Прозрение

When darkness falls And surrounds you. When you fall down, When you're scared And you're lost. Be brave, I'm coming to hold you now. Muse — Follow me

Каждый раз, глядя из окна на то, как Терпин возвращается домой, Игорь не может перестать истязать себя вопросом: отчего тот не выгонит его? Почему инспектор позволяет Игорю оставаться в его квартире? Если не сказать больше — не дает ему уйти. Игорь живет в квартире инспектора с тех самых пор, как он, еле живой, выбрался из воды. Игорь помнит, как задыхался на берегу, заходясь кашлем, жадно глотал воздух, и все никак не мог поверить, что еще немного, и он мог бы не увидеть больше ничего. Он слишком полюбил свою новую жизнь, которую дал ему Виктор. Это было бы так несправедливо — расстаться с ней сейчас, когда он наконец-то увидел что-то, кроме цирковой палатки, ужимок и вечных побоев. Что было после того, как он выполз на берег? В памяти остались лишь лихорадочные отрывки: чья-то сильная рука, до боли стягивающая его воротник, жар, отвратительно горькие травяные отвары и черные глаза, горчащие сильнее микстур, приготовленных неумелой рукой. Для чего Терпин выходил его? Почему не прошел мимо, когда Игорь, дрожа, обхватывал руками прибрежные валуны? Зачем не указал на дверь, как только он пришел в себя? Игорь каждый день ищет ответы на эти вопросы — в бесстрастном взгляде инспектора, в сухом кивке головы, в четках, скользящих между тонких бледных пальцев. У Родерика легкая поступь, почти бесшумная — как и полагается тому, кто изо дня в день, словно ищейка, идет по следу мелких карманных воришек, насильников и убийц, которыми так и кишат улицы Лондона. Однако Игорь все равно слышит, как скрипят от его шагов рассохшиеся половицы в прихожей. Он знает этот скрип: значит, уже через несколько мгновений повернется ручка двери, и инспектор зайдет в гостиную. Возможно, бросит быстрый тяжелый взгляд на Игоря и почти сразу скроется в своем кабинете. Терпину не в радость присутствие Игоря, однако он каждый день закрывает дверь квартиры на ключ, уходя в Скотленд-Ярд. От окна до земли — несколько метров. В первый раз Игоря это не останавливает. Он чувствует, что должен уйти. Должен найти Виктора: остановить его или помочь безумному гению завершить новое творение — неважно. Игорь знает, что ему необходимо быть рядом. Кажется, Терпин тоже знает об этом, потому что как только ноги Игоря касаются земли, инспектор возникает за его спиной будто бы из ниоткуда. Он смотрит на него с раздражением и усталостью, и Игорь сам поднимается в квартиру. Больше он не пытается. О, это его христианское милосердие! Игорь чувствует себя той самой заблудшей овцой, которую пытаются наставить на путь истинный. В доме Родерика ему доступны десятки книг, но среди них нет ни одной, которая имела бы хоть какое-то отношение к медицине. Конечно же, немудрено, что в библиотеке инспектора Скотленд-Ярда Игорь не нашел химических трактатов и анатомических справочников, но иногда ему кажется, что у Терпина есть все это, только вот тот прячет от Игоря половину книг, оставляя на видном месте Священное Писание, сводки последних географических экспедиций, трагедии Шекспира — и ничего такого, что могло бы напомнить о Викторе и их чудовищном (или же прекрасном?) эксперименте. Игорь когда-то слышал, что при монастырях существуют лечебницы для душевнобольных людей, но не те, о зверствах в которых ходили слухи. Ему рассказывали, что есть лечебные дома, где несчастных содержат в тишине и покое, ограждают от дурных мыслей, ведут душеспасительные беседы. Вот и Игорь сейчас будто бы в такой лечебнице. Терпин почти не разговаривает с ним, но все же порой не обходится без назидательных бесед. Родерик неизменно говорит о Творце, о том, что нельзя идти против божественных законов, о наказании за гордыню. Игоря раздражают эти речи. Ему хочется кричать прямо в это бесстрастное лицо. Кричать о том, какая чернота внутри него. О том, что ему не удается объяснить. О Викторе, который вновь создал его. О том, что его разрывает изнутри от невозможности быть рядом с Франкенштейном — с тем, кто успел стать для Игоря всем. Только вот Виктору дороже другие его создания. Ему хочется кричать, но Игорь только смотрит на идеально прямую спину Родерика и думает о том, что ему действительно не хватает аббатской сутаны — она прекрасно подошла бы к четкам и ревностно горящим глазам. Игорь чувствует, что Терпин пытается изменить его. Вытравить из него создание Франкенштейна. И, кажется, ему это удается, потому что Игорь ощущает, как внутри него что-то надламывается. Исчезает, растворяется в полумраке квартиры инспектора. Несколько недель тишины и непрестанных размышлений делают свое дело, и Игорь понимает. Понимает, как далеко они зашли. Понимает, что он должен спасать тех, кого еще можно спасти, но кто он такой, чтобы спорить со смертью? Игорь даже берет в руки Библию, оставленную Родериком на столе, но закрывает ее на второй же странице — отчего-то ему не терпится поделиться своим прозрением с Терпином. Выслушивая Игоря, инспектор улыбается (впервые на его памяти), а через несколько дней Родерик устраивает его помощником хирурга в лечебницу, озвучивая Игорю его же мысли: «Помогай тем, кому можешь помочь». И Игорю так легко и спокойно, что хочется смеяться. Впервые он чувствует себя на своем месте. Терпину не удается скрыть от Игоря весть о монстре Франкенштейна, облетевшую весь город. Когда Игорь узнает об этом, он долго не может прийти в себя. Ему кажется, что все его мысли превратились в клейкую массу, и медленно и бессмысленно тянутся одна за другой. Виктор все же сделал это. В глубине души Игорь знал, что это произойдет, только все же надеялся до последнего, что тот остановится. Но его друг был безумен, одержим, и признавать это было нелегко. Говорили, что Виктору удалось спастись, и это единственное, что немного успокаивает Игоря. Но он знает, что, если это так, Франкенштейн не отступится от своей идеи, а значит, скоро все повторится вновь. Игорь остро чувствует свою вину за произошедшее: не останься он у Терпина, найди Виктора — всего этого могло и не случиться бы. Игорь отговорил бы его, непременно отговорил бы… Сколько людей осталось бы в живых! Игорь опять не слышит, как Родерик подходит к нему. Он только ощущает присущий инспектору запах полыни и чьего-то табака — от Терпина всегда пахло чужими сигарами, когда он возвращался из Скотленд-Ярда. Плечо Игоря ободряюще сжимает ладонь Родерика, возвращая его к реальности, напоминая ему о том, что сейчас у него новая жизнь, в которой нет монстров, безумия, и вины, наверное, тоже не должно быть. В всегда безразличных глазах инспектора он читает: «Я с тобой». Игорь верит.