Совершеннолетие

Я не маньяк и не извращенец. Я не озабоченный ублюдок или конченый моральный урод. Просто я люблю свою младшую сестру. Люблю, как мужчина может любить нежную, очаровательную женщину. И с этой чертовой любовью мне приходится как-то уживаться... Ей было шестнадцать, когда она расцвела. От ребёнка не осталось и следа: теперь передо мной щеголяла соблазнительная девушка с аппетитными формами, с пышной гривой тёмных волос, с блестящими, хитренькими глазами. Тогда я понял, что конкретно влип. Я изо всех сил старался изображать холодного старшего брата, которому плевать на младшую сестру. Делая вид, что она меня раздражает, я увиливал от разговоров с ней, от её объятий, в которые она пыталась меня затащить, и бежал прочь из дома. Куда именно я бежал? К своей девушке, которую я совсем не любил. Она была глупая, но красивая, и я нагло использовал её в своих целях. Когда желание достигало предельной точки, я ломился к ней домой и, получая разрешение на вход, без предупреждения тащил её в кровать, где яростно трахал свою "возлюбленную", воображая в голове свою настоящую любовь, которая беззаботно сидела дома и смотрела сериалы.

***

Почти два года мне приходилось сдерживать себя. Я успел вжиться в образ "брата-похуиста", которого интересовали лишь выпивка и девушки. Моя сестра цокала языком каждый раз, когда я говорил, что ухожу в ночной клуб, и просил прикрыть меня перед родителями. — Опять приползешь домой вдрабадан, — ворчала она, подавая мне кожаную куртку в прихожей. — Разумеется, — я усмехался и нежно целовал её в бархатную щёчку. — До встречи, сестрёнка, спасибо тебе. Она всегда любила, когда я так целовал её, и мило мне улыбалась. В эти моменты я готов был броситься к её ногам и жалко молить о малейшей возможности хотя бы просто касаться её так, как запрещено брату трогать сестру, но самоконтроль ставил между нами нерушимый барьер, и я убегал в грязные объятия клубных шлюх, чтобы забыться в их жарких, пылающих похотью телах. — Хосок! Надеюсь, ты не забыл, что у меня завтра день рождения? — крикнула она мне вслед, когда я уже почти отошёл от дома. — Не пей слишком много, мы едем к родственникам. И как я мог забыть, что завтра моей любимой сестрёнке исполняется восемнадцать лет? Она станет совершеннолетней и ещё более доступной мне. В фантазиях, конечно же, как иначе? В ночном клубе не оказалось ни одной приличной девушки. Похоже, кто-то зажрался. Да, Хосок? Я блуждал глазами по девицам, попивая виски из своего стакана, и потенциально искал в каждой своего невинного ангелка. Но нет... Здешние девушки насквозь были пропитаны развратом, алкоголем и сигаретами. Я знал, что стоит мне поманить одну из них пальцем, и секс на грядущую ночь обеспечен, но отчего-то не хотелось с такой лёгкостью подцеплять доступную добычу. Меня куда больше волновал недоступный экземпляр... В эту ночь я решил привести мысли в порядок не отбойным сексом в кабинке туалета, а верным, крепким другом — любимым виски. Какой стакан по счёту я уже пью? Перед глазами все плыло. Танцующие тела слились в одно бесперебойно двигающееся мутное пятно, освещённое неоновыми лампами. Мне представлялось чем-то нереальным достать телефон из куртки и узнать, сколько времени сейчас, но чересчур расслабленное состояние как бы намекало, что уже пора домой. Прости, ангел, я не сдержал обещание и напился. Точнее, нажрался, как последняя свинья. И мне стыдно за свою любовь к тебе, ведь такая скотина, как я, не достойна и мизинчика на твоей маленькой ножке. Каким-то странным чудом я дополз до дома. Опираясь на фонарные столбы, на капоты машин, я волочил ноги и двигался в сторону родного, уютного места. Любимые родители, любимая сестрёнка, наш лохматый, добрый лабрадор, цветы в гостиной, любимая сестрёнка, вкусная еда на кухне, любимая сестрёнка, удобный, мягкий диван, любимая сестрёнка, картины на втором этаже, огромный камин, любимая сестрёнка, любимая сестрёнка, любимая сестрёнка... Я достал ключи из заднего кармана джинсов и кое-как просунул их в замочные скважины. Так не хотелось разбудить родителей, ведь они снова устроят мне знатный скандал за все гуляния. Но что я мог поделать, если эти самые гуляния спасали меня от страшного греха, на который я вот-вот решусь? Черт бы побрал эти ебаные чувства... Я ненавидел себя за эту слабость. В доме стояла гробовая тишина — ни звука. Свет был везде выключен. И это значило, что я могу спокойно пробраться к себе в комнату и завалиться спать. Но хочу ли я попасть именно в свою кровать? Кажется, время на часах уже давно перепрыгнуло за полночь. Моя сестра стала совершеннолетней. Я стал слишком смелым, потому что был слишком пьяным. — Ты чего не спишь? — спросил я, открывая дверь, ведущую в спальню своей сестренки. Она сидела на кровати в любимой пижаме: белая футболка, под которой дразняще виднелись горошины сосков, и такие же белые шорты. Короткие такие. Слишком короткие белые шортики... Хосок, держи себя в руках. Сестра относилась ко мне именно как к брату — для неё я был существом бесполым, как врач, к примеру. Она совершенно не стеснялась меня и могла спокойно расхаживать по дому в трусиках, пока я захлебывался слюнями и хрипел от напряжения в штанах. — Читаю, как видишь, — в её руках находилась книга "Унесённые ветром". Уж больно она любила её. Я тоже любил, только далеко не книгу. Я больной человек. Извращённый разум пинал меня под зад, скидывая в омут запретного удовольствия. Я смотрел на сестру и воображал, как в тайне от родителей ласкаю её прекрасное личико, как целую её сладкие, пухлые губы, как шепчу ей на ушко милые нежности. Как она мелодично подвывает в моих сильных руках, пока я впиваюсь губами в её тело, чтобы испить медовый нектар до обморочного состояния. — Уже поздно... Тебе пора бы спать, — невнятно бормотал я, упираясь рукой в дверной косяк. Опустив голову, я закрыл глаза и шумно выдохнул. Как же трудно было стоять... Мне хотелось лечь прямо здесь и ощутить всю прелесть эффекта "вертолета" в голове. — Тебе тоже, — сестра снисходительно посмотрела на меня, размякшего на её глазах, и ласково улыбнулась. — Хосок, ты неисправим... Я доведу тебя до комнаты. Даже в эти минуты, когда я был пьян до чертиков, когда явно был ей противен, она продолжала оставаться той нежной нимфой, в которую я был влюблён. Я чувствовал себя волком, спрятавшим свою мрачную сущность под костюмом невинной овечки. И сейчас моя прелесть самостоятельно приближалась к затаившемуся хищнику. Когда сестра подошла ко мне, я медленно поднял голову, чтобы посмотреть в её добрые, бездонные глаза. Она была так близко, опасно близко. Я ощущал аромат её цветочных духов, который притягательно смешался с запахом шампуня (видимо, недавно вышла из душа). Пьяная улыбка заиграла на моих губах, а мутные, масляные глаза налились нездоровым блеском. Зря ты подошла так близко... — Да, я неисправим... — продолжая улыбаться, я плавно двинулся на сестру, которая интуитивно отошла на пару шагов назад. — А знаешь, почему? Она удивленно наблюдала за тем, как я закрываю за собой дверь и тихо щелкаю замком, чтобы родители ненароком не увидели то, что видеть им ни в коем случае нельзя. — Ты перебрал, Хосок, идём спать, — настаивала она, пока я с осторожностью одичавшего зверя сокращал расстояние между нами. Я смотрел прямо в её глаза. В её испуганные, широко распахнутые глаза. Подозревала ли она, как на самом деле к ней относится её старший брат? Уверен, что нет, и пора бы раскрыть все карты. Я слишком долго терпел. — Потому что я раненое животное, — продолжал я свою речь, — и мне нужна твоя помощь. Исцели меня, сестрёнка, умоляю. Когда я подошёл к ней вплотную, то обхватил её тёплое, красивое личико своими дрожащими ладонями и с мольбой в глазах выдохнул на её губы. Наверняка обжег их своими алкогольными нотами. Наверняка она мысленно пожелала мне смерти, но плевать... — О чем ты говоришь? — она попыталась убрать мои руки от своего лица, но я нахально переместил их ей на талию. — О нас с тобой, — я забрался пальцами под белую футболку и принялся гладить шершавыми подушечками её нежную поясницу. — Мне так тяжело, ангел, так тяжело... То ли алкогольное опьянение, то ли моральное бессилие, то ли обреченность — я точно не знал, что именно, но что-то заставило меня упасть на колени перед девушкой моей мечты, которая являлась для меня самым запретным плодом. Я не мог получить её и хотел от этого ещё сильнее. — Тише, тише, — зашептала она, пытаясь поднять меня обратно. — Давай ты сейчас встанешь, я отведу тебя в спальню, и завтра мы поговорим. Нет, нет, нет... Или сегодня, или никогда. Сейчас слишком подходящий момент, и только конченый мудак упустил бы его. Я не хотел оказаться мудаком. Я повиновался и встал на ноги, но вместо того, чтобы покинуть спальню сестры, я кинулся на неё. Сжимая в руках хрупкое, стройное тело, я жадно блуждал по нему руками, очерчивая каждый его изгиб. Сжимая пальцами ткань тонкой одежды, я громко дышал и зарывался носом в шелковистые волосы своей сестры. — Хосок, ты с ума сошёл?! Ты что творишь?! — она зашипела, боясь разбудить родителей, и начала брыкаться. Она вырывалась из моих тисков, но я оказался сильнее. Ни за что не отпущу её, пока она не согласится стать моей. Только моей. — Тебе больше нельзя пить! Ты и правда превращаешься в животное! — Сука! — я зарылся пальцами в волосы на её затылке и сильно потянул назад. Гореть мне в аду за это действо, ведь я причинил ей боль. Склонившись к уху сестры, я прерывисто зашептал: — Ты, маленькая, долбаная сука! Я ненавижу себя за то, что так страстно люблю тебя! Что ты творишь со мной?! Я же с ума схожу! Я сдохнуть готов за одно твоё прикосновение! — Ты несёшь бред, — она зажмурилась, желая избавиться от моих окаменевших пальцев, которые продолжали яростно держать её густые пряди, и упиралась руками в мою грудь. Почувствовала ли она бешеное сердцебиение? — Да, я в бреду, потому что очарован тобою. Мне не хотелось больше тратить время на разговоры. Я снова обхватил её лицо руками и крепко, пылко поцеловал желанные губы напротив. Сестра замычала и щедро одарила мои широкие плечи отбойными (по её меркам) ударами. Я стойко держался и все пытался ворваться в её рот языком, но преграда в виде ровных зубов блокировала мои жалкие попытки. Тогда я пошёл на хитрость: руки, которые до этого находились у неё на талии, я переместил ей на ягодицы и ущипнул за одну из них. Когда сестрёнка раскрыла рот по инерции от возмущения, я воспользовался моментом и встретился с её тёплым, влажным язычком. Вот он, момент экстаза... Как долго я представлял наш поцелуй, и судный день — вернее, судная ночь — настала. Я терзал её язык своим. Я мучил её губы. Я упивался её приглушёнными стонами и отмечал то, что удары становились все слабее и слабее... Сестренка постепенно расслаблялась в моих руках и даже начинала отвечать на поцелуи. Как я успел понять, опыта "тесного общения" с мужчинами у неё ещё не было. Целоваться должным образом она не умела и от этого становилась ещё милее и желаннее. Я готов был стать её первым мальчиком. — Хосок... — сдавленно зашептала она, когда я разорвал поцелуй. Тоненькая ниточка слюны несколько секунд соединяла наши губы, а после так соблазнительно прилипла к её подбородку. — Да, ангел? — я уже решительно шагал на неё, незаметно приближаясь к постели. — Ты правда меня любишь? — она послушно шла спиной, не разрывая зрительного контакта со мной. — Но мы же брат и сестра, нам нельзя быть вместе... Родители нас убьют, если узнают. — Они не узнают. Я подхватил её на руки и плавно опустил на помятую кровать, из которой она недавно встала. Всегда мечтал оказаться в этой нежной колыбели вместе с её хозяйкой. Мечты сбываются — теперь я поверил в это окончательно. — Конечно же я люблю тебя, — нависнув над ней, я припал губами к её тонкой шее, осыпая короткими, мокрыми поцелуями каждый миллиметр бархатной кожи. — Безумно люблю. Только тебя одну. Моя милая, моя прекрасная... Что же ты наделала... — Но я ничего не делала... — зашептала она, и по её голосу я понял, что она вот-вот расплачется. Поднявшись к её лицу, я с особой нежностью поцеловал её в губы и вновь опустился вниз. Теперь объектом исследования стали ключицы: я проводил по ним языком, массируя губами, и порой оставлял сильные засосы, которые наверняка ей придётся скрывать и маскировать. Я слышал, как она громко выдыхает, как чмокает губами, кусая их и облизывая. Ей хорошо, она тоже хочет меня. Значит, я иду в верном направлении. Внезапно я ощутил, как её пальчики зарылись в мои волосы и осторожно сжали их. Не бойся, сестрёнка, тебе дозволено все — даже причинить мне боль. Пока она перебирала мои пряди, я уже стаскивал с неё футболку, сгорая от нетерпения увидеть то, что до сего момента было скрыто от моих глаз. Секунда, и моему взору предстала аккуратная, упругая грудь с твёрдыми бусинками сосков. Сестра поспешила прикрыться, но я успел перехватить её руки. — Не бойся, я не сделаю тебе больно, — я посмотрел в её глаза, давая понять, что она может мне довериться, и мягко сжал две притягательные округлости. С её губ сорвался стон. Я сорвался с поводка. Наклонившись, я втянул в себя губами один сосок и принялся играть с ним языком, пока ладонь щедро одаряла вниманием вторую грудь. Я мял её, массировал, дразнил подушечкой пальца сосок и слушал, как моя любимая сестренка задыхается в собственных стонах. На груди я задерживаться долго не стал, ведь есть места поинтереснее. Высунув язык, я не спеша повёл его вниз, оставляя после себя влажную, блестящую дорожку на её дрожащем теле, на котором выступил целый табун мурашек, и добрался до живота. Здесь я тоже пробыл недолго, но успел жадно расцеловать его, пока мои руки стягивали по гладким, стройным ногам те самые коротенькие шорты, под которыми, к моему удивлению, ничего не оказалось. — Почему на тебе нет нижнего белья? — я и правда удивился и ошарашенно посмотрел на сестру, которая стала красная как помидор. — Потому что... — она нервно сглотнула и закрыла лицо ладонями. — Потому что я ждала тебя. Сказать, что я охренел, — ничего не сказать. Эта чертовка все прекрасно знала, она даже успела подготовиться к моему приходу. А я, наивный, воспитанный идиот, сдерживал свои порывы, не догадываясь, что мои чувства ещё как взаимны. Но я более не стал смущать свою и без того напряжённую сестрёнку и продолжил начатое. Раздвинув пошире её ножки, которые она все порывалась стеснительно сдвинуть обратно, я пальцами сжал уже сформировавшиеся женственные бёдра и прикоснулся языком к самому желанному, сокровенному месту. На моё действо она среагировала незамедлительно: сладостный, протяжный стон, дрожь по всему телу и снова знакомые пальцы в моих волосах на сей раз уже сильнее сжимают и путают их. Я старательно подготавливал свою любовь к предстоящему испытанию. Да, я хотел быть её первым мужчиной, хотел первым подарить и открыть этот сказочный, волшебный мир любви, в который шагну вместе с ней. И сейчас, хаотично двигая языком меж её половых губ, я слушал, как она стонет, и чувствовал, что она почти готова. — Потерпи, сначала будет больно, — поднявшись так, чтобы наши глаза встали на один уровень, я стянул с себя через голову футболку и поспешил на ощупь избавиться от джинсов, в которых стало болезненно тесно. Мой готовый к бою друг грозился порвать ширинку и в буквальном смысле рвался наружу. — Помни, что я люблю тебя. Сестра кивнула головой, облизав пересохшие губы, но я решил сам смочить их и чувственно поцеловал её, проводя по огрубевшей прозрачной коже языком, которая моментально стала опять мокрой и мягкой. В следующие секунды, когда я оторвался от её губ, что-то заставило меня резко вздохнуть от наслаждения: её проворные пальчики добрались до моего паха и сжали окрепший член сквозь ткань трусов. — Милая... — простонал я, опуская покорно перед ней голову, когда она начала нежно гладить меня через чёрную ткань боксеров. Кажется, я знаю, какие фильмы она смотрела в моменты моего отсутствия. — Хосок... Я люблю тебя... Уже давно люблю... — нерешительно произнесла она, незаметно освободив меня от тесного плена нижнего белья. — Но я до смерти боялась признаться даже самой себе. Ты мой старший брат, и я не должна думать о тебе как о мужчине. — Сейчас это уже неважно, — я помог ей стянуть с себя боксёры. — Сейчас важно то, что мы раскрылись друг другу, больше не нужно бояться. Упершись одной рукой в постель, второй я обхватил свой истекающий смазкой орган и аккуратно приставил его к промежности своей девочки. Мы посмотрели друг другу в глаза, и я начал плавно, медленно погружаться в её горячее, узкое тело. Чертовски узкое... Пауза была необходима, когда я ощутил преграду внутри. Прижавшись губами к горячей, румяной щеке сестренки, я резким толчком проник в неё ещё глубже и сделал полноценной женщиной. Чтобы не дать громкому стону вырваться наружу, я закрыл её рот ладонью, которую она ощутимо куснула. Спустя несколько секунд — я дал ей привыкнуть к новым ощущениям — я начал медленно двигаться в ней. Я не хотел срываться на грубости, не хотел дать демонам, живущим внутри меня, возможность вырваться наружу. Я был предельно нежен и осторожен. Мои бёдра двигались в едином плавном ритме, пока глазами я с вожделением блуждал по влажному телу сестренки, которое покрылось лёгкой испариной. Когда она начала сладко стонать, царапать мою спину и пододвигаться навстречу мне, я понял, что могу рискнуть перейти на более быстрый и резкий ритм. Но я не забывал о необходимой осторожности и бдительности, ведь нас могли услышать родители. Периодически целуя свою желанную добычу, которую мне удалось поймать, я ласкал её рукой между ног, мечтая о том, чтобы ей удалось достичь своего первого оргазма, ибо я готов был кончить прямо сейчас от этой опасной близости, невероятной узости и порочного желания взвыть на весь мир о своих запретных чувствах. — Сообщи мне, когда будешь готова, — я судорожно зашептал ей на ушко, касаясь его губами и языком. — Я хочу подарить тебе приятные ощущения, которые ты прежде не испытывала. Она что-то простонала, но я понял, что так она выразила своё согласие, и ещё сильнее впилась ногтями в кожу на моей спине. Я зашипел и стал вторгаться в её тело мощными рывками. Через несколько сладостных, грешных минут, я почувствовал, как мой член сжимают её мышцы — она на пределе, как и я. У нас у обоих на лицах выступили капельки пота, не было сил более сдерживаться, и свершилось чудо. Мы почти одновременно пришли к оргазму. Как джентльмен, я позволил даме сделать это первой, а после вовремя покинул плен её тела и излился ей на живот. Мне доставляло особое наслаждение наблюдать за мимикой её личика в секунды оргазма. Она была счастлива, ей было невероятно хорошо, и все это благодаря мне. Я дал себе пару минут, чтобы отдышаться и прийти в себя. До сих пор не верится, что я занимался любовью со своей младшей сестрой. Да и она пребывала в не меньшем шоке. — Ты куда? — удивлённо и в какой-то степени обиженно спросила она, когда я слез с постели и начал одеваться. — К себе в комнату. Родители не должны застать нас вместе, — склонившись к сестрёнке, я с любовью поцеловал её в истерзанные губы и мягко улыбнулся. Такой улыбки достойна только она. — Я бы советовал тебе сходить в душ, потом постарайся заснуть. — Хосок, — она схватила меня за запястье и получила с моей стороны вопросительный взгляд, — ты точно меня любишь? Или просто использовал как все остальные парни? — Запомни раз и навсегда, — я сел возле её кровати на корточки, надевая футболку. — Я никогда не посмел бы использовать тебя. Я не все остальные парни, я твой брат и не допущу, чтобы моя сестра страдала. И да, я люблю тебя, точно-точно люблю. Даже не сомневайся в этом, принцесса. Прощальный поцелуй в её ладошку, и я покинул её комнату. Именно в этот момент до меня дошло, что в день своего совершеннолетия моя любимая сестрёнка по-настоящему стала взрослой. — С днём рождения... — прошептал я, стоя в дверном проёме и наблюдая за тем, как она неловко одевается. Прощу ли я себе это?