Понравиться шефу любым путем

Новое платье, с черту купленное на размер меньше нужного, слишком явно обтягивает бедра и порой норовит задраться выше. Правой рукой нервно одергиваю подол, надеясь, что не попаду во второй раз в ту идиотскую ситуацию, когда юбка треснула по швам прямо на мне. - Пална, я похожа на лесбиянку? - Лёля неспешно дефилирует вокруг, так, словно это не она опоздала на полчаса. Ржевская приятно пахнет сладко и одновременно спокойно, что довольно странно. Обычно подруга предпочитает более резкие духи, напоминающие взбитые сливки. Вкусно, несомненно, но жирно, а в этот раз запах похож на легкое и тающее во рту безе. - Пална, - моя спутница на сегодняшний вечер толкает меня и укоризненно смотрит сверху вниз, - пошли уже на твое радужное собрание извращенцев. Взяв ее под руку и слушая недовольное ворчание около правого уха, мы наметили точку старта. Улыбка уже давно налезала на лицо, в не зависимости от моего состояния, переживаний и мыслей, порой не вовремя водящих хоровод внутри черепной коробки. Я настолько привыкла отключаться от реальности, прячась за фальшью, как за щитом, что порой сама обманываюсь. Вру так искусно, что сама начинаю верить в легенды, придуманные для всех окружающих. Чего мне стоило выслушивать упреки Лёли, начиная от идиотского плана под кодовым названием «понравиться шефу любым путем», заканчивая выбранной одеждой. А потом, когда мы обе уже были готовы, несколько раз проработали легенду, эта сумасшедшая вдруг радостно пискнула и убежала, заявив что-то нечленораздельное, оставив меня в недоумении у самого порога. А чего мне стоило собрать все силы воедино и сделать шаг вперед, а не сильно хлопнуть дверью, заходя обратно и скидывая туфли, проходя на кухню и, горько разрыдавшись, достать начатую бутылку вина и заветрившийся сыр из холодильника. Кто бы только знал. - Ржевская, куда ты унеслась тогда? - слова как-то нехотя проговариваются, язык чертовски заплетается. Удивительно, ведь выпила только три бокала шипучки. - Надо было кое-что сделать, - Оля загадочно улыбается и поворачиваясь на каблуках, кокетливо стреляет глазками в сторону каких-то лысеющих мужчин. Как считает обладательница белокурых локонов, флирт еще никому не повредил. Я же считаю, что мне следует переходить на виски. Или водку. - Ты сегодня нетрадиционной ориентации, - напоминаю я, замечая, как проворные ручки топ стилиста поправляют укладку, перед этим развернувшись в сторону зала, намереваясь покинуть неуютную и безлюдную барную стойку, - а еще ты замужем. Тут же в памяти вспыхивает тот момент, когда счастливая и сияющая Лелечка, которая еще утром укладывала мне волосы, а потом, словно в шутку, чмокнула в нос, залетела в кафе и повертела кольцом на указательном. Тогда мне показалось, что камень в украшении словил сияние люстры, отбил световой луч от стен и потолка, ударил в окно, выбив к чертям устойчивое состояние и все пространство вокруг, скинув нас в большую непроглядную яму. Внешне же улыбалась. Почему? Потому что умею врать. - Дай руку, - звучит где-то над правым ухом, причем повторяется несколько раз, так назойливо, словно жужжание комара. А я даю, потому что с головой ухожу в рассуждения о параллельных прямых, выстраивая определенные гипотезы по какой причины никогда не пересекались и не смогут это сделать, даже заглядывая в далекое будущее. Анализируя, именуя одну из линий собой, даря ей присущие мне черты, строгость, некую сероватость, очеловечивая, а вторую окрашивая модным в этом сезоне ярко-голубым цветом, обрамляя образ бело-воздушными деталями. Нет, не пересекутся. - Моя девушка достойна лучшего, - длинные пальцы с аккуратным маникюром как-то небрежно стаскивают мой простенький браслет, купленный в какой-то командировке по дешевке и застегивают изящное витое украшение, усыпанное подходящим по цвету камнями. Подушечки пальцев скользят по запястью, вверх по ладони, задевая пальцы и пропадая, оставляя после себя пылающие от смущения щеки, да ноющие ощущение в самом низу живота. - Спасибо, - нервно сглатываю прочно обосновавшийся в горле комок из жгучего желания снова услышать необычное сочетание слов, словить за тонкие запястья руки, рванув на себя, привстать на цыпочки и дотянуться до красивых липких от блеска губ, жадно целуя. - Я к шефу. Умение спасаться бегством я развила в себе еще со школы, когда вечно воющие группки класса пытались перетянуть на свою сторону толстенькую и зажатую девочку, нужную лишь для количества. Потом это понадобилось только в Москве, после гениальной идеи снимать квартиру вместе с Ржевской и Машкой. Нет, Бобылыч была идеальной соседкой — не шумела, всегда вовремя убиралась и не раскидывала блондинистые волосы по всей ванной. Лёля же была Лёлей и сводила с ума. Просто сводила с ума. Во всех смыслах. - Понимаете, она мне не то, чтобы подруга, - я в той степени опьянения, когда хочется рассказать всем и каждому, что творится на душе, поплакаться в жилетку, а потом снова хряпнуть и отрубиться где-то на плече, - нет, ну, подруга конечно, но... Я икаю, закрываю глаза и вижу светлый образ, преследующий день за днем. Раз за разом, даже после очередного удачного вранья, почти не лживого секса, да смазанных поцелуев в лифте. Даже после Игоря, Коли, Макса, Игоря, снова Макса, а потом Игоря, а потом я сбиваюсь со счета грязи и объявляю новый матч. - Я понимаю, - мужчина хмыкает и слишком громко ставит свой стакан на стеклянную поверхность столика, - вы пара. - Все не так...- замираю на полуслове, проглатывая фразу вместе с очередной порцией алкоголя, понимая, что не смогу объяснить ничего, даже завтра на трезвую, хоть и больную голову. А разговор все не оставляет эту тему, загоняя меня обратно в свой надежный и удобный панцирь, где я существую практически регулярно. Незаметно для себя начинаю повышать голос, активно жестикулирую руками, откуда-то появляются силы. Твержу о своей гетеросексуальности раз за разом, словно если скажу об этом больше сотни раз, то это исполнится. Как в волшебной стране, где может материализоваться любая мысль, стоит только быть чуточку настойчивым и действительно захотеть этого. Я хочу, а вот мой персональный волшебник — нет. Сама не понимаю, как оказываюсь сверху, подминая собеседника под себя и целуя. Его губы такие же на вкус, как и губы Игоря, как и губы Макса, как и все остальные. Остальные. - Катя!? - он отстраняется, испуганно озирается по сторонам, вытирая губы ладонью. Может женат? В последнее время все настолько становится безразличным, что мне плевать есть ли у шефа жена, а так же с кем спать в субботу, а с кем в воскресенье. Мы даже как-то продолжаем диалог, что-то по поводу работы, я вроде как даже негодую, мол, должность должна быть моей, а на самом деле все так безразлично. И его упреки, и следы безвкусных губ на своих собственных и гудящая от алкоголя голова. Безразлично. Я поднимаюсь и бреду к ней, замечая мелькание яркого подола почти платья. - Ржевская, пошли домой. - Познакомься, это Женя, - указывает на женщину рядом, улыбаясь и потягивая из бокальчика шампанское, скольжу взглядом по спутнице, а не по ново-старой знакомой, но что-то настораживает. Прохожусь еще раз сверху вниз. Я знаю Олю наизусть. И когда я беспокоюсь, то называю ее по имени, чисто на подсознательном уровне. Чужая рука на изящной талии. - Лёлечка, пошли домой, - сейчас хочется просто влететь на небольшое возвышение, схватить Олю в охапку и утащить отсюда, как можно дальше отсюда. - Думаю она еще не хочет уходить, - отвратительная женщина, которую я уже мысленно поджарила на всех сковородках ада, удобнее устраивает руку и довольно хмыкает. - Это моя женщина, - поджимая губы, стараясь контролировать слова, но они вылетают слишком быстро и слишком неосознанно, - я с ней пришла, с ней и уйду обратно. Холодный воздух моментально обвивает два новых объекта на своем пути путает в своей паутине и начинает шуметь в ушах. Моментально мерзнут ноги в тонких капроновых колготках, ведь жаба не позволила мне купить модель дороже и теплее. - Спасибо, - Ржевская стучит зубами от холода, прижимая любимую шубку к себе, - спасибо большое. - Мелочи, - смущенно ловлю ее благодарный взгляд и понимаю, что могу шагнуть, привстать и сделать то, о чем думала несколько лет. Поцеловать. - Одевайся, а то заболеешь. Какая же я трусиха. Какая я трусиха. Господи. Полшага и я смогу уловить аромат ее парфюма. Шаг и я в полной пропасти. Падаю, точно падаю. Губы смазано касаются моих на пару секунд, а потом скользят на щеку, пачкая кожу перламутровым блеском. - Вечно ты, Ржевская, испачкаешь. Прям ненавижу твои блески. «И люблю тебя» - мысленно добавляю я, оказываясь в машине и улыбаясь.