— Блять, — шипит Гарри и прячется за учебником.
Это было очень неожиданно, когда в класс вошел их новый учитель физики, тот самый «мистер Томлинсон», о котором трещит уже добрая половина школы, и тот самый «зови меня Луи», что вчера утащил Стайлса в одну из кабинок туалета и поставил Гарри перед собой на колени. Ах да, он так же был тем самым, что увез к себе кудрявого парня и жестко трахнул, заставляя так громко стонать, что, наверное, даже соседи сверху услышали.
— Бля-ять, — повторяет Гарри, выглядывая из-за учебника.
Луи Томлиснон, учитель физики, чтоб вас, стоял перед классом и улыбался. Он, кажется, рассказывал о себе и немного шутил, ведь не просто же так весь класс одобрительно шумит. Но Стайлс даже не замечает этого, ведь какое ему дело до постороннего шума, когда в голове лишь картинки прошлой ночи.
Эти губы, что сейчас изогнулись в букве О, до сих пор чувствуются на его шее. Гарри неосознанно тянется к фиолетовому засосу чуть выше ключицы, который так неудачно пытался спрятать за воротом свитера. Эти руки, что сейчас сжимают учебник, прошлой ночью сжимали бедра Гарри, от чего возможно остались синяки. Этот Луи, тот самый мистер Томлинсон, по которому уже сохнет большинство учеников, вчера ночью шептал Гарри на ухо, какой он прекрасный, какой он сладкий, какой он узкий, и все это было для него одного.
—
Блять, — тихо стонет Гарри, чувствуя как щеки краснеют.
У Луи перехватывает дыхание, когда он заходит в класс, и за одной из парт он замечает кудрявого паренька, который вчера сделал ему минет, а потом еще и позволил себя трахнуть.
— Меня посадят, — бормочет себе под нос, улыбаясь ученикам.
Его точно посадят, ведь, черт, он трахнул несовершеннолетнего! Хотя этому «Гарри, просто Гарри», как тот представился, еще вчера было девятнадцать. Так что он вообще делает среди его учеников?
— Черт, — быстро ругается Луи, ненадолго отворачиваясь от ребят. Он закусывает губу, когда вспоминает, как провел вчерашнюю ночь. И воспоминания всплывают вот совсем не вовремя, ведь на него смотрит целая аудитория подростков.
Черт.
Он вновь поворачивается лицом к ученикам и начинает перекличку.
На фамилии «Стайлс» Гарри поднимает вверх голову и читает на лице Луи «нет, только не говори, что ты еще и сын директора». Попахивало пиздецом, потому что Гарри действительно сын директора школы, в которой он учится, и в которой теперь работает Томлинсон.
Замечательно.
Ближе к концу урока Гарри понимает, что ничего из того, что было продиктовано Томлинсоном, не было записано в тетрадь.
Он только корявым почерком вывел на листе «нам следует поговорить» и подвинул его ближе к краю своего стола.
Томлинсон же в это время как раз ходил по рядам, смотрел, кто как работает. И проходя мимо стола Гарри, он ненадолго задержался. Его взгляд скользнул по листочку и зацепился за корявые буквы. Учитель чуть нахмурился, но потом вновь расслабился и продолжил свой путь.
— Я думаю, нам следует поговорить, — Гарри ловит взгляд преподавателя, когда тот садится за свой стол. Луи также смотрит на Стайлса и еле заметно кивает, — о вашей успеваемости. Насколько мне известно, не все вы понимаете физику. И это печально, — он наигранно хмурится и склоняет голову набок.
Томлинсон дальше продолжает что-то говорить, но Гарри, как и предыдущие сорок минут, ничего не слушает. Ему куда интереснее рассматривать учителя, и думать о том, как пройдет их разговор.
***
— Почему ты соврал о своем возрасте? — спрашивает Луи, когда все ученики, кроме Гарри, покинули кабинет.
— Эм, — мнется Стайлс, — ну, если бы я сказал, сколько мне на самом деле лет, меня бы никогда никто не пустил бы в клуб, это во-первых. Во-вторых, мне бы никто не продал алкоголь, — он пожимает плечами. — И в-третьих, скажи я свой возраст, ты бы сразу развернулся и ушел. Я проходил это, так что, — он опускает голову и теребит лямку рюкзака.
— Ладно, с этим мы вроде разобрались, — вздыхает Луи. — Сколько лет-то хоть тебе?
— Семнадцать, — не поднимая глаз, отвечает Гарри.
— Ладненько, — Томлинсон хлопает в ладоши. — Следующий вопрос, — он испускает смешок, — почему ты утром сбежал?
— О, с этим еще проще, — Стайлс, наконец, поднимает голову, но в глаза так и не смотрит. — Мне как бы в школу надо было, а объяснять, зачем мне надо в школу, если мне как бы девятнадцать, я не хотел, — он качает головой, вытягивая губы трубочкой.
— Хм, — задумчиво тянет учитель, — значит, мы и с этим разобрались.
— Ага.
— Что ж, — Луи встает из-за стола, за которым все это время сидел, и подходит к Гарри со спины.
— Что ж, — неуверенно тянет Гарри, чувствуя горячее дыхания учителя рядом со своим ухом.
— Ты вчера был хорош, — тихо шепчет Луи, обжигая щеку Стайлса своим дыханием.
— Ты тоже, — мямлет Гарри.
— И я не прочь повторить.
Стоп.
Гарри сейчас показалось или…
— Но только когда тебе исполнится восемнадцать, — Томлинсон отстраняется и вновь подходит к своему столу.
— Что? — переспрашивает Гарри.
— Стайлс, ну вроде умный мальчик, если судить по твоим оценкам, а простых вещей не понимаешь, — Луи цокает, закатывая глаза. — Я говорю, что мне вчера было хорошо, тебе видимо тоже, если вспомнить, как именно ты стонал…
— Эй!
— Тише-тише, — смеется учитель. — Так вот, ты мне понравился, и я бы хотел продолжить наше с тобой общение, — он пожимает плечами, прищуривая левый глаз.
Так. Давайте по порядку.
Луи Томлинсон, учитель физики, только что сказал, что Гарри Стайлс, его ученик, ему понравился? И что Луи не прочь продолжить их общение? Что?
— Но ведь ты мой учитель, — возражает Гарри.
— Тебя это останавливает? — задает вопрос Луи, скрещивая руки на груди.
— Эм, нет?
— Это вопрос?
— Это ответ, — уверенно кивает Гарри, потому что, да, его это действительно не смущает.
— Вот и прекрасно, — Луи быстро наклоняется к лицу Гарри и чмокает того в губы. — Как насчет сходить сегодня в кафе и поесть мороженого? А-то у нас даже нормального свидания не было, а мы уже успели переспать.
— Хорошо, — медленно кивает Стайлс, все еще находясь в некой прострации после невинного поцелуя.
— Прекрасно, — повторяет учитель, улыбаясь. — Кстати, когда у тебя день рождения?
— Через три месяца, — отвечает Гарри, почесывая нос.
— Значит столько и будет длиться наш конфетно-букетный период, — он вновь наклоняется и чмокает Гарри.
— Прекрасно, — передразнивает его Гарри, тихо посмеиваясь.
***
Конфетно-букетный период длился два месяца и двенадцать дней, потому что кто-то (Луи) не выдержал, ибо кто-то (Гарри) решил надеть лимонные шорты и футболку старшего, которая была ему на пару размеров больше и оголяла ключицы, к которым не так давно пристрастился этот самый старший. И их первый — официально первый в качестве пары — секс состоялся именно в тот день.
Правда потом их конфетно-букетный период продолжился, и продолжается и по сей день.
