Это еще не конец

#1. Мы потеряли все за одну ночь. Те, кто надеялся, потеряли свободу. Некоторые забыли, что было раньше, а другие сжали от боли зубы и представили, что старого мира не было. Нью-Йорк пылает тысячью пожаров, что принес апокалипсис. Отчаяние. Эфраим Гудвезер бредет в темноте, что объяла задыхающееся человечество. Они забыли. Разрушенные здания. Вырванные с корнем жизни. Пустые взгляды, уничтоженные семьи. Совесть, как кожа, покрывающая души – обнажает животное нутро. «Зак, я иду к тебе». Нора умерла, спасая ребенка, который даже не был ей родным. После ее смерти все стало сбивчивым, неопределенным. Эф вздохнул. Ему не спалось. Но я не могу. Я не забыл. Он обещает себе, что однажды отплатит всем. Включая Келли. #2. Человеку больно. На нем слишком тяжкое бремя, чтобы нести его в одиночку. Палмер плакал по женщине, которую любил так, как умеют любить лишь молодые – с абсолютной, всепоглощающей преданностью. Остекленевший взгляд, холодная кожа. Коко застыла, словно Пьета Микеланджело – вечно жива и вечно неподвижна. «Условия нашего договора не изменились». Человека жжет огнем. Огнем ненависти, не оставляя в душе ни глупости ни мудрости. Только решимость. Элдрич стиснул зубы и развел руки Коко в стороны. Ты моя и моей останешься. Палмер держит в руках сердце, словно не понимая, что перед ним. Оно человеческое. Пока что. #3. Хозяин стремится лишь к одному. Контролю. Он не принимает отказ, не прощает ошибок. Власть. Он существовал и раньше и намерен править единолично. Пока Келли обнимает сына, ей кажется, она его помнит. Хозяин знает как играть с человеческими существами так, чтобы они верили что их эмоции – собственные. Не фальшивые. #4. Правда в том, что все мы эгоисты. Нам нет дела до общего блага, у нас нет конечной цели. Все мы сражаемся лишь за собственные интересы, переступая через проигравших. И только Квинлан ходит на грани двух миров – человека и зверя. Как трудно иногда отличить одного от другого. Иногда достаточно носить маску зверя, но не уподобляться ему. Есть лишь одна цель, ради которой он пройдет столько сколько потребуется. «Оксидо Люмен». Ветер треплет его плащ. Он чует запах соли и гнили. «Хозяин будет искать новый сосуд». Человечество повержено, его обгладывают волки. «Ты ведь не хочешь закончить как Древние». Движение головы, согласие с самим собой. «Я достану Хозяина. Могу и отплачу ему», – Квинлан улыбается, обнажая зубы. Месть – слишком невинное слово для двух тысяч лет ожидания. #5. Люди живут и люди умирают. Мне нет до них дела. Я все еще помню запах горящей плоти и кучи тел – бесцветная масса на полях Германии. Евреи, цыгане, дезертиры, люди – нет никакой разницы. Флаги разные, а цель одна. Превосходство. Победа. Подчинение. Управление. Я служил под свастикой. Я служил моим слабостям, я служил этому времени. Я служил своим мелким мечтам. Так отчего он предпочел другого? Хорошей службы явно недостаточно. Надо заслужить доверие, Эйхорст. Он задумчиво прищурился, напрягая спину, как кошка. На этот раз вы не забудете обо мне. На этот раз я покажу, как важен хороший слуга. Так должно быть. Хозяин слушал страхи своего раба и смеялся. #6. Ты ввязался в долгую войну, Сетракян. Она больше, чем ты, и важнее, чем жизни любого из вас. Оксидо Люмен лежит инертным, холодным грузом в старческих пальцах – словно гроб, хранящий темные секреты. «Сработает ли она?» - спросил Василий, глядя на залив. «Это убьет Хозяина?» - старик листал жесткие древние страницы из символов и слов на мертвом языке. «Где-то здесь происхождение Хозяина, где-то здесь то, что убьет его», - Фет кивает, и криво улыбается. «Ну хоть без деревянного кола и ожерельев из чеснока, а?» - Сетракян не ответил, продолжая пробегать страницы глазами. Оксидо Люмен требует почтения. Как спящий зверь, не показывающий собственную власть. Нью-Йорк наполнен отчаянными криками, мольбами, от которых небо становится черным. Человечество умирает, оно отравлено. Сетракян вздыхает, прерывая чтение. Оксидо Люмену нет дела до человеческой мольбы. #0. Всё возвращается, рано или поздно. Все зараженные умирают, и все возвращаются. Они ищут своих близких, стремятся к их теплу ценой жизни. Ценой их крови. Ценой того, что сделают любимых такими же. Они делятся своей новой жизнью, приглашают принять в ней участие. Стая движется в унисон, белая и голодная. Мясо и зубы, губы в слюне и крови. Непрекращающийся зуд под поверхностью кожи. Один зараженный нюхает воздух. Тонкий аромат, как атласная лента. Зараженный стремится вперед, теряется среди теней в переулках. Любовь и инфекция сильнее смерти.