Чувствительный

— Подписывайтесь на мой канал. Можете еще на чей-нибудь канал подписаться, это ваша воля, я не могу вам ничего приказывать. С вами был Совергон, до новых встреч… — А я? — жалобно говорит Даня. —…и Бенедикт, — добавил Миша. — ну, тебя все равно никто не видел. — Я тут, блять, читал, а меня никто не видел, ахуеть. Меня тут больше, чем тебя, ублюдок, — улыбаясь, цедит Бенедикт. — Ладно, все, вырубай, — Совергон кивает на камеру. Запись была выключена оператором-Беней и Совергон облегченно вздохнул. — Я не думал, что среди моих подписчиков есть такие люди, — усмехается он. Бенедикт фыркает и трогает рукой свои щеки. К его сожалению, они обжигают пальцы теплом. Внизу живота горячо. Джинсы неприятно и больно давят на мастерски прикрытый подушкой стояк. Снаружи Беня спокоен, но внутри — целая буря эмоций и паника. Он ведь сам предложил почитать за кадром фанфики с рейтингом выше R. Он не знает, что делать, только проклинает хорошую фантазию и… нездоровое влечение к лучшему другу. Смазливая мордашка, большие карие глаза, каштановые волосы и почти девичья фигура — таким было первое впечатление о Мише. Делает вид, что уверен в себе, но по глазам видно, что все не так. Делает из себя «мужика», развлекаясь в больших компаниях, а сам мечтает сидеть дома, завернувшись в плед, пить обожаемый чай с молоком и читать очередную книгу. Иногда Бенедикту хотелось обнимать его, гладить по шелковистым волосам и любить самой наивной и чистой любовью, а иногда вдавить в кровать и отодрать, как шлюху. И иногда Бенедикт боялся своих фантазий. Миша сидит в любимом оранжевом кресле-мешке и трет кулаками уставшие глаза. На полу, за кадром, несколько пустых кружек и смятые листы сценария. Бенедикту уже порядком надоел этот вид, но он не хочет уходить или убирать — в этом беспорядке есть свои прелести. Совергон потягивается и встает, направляясь к Бенедикту. Сердце того начинает биться быстрее. Если Миша заметит, то ничего хорошего не выйдет. — Дай, — устало тянет Совергон и хватается за угол светло-бежевой подушки. Бенедикт сначала расслабляется, а потом приходит в себя и вцепляется в ту мертвой хваткой, прижимая к себе как можно плотнее. — Возьми другую, — стараясь не выдавать паники, говорит он. — Да тебе жалко что ли? — смеется Миша, дергая подушку на себя. — Отдай, а то порвем же. — Тебе лень протянуть руку и взять еще одну? — раздраженно шипит Даня. — Да что ты в нее так вцепился, — Миша улавливает момент и выдергивает объект спора из крепко стиснутых рук Бенедикта. Тот издает нечленораздельный звук и опускает руки. Совергон прижимает к себе подушку, победоносно смотря на Даню. На щеках того вспыхивает румянец. Миша удивленно приподнимает бровь, скользит взглядом по своему коллеге и замирает, натыкаясь на недвусмысленно выпирающий бугорок на штанах. — Я пойду, наверное, — запинаясь, говорит Даня и смущенно отводит взгляд. — Погоди, — на лице Миши читается удивление. Кажется, Бенедикт слышит, как скрипят шестеренки в голове коллеги от того, насколько трудно ему дается увиденное. — Что? — В фанфиках… как бы… я был, — Миша не знает, куда смотреть, поэтому его взгляд мечется по комнате. Бенедикт перебирает пальцы и хрустит суставами. Это Совергон тоже замечает. — У меня просто слишком хорошая фантазия, — Даниил пытается быть убедительным, но к концу фразы его голос становится все тише. — Бень, — тихо говорит Миша, садясь на диван рядом с парнем и кладя руку на его плечо. Тот вздрагивает и чувствует, как по спине бегут мурашки. Бенедикт резко поворачивает голову и оказывается в нескольких сантиметрах от лица Совергона. Миша смотрит, не шевелясь, прямо в серо-голубые глаза друга, а потом на мгновение опускает взгляд на чуть приоткрытые пухлые губы. Бенедикт улавливает намек, хоть он и не уверен, что верно. Но ему уже все равно. Чуть подается вперед и целует Мишу. Парень прерывисто вздыхает, но вскоре расслабляется и начинает отвечать. Притягивает к себе за кофту, но Даня первый углубляет поцелуй — толкается языком сквозь податливые губы, заставляя друга краснеть и дышать чаще. Совергон проводит рукой по груди Бенедикта, спускается ниже и накрывает ладонью бугорок на джинсах, поглаживая и чуть сжимая. Даня тихо стонет сквозь поцелуй, вызывая крайнее удивление — Миша не думал, что он может быть так чувствителен к ласкам. — Идиот, — мычит Бенедикт, разрывая поцелуй и тянется рукой к ремню. — Знаю. Я сам, — Миша отталкивает его руку и расстегивает ремень вместе с пуговицей и ширинкой. Пальцы проникают под темную ткань, оттягивают резинку нижнего белья и, когда прохладный воздух касается члена, Даня глубоко вдыхает, пытаясь выровнять сбившийся пульс. Совергон начинает размашисто двигать рукой, иногда останавливаясь, чтобы большим пальцем смахнуть выступившую на головке каплю смазки. Бенедикт кладет руку на плечо Мише и утыкается в него лбом. На его лице — испарина. Дыхание рваное, глаза закрыты и Совергон видит, как подрагивают длинные черные ресницы. Парень облизывает постоянно пересыхающие от горячего дыхания губы, кусает их, сдерживая стоны. Миша то двигает рукой медленно, сжимая пальцы чуть сильнее, то ускоряется, сводя Бенедикта с ума этими постоянными сменами темпа. Будто издевается, хочет проверить, сколько же он продержится. Глупо. Знал бы он, как быстро и бурно кончал Даня почти что каждую ночь, стоило ему только представить хотя бы их поцелуй, хотя бы невинные ласки в виде засосов и укусов на шее, ключицах, груди, плечах, руках… А о чем-то большем и говорить нечего. — М…Миша, — стонет Бенедикт, сжимая до боли пальцы на его плече и толкается в плотно сжатый кулак, резко подбрасывая бедра. Несмотря на то, что он сидел, Совергон увидел дрожь в ногах парня. Он бы с удовольствием сейчас начал дрочить медленнее или вовсе остановился, чтобы поистязать Даню, но в этой ситуации это показалось ему просто кощунством. Поэтому рука задвигалась быстрее, вырывая из груди Бенедикта хрипловатые стоны. Он был ужасно смущен и явно не хотел показывать себя в таком свете, но ничего не мог поделать. Беня прикусывает губу, жмурится, его тело прошивает крупная дрожь и он, издав громкий и высокий стон, хоть и пытался сдержаться, кончает в руку Мише. Еще с ярким румянцем на щеках, стекающей по виску каплей пота, красными покусанными губами он поднимает на него расфокусированный взгляд. — Блять, прости, — полу понятно говорит Бенедикт заплетающимся языком и тянется к заднему карману джинсов, вынимая из него аккуратно сложенный платок. — Да нет, ничего, — смущенно и тихо говорит Миша, вытирая руку. Оба пока не хотят смотреть друг другу в глаза — слишком стыдно и неловко. — Все равно прости. — Стой, Бень, — Миша берет его другой рукой за подбородок, чуть поднимая и рассматривая глаза, — ты что, плакал? Бенедикт заливается краской еще больше и вытирает рукавом собравшиеся в уголках глаз слезы. Все из-за того, что слишком чувствительный — ноги дрожат, руки тоже, сердце колотится, как бешеное, стонет, как шлюха, теперь еще и плачет. Это была одна из тех вещей, которые Беня в себе ненавидел. — Нахер иди. — Да хватит уже, — улыбается Миша. — прикинь, будем искать материал для третьей части, найдем какой-нибудь, а там: «…и когда они выключили запись, Бенедикт был возбужден этими фанфиками»… — Нахер иди, я сказал, — повторяет Беня. — меня не будет в третьей части. — Уверен? — Более чем.