе, – уверенно сказал Леон и отвернулся, уставившись на дорогу. Я не стала ничего отвечать, на душе был неприятный осадок от всех этих разговоров о прошлом, которое мы провели порознь. Вряд ли Леон не знал, что его брат тоже был все это время на Глоресе, и он ведь не глупый – наверняка догадался о взаимосвязи этих событий. Я с некоторым страхом ждала, что он скажет что-то ещё, но Леон молчал, время от времени бросая взгляд на экран своего сота и обратно на дорогу, сверяя необходимый нам маршрут. До конца пути мы больше не обмолвились ни единым словом.