Навечно преданный

      — Несомненно.       Нечаянная реплика Короля-Императора, спокойно и мягко прозвучавшая в секунду тишины, в течение которой практически потерявший контроль над собственными эмоциями Джон набирал в лёгкие воздух, дабы возопить, требуя объяснений от Гранд-Мастера, о каких именно чудовищных целесообразности и необходимости тот ведёт речь, разрезала натянутое полотно сотканной вокруг напряжённости, раскрошила звенящую непредсказуемостью враждебность, заставляя её осыпаться мелкой галькой к ногам изумлённых присутствующих:       — Несомненно вы правы, мистер Мейер: традиции — порой то единственное, что способно внести смысл и порядок в хаос, помочь справиться с ситуацией, ибо они исходят из законности, а не противоречат ей, а порой и сами олицетворяют Закон. Даже если закон этот не всегда нам по душе.       Майкрофт примирительно глянул в сторону ошеломлённо замершего в самом начале непроизнесённой гневной тирады шотландского монарха, взор которого мгновенно отразил целую гамму эмоций — от глубокого разочарования неожиданной императорской поддержкой злополучной Школы до крайнего недоумения о причинах, её породивших. Впрочем, ограничиться сим мимолётным взглядом Джон явно не собирался, если бы решительные пальцы стоящего рядом Шерлока в тот же миг незаметно для других участников беседы, занятых на данный момент исключительно друг другом, не сжали его напряжённую пятерню, посылая настойчивый и совершенно недвусмысленный сигнал: «Молчи. Пожалуйста. Хотя бы несколько минут. Дай ему их.»       Джон рассержено оглянулся, но, получив подтверждение этой настоятельной просьбе в глубине невозможно любимых светлых глаз, проглотил готовую сорваться с языка ярость. Доверие. То, чему они учились так долго и так сложно. Доверие — даже сквозь непонимание и боль, сквозь кажущуюся нежеланность и бессмысленность. Ещё раз напомнив себе, что это работает, и как именно это работает, Ватсон сжал зубы. Хорошо. Он сможет. Несколько минут на то, чтобы понять, что задумал Холмс-старший, если он на самом деле что-то задумал, если это не то, чем сейчас кажется, потому что иначе, видит Бог, его, Джона, постигнет такое разочарование, коего он не испытывал уже очень, очень давно… Шерлок ответил ещё одним, теперь совсем лёгким, пожатием и нехотя выпустил нервно подрагивающую ладонь короля.       Майкрофт же невозмутимо продолжал:       — Вместе с тем, будучи определённо умным человеком, вы наверняка понимаете: люди, находящиеся сейчас в этой комнате, несмотря на безусловное признание силы традиций и законности, тем не менее, оказались непосредственно вовлечёнными в ситуацию. И сказать, что ситуация эта явилась просто неожиданной и неприятной — сильно погрешить против истины. Данное обстоятельство не исключает уважения к традициям, однако диктует свою очерёдность приоритетов. Тем более, что мнение некоторых из нас о соотношении правового аспекта обсуждаемого вопроса с царящими в стенах вашей Школы нравственными реалиями и ранее не являлось для вас секретом, честно и прямолинейно высказываемое с абсолютно поднятым забралом. — Холмс уважительно кивнул настороженно внимающему его речи Джону и вновь обратил проницательные глаза на застывшего изваянием Гранд-Мастера. — Прошу помнить об этом, как и о том, что никогда и ни при каких обстоятельствах данное мнение, пусть и высказываемое с определённой долей прямолинейности, не станет поводом для тайных и низких козней, а посему останется достойным его выслушать и, быть может, учесть, дабы устранить в работе возглавляемого вами заведения и проводимой в нём практики некоторые нюансы, спровоцировавшие — а значит, способные провоцировать и в дальнейшем — все те не слишком приятные обстоятельства, которые, я уверен, вам, как руководителю Школы, не менее досадны и огорчительны, чем иным присутствующим в этой зале. Естественно, максимально сохраняя традиции и законность. — Император примирительно улыбнулся: — Скажите, ведь мы могли бы внести некоторые предложения по этому поводу? Не так ли? Исключительно ради цели недопущения впредь несправедливых ситуаций для потенциальных учащихся и их будущих… хм… нанимателей? Ведь обсуждение и открытость к диалогу с клиентами Школы не идёт вразрез с её традициями?       Тон и слова обращённой к господину Мейеру проникновенной речи звучали настолько же миролюбиво, насколько и убедительно, и у того, хмуро, но почтительно склонившего голову перед Верховным Государем Объединённой Европейской Империи, не было иного выхода, как ответить сдержанным согласием:       — Да. Мы можем обсудить этот вопрос и рассмотреть предложения клиентов, если они направлены на благо Школы и справедливости. В рамках прав, данных нашему заведению законом, и в соответствии со сложившимися традициями. Конечно. Но я не могу рассматривать такие предложения единолично. Существует Совет Школы, кроме того, данные предложения должны быть сформулированы и не только озвучены, но изложены на бумаге. — И, не удержавшись, всё же подпустил каплю яда в собственную рассудительность: — А до сих пор ничего подобного, кроме очевидных ультиматумов, уж простите мне мои смелые речи, Ваши Величества, я не услышал!       Майкрофт, послав насупившемуся Ватсону быстрый успокаивающий и упреждающий взгляд, огорчённо прищёлкнул языком, соглашаясь:       — Что ж, ваш упрёк имеет под собой основания, и Мы вынуждены извиниться за это упущение, дорогой мистер Тобиас. И дабы всё исправить, предлагаю вам с Его Величеством королём Джоном назначить удобную дату встречи с Советом Школы Идеальных Слуг, а мы со своей стороны постараемся объединить наши умозаключения и идеи… Вы ведь не откажетесь, Ваше Величество? — утвердительный кивок от не менее хмурого, чем Гранд-Мастер, Шотландца, был признан достаточным ответом, -…дабы подготовить для данного Совета достойный рассмотрения документ.       — Который не будет настойчивой рекомендацией закрыть Школу? — Мэтр подозрительно прищурился, пытаясь понять, в каком пункте его сейчас обводят вокруг пальца, но никак не находя основания для такого рода прозрений.       — Который будет целиком и полностью состоять из предложений по улучшению взаимодействия Школы с окружающим миром, — охотно подтвердил Император. — А также недопущения несправедливых ситуаций в отношении её кадетов, о которых вы, уверен, весьма печётесь, несмотря на некоторые необратимые особенности вашей научной деятельности.       Майкрофт Холмс, окинул довольным взглядом присутствующих, умудрившись одновременно послать волну приязни младшему брату, молчаливую просьбу о согласии с проповедуемым миротворчеством Ватсону и вспыхнувший новым интересом оценивающий взгляд главе Школы Идеальных Слуг:       — О… Кстати… Раз уж Господь дал нам возможность этого разговора. Дорогой мэтр, у меня к вам, как к человеку науки и великолепному хирургу-новатору в том числе — я ведь правильно проинформирован? вы подвизаетесь именно на поприще хирургии? — так вот у меня к вам имеется один очень деликатный вопрос. — И, удостоив обалдевшего Джона лёгким вежливым поклоном: — Вы извините меня, Ваше Величество? — англичанин всем корпусом повернулся непосредственно к Тобиасу Мейеру, почти исключая остальных присутствующих из круга приватного разговора, хотя и не предпринимая никаких попыток приглушить голос, дабы сделать слова достоянием лишь тех ушей, коим они были предназначены:       — Видите ли, мэтр… Один из моих друзей, достопочтенный герцог, имя которого по очевидным причинам пока не хотелось бы называть, оказался ныне заложником очень неприятной и непростой ситуации. Его сын и единственный наследник — поздний ребёнок. Бог всё никак не давал им с супругой детей, а когда, наконец, сжалился — то и тут не обошлось без огорчений: долгожданный мальчик растёт непохожим на своих сверстников. В повседневности он необыкновенно вял, совершенно неадекватен в общении, иногда же, напротив, безумно агрессивен. К каким бы докторам ни обращались его родители, — сир Майкрофт печально пожал плечами, — доселе все рекомендации либо напоминали происки шарлатанов, либо не несли в себе никаких обнадёживающих выводов. Некоторые эскулапы даже предсказывают мальчику совсем недолгую жизнь… Герцог пребывает в полнейшем отчаянии, это очевидно. И мне сейчас вдруг пришло в голову, — он переместил трость из одной руки в другую и задумчиво пристукнул ею о паркет, — быть может, ваши изыскания и навыки — как личные, так и ваших коллег — подкреплённые энтузиазмом истинных учёных, возьмут верх там, где пасуют традиционные знания и рамки лекарской этики? Что скажете, мистер Мейер?       Гранд-Мастер, все ещё недовольно хмурясь, задумчиво почесал кончик длинного любопытного носа:       — Сложно судить, не изучив предмет более пристально и со всех возможных сторон… В семье герцога или герцогини по материнской или отцовской линии не было подобных случаев?       — Возможно, если только дальнее родство… Кажется, двоюродная прабабка отца таким грешила, слыла сумасшедшей под старость лет… Но никто не сопоставил, мальчик ведь совсем ещё юн… Да… Возможно. — Император повёл бровью и с пытливым любопытством прищурился: — Так как, достопочтенный мэтр? Может ли Школа при помощи хирургических или каких иных методов справиться с подобным заболеванием?       Мистер Мейер только досадливо скривился, не скрывая ни любопытства к предложенной задаче, ни накопленного за всю долгую пикировку с сильными мира сего раздражения:       — Ваше Императорское Величество, разве меня в течении последнего часа не отчитывали за то, что методы Школы не гарантируют стопроцентный успех и абсолютную выживаемость оперируемых? Что будет, если мы возьмёмся за этот случай и потерпим фиаско? Если уж судьбы каких-то беспризорников удостоились такого горячего участия от столь высокопоставленных особ, то при оперировании настолько высокородного пациента… — На физиономии Грандмастера отразились не только озвученные, но и все тайные подозрения, связанные с неожиданным и неординарным предложением Короля-Императора, и тот как можно скорее поспешил остановить неуместный для него ход мыслей оппонента:       — Нет, это не то, о чём вы подумали, мэтр. Никакого подвоха. Боюсь, что герцогу действительно нечего терять в данном случае. Да и преподаватели Школы до того, как взяться за врачевание, вполне могут обезопасить себя юридически, составив что-то вроде контракта, предусматривающего не только приличную оплату от заинтересованной стороны, но и её согласие на определённый список действий, а также личную подпись клиентов под тем, что они были в полной мере предупреждены и готовы ко всем возможным исходам предложенного лечения, включая самый трагический. Не так ли? — И предвосхищая дальнейшие недоверчивые возражения, добавил: — Я никогда не предложил бы ни вам, ни своему старинному другу ничего подобного, не будь ситуация на самом деле настолько безвыходной. Кроме того, если после осмотра мальчика ваши специалисты всё же согласятся взяться за подобный случай, то окончательное решение — принимать такое лечение или нет — останется за герцогом, и ни за кем иным. — Майкрофт Холмс вновь окинул Гранд-Мастера своим особенным провокационным взором: — Впрочем, я уверен: предложите этому благородному семейству большую вероятность исцеления, но честно предупредите о том, что мальчик может в процессе лечения умереть, и они, скорее всего, будут рады и такой надежде и не поскупятся на вознаграждение за помощь, окажись она действенной.       Расчётливый и осмотрительный хозяйственник в душе Тобиаса Мейера, явно терпящий поражение перед своей истинной сущностью учёного в борьбе крайней осторожности и недовольства изначальными ультиматумами с подброшенной Императором интригующей головоломкой и всё более и более увлекающийся перспективой возможного любопытного эксперимента, сдержанно хмыкнул, сдаваясь:       — Что ж, это было бы интересно. И не столько ради возможной прибыли, как ради изучения случая, коего ещё не было в нашей практике. Предложенная Вами, сир, задача может оказаться весьма захватывающей!       Кивая друг другу и продолжая обсуждение деталей предстоящих исследований, ни Его Императорское Величество, ни Гранд-Мастер более не скрывали собственного удовольствия достигаемой договоренностью, что никак не относилось ко всем прочим свидетелям данного соглашения: внимающий ему от начала до конца Джон Ватсон совершенно не представлял, как реагировать на сию пасторальную сцену, искренне недоумевая абсолютному пониманию и одобрению происходящего, отражающимся в необыкновенных глазах его кудрявого Ангела, и не позволяя себе впасть в ярость или отчаяние только из-за той квоты безграничного доверия к Шерлоку, которая оказалась воистину бездонной.       Потому что сам он не понимал ни черта.       «Как?! И это всё? Расстанемся сегодня с Гранд-Мастером лучшими друзьями, обсудив пару врачебных казусов, пожав мэтру руку и договорившись о новом свидании? И будем корпеть над текстом робких предложений этой поганой Школе, стараясь изо всех сил не дай Бог не посягнуть на её гнусные традиции?! На все её чёртовы сомнительные делишки?! Для того, чтобы эти деятели науки, вежливо поморщившись, на своём чёртовом Совете приняли единогласное решение, что предложения эти неприемлемы и не могут быть приняты как стратегия к действию?! Да что происходит, в конце концов, с вами обоими, Холмсы?! » — посылал он отчаянные сигналы своему невозмутимому, но явно удовлетворённому гению, борясь с желанием наступить тому на ногу, дабы получить хоть какую-то сатисфакцию своим терзаниям. Принц, уловив невысказанное вслух, чуть дёрнул уголком рта в намёке на ухмылку и показал взглядом на старшего брата: — « Нет, Джон! Ты смотришь, но не наблюдаешь! Не всё! Это не всё, это лишь начало! Ну же! Внимательнее! Посмотри на них! Что ты видишь сейчас, мой Джон?»       Ватсон, заворожённый загадкой шерлоковой настойчивости, помноженной на какое-то неописуемое в своём проявлении довольство, послушно повернул голову и прилежно заставил себя внимать, сам пока не ведая чему…       И вдруг до него дошло.       Нет, причиной прозрения не стал заливающийся соловьем Майкрофт, хотя это зрелище само по себе казалось Джону упрямо выбивающимся за рамки привычного образа Императора.       Не стал им и длинный список как душевных, так и физических недугов — откуда только у Его Императорского Величества такие обширные познания в медицине? — без устали, но с тщательно дозированной заинтересованностью декларируемый Холмсом-старшим, предлагающим сей перечень для практики изучения и врачевания, а также предположительного приобретения на том немалой финансовой выгоды многомудрыми наставниками Школы Идеальных Слуг.       Не многочисленные вопросы, задаваемые им Гранд-Мастеру: «А сколько персонала может выделить Школа для данных изысканий? Можно ли задействовать при этом уже заканчивающих обучение Преданных, применяя их знания и навыки, пока они не поступили в услужение к частному лицу?» Не хитрый прищур, с коим сир Майкрофт сетовал мэтру: «Неужели всего накопленного веками опыта в таком истинном святилище новаторства и прогрессивной хирургии, подкрепленного не только теоретическими знаниями, но и множественными предшествующими сегодняшнему дню экспериментами, а также годами оттачиваемого мастерства учёных-практиков не достанет справиться с несколькими задачами с минимальным риском неудачного исхода лечения и без фатальных последствий для пациентов? И только подумайте, дорогой мистер Тобиас, как прославят подобные изыскания и успехи ваше заведение, как укрепят его просветительские и этические позиции! Разве кто-то после этого сможет упрекнуть вас в недостатке гуманности, желая закрыть столь полезное учреждение? И, опять же, насколько прибыльным это может оказаться — не чета дюжине с таким трудом и риском выпестованных Преданных в год! Кстати, правительство Империи, как весьма заинтересованное в подобных изысканиях, готово обсудить сумму финансирования такого необходимого для общества проекта хоть завтра. Да и частные клиенты, способные платить за решение своих проблем со здоровьем, уверен, не станут скупиться в благодарности.»       Нет. Не это.       И даже не перспективы предсказываемых чёртовой Школе успехов, что, в общем-то, значило торжество науки над какими-нибудь ещё страшными заболеваниями, несущими мор и несчастья, коим едва не явился тиф, пришедший на шотландскую землю минувшей зимой.       А та постепенно, но всё ярче и ярче проступающая на ещё недавно нахмуренном челе Гранд-Мастера заинтересованность, всё более отчётливо превращающаяся в настоящий восторг исследователя перед трудной, но вполне разрешимой задачей. Тот блеск глаз увлечённого делом фаната, который Джон никогда бы не спутал ни с чем иным, периодически наблюдая похожий в неземных очах самого любимого им на свете мужчины в моменты, когда того целиком и полностью захватывала очередная загадка, ожидающая своего Момента Истины. Тот азарт, не сразу ставший явным, но под влиянием Майкрофта Холмса, слегка поддразнивающего и раззадоривающего и без того проникшегося количеством жизнеспособных идей мэтра, уже более не способный удержаться в рамках простого любопытства.       И глядя на нетерпеливого в своём желании новых начал, забывшего про настороженность и необходимость сопротивления, полыхающего из-под нависших густых бровей пытливым взглядом охваченного страстью исследований главу ненавистной ему доселе Школы, Джон понял — сработает.       Вот то решение проблемы, которое он сам безуспешно пытался найти, часами перебирая в уме аргументы и способы давления на этого человека и его скандальное заведение, с горечью понимая, что рискует своими действиями спровоцировать чуть ли не маленькую — а может и не слишком маленькую — локальную войну с большими последствиями.       И пусть такой поворот событий не станет моментально действующим средством для исполнения одного из самых страстных желаний Джона — немедленного прекращения экспериментов над человеческими существами, однако, благодаря светлому уму Майкрофта, он даёт вполне обнадёживающий шанс тому, что эти исследования всё же приобретут иную направленность, сменив низменные цели на более благородные и насущные. И да, подобное новаторство потребует терпения и средств. Зато, принося по пути несомненную пользу развитию наук и медицины, помогая в беде реальным пациентам, мастера Школы в конце концов собственными руками совершат в своих рядах и головах бескровную революцию, постепенно всё больше внимания уделяя животрепещущим мирским проблемам, зарабатывая на победе разума над недугами людскими, а не на выращивании послушных рабов для многочисленных желающих, обладающих сомнительной нравственностью и такими же моральными принципами.       Судя по всему, Император планирует приложить определённые усилия, чтобы научные изыскания в лечении хворей стали для Школы намного более прибыльным делом, нежели насаждение идей идеального рабства? Что ж, если так, Джон ему в этом обязательно поможет. Вне всякого сомнения.       Ватсон повернулся к единственному находящемуся в зале и стоящему у него за спиной Преданному и, пользуясь взаимной увлечённостью других участников встречи, незаметно отступил к оконному эркеру — уже с прояснившимся взглядом и глубокой надеждой на монаршей физиономии:       — Это на самом деле то, чем кажется? — чуть слышно прошептал он, стараясь не привлекать внимания занятого диалогом с Императором Гранд-Мастера.       Шерлок едва заметно кивнул, искря в ответ сине-зелеными очами:       — Думаю, да.       — Чёрт. Как мне самому-то в голову не пришло? Это действительно решит проблему, основную её часть… — Ватсон досадливо поморщился и смущённо покосился на оживлённо жестикулирующего мэтра. — Всегда знал, что Майкрофт — гений. Вот так, на слабо, в противовес их скандальным опытам заставить на самом деле помогать людям, лечить от серьёзных недугов, пусть даже не безвозмездно… А ведь можно ещё в стенах Школы организовать обучение не только для Преданных, но и для способной молодёжи, желающей учиться и работать далее на этом поприще… Правда боюсь, сейчас, непосредственно после нашей с мистером Мейером стычки, мои предложения будут расценены им не так, как хотелось бы.       Младший из гениев негромко хмыкнул:       — Не переживай. Наверняка брат уже обдумал нечто подобное и ждёт лишь подходящего случая закинуть и эту удочку. Не удивлюсь, если уже к зиме в Школе вместе с госпиталем, руководствующимся самыми последними достижениями лекарской науки, откроется и колледж, позволяющий молодым дарованиям, способным за это заплатить, постигать науку целительства, а преподавателям — тешить своё непомерное эго наставничеством над добровольно прибывшей к ним аудиторией, которая не является хирургически усовершенствованными Преданными. Майкрофт вполне на это способен. Уверен, что в его планы входит полное перенаправление деятельности Школы, и в скором времени выпуск Идеальных Слуг полностью останется в прошлом.       Джона несколько покоробило спокойствие, с которым Шерлок говорил о счастливом будущем для своих мучителей, однако, невзирая на так и не утолённую жажду мести, он не мог не оценить всех достоинств открывающихся перспектив.       — И мы этому поможем, — решительно кивнул Шотландец, не позволяя навязчивому разочарованию испортить вкус маячащей на горизонте победы. — Лично разработаю систему грантов, чтобы не только дети состоятельных родителей могли туда попасть, а и на самом деле одарённые, несмотря на состояние своего кошелька…       — Конечно, — глядя с затаённой нежностью на воспрявшего духом, но ещё терзаемого неудовлетворённостью возлюбленного, Шерлок вновь улыбнулся: — Будь снисходительнее, Джон. Полагаю, мастера Школы заслуживают этот шанс — искупить зло, которое принесли. Как и всякий другой человек. Всё же благодаря им я жив, да и встретились мы с тобой тоже не без их участия.       Никогда ранее не задумывавшийся над столь очевидным фактом, Ватсон растерянно моргнул. Что ж, пути Господни воистину неисповедимы, и кто знает — кому и какую роль отведено сыграть в этом бесконечном спектакле, именуемом жизнью человечества. В конце концов, им только что удалось избежать трагического поворота сюжета, заменив его если не совершенно справедливым, то, по крайней мере, по-королевски милостивым. А милосердие, как известно, выше справедливости.       Джон сдержанно улыбнулся возлюбленному в ответ и, расправив плечи, глубоко вздохнул.       Разумеется, король Шотландии Джон Ватсон остался доволен результатами переговоров с главой Школы Идеальных Слуг. Как правитель государства, осознающий не только данную ему власть, но и возложенную на него Всевышним ответственность за страну и народ, он не мог быть недовольным. И всё же, несмотря на достигнутое соглашение, на неоспоримую верность и ювелирную выверенность предпринятых Императором действий, человеческая сущность Его Величества продолжала роптать — тихо, но настойчиво. Неужели сие ужасное заведение ждёт лишь тотальное благоденствие, без малейшего намёка на заслуженное воздаяние? Смириться с подобным оказалось нелегко, как и скрыть далеко не триумфальное настроение от чуткого, словно камертон, Преданного, в течении всего последующего дня пытающегося успокоить и ободрить любимого монарха то выразительным взглядом, то мимолётным рукопожатием, а то и быстрым страстным поцелуем.       Впрочем, Шерлок был не единственным, для кого состояние Шотландца не осталось секретом. Воспользовавшись очередным свиданием брата с матушкой, сир Майкрофт посетил мятущегося монарха в его кабинете, одним поворотом головы дав понять роящимся вокруг Ватсона придворным, что предстоящая беседа не потерпит посторонних ушей. Дождавшись, когда понятливый люд покинет помещение, и прошествовав вместо предложенного кресла к обширному книжному шкафу с тщательно подобранными раритетами, Его Императорское Величество, скользя взглядом по запылённым корешкам, повёл разговор в своей обычной неспешно-отстранённой манере, присовкупив к ней, однако, едва ощутимую горькую нотку:       — Вижу, моё вмешательство в дело со Школой не слишком привело вас в восторг, дорогой Джон, не так ли?       — О таких вещах хотелось бы быть предупреждённым заранее, — пожал плечами Шотландец, давая волю ещё одному, до этого тщательно подавляемому поводу для раздражения. — И когда Вы всё это обдумали, сир? — его голос оставался неподдельно любопытствующим и ровным, однако взгляд, направленный на Императора, если бы мог называться ворчливым, был именно таковым.       — На самом деле, прямо во время переговоров, — почти извинился Майкрофт, рассеянно поведя тростью и обратив на собеседника разбавленный неуловимой печалью сосредоточенный взгляд, — как только тон вашей с мистером Мейером встречи стал на октаву выше, чем… Джон… Вы ведь понимаете?..       — Да. Конечно. — Ватсон досадливо поморщился, позволяя наболевшему стать высказанным: — Просто… Я хотел наказания для них. Для Школы. За всё.       Холмс-старший молчал, ожидая продолжения.       — Но да, — повторил Шотландец, ещё раз прокручивая в голове все свои аргументы и контраргументы, всю свою злость на Гранд-Мастера и те последствия, которые она с большой долей вероятности возымела бы как для него самого, так и для всех, за кого он, Джон, в ответе. Нет, Ватсон мог быть каким угодно — вспыльчивым, излишне идеалистичным, даже жёстким в своём упрямстве и упорстве. Но дураком он не был. Потому, вздохнув, добавил абсолютно искренне: — Спасибо.       Майкрофт кивнул, считая многословность ненужной в рамках очевидности, но, окинув Ватсона долгим взглядом, всё-таки произнёс:       — Я понимаю вас, Джон, понимаю ваши желания и вполне разделяю их. Кроме того, не хотелось бы выглядеть в ваших глазах какой-нибудь хладнокровной рептилией. Однако… Вам и самому известно: когда занимаешься большой политикой, от которой зависит жизнь и благополучие целых народов, не дело идти на поводу у собственных эмоций и желаний, пренебрегая законами человеческими и заповедями Божьими, даже в ответ на неподобающие действия идеологического оппонента. Наша история и без того изобилует примерами, когда на алтарь чьих-то субъективных устремлений бросались тысячи ни в чём не повинных людей. Да и месть — не лучший способ доказать свою правоту, а справедливость, восторжествовавшая подобным образом, тоже весьма сомнительна. Невозможно спать спокойно, зная, что за достижение твоих целей заплачено ценой невинной крови. Увы, наше положение, дорогой Джон, обязывает принимать решения не сердцем, а умом, иначе можно натворить много бед…       Скорее не осознав, а почувствовав, что эти очень похожие на оправдание слова Майкрофта адресованы не столько ему, сколько собственной совести, Джон слушал, не перебивая и затаив дыхание. Англичанин меж тем подвёл итог, снова возвращаясь в привычное для себя русло рассудительной сдержанности:       — Учёные мужи, одержимые приобретением новых знаний, подобны куску металла. Из него можно сделать оружие для убийства, но можно выковать и нечто созидающее. Полагаю, Шерлок придерживается такого же мнения и не жаждет отмщения там, где возможно искупление?       Джон, пользуясь прикрытием той самой очевидности, красноречиво промолчал.       А вот Майкрофт, напротив, заговорил снова, видимо, не желая упускать предоставившейся возможности обсудить ещё одно важное дело:       — Кстати, если уж зашла речь об обязательствах нашего с вами положения, Джон. Как вы относитесь к тому, чтобы очередным кандидатом на пост Короля-Императора я рекомендовал Совету Наций именно вас? — Застигнутый врасплох сим более чем неожиданным предложением Ватсон лишь растерянно заморгал, а действующий Верховный Правитель продолжил обосновывать: — Разумеется, до новых выборов ещё далеко, но подготовку почвы лучше начать заранее, и, как вам известно, моё слово имеет вес в этом вопросе…       — Прошу прощения, Ваше Величество, — дар речи, наконец, вернулся к Шотландцу, столкнувшись при этом с препятствием в виде тут же пересохшего горла, — но, кхм… Меня, признаться, никогда не посещало желание оказаться на вашем нынешнем месте. Сохранять бесстрастность в любой ситуации, относиться одинаково ровно как к друзьям, так и к врагам, никогда не поддаваться чувствам, — боюсь, у меня не достанет выдержки справиться со всем этим.       — И тем не менее, друг мой, — Майкрофт тонко улыбнулся, — я уверен, что рано или поздно на этом месте окажетесь именно вы. Более того — весьма на это рассчитываю. Я не могу занимать пост Императора вечно — вы же знаете, что это противоречит законам — и мне бы очень хотелось, чтобы моим преемником стал человек максимально подходящий. Я не вижу никого, достойного этой ответственности больше вас, и, полагаю, многие европейские правители со мной согласятся. Мы же не хотим, чтобы кто-то испортил или разрушил то, что было достигнуто ценой совместных и довольно нелёгких усилий? К тому же, уверен — мой брат не оставит вас в одиночестве и на этом поприще.       Джон хмыкнул. Последняя реплика Холмса-старшего неожиданно сделала перспективу занять пост Верховного Правителя Империи не таким уж и безумием. Подойдя к столику у камина, Его Величество наполнил излюбленным бренди резной хрусталь стаканов и вновь предложил сиру Майкрофту кресло: сей вопрос, безусловно, требовал всестороннего и детального обсуждения…       Выйдя из кареты под овации и радостный гомон подданных, Джон с воодушевлением окинул взглядом толпу празднично принаряженных гостей, окруживших вход в собор широкой пёстрой лентой. Цветы, гирлянды и прочая свадебная атрибутика, в изобилии украсившая подъезд к храму и его парадный портал, радовала глаз продуманной изысканностью — одновременно утончённой и роскошной, вполне достойной королевского бракосочетания. Его Величество благодушно ухмыльнулся: похоже, даже не будучи непосредственным устроителем сего празднества ввиду личной вовлечённости в действо, Шерлок не смог остаться в стороне, ревниво направляя организаторов в сторону изящества и безукоризненного вкуса. Точно подтверждая мысли монарха, рядом бесшумно возник разодетый в не броско, но невероятно искусно расшитый атлас Преданный, придирчиво осматривая результаты усилий придворного церемониймейстера.       — Шерлок, всё идеально, — негромко успокоил Шотландец, продолжая расплываться в довольной улыбке. — Устроители неукоснительно следовали твоим рекомендациям и, по моему мнению, полностью в этом преуспели. — Приблизившись к возлюбленному едва не вплотную, он пожал узкую кисть. — Кстати, ты потрясающе выглядишь. Впрочем, ты всегда потрясающий, — тут же поправился он. — Признайся, волнуешься?       Шерлок предсказуемо фыркнул и даже сделал несерьёзную попытку высвободить пальцы из бережного плена ласковой ладони, но тут же отступил, сдаваясь перед разоблачающей синевой монаршего взора:       — Немного. Сам не понимаю — почему. Наверное, бывают такие моменты, когда самые банальные и расхожие понятия наполняются особым смыслом и проникают в сердце, делая его мягким, словно воск. — Принц вздохнул и сдержанно усмехнулся, разбавляя сентиментальность момента привычной иронией. — К счастью, это бывает не часто. Ведь не каждый день два любящих сердца соединяются под сводами собора, чтобы отныне плыть по волнам бурного моря жизни вместе… Или как там выражается твой церемониймейстер?       Джон тихонько хохотнул, но тут же придал лицу наигранно-строгое выражение:       — Знаю, что тебе это не легко, но постарайся быть милым до самого окончания торжества. Они этого заслужили, Шерлок. Оба. Тем более — от своего шафера. В конце концов, они спасали наши жизни — и не единожды. Это меньшее, что мы можем для них сделать.       — Конечно, Джон, — насмешливые искры в ртутно-зеленоватой озёрной глубине поутихли, сменившись отблеском бесконечной нежности. — Неужели ты можешь сомневаться в моей преданности друзьям?       Ответить король не успел: очередные шумные возгласы толпы возвестили о прибытии новобрачных, а некоторое время спустя над Эдинбургом зазвенели свадебные колокола, вознося к небу радостную весть о том, что для леди Молли Хупер и сэра Джона Бэрримора то самое «долго и счастливо» наконец-то наступило.       — Ну и как вам Эдинбург?       Мужчина пытливо прищурился, впрочем, во взгляде светлых глаз не отразилось ничего, хоть сколько-нибудь указывающего на раздражение или недовольство. Лишь откровенное любопытство человека, имеющего все шансы рассчитывать на безоговорочную лояльность поступков и помыслов своего визави, дающую возможность не только беспечно допускать некоторое их самоволие, но вполне обдуманно и великодушно его позволять.       Сидящая напротив дама, являясь ныне собеседницей высокого во всех смыслах этого слова человека, тонко улыбнулась в ответ, кивком соглашаясь с правомерностью постулатов подобного великодушия:       — Приемлемо. Тем более, что после своего заявления на суде я вряд ли могла бы остаться в Эсперанже без угрозы для жизни, не так ли?       — Мне жаль.       Вопреки озвученному, в бархатном голосе не прозвучало никаких соответствующих сожалению ноток, и дама вновь подняла вверх краешек красиво очерченного рта:       — В самом деле?       — Нет, — мужчина тепло хмыкнул, нисколько не пытаясь завуалировать собственные настроения: ни отказ в сочувствии, ни одобрительную благосклонность по отношению к проницательной леди. Она изящным движением закинула ногу на ногу, машинально оправив складки на длинной модной юбке, и свободно откинулась на высокую спинку кресла:       — Конечно. — Посмотрела из-под завитых ресниц, слегка рисуясь в демонстрируемом довольстве, но по сути просто констатируя свершившийся факт: — Впрочем, мой переезд вполне достойно оплачен.       Потворствуя давно укоренившейся привычке, собеседник прижал сомкнутые аристократичные пальцы к тонким губам, потрепав ими по нижней, и прищурившись, абсолютно безэмоционально резюмировал, не понятно, выражая досаду — затратам ли, людской ли алчности — или же одобрение собственной прозорливости:       — Дело всегда только в цене…       Дама твёрдо встретила взгляд ясных внимательных очей и, стерев с собственного прекрасного лица даже тень улыбки, тихо возразила:       — Не всегда.       — Хм… — он неспешно поднялся со своего места и, подойдя ближе к камину, сосредоточенно уставился на едва тлеющий, разведённый в основном лишь для уюта огонь. Наконец, почувствовав, что овладевшие им размышления несколько затянули возникшую в разговоре паузу, обернулся: — Итак, вы хорошо устроились?       — Я купила дом. И облигации королевской торговой компании. Вполне.       — Вполне… довольны? Вполне… достаточно? Вполне… остепенились? — мужчина поднял рыжеватую бровь, поощряя к ответу и демонстрируя вновь явно вспыхнувший интерес. Тонкие брови прекрасной визави ответно взлетели вверх:       — Кто Вам сказал?       Подобное взаимопонимание, не очевидное для любого наблюдателя, случись ему находиться сейчас рядом с этой любопытной парой, но почти осязаемое для них самих, привычных к языку Эзопа, жестов и прочим нетривиальным способам выражать и улавливать мысль, заставило обоих ухмыльнуться и окончательно расслабиться.       Представитель не только сильного пола, но и вполне определённо — сильных мира сего, вопрошающе указал на графин, переливающийся хрустальными гранями богемского стекла на каминной полке и наполненный тёмно-карминной влагой. Получив такое же безмолвное одобрение дамы, плеснул ароматной жидкости в два высоких бокала, один из которых протянул леди. Та, приняв и едва заметным жестом отсалютовав им своему покровителю, пригубила содержимое, провожая глазами стройный силуэт немногословного собеседника, который, смакуя напиток, присел на массивный подлокотник собственного кресла, возвращая ей спокойный и доброжелательный взгляд.       Наконец, спустя несколько глотков и вдохов, леди решилась прервать комфортное молчание.       — Милорд… Всё время хотела спросить…       — Хм?       — Почему Вы, узнав о Мэри Морстен то, что знала о ней я — её связь с лордом Магнуссеном, её предпочтения, мотивы и цели, — позволили королю Джону жениться на ней? Можно многое списать на политические коллизии, но Вы ведь явно склонны симпатизировать шотландскому монарху и встали на его сторону не сейчас, когда всё завертелось с принцем Шерлоком, а задолго до этого. Просто чудо, что происходящее закончилось именно так, но ведь могло быть гораздо хуже…       — Почему вы спрашиваете? — встречно полюбопытствовал мужчина, легко сохраняя абсолютно спокойное выражение на умном лице, что впрочем, отнюдь не ввело бы в заблуждение тех немногих, кому посчастливилось ближе узнать этого человека.       — Любопытство чистой воды. — Красавица примирительно повела плечом. — Вы всегда очень логичны, Вы никогда не отпускаете ситуацию на откуп случаю, а тут… Эта загадка не даёт мне покоя.       Означенный милорд опустил бокал на стоящий рядом инкрустированный перламутром узкий столик и сцепил тонкие пальцы на укрытом клетчатой шерстью колене.       — Понимаете ли, Ирэн… Я могу вас так называть, леди Адлер? — он чуть улыбнулся и, получив вполне предвиденный кивок собеседницы, продолжил: — Можно ограничиться общей фразой о том, что друзей надо держать близко, а врагов — ещё ближе, но буду с вами откровенен. Так вот… Человек по сути своей способен на многое. Он может рассчитывать вероятности. Он может оказывать помощь и поддержку, а может, напротив, действовать не в интересах какого-либо субъекта, если это не соответствует его намерениям… Он может дать совет: во зло или же наоборот — во благо. По крайней мере, как он сам это благо понимает, конечно. Предостеречь. Он даже может повлиять на чужое решение и, порой, это не сложнее, чем рядовая шахматная партия…       — Но?..       — Но, дорогая мисс Адлер, между «может» и «имеет право» есть некоторая разница. Король Джон сам выбрал эту женщину — вполне однозначно и безапелляционно. Кроме того, что его добрый, но упрямый характер не внял бы чужим предостережениям по поводу уже принятых им решений в таком личном аспекте, а напротив, счёл бы необходимым настоять на них вопреки всему, он и в самом деле был здесь в своём праве. И не только на принятие решения, но и на ошибку и все связанные с нею последствия.       Мужчина вновь покинул удобное кресло и, сделав несколько шагов по комнате, замер, глядя на умирающий в очаге огонь и заключив беспокойные пальцы в замок за идеально прямой спиной, впрочем, ничем более не выдавая собственных эмоций.       — Джон Ватсон должен был сам во всём разобраться. Со всеми своими приоритетами. Сделать собственные выводы на основании личных наблюдений, иначе результат, каким бы он ни был, потерял бы значимость как для него, так и для тех, кто от него зависел и продолжает зависеть. — Он слегка, то ли шутливо, то ли сожалеюще, поморщился: — Поэтому, всё, что я мог себе позволить в данной ситуации, это напомнить самой мисс Морстен о том, что и её ошибки могут иметь последствия. И надеяться, что будучи умным человеком, она оценит моё нежелание шутить по этому поводу.       — Оценила? — Леди заинтересовано сверкнула глазами из-под длинных стрел густых ресниц.       — В какой-то мере… — хмыкнул визави. — Женщины — сложная и зыбкая почва для фундамента надёжности и уверенности хоть в чём-то, не так ли, дорогая Ирэн? Непредсказуемы, изменчивы…       — О, Вы вполне умеете пользоваться даже этой непредсказуемостью, сир! — непринуждённо рассмеялась она, явно имея ввиду слишком многие обстоятельства и примеры, чтобы пуститься ныне в какие-либо уточнения по этому поводу. Сир хмыкнул в ответ и принял сложившееся направление в разговоре за возможность сменить зыбкую в своей эмоциональной неоднозначности тему на другую:       — Кстати, раз уж мы заговорили о фундаментах и пользе… Вы точно намерены, милая Ирэн, прочно обосноваться в своём новом жилище? Или же мы можем и далее уповать на ваше истинно женское непостоянство?       — А у Вас есть, что ему предложить, милорд? — дама заинтересованно чуть подалась вперёд, в свою очередь отставляя наполовину опустошённый бокал и всем своим видом выражая готовность внимательно слушать. Тонкие губы мужчины дрогнули в очередной едва заметной улыбке.       — Несомненно, дорогая леди Адлер, несомненно. Видите ли, в Италии, говорят, совершенно чудесный климат, располагающий к методам, которые вы так любите применять, а в Ватикане…