Тридцать первое. Ночь. Понедельник.

Тридцать первое. Ночь. Понедельник. Очертанья столицы во мгле. Сочинил же какой-то бездельник…грёбаный мудазвон! .. Что бывает любовь на земле… Как вы понимаете, моё настроение в Новогоднюю ночь нельзя было назвать радужным. Скорее потерянным, с нотками отчаянья и алкоголя. В запутанном сознании мелькали картинки из прошлого, вперемешку с матерными частушками и депрессивными произведениями классиков из школьной программы. Короче, я была совсем одна в абсолютно пустой квартире. Двушка, на окраине столицы и я, сидящая в центре предполагаемой гостиной с бутылкой глинтвейна в руке. Никакой мебели, холодный пол, стены и всЁ. И я. И всё. Если бы какой-то унылый художник вдруг вздумал бы все это зарисовать, ему не пришлось бы сильно стараться. Пустота. Как вы понимаете, жалеть себя я умею. Заснула я под звуки фейерверка за окном. Пробуждение, на удивление, не было тяжелым. Только во сне я случайно задела бутыль глинтвейна, и остатки разлились по полу. Хорошо, хоть сама не вляпалась в эту сладкую жидкость. Так, 4 утра, темень. Праздник затих. Так безумно захотелось есть, но в холодильнике ничего не было. Не удивительно, ведь не было и самого холодильника. Кажется, за углом был ночник. Может он работает? Встала, подняла с пола в прихожей куртку и открыла входную дверь… -ЧЧЧёрт! Блядь, это что ещё такое? Какая-то возмутительно красивая пьянь блевала на мой коврик у двери. Сидела на корточках, неуклюже придерживала волосы и блевала, наглая сучка. Хотя, если честно, наглостью и не пахло — лицо бледное, замученное, тело судорожно колотится, руки подрагивают. Я опешила. -Эээ. Вам плохо? — я удивилась как своей вежливости, так и непроходимой тупости. Нет, хорошо человеку, от того его и тошнит у чужого порога. Деваха сглотнула, молча вытерла рукой рот и подняла глаза. Во взгляде никакого намека на «Извините, я тут у вас немного насвинячила, но я всё уберу, я вообще хорошая, только грустно мне и я немного перебрала». Фиг в нос. Глаза не выражают ничего, ну, совсем ничего. У меня аж мурахи по коже поползли. -Вам помочь? Сидит на коленях, ладони на полу, смотрит куда-то за меня, на вопрос не реагирует. Бляяяяять, ну, а мне что делать? Перешагнуть через эту белобрысую дуру и направиться в ночник за шоколадкой (вряд ли там можно найти ещё что-нибудь съестное)? Да, так и сделаю. Запру дверь. А с тем, что происходит вне моих апартаментов, разберусь потом. Желудок радостно согласился, громко заурчав. Ночник действительно работал. Даже удивил меня наличием пары немного подгнивших бананов и вполне адекватного винограда. Взяла их, большую шоколадку, 2 литра минералки и, довольная уловом, направилась домой. Когда кассирша вслед пожелала мне счастливого Нового года, шёпотом послала ее нахуй и улыбнулась. На меня нахлынуло абсолютно непривычное моему невротическому складу характера ощущение, хмм…уверенность, что все будет хорошо. Ну, или, хотя бы не так плохо как раньше. С чего бы это, блин? Девчонка сидела там же, только позу сменила, прислонившись спиной к моей двери. Коврик предусмотрительно отодвинула от себя подальше. Выглядела уже чуть лучше, взгляд приобрел оттенок осмысленности и сфокусировался на приближающейся мне. Какая она всё-таки красивая. Мне такой не быть, я внешне скорее напоминаю ту самую Ахматову, чьи стихи постоянно лезли мне в голову сегодня ночью. Короче, нравлюсь только любителям и ценителям, коих немного. И себе. Себе я нравлюсь. -Привет! — громко и отчётливо сказала девушка. Сказать сказала, но попыток как-то пропустить меня к двери не сделала. -Привет! — стою, смотрю на неё. Никто не двигается, ничего не происходит. Глупая ситуация. Ладно, хорошо. –В гости зайдешь? Посидим на полу, минералочки попьём. Ещё бананы есть и виноград, хочешь? -Нет. Ну, что ж, ладно. Это всё глупое, необъяснимое ощущение приближающегося счастья приглашало тебя, белобрысая дурочка. Не очень-то и хотелось. -Нет, бананов не хочу. Мутит. А в гости с удовольствием… Ты такая красивая, тебе говорили?