Johan Sebastian Bach - Prelude And Fugue No.3 In C-Sharp Major, BWV 848 https://music.yandex.ru/album/979521/track/9283062
Серый вечер окутывал серую асфальтную дорогу. Голые чёрные ветви деревьев резали небо причудливыми геометрическими узорами. Изредка в глухом воздухе раздавались крики невидимых глазу птиц. Едва различимый шум включённого радио доносился из машины, недвижимо застрявшей на обочине. Капот был открыт. Рядом стоял темноволосый мужчина, без всякой спешки разминающий руки в кожаных перчатках. Спустя время показалась другая машина. Когда она приблизилась, мужчина повернулся в её сторону и взмахнул рукой. Другая машина сбавила скорость, притормозила, после чего, проехав дальше, свернула на обочину. — Не заводится? — выходя из машины, спросил сердобольный водитель. — Нет, — негромко ответил мужчина в перчатках. — Помощь нужна? — Да, — с охотой согласился хозяин сломанной машины. — Спасибо, что остановились. Не знаю, сколько бы я здесь простоял… — С каждым может случиться, — со знанием дела сказал видавший виды водитель. — Сам однажды вот так застрял чёрт знает где… В чём проблема знаете? — Нет, к сожалению, — констатировал мужчина в перчатках. — Я пробовал разобраться, но… — Что ж, посмотрим… — подходя и наклоняясь к внутренностям под капотом, проговорил водитель. Раздался тихий хруст щебня за его спиной, и, спустя долю секунды, последовал резкий точный удар. Незадачливый механик обмяк и его тело медленно сползло вниз, разваливаясь по обочине между двух машин. — Ты долго, — заметил мужчина в перчатках. — Не хотел, чтобы он меня видел, — сказал на это Ганнибал. Уилл скептически взглянул на него, но, отдавая должное его привычкам, никак это не прокомментировал. Спустя несколько минут безвольное тело, заботливо укутанное в невзрачный кусок ткани, с гулким звуком свалилось в багажник. Левая нога водителя не вмещалась полностью. Посмотрев на неё, Уилл не долго думая стащил с ноги жертвы ботинок, складывая его так же в багажник, после чего без труда уместив ногу водителя в габариты багажника, потянулся и захлопнул его. Ганнибал, закрыв, тем временем, капот, обошёл машину вокруг, садясь на водительское кресло. Уилл, пройдя вдоль автомобиля, открыл дверцу и сел рядом. Он достал влажные салфетки, принимаясь вытирать ими перчатки. — Тебе холодно? — спросил Ганнибал, взглянув на него. — Руки немного замёрзли, — сказал Уилл, убирая скомканную салфетку в пустую пачку из-под сигарет. Ганнибал отпустил руль, поворачиваясь к Грэму. Он взял его за руки и стал снимать с них его чёрные кожаные перчатки. Уилл смотрел на это, как на что-то само собой разумеющееся. Положив перчатки между сиденьями, Ганнибал взял руки Уилла в свои. Он осторожно потёр их в ладонях, после чего наклонился, согревая его руки теплом дыхания. Поднявшись, он посмотрел на Уилла, тот же слегка улыбнулся краем губ. Ганнибал ответил на это такой же несмелой улыбкой, оставляя руки Уилла в покое. Сев ровно, Ганнибал потянулся к ключу зажигания и, повернув его, завёл машину.***
Ужин проходил в абсолютной тишине, которая, однако, не смущала обоих. Наконец, был съеден последний кусок и Уилл поднялся, поднимая свою тарелку, подошёл к Ганнибалу, сидящему во главе стола, и протянул руку, чтобы забрать его тарелку тоже. Ганнибал слегка отодвинулся, позволяя её взять. — Может быть, это оттого, что я ничего не ел с самого утра, — сказал Грэм, забирая пустую тарелку Лектера, —, но это было потрясающе, — окончил он, уходя с посудой в кухню. — Приятно это слышать, — сказал Лектер, также поднимаясь, прихватывая с собой остальную грязную посуду и следуя за Уиллом. — Так ли это приятно, когда точно знаешь, что любой на моём месте сказал бы так? — проговорил Уилл, составляя тарелки в раковину и включая воду. — Приятно ли то, что я ничем так не дорожу, как только высказанным тобой признанием? — подходя к Грэму со спины и, будто бы приобнимая Грэма, протянул руки по обеим сторонам от его тела, опуская в раковину остальную посуду. Уилл улыбнулся, обдумав его вопрос, пока тот стоял позади него. — Да, — сказал он немного застенчиво. — Это приятно. — Я мог бы вымыть, — отодвигаясь в сторону и легко обхватывая Уилла за плечо, сказал Лектер. — Мне не трудно. Я уже начал, — качнул головой Уилл, принимаясь отмывать тарелку от соуса. — В таком случае, я обязан предложить тебе бокал вина. После того, как ты закончишь. — Не откажусь, — согласился Уилл. Скользнув рукой по его плечу, Ганнибал ушёл в гостиную.*** Linkin Park f. staind – Crawling (remix) https://youtu.be/uHNEYPth_Z4
Рука Ганнибала покоилась на обивке дивана, но сам он, казалось, очень хотел дотронуться до человека, сидящего рядом с ним. Что-то мешало ему это сделать, и он не мог дать этому названия, хоть и понимал всё вплоть до глубины самого элементарного из инстинктов. К тому времени был уже выпит второй бокал, за ним последовал третий. Уилл сидел на диване вполоборота, с удовольствием потягивая вино; взглянув вниз, он заметил руку Лектера. Он слегка дотронулся до его пальцев. Он не спешил. Время текло ласково и монотонно, никому не нужно было никуда торопиться. Уилл изучал руку доктора взглядом; если изученный рельеф казался интересным, то он касался рельефа подрагивающими подушечками пальцев, несильно поглаживая. Ганнибал смотрел на это искоса. Потом на то, как Уилл взял его за руку и по какой-то нечаянной нелепости — положил к себе на колено. Сжал. Они обменялись тихими спокойными взглядами, и долгое время оставались так; расслаблено, беззвучно до конца третьего бокала. — Я пойду спать, — выдохнул, наконец, Уилл, одаривая Ганнибала плотным, густым прикосновением. — Да, — ответил тот, постепенно выпуская его руку из своей. — Хорошей ночи, — пожелал он. Уилл поднялся с дивана, оставляя пустой бокал из-под вина в гостиной, и ушёл. Ганнибал остался наедине с собой. Его третий бокал всё ещё не был пуст, и его грудь была наполнена плавленным оловом, готовым выплеснуться наружу из грудной клетки в любой момент. Лектер чувствовал напряжение, внутри находилось слишком много горячего мучительного желания, желания обладания и разрушения, всего того, чему он не мог дать выхода и чего жаждал больше всего на свете. С силой погладив стекло бокала, Ганнибал наклонился вперёд, опираясь локтями на колени. Он смотрел на остатки жидкости в бокале. В какой-то момент он начал медленно наклонять бокал, наблюдая за вином. Оно расползалось по стеклу, подбиралось к краю и, наконец, вылилось на пол всё без остатка. Ганнибал разомкнул пальцы — бокал сорвался вниз и от удара о жёсткую поверхность пола раскололся на несколько крупных частей. Уилл вернулся в комнату. — Если ты ещё не лёг спать, я… — начал он негромко, но, кинув взгляд на пол, заметив осколки от бокала. — Стоит убрать их, — пробормотал он, сию же секунду опускаясь на пол и принимаясь собирать осколки. — Не нужно… — попытался остановить его Лектер. — Кто-нибудь поранится, — на автомате произнёс Грэм. Он бросил беглый взгляд на сидящего перед ним мужчину, и, приостановившись, остался так, не в состоянии вернуться взглядом к осколкам, выпуская их из ослабевших пальцев, и замирая, глядя Ганнибалу в глаза. Тот смотрел на него, застрявшего у него между ног, сверху-вниз, и в его взгляде было столько любви и нежности, что Уилл почувствовал себя растерянным. Ганнибал поднялся с дивана. Уилл встал на ноги, оказываясь напротив. Полумрак плохо знакомой обоим комнаты растворился, как снег на поверхности чёрного озера. Уилл и Ганнибал стояли напротив друг друга около низкой софы в кабинете доктора Лектера. Стояли очень близко. Их освещал мягкий свет, льющийся из окон с алыми шторами. — Что мы теперь будем делать? — спросил Уилл. — Всё, что вы захотите, Уилл, — медленно ответил Ганнибал. — Но не я этого хочу, а вы. — Я получаю от нас всё, в чём нуждаюсь, — сказал доктор. — Но не перестаёте желать большего, — произнёс Уилл. — Мы слишком хороши, Уилл, — проговорил Лектер, оправдывая себя. — Мы слишком прекрасны, чтобы делать попытки это исправить. — Даже не попытавшись это исправить, доктор, разве можем мы узнать, так ли прекрасны мы были? — сказал Уилл. — Это звучит намного опаснее, чем всё, с чем мы сталкивались до сих пор, — предостерёг Лектер. — Один из нас может не пережить этого. — Разве между нами было когда-то иначе? — спросил Уилл. Недолгая пауза прервалась, когда Ганнибал поднял руку, невесомо касаясь лица Уилла. Большим пальцем он дотронулся до его нижней губы. Уилл закрыл глаза, сосредотачиваясь лишь только на одном этом единичном соприкосновении. Ганнибал, чуть сдвигая палец, провёл им вдоль по губе Уилла, и тот приоткрыл губы, стараясь дышать ровно, но всё же окутывая кожу Ганнибала тихим тёплым выдохом, вырвавшимся из его груди против воли. Веки Уилла дрогнули, он приоткрыл их, и Доктор убрал руку от его губ, залюбовавшись взором прекрасных зелёных глаз. Пристальным взором, едва замутнённым медленно поднимающейся изнутри, словно вязкая чёрная жидкость, тьмой. Уилл опустил взгляд на губы Ганнибала. Их чёткие контуры, непередаваемый цвет, мягкие ласковые тени, едва уловимые движения... Уилл приблизился, порывисто, испытывая непередаваемое желание быть тем, кому принадлежат и эти губы, и всё остальное тоже. Только ему. Безраздельно. Он приблизился так, как только было возможно. Не прикасаясь, не дотрагиваясь. Но это было куда больше, чем просто находиться рядом. Ганнибал, чувствуя всё то же самое, с готовностью ответил на порыв. Он позволял всё, чего бы только не пожелал Уилл. Склонившись к нему, он прислушивался к каждому звуку, к сердцебиению, тихому шороху выдохов. Это было настолько ласково, настолько откровенно, искренне, трепетно. Это нельзя было объяснить и выразить словами. Их губы оказывались напротив, и ничего не следовало. Всё затмевало ощущение одного в другом. Проникновение раскалённой иглы под кожу. Ощущение болезненной сладкой близости. Раз от раза. Тягостное пребывание в объятьях невыносимого наслаждения. Словно никто и никогда не мог бы стать настолько продолженным в ком-то другом. Никто и никогда так страстно и настойчиво не желал быть разрушенным кем-то другим до самого основания. Уилл отдавал Ганнибалу всего себя полностью, доверяя ему взять столько, сколько он хочет. Сколько он может, чтобы после этого оба они остались в живых. Если он пожелает оставить их в живых. Ганнибал же надеялся, что ему хватит сил, чтобы остановиться за мгновение до точки невозврата. Уилл провёл ладонями от груди к плечам Ганнибала, когда дыхание перестало быть ненасытным и прерывистым, и это стало возможным. Это произошло само-собой, сделать так было естественно. Стиснув ткань рубашки Ганнибала, Уилл осознал, что реальный мир тает перед ним и проваливается в самые глубины его собственного я. Не в состоянии постигнуть это разумной логикой, он только чувствовал, что всё, окружающее его сейчас, проникает в его тело новым и вместе с тем знакомым до боли ощущением. На уровне тепла, на уровне запахов и текстур. — Я здесь, — проговорил Уилл, слыша себя со стороны. Он повторил, — Теперь я, наконец, здесь… Он коснулся щекой шеи Ганнибала. Гнетущая пустота времени неумолимо преследовала их, и, перейдя эту тонкую грань, Уилл в какой-то момент прижался к груди Ганнибала, приоткрывая глаза, взглядывая поверх его плеча, чувствуя, как доктор Лектер мягко, с нажимом провёл рукой по его талии, обхватывая его и поддерживая. Уилл очнулся ото сна, пронизанного отравляющей разум исступлённой сладостью возможного и невозможного. Скорее, возможного. Определённо, возможного. Когда бы, как бы то ни было. Кабинет исчез. Вокруг вновь возникла запылённая, сумрачная комната старого особняка. — Сегодня ты не всадишь нож мне в живот, — произнёс Уилл. — А я — не перережу тебе горло. Ганнибал едва заметно кивнул, прижимаясь лицом к его тёмным волосам. Уилл медленно отстранился от его шеи, отодвигаясь. — Ты останешься со мной сегодня? — спросил Ганнибал, не до конца уверенный в том, какого ответа ожидать. — Или уйдёшь? Уилл поглядел на доктора, в насмешливом непонимании приподнимая плечи. — Куда?..