Молли навсегда

— Антуан, друг мой, налей мне что-нибудь из своих запасов и пойдём уже в этот мордредов зал, — Магнус Нотт почти тяготился тем, что остался на бал. Если бы не одно «но». И оно пока перевешивало. — Жаль, я отпустил Паркинсона, хоть не одному бы тут торчать среди детишек. Антуан Робертс балов не любил, суматоху, царившую в школе, не разделял и был очень рад компании старого друга Магнуса Нотта, остающегося на бал в качестве представителя попечительского совета. В ожидании начала школьного бала они коротали время в личных комнатах профессора ЗОТИ за дружеской беседой. — Можно подумать, ты профессоров за взрослых людей не считаешь, — хмыкнул Робертс, левитируя из шкафа бутылку коньяка. — Ну почему же, — Нотт принял бокал, но пить не спешил, расслабляясь в удобном кресле. — Профессора может и взрослые, но в их человечности я сомневаюсь ещё со школьной скамьи. Антуан, подумав, себе наливать не стал. Проверив «Темпусом» время, он поднялся из кресла у камина и оправил парадную мантию. — Ты тут сомневайся, Магнус, а я ребят навещу. Что-то мне неспокойно. — Балы ты давно не переносишь, — Магнус отпил коньяк, прикрыв глаза, — что тебя ждёт конкретно на этом балу, что ты не напиваешься в стельку где-нибудь в сомнительном магловском баре, а на полном серьёзе прихорашиваешься перед зеркалом? Может быть, я не знаю про какую-нибудь новую профессоршу Чар? Или про молоденького профессора Астрономии? — Ничего такого, что могло прийти в твой извращённый мозг, — лениво отозвался Робертс, — профессор Чар по-прежнему Филиус, а Астрономию по-прежнему ведёт Аманда Поуп, мы недавно справляли юбилей её преподавания в Хогвартсе. Шестьдесят лет старушка держится. — Что, какой-нибудь старшекурсник? А это теперь разрешено? — Магнус, не доводи до греха. Всё просто, я выполняю приказ директора, паранойя которого не ко времени разыгралась. И ни один старшекурсник, равно как и другие молодые люди, меня не интересуют. Скорее я заподозрю в смене команды тебя, учитывая твою дружбу с красавчиком Долоховым. — Рискни здоровьем, — оскалился Нотт. — Не стану, — усмехнулся Антуан. — Альбус назначил дежурных на всё время бала, и мне выпала честь присматривать за оравой гормонально нестабильных подростков в первые полчаса. И ещё потом. Вот и весь интерес. — И младший Лестрейндж тут совершенно ни при чём? — Я зайду за тобой через двадцать минут. И постарайся не надраться на балу. Поверь, ни одна старшекурсница этого не оценит. — Выпью антипохмельного, — отмахнулся Магнус, пригубив янтарную жидкость. — Ты ведь поделишься? — Боюсь, что нет. Извини, друг, я все свои запасы отдал Рудольфусу. Завтра на занятиях мне не нужны зелёные лица или полное отсутствие оных. Старина Слагхорн скуповат, если тебе перепадёт зелье, то дорого будет стоить, а ещё он плотно оккупирует твои уши и заставит с собой сфотографироваться. — Алкоголь разрешён на балу? — восхитился Нотт. — О времена, о нравы! — Запрещён, поэтому и беспокоюсь. Вспомни нас на седьмом курсе и кончай валять дурака. — Не сравнивай, — буркнул Магнус, отставляя бокал в сторону. — Мы такими не были. — Ну конечно. И это не ты обблевал прелестное бальное платье мисс Катхилл на рождественском балу? — От неё удушающе пахло амортенцией, так что алкоголь тут ни при чём, — Магнус тоже встал и мельком бросил взгляд на блестящую поверхность зеркала. — Я пойду с тобой. — Амортенция не имеет неприятного запаха, она пахнет тем, что тебе нравится. И ты подождёшь меня здесь или сразу отправляйся в Большой зал. — Прогуляюсь по школе, — решил не спорить Нотт. — А что, старина Слагги по-прежнему скидывает на тебя своих змеек? — Не жалуюсь, — коротко ответил Робертс. *** В гостиной Слизерина оставалась только часть седьмого курса, Валери Нотт — с шестого и, конечно, пятикурсник Басти, что ничуть не удивило преподавателя ЗОТИ. Все вскочили со своих мест при виде профессора, а Лестрейндж-старший, и без того стоявший, досадливо улыбнулся, оборачиваясь к гостю. — Садитесь, — отмахнулся Робертс, оглядывая придирчивым взглядом каждого. — И почему я печенью ощущаю какую-то авантюру? — Почему ни одни щиты не выдерживают вашего проникновения в нашу гостиную? — скромно поинтересовался в ответ Руди. — Потому что я тоже когда-то был студентом. Мистер Флинт, мне кажется, или ваши карманы чем-то набиты? — Помилуйте, профессор! — вскочил Квинтус. — Да мы никогда… — Акцио огневиски из кармана мистера Флинта! — повинуясь палочке преподавателя ЗОТИ, три бутылки появились на свет практически беспрепятственно. Квинтус тут же оказался на коленях перед Робертсом, молитвенно сжимая руки: — Не отбирайте! То есть — пощадите! Профессор, да я там сдохну без… без успокоительного! — Знаете, в чём ваша проблема, мистер Флинт? — осведомился Антуан, невольно заражаясь всеобщим весельем этих конспираторов. — В чём? — расширил тот глаза. — Вы никудышный актёр и смиренно просить не умеете совершенно. А наличие огневиски в карманах с расширением практически прописали на своём лбу. Встаньте! Флинт угрюмо поднялся, отходя в сторону. Все понимали, что профессор не зашёл бы просто так. Робертс ещё раз оглядел каждого самым внимательным образом, остановившись, наконец, взглядом на Рабастане. — Или вы мне немедленно рассказываете, на что подписались, или потом жаловаться пойдёте к своему декану. — А что я? — сразу спросил Басти вызывающе. Глаза парня лихорадочно поблёскивали. — Я вообще в этом не участвую! — Прибил бы, — «ласково» посмотрел на него старший брат. Профессор Робертс многозначительно усмехнулся Рудольфусу: — Колитесь, аспиды! — Я лично тоже не участвую, — заметил Флинт, косясь на бутылки огневиски, стоящие теперь на каминной полке. — Моя рожа нашего префекта не устраивает! — Дело вовсе не в твоей роже, — поморщился Руди, — и вообще замолкни! Профессор, всё просто, мы решили слегка «протестировать» наших обожаемых львов. Не хмурьтесь, всё невинно, как у младенцев. Парни просто пригласят парочку гриффиндорок на танцы. — И девушки тоже, — Эмили Гамп таинственно блеснула своими невозможными фиолетовыми глазами, — но мне полагается бравый гриф. — Бравый? — хохотнула мисс Блэк и, подойдя к Рудольфусу, взяла его под руку. — Эми, я уже сильно волнуюсь за парня. Профессор, это для дела. Вы же первый это начали, помните? Мы просто выражаем вам свою полную солидарность. Ничего криминального. — Позвольте, угадаю, — медленно произнёс Робертс, — Мэдисон очаровывает мисс Вуд, Эмили — её брата — это я понять могу, а кому достался мистер Уизли? Хищно улыбнулись все. Даже Рабастан на миг растерял свою мрачность. — У нас желающих найти не удалось, — озвучил Рудольфус, сдержанно улыбаясь. — Но вам понравится его партнёрша, уверяю. — Скажу прямо — мне это не нравится вовсе, — взмахом палочки Робертс наложил Силенцио на скабрезно оскалившегося Флинта. — Я понимаю вашу мысль, мистер Лестрейндж, но это едва ли что-то изменит. Я только надеюсь, что мисс Нотт в этом не участвует. — Нет, — скромно улыбнулась шестикурсница, — я буду присматривать за Квином. И нет, профессор, мы не планируем никаких стычек с их парнями. Очень даже наоборот. — Хорошо, — Робертс распахнул дверь в коридор и приглашающе встал возле неё. — На выход, мальчики и девочки! Совещание окончено, Большой зал ждёт вас. Фините Инкантатем, мистер Флинт. — Но мы же ещё не договорили! И это, — Квин жалостливо оглянулся на камин, — профессор, вы жестоки как никогда! — Рано вы сняли с него заклинание, — усмехнулся Рудольфус Антуану, — мисс Блэк, прошу вас. — Благодарю, мистер Лестрейндж. Все потянулись к выходу, а перед Рабастаном, выходившим последним, Робертс просто прикрыл дверь. — Что ещё? — сразу ощетинился мальчишка, отступая на шаг. — Басти, я очень надеюсь на твоё благоразумие. Выпей! — Я не стану это пить! — отшатнулся Лестрейндж-младший от протянутого флакона. — Это всего лишь успокоительное. — Нет! Я спокоен! Робертс задумчиво помолчал, рассматривая парня, и досадливо дёрнул головой: — Весь в отца! — он убрал флакон с успокоительным в карман, сдаваясь. — Только попробуй устроить драку! Один косой взгляд в сторону гриффиндорцев — и ты вылетишь с бала в тот же миг. — Это всё? — Не всё, — вздохнул Робертс. — У меня к тебе просьба. Не приказ. Басти… — Хорошо, я готов услышать, — Рабастан расправил плечи, вздёрнул подбородок и нахмурился, отчего сходство с лордом Лестрейнджем стало ещё заметней. Эта бескомпромиссность, гордое достоинство, воинственный огонь в тёмно-карих глазах. Рудольфус всё же мягче, или можно сказать — гибче. Ему многое досталось от матери. — Не нарывайся с наследником Ноттом. Ты ему не противник, поверь! — Это в любом случае зависит только от него, — мальчишеская ухмылка не могла обмануть Антуана. — Ради вас, я со своей стороны сделаю всё возможное. Этого достаточно? — Нет, но хоть что-то. Иди уже, горюшко. И не смей позорить семью. — Семья — превыше всего! — широко улыбнулся Басти, сверкнув глазами. В тёмно-зелёной мантии, под которой прятался великолепный чёрный костюм с белой рубашкой, он смотрелся таким взрослым и интересным молодым человеком, что Антуан невольно затосковал — давно ли этот глазастик поступил на первый курс и зачарованно глядел ему в рот на занятиях? Прибегал в его кабинет поделиться какой-нибудь мыслью, похвастаться новым заклинанием, просто выпить сока у камина, с интересом читая очередной приключенческий магловский роман. У Робертса они были, но светить подобное в Слизеринской гостиной он не позволял. И кто теперь виноват, что парень вырос таким романтиком? Или как отец — однолюб? Однажды и навсегда? Теперь же взрослый, профессор уже не указ, упрямый, как мантикора — попробуй в чём-нибудь убеди. — Проходи, — встряхнулся Антуан. Хотя бы улыбки он от парня добился. Остальное же… Придётся смотреть в оба. *** Преподавательский стол был уменьшен и сдвинут в угол. И основное место на помосте заняли музыканты со своими инструментами и симпатичной ведьмой, которая всем распоряжалась. Она же под Сонорусом поприветствовала школьников сразу после короткой речи директора. Танцы вот-вот должны были начаться. — Я не вижу мисс Прюэтт среди девиц, — тихо пробормотал Магнус, цепким взглядом охватывая собравшихся студентов. — Ты ничего мне не хочешь рассказать? — Не хочу, — честно признался Антуан. — Но посмотри вверх и помни про своё обещание. Нотт поднял глаза, хмыкнув при виде нарочито опоздавшей пары. И тут же напрягся, узнавая. И как он сразу не догадался, что так и будет? Валери заслужила порку за ложную информацию. Ничего у них нет — как же! Мисс Прюэтт была неузнаваемо хороша. В слизеринских цветах — роскошное зелёное платье с открытыми плечами, узкой талией и нежной серебристой вышивкой на лифе — и с кавалером-слизеринцем. Нотт в нарядах девиц разбирался мало, но такое не заметил бы только слепой. Вызов своему факультету? Либо дурочка, либо бунтарка. Скорее, второе. И он не знал, нравится ему это или раздражает. Оденься она так ради него, Магнус бы не возражал. Слизерин — это навсегда. Ему было бы даже лестно. Но младший Лестрейндж, так по-хозяйски прижимающий к себе её руку, определённо не заслуживал такого подвига от девчонки. Да сможет ли он защитить её от раззадоренных львов?! Сопляк! Судя по тому, как вытянулись лица ало-золотых, для них этот выход тоже стал бо-о-ольшим сюрпризом. Мантикорова печень! Прибил бы поганца! — Расслабься, — посоветовал Антуан едва слышно. И добавил громче: — Альбус, не пора ли начинать? Директор, поглаживающий бороду в странной задумчивости, тоже смотрел в сторону только что прибывшей пары. — Да-да, пожалуй, — палочкой он послал вверх искры, послужившие сигналом для музыкантов. — Антуан, мальчик мой, я правильно понял, что мисс Прюэтт приглашена мистером Лестрейнджем? — Боюсь, что так, Альбус. — Бедная девочка. Эти слизеринские цвета… — Сам в шоке, — с печалью в голосе коротко ответил Робертс, цепко высматривая нарушителей. Полчаса его бдения завершатся только через несколько минут. — Предлагаю выпить. — Антуан! — Да, Минерва? Ты тоже считаешь, что выпивки на весь вечер нам не хватит? Хорошо, будем экономить. Спраут прыснула в кулачок, а Минерва МакГонагалл недовольно поджала губы. Флитвик благодушно улыбался. Кеттлберн о чём-то переговаривался с Горацием Слагхорном. Детишки танцевали первый танец. — Щенок, — произнёс Нотт сквозь зубы, не сводя взгляда с красивой пары в центре зала. — Не сказал бы, — равнодушно откликнулся Антуан. — Скорее волчонок, уже показавший клыки. В молчании они досмотрели танец, и Магнус шагнул вперёд. — Пожалуй, мне пора пригласить кого-то из школьниц, — сказал он почти весело. — Как это мило, — восхитилась Помона. — Плохая идея, — возразил Антуан. — Пропусти ещё один танец, а лучше два. Весь вечер впереди. В зале все парочки уже готовились к новому танцу, когда распорядительница вышла на край помоста. Робертс заметил Беллатрикс, поспешно отходящую от музыкантов, и дурное предчувствие взметнулось внутри с новой силой. — А сейчас будет сюрприз для всех. Старшекурсники приготовили вам свой подарок. Прошу всех освободить центр зала. — Твою ж… Моргану, — пробормотал Антуан, готовясь к худшему. — Печенью чувствую очередную гадость, — проворчал Нотт и повернулся к другу: — Что за сюрприз, Антуан? — Чтоб я знал! Но… Договорить он не успел. — Спасибо! — громко продолжила распорядительница. — Александра Прюэтт и Рабастан Лестрейндж. Танго! — Мерзавцы! — Робертс ощутил нешуточную злость с долей восхищения. Ай да змейки, Рабастана он недооценил. Раздался потрясённый вздох МакГонагалл и гневное шипение Нотта: — Она не посмеет! — Ты плохо знаешь Гриффиндор, — фыркнул профессор ЗОТИ. Преподаватели с удивлением смотрели на выходящую в центр зала парочку и гаснущие огни большого зала. — Альбус, — почти с угрозой быстро проговорил Робертс. — Советую немедленно что-то предпринять. Лорд Лестрейндж прощать не умеет. А с лордом Прюэттом даже я не хотел бы после этого встречаться, хотя я не декан и не директор. — Ты прав, мой мальчик, ты прав! — поспешно согласился Дамблдор, взмахивая палочкой. — Сколько длится этот варварский танец? — Не больше трёх минут. — Слава Мерлину. Больше бы не вышло. — Что вы сделали, Альбус? — прошептала Минерва. — Иллюзию замены, Мини. Все, кто не знает точно, будут воспринимать этот танец как розыгрыш, представление от неизвестных актёров. Я также снизил в зале на это время критичность восприятия. Надеюсь, за три минуты это не приведёт к катастрофе. — Хоть что-то, — Антуан с удивлением и гневом смотрел на танцоров. Малышка Прюэтт неплохо подготовилась, и он был почти уверен, кто именно был виновником этой храброй выходки, а также вероятным учителем. И мисс Блэк с Руди ему ещё ответят за этот номер. Рядом сурово молчал Нотт, и это тоже было проблемой. Мальчишка всё-таки добился своего — бросил вызов сопернику, стремительно уменьшая свои шансы дожить до старости. Но как же красиво он это делал! Убил бы стервеца, только желающих это сделать и так больно много. Теперь Робертсу была понятна его нервозность перед балом. Мисс Прюэтт как раз резко притянула к себе партнёра, а после бесстрашно откинулась в его объятьях. — Стерва, — выдохнул Магнус. — Рыжая бестия, — вздохнул Антуан. Полные мрачной страсти взгляды партнёров, чувственные позы, быстро и резко сменяющие друг друга, завораживали. Это было горячо и вызывающе. Что для маглов лишь танец, прекрасный и дерзкий, для магов — вызов обществу и признание очень близких отношений. Тоскливое понимание, что иллюзия мало что даст, и быть ему на ковре перед патроном в ближайшую же субботу — не покидало Антуана. Но Басти… Мальчишка рассчитывал именно на такой исход? Смело и безответственно! А вот нарваться на вражду двух, далеко не последних, родов магической Британии — можно запросто. И девочку жалко. Одна страсть и самообман. Дай Мерлин, переживёт этот день без особых потерь, хоть и лишится парочки иллюзий. Будет страшная обида на мир, но, возможно, к лучшему. Девчонка сильная, тут не поспоришь. Справится, если научится думать. И Басти именно тот, кто хочет и может помочь ей в этом. Красивая пара. Он вздрогнул, вспомнив о выдохнувшем рядом Магнусе, и едва сдержал ругательство. Всё было даже хуже, чем он тут навоображал, мордредов романтик. Иллюзия закончилась через секунду после того, как Басти отвёл её к слизеринцам, триумфально завершив танец. Успели затеряться среди змеек. Это хорошо, хотя наряд ей львята всё равно не простят. Заиграла новая мелодия, парочки радостно выплывали на танцевальное пространство. Горячий танец многих вдохновил. — Пойду, — сказал Нотт. — Жалею, что дал обещание. Антуан смог лишь кивнуть. Пора уже сдавать смену Минерве. И развязать себе руки в случае взрыва. МакГонагалл потерянно покивала — на преподавателей иллюзии не хватило — и принялась зорко рассматривать зал. А Робертс спустился с помоста и пошёл к парадному входу. Поднявшись по лестнице, он встал возле колонны и глянул вниз. Вовремя! Встретились — опасный блондин и дерзкий брюнет. Магнус напротив Басти расслаблен и самоуверен. А Лестрейндж-младший, похоже, на пределе. Очень плохо! Антуан тихо вздохнул, когда на танец мисс Прюэтт увёл волчонок. Казалось бы, неплохо всё складывается, но ощущение беды только росло. Магнус уступил? Тем хуже для Басти. Смотреть на танцующего Рабастана было удовольствием — грация, невероятная пластичность и красота в каждом движении. И Санни, как ни странно, ему соответствовала. Обнимала за шею, легко подчинялась твёрдой руке парня. Но когда Басти поцеловал её в шею, Робертс не поверил своим глазам, а также понял, что началось. Руди там, но это мало поможет. Магнус, должно быть, в ярости. А Басти уже закусил удила. Но столкновения соперников не произошло. Что такого страшного младший Лестрейндж наговорил мисс Прюэтт, чтобы так испугать — потрясённое выражение лица девушки и внезапную бледность было видно даже отсюда — оставалось только гадать. Рабастан психанул и, оттолкнув подоспевшего брата, рванул к выходу. Антуан вздохнул и поспешил его встретить, кружным путём покидая Большой зал. Экспеллиармус он наложил, едва увидел в конце коридора фигуру мальчишки. А следом полетел и Петрификус — слова пока были абсолютно бесполезны. Парень застыл, и только бешено вращались глаза, наливаясь кровью. — Немедленно возьми себя в руки! — окрик не помог, и Робертс с помощью палочки поднял безвольную тушку в воздух. Разбираться в коридоре было чревато. — Антуан! — палочка в руках подоспевшего Рудольфуса была нацелена прямо на профессора, и наследник Лестрейндж явно не шутил. — Хоть ты не доводи меня сейчас, — резко велел Робертс старшему сыну патрона. — За мной, живо! Парень посмотрел зло, но послушался. В классе ЗОТИ царила сонная тишина. Робертс быстро пересёк кабинет, транспортируя свою ношу. В личных покоях небрежно опустил Басти на ковёр. Следующей была палочка Рудольфуса, красиво описавшая полукруг и прилетевшая в руки Антуана. Во избежание. Руди обалдело отступил, признавая поражение. А потом на вернувшего себе подвижность Рабастана был обрушен мощный поток ледяной воды. Младший Лестрейндж ругался отчаянно, плевался и отфыркивался. И только после третьего холодного обливания замолчал, вытирая мокрым рукавом лицо. — Полегчало? — ласково осведомился профессор, отчего Басти ощутимо вздрогнул и попытался отползти. — Готов послушать? Тот закивал, словно под Силенцио. Глаза теперь не пылали — и то хлеб, но несчастные были настолько, что на Рудольфуса надежды не осталось никакой. Избаловал братца вконец. — Ты совершил сегодня несколько глупостей, — холодно произнёс профессор. И добавил ноток разочарования в голос. — И надеюсь, что о некоторых ты и сам можешь догадаться. Но самое поганое, Басти, что ты бросил свою девушку одну. После таких эскапад это было трусливо и подло. Не ожидал от тебя. — Она… она там с Ноттом… — Где там? Ах, какое горе, Нотт пригласил её на танец! Один танец, заметь! Как попечитель, он не может позволить себе больше, во всяком случае, с одной девицей. И что ей делать остальное время? С кем танцевать? Куда идти подпирать стенку в своих слизеринских цветах? И ведь бал только начался! Рабастан, какого Мордреда ты вообще её пригласил? Мокрый Басти, сидя в луже воды, таращился на профессора с беззащитным отчаянием. Зубы его отчётливо выстукивали дробь. — Я л-л-люблю её! — Вот как это называется?! Не знал, что именно так принято поступать с любимыми. Назови хоть одну причину, почему ты ушёл? Трусливо сбежал, точнее. — Он ей признался, — тихо сказал Руди, до сих пор молчавший. Робертс ожидал чего-то похожего, но сдержать ругательства не мог. — А ты куда смотрел, стратег дракклов? Рудольфус мрачно пожал плечами. — Ладно, высуши его. — Он не глядя швырнул палочку старшему из братьев и пошёл к бару, скрытому за полкой с книгами. Налил в бокал огневиски, подумал, отнёс парням. Высушенный Басти уже встал, но продолжал сильно дрожать. — Пей! Послушно взял. Зубы стучали о стекло, но всё выпил одним махом. И посмотрел сквозь слёзы, но почти как человек. — Истерика закончилась? — холодно уточнил Робертс. Кивнул, преданно следя за ним глазами. И как вот его не спасать? — Ну так иди, ищи её, умник. Хотя уверен, что уже слишком поздно. Но попытаться стоит. И палочку свою забери! А ты, Руди… уйди с глаз моих! Отвернувшись, он налил уже себе и медленно выпил. По желудку прокатилось тепло. Басти сбежал, а вот его брат всё ещё топтался на пороге. — Я неясно сказал? — Прости, Антуан! — Что. Тебе. Надо? — Я виноват, — Рудольфус был бледен. — Сознаёшь, значит? — Да! — И что мне делать с твоей виной? Выпить хочешь? Лестрейндж покачал головой. Спросил неуверенно: — Доложишь отцу? — Пока не криминально, — Робертс с бокалом и бутылкой с остатками огневиски переместился в кресло. — Директор наложил иллюзию на три минуты. Что танцуют именно Басти и мисс Прюэтт, запомнят лишь преподаватели и те, кто знал о затее. Остальные воспримут как лёгкое развлечение безотносительно к кому-то конкретному. — И Магнус Нотт запомнит? — И Магнус. О да! И если у тебя была такая романтичная мысль, что потомственный убийца и наследник главы ковена боевиков растрогается и уйдёт с дороги, то с твоими мозгами надо что-то делать. Я был лучшего мнения о тебе и твоей невесте. Рудольфус вздохнул. Тяжело и почти так же несчастно, как младший братец. — Дать совет? — Буду благодарен. — Если его простят, я буду очень удивлён. И не дай Мерлин он что-нибудь с собой сделает. Донеси до него, что катастрофы нет, хотя это и неправда. Только не жалей, это убьёт его доверие. А теперь поспеши, раз выпить не хочешь. Лестрейнджа как ветром сдуло. Ну а он сделал всё, что мог. Или почти всё. Слабое утешение для тридцатипятилетнего мужчины. Пора было возвращаться к адски непутёвым студентам. Вечер обещал быть тяжёлым. *** Беллатрикс Блэк не часто тревожили муки совести, но увидев наконец бледного Рудольфуса, который быстро спросил про Санни, она смутилась. Даже не смогла поинтересоваться, где его носили дементоры больше получаса. — Понимаешь, Меда решила, раз все наши это делают, то пойдёт танцевать с этим грязнокровкой из барсуков! Фамилия ещё такая простецкая у парня — Тонкс. Чуть не прибила мерзавку. — И что? — не понял Лестрейндж. — Я про Санни спрашиваю. — Я отвлеклась буквально на минуту! — Бель! Рядом стоял Рабастан, производя впечатление человека, вернувшегося с того света. Осунулся как-то, бледный, глаза больные. — Сбежала она, ребят. Сразу после танца с Ноттом и исчезла. Басти удивительным образом сразу ожил. Спросил потрясённо: — Что ты сказала? — Нотт здесь! — поспешила она успокоить. — Вон, видите? И Робертс уже с ним. Да что вы в самом деле, устроили панику на ровном месте! — Малфой видел, как она выбежала из зала после разговора с грифами, — устало сказал Руди и притянул Беллатрикс поближе к себе. — Мы обыскали уже всё, что могли. Только её нигде нет. Беллатрикс сразу ощутила под ногами почву и взяла все в свои руки. — В их башне были? На Астрономической? В совятне… Хотя, что я? А в библиотеке? Оба кивали, почти одинаково хмурясь. — Ясно. Пойдёмте! На восьмой этаж добрались за рекордный срок. — Вылетело из головы, — с досадой сказал Рудольфус, подходя к картине с троллями. — Ты подумала о той первой комнате, что она нам показала? — Определённо, — кивнула Белла. — Но мы же с тобой уже много раз пытались. — Я знаю. Но я тут подумала, там же была и кухня, а ты рылся в комнате. А что если мы вместе походим и подумаем? Рабастан смотрел на них с надеждой. После, кажется, сотни попыток он несмело решил вмешаться: — Может, просто подумать не о конкретно той комнате, а о месте, где могла спрятаться Санни? Рудольфус с Беллатрикс переглянулись. И снова трижды прошлись вдоль стены, держась за руки. В стене появилась дверь. Та самая, Белла сразу её узнала. Ожидаемо заперта. Алохомора не сработала, что тоже не стало новостью. — Она там, нужно просто постучать, уверена — услышит! — убежденно сказала Беллатрикс. — И мне лучше уйти, а Басти она одного… Останься ты, Руди. И пусть сначала увидит тебя. — Уверена? — Да! — Так что там с Медой? — Забудь, уже нормально. Мне даже показалось, что она наконец-то приревновала Мэдисона к этой гриффиндорке. Реган в тоске, как бы не напился. Пойду, кстати, проконтролирую. Удачи, парни! Рабастан без сил опустился на корточки у стены. — Руди, можно я переночую у тебя? Рудольфус уже занёс руку для стука и оглянулся на брата: — Хреново? — Выживу. — Конечно, ты можешь переночевать у меня, я не против. Только залетать опять придётся на метле. Уверен, вход и гостиная под плотным контролем. — Не проблема, залечу. И не нужно морозить комнату — договоримся конкретно на время. — Логично. Тогда десять тридцать? — Одиннадцать лучше. Ещё незаметно сбежать… Давай, Руди, стучи уже! *** Санька ревела долго и с чувством, выплёскивая всё, что внутри накопилось. Сначала себя жалела. Вспоминала, как радовалась подаркам, балу, красивому зелёному платью. Как восхищалась такой сплоченностью гриффиндорцев. Как хотелось бездумного веселья. Бал — это же так здорово. Ну и повеселилась. Да так, что теперь не знаешь — повеситься или утопиться. Выбор сложный и противный. В голову пришло, что от удушения лицо будет одутловатое, и говорят, напоследок все сфинктеры расслабляются. Так что нафиг, позорище такое. А если топиться, то одутловатым и уродским будет всё тело. Да и вообще, самоубийство — это грех. Одно дело, если бы ей четко сказали — умрёшь здесь, вернёшься домой, а просто так умирать всё же не хотелось. Слёзы иссякли как-то сами собой, глаза закрылись, и она, измученная и опустошенная, уплыла в сон. Снилась всякая ерунда. Почему-то Эжени намазывала метлу, подаренную Магнусом Ноттом, кремом из подарка Артура, и всё приговаривала, что так кожа у метлы будет как у младенца. Потом появился этот самый младенец, а метла исчезла, но Эжени продолжала его мазать, несмотря на явное недовольство малыша. Потом появился Артур, плакал и жаловался ей на директора, что его отправляют в Слизерин учиться. А Санька утешала его и говорила, что на Слизерине даже лучше, и как она ему завидует. Потом увидела отца, тот молчал и смотрел куда-то поверх её головы. Она обернулась и увидела пылающий красивый дом. Языки огня охватывали уже всё здание, трещала крыша, из выбитых окон валили клубы чёрного дыма. Санька испуганно вцепилась в отца, а он никак не отреагировал, а потом тихо и безжизненно произнёс: «Там мама». И ведь не проснулась в ужасе, картинка сменилась, и она увидела свою бабку, из той жизни. Та стояла над обрывом и смотрела вдаль, а внизу бились о скалы и с шипением откатывались высокие океанские волны. «Кого ждёшь?» — спросила её Санька. А та ответила спокойно: «Тебя», — и продолжила смотреть вдаль. И Санька вдруг решилась — стала взахлёб рассказывать, что она попала в другой мир, и как тут всё странно, и про друзей рассказала, которые не друзья, и про бал, который был совсем невесёлым. Устала даже. А та всё молчала. Наконец бабка посмотрела на внучку серьёзно и тяжело вздохнула: «Эх ты, непутёвая. Запомни, Саня! Главное в жизни — найти своих и успокоиться. А теперь иди, я другую внучку жду. А у тебя всё будет хорошо». Вот после этого она и проснулась. Села на кровати, потирая заспанное лицо ладонями, и стала думать над сном, пока никуда не уплыл. Почему это всё могло присниться? Не то чтобы она верила в вещие сны. Но так, на всякий случай. Про Эжени и Артура понятно, и про подарки тоже — просто последние события. А вот про отца страшно. Узнать, что ли, не сгорел ли их дом. И бабкины слова хорошо помнились. «Главное в жизни найти своих и остановиться» — вроде бы так. Хорошая мысль, конечно, только как их искать — своих этих? Если свои гриффиндорцы уже за свою не считают. Но мысль додумать не дали. От стука в дверь она вздрогнула. И сразу сообразила, что она в Выручай-комнате. Кто мог стучать? Вроде бы она помнила, что сюда войти никто не может, если внутри уже кто-то есть. Только если чётко представляют, что задумано уже вошедшим. Осторожно подошла к двери, подозрительно озираясь. В зале и в кухне никого. Глазок в дверях на месте. Сомневаясь, что работает, всё же взглянула. Рудольфус! Сердце билось в груди как бешеное. Вспомнила сразу всё очень ярко — признание Рабастана, отповедь Магнуса Нотта, Эжени, отводящую взгляд, Хиггинса, глядящего с презрением. И так противно стало. Только вот Рудольфуса обвинить ни в чём не удавалось. Поколебавшись, дверь она открыла и выступила наружу, держась за ручку — вернётся, если что. — Санни! — обрадовался ей префект. — Мы повсюду тебя ищем! — Мы, — чуть улыбнулась она. Приятно же, что кому-то не безразлично, куда она подевалась. И охнула, увидев у противоположной стены Рабастана. Он как раз поднялся с корточек, глядя очень серьёзно в её лицо. Невольно захлопнула дверь, не нужно никому снова видеть её убежище. — Хм, — кашлянул Руди. — Санни, а ты помнишь, что всё из Выручайки при выходе из неё исчезает? Она посмотрела на слизеринца непонимающе. Ну да — это они тогда ещё поняли, и дверь, захлопнувшись, пропала. Но ничего ведь не выносила на этот раз. Руди кусал губы и смотрел на её волосы: — Твоя одежда! Самое время было завизжать и заметаться взад-вперёд, чтобы комната снова открылась — на ней не было ничего, кроме кружевных трусиков из подарка Мюриэль. Но после сна такое равнодушие напало… Кинула только злой взгляд на Басти, но тот, хоть и стал почти пунцовым, взгляд старательно не опускал, как и брат. — Отвернитесь и отойдите, — велела устало. — Мне надо туда вернуться. Внутренне она радовалась только, что нет никого, кроме этих двоих. А Лестрейнджи переживут — не маленькие! Парни послушно и даже как-то поспешно отошли, встав к ней спиной. Оба высокие и черноволосые. Только Басти чуть пониже и волосы короткие спереди, кольцами на шее вьются. А у Руди длинные, собраны в хвост. Походив туда и обратно, она увидела дверь и шмыгнула внутрь. Джинсы и футболка так и не появились снова. Пришлось влезать в своё платье, которое, как и говорилось в рекламе — не помялось и выглядело не менее шикарно, чем утром. Туфли взяла в руку и пошла открывать дверь. Оба молча стояли у стены напротив комнаты. — Ну нашли, — вздохнула она, стараясь не глядеть на Рабастана. — И дальше что? — Бал ещё не закончился, — неуверенно произнёс Руди. — Вернуться не хочешь? — Ты плакала? — вдруг влез Басти. — Нет, да. На оба ваши вопроса. Что-то ещё? — Кто обидел? — чуть улыбнулся Руди. И Санька его понимала. Ну не было у неё сил ни физических, ни душевных строить из себя несчастную зареванную девочку, которую никто не любит и все бросили. Поэтому и была спокойной как танк. А со спокойными людьми общаться явно легче. — Перечислять долго, — хмыкнула она и посмотрела на него с любопытством: — А что? Пойдёшь и каждому рожу набьёшь? За меня? Он неуверенно кивнул: — Если так хочешь… — А давай. Только с брата начни. И не очень сильно. А то у него лицо красивое. Сама понимала, что несёт всякую чушь, но злость такая весёлая охватила, и забавно было видеть, как вытягивается лицо Лестрейнджа-старшего. Вот только глянув в сторону бледного теперь Басти, о своей шутке, которая не шутка, сразу пожалела. — Я передумала. Не надо никого бить. Только скажи брату, чтобы ушёл, а сам проводи меня в гриффиндорскую башню. — Санни, — услышала она наконец голос Рабастана, пока Руди хмурился и вздыхал, — прости… Пришлось строже взглянуть на Рудольфуса и скрестить руки на груди: — Я жду. Старший Лестрейндж тяжело вздохнул и, разглядывая её, словно видел впервые, улыбнулся краешком рта: — Уходи, Басти. Тот молча развернулся и пошёл по коридору к лестницам, не проронив больше ни звука, и внутри стало гадко — никакой победы она не ощущала. Посмотреть вслед очень хотелось — увидеть этот завиток волос, прилипший к шее — дурость, конечно. Но удержалась под взглядом его брата. Как только стихли шаги Рабастана, Руди согнул руку, предлагая ей свой локоть. Она кивнула, взяла его под руку и пошла рядом. И плевать, что кто-то увидит — хуже гриффиндорцы уже не отнесутся. Ведь так? Пока спускались по лестницам, шли по коридору и поднимались к башне львов, встретилось не так много народу, да и те были заняты собой. Нарядные все, парочками, видимо, бал ещё действительно не закончился. Руди, как настоящий джентльмен с железными нервами, довёл прямо до портрета полной дамы. И надо же было, чтобы в этот самый момент проход открылся и оттуда вывалился Артур. Руди уже отошёл, коротко попрощавшись, но оглянулся и застыл посреди коридора. — Молли! — изумился Рыжик. — А я ищу тебя везде, потанцевать хотел пригласить. Он как-то жадно уставился на её платье и сглотнул: — А ты чего это? — он кивнул на её грудь. — Я? Ничего, — усмехнулась Санька. Облегчать жизнь Рыжику в планы не входило. В новые планы. — А что такое? — Так слизеринские же… цвета! Они… Они говорили, — забормотал он. — А я не поверил. — Артур! Это всего лишь платье! — А можно как-то того? — засомневался он. — Чего того? — Перекрасить? Саньке стало смешно и немного противно. — А зачем? — Ну как — ты же не можешь вот так вернуться на бал. Со мной. — Не могу, — кивнула она. — Потому что не хочу туда возвращаться, ясно? Ни с тобой, ни без тебя! — Но, Молли! — Рыжик запыхтел, краснея. — Я всё понимаю, эти Лестрейнджи… Они же заставили тебя, да? Санька поморщилась. Противно было, как Рыжик плюётся, начиная закипать. — Ты всё не так понял, — она похлопала его по плечу, собираясь пройти. — Я сама согласилась пойти на бал с Рабастаном! Никто не заставлял. Ясно? — Врёшь! И тут Руди свистнул. Рыжик вскинул голову и на этот раз побагровел. — Ты что! Ты с ним! Да как ты могла?! Эй, вали отсюда, ты, Лестрейндж! — Поговори у меня, львёночек. Или кто ты у нас теперь? Котик? Погоди, ошибся. Пухлик, да? — Руди даже приблизился на пару шагов. И смотрел на Уизли, как на забавную зверушку. — Санни, он тебя достаёт? Рыжик сжал кулаки, собираясь обогнуть Саньку. — Тварь! Сволочь слизеринская! — Рудольфус Лестрейндж — мой друг, — холодно сказала девушка, схватив гриффиндорца за рукав, когда Рыжик вытянул палочку. — Колдовать в коридорах запрещено! Артур изумленно на неё посмотрел, блеклые глаза округлились. — Что? Друг? Дура совсем?! Думаешь, ты им нужна? Они же просто издеваются над тобой! Идиотка! Спуталась со змеями! Он схватил её за плечо, продолжая орать обидные слова, а Саньку вдруг затошнило от его вида, а потом и сердце, кажется, заболело. Во всяком случае, неприятный укол прямо над сердцем был слишком ощутим. — Ох! — прижала она руку к груди, нащупав брошь и больше не слушая Артура. И как вспышка перед мысленным взором всплыл листочек от подарка Руди и Беллатрикс: «Брошь колется, когда у кавалера скверные намерения по отношению к тебе». Санька удивлённо посмотрела на Артура. То-то она уже тошноту ощутила от его криков. — Заткнись! — и как только удалось взять такой ледяной тон?! — И не подходи ко мне больше! Уизли замолчал, открывая и закрывая рот, как рыба, вытащенная из воды. — Молли! — его глаза неприятно зажглись злостью: — Ты это серьёзно?! — Вполне, — кивнула Санька, пытаясь его сдвинуть с прохода. — Подвинься! — Дама просила отвалить, — любезным тоном произнёс Руди. Уизли взревел и, оттолкнув Саньку, бросился к префекту, словно потеряв весь разум. Рудольфус улыбнулся и неуловимо сдвинулся с места. И Рыжик с разбегу пролетел мимо головой вперёд и, загрохотав всем телом, рухнул на пол. — Спасибо, мистер Лестрейндж, — чуть улыбнулась Санни — Вам помощь нужна? — Нет, моя леди, справлюсь. Санни дождалась весёлой усмешки Рудольфуса и, кивнув, скользнула в проход за портретом. Грустно было возвращаться в эту гостиную, враз ставшую чужой. И тревожно за Руди, хотя и уверена была, что префект круче взбесившегося Рыжика. Но увидев младшекурсников, которые, видимо, давно вернулись с прогулки, ощутила в душе теплоту. И поняла, что нельзя всех мерять одной меркой. Несколько ребят и девчонок смотрели на неё, приоткрыв рты. — Здрасте, — застенчиво улыбнулся ясноглазый первокурсник, сидевший ближе всех на диванчике у камина. — Какая вы красивая-я-я! — восхищенно протянула светловолосая девочка, уронив книжку, в которой до этого что-то показывала ясноглазому другу. — Привет, Фрэнк. Спасибо, Алиса! — Санька улыбнулась детям, помахала рукой им всем и поспешила к себе. Вернутся взрослые с бала и просветят этих крох, кто она такая и почему с ней нельзя разговаривать. И мысли эти были такими отстранёнными... Да пусть хоть сто лет бойкотируют! А пока можно радоваться тому, что есть. Первокурсники вообще все очень трогательные и сказки любят. Санни читала им несколько раз. Только из-за них было немножко жаль, что так разочаровалась в своём Доме. Права бабушка, нужно найти «своих». Она была рада избавиться от платья и переодеться в простую одежду. Только брошь решительно переколола на свитер. И хотя ей совершенно не хотелось знать, какие гадости на уме у Рыжика, главное — что они там есть. Так что подарок Руди оказался в самом деле полезным. Магия — хорошая штука! И «своих», наверное, так можно искать. Тех, на кого брошь реагировать не будет, к примеру. Только и своей головой думать бы не мешало — брошь никак не проявила себя с Рабастаном и Магнусом Ноттом. Но это ещё ничего не значит! На столе рядом с коробкой одиноко стояла баночка с кремом. Подарок Артура Саньке вдруг увиделся в каком-то другом свете. Подойдя, она задумчиво взяла баночку в руки, покрутила, отвернула крышку. Тонкая пленка со светящейся зелёной голограммой закрывала содержимое. И правда, продать можно, пока не использованный. Или кому-нибудь подарить. Или в окно выбросить. Возвращать не будет принципиально. Просто потому, что лишние скандалы ей не нужны, а с Рыжиком обязательно будет. А ещё… Санька распахнула дверцу и взяла в руки метлу. Вытащила, рассмотрела пристально, восхищаясь плавными линиями и конструкцией. Даже при хорошем воображении трудно представить, что такой будут мести двор. Красавица же. И как же жаль что-то с ней делать! — Лакки! Домовушка появилась спустя несколько мгновений. — Лакки пришла, хозяйка Санни! — Скажи, тётушка сейчас не занята? — Хозяйка Мюриэль читает письма. — Возьми метлу, отнеси в дом тётушки и скажи ей, что я сейчас позвоню. То есть постучусь в зеркало. — Лакки скажет. Домовушка бережно подхватила метлу и исчезла. Тетушка ответила сразу. — Рассказывай! — велела сходу, сверкнув глазами. — И откуда такая метла? — Здравствуй, тётушка, — широко улыбнулась Санька. Вот точно — своя. Тут и сомнений нет. И видеть её всегда приятно, несмотря на характер. — Сделай одолжение, отправь метлу Магнусу Нотту. Знаешь такого? — Знаю ли я наследника главы ковена? — Тётка прищурилась. — С каких пор ты даришь ему такие подарки? — Это не я, это он. Отправь и не спрашивай! — Смотри-ка как заговорила! — прицокнула она языком. — Возвращаешь, значит? — Да. — Что натворил? — перешла она на деловой тон. — Ничего хорошего, — хмыкнула Санька. — Пусть подавится своей метлой! Ой, тётушка! А с мамой всё в порядке? — Нормально всё, — задумчиво прищурилась Мюриэль. — Мистеру Нотту так и написать? — Боюсь, не поймёт, — вздохнула, подумав, Санька. — Верни так, без объяснений. — Хм. Я вот другого боюсь, — развеселилась тётушка. — Что поймёт всё правильно. Ну а что, кто такие вещи дарит девушке! Сам виноват! Ну, а бал как? Что Лестрейндж? — Бал отличный. С Лестрейнджем танцевали, — уклончиво нахмурилась Санька. В свитере становилось жарко. — Это понятно, как он тебе вообще? — Тётушка! — Как его — Рабастан? Он-то какой подарок подарил? — С чего ты взяла, что он что-то дарил? — пробормотала девушка, ощущая, как от воспоминаний о подарке шее и щекам становится горячо. — И мне вообще некогда. Уроки учить надо! — Вот ка-ак! — Мюриэль вдруг прищурилась: — Ревела? Санька хотела было соврать, но передумала: — Да, ревела, — сказала спокойно. — После танца с твоим любимчиком весь Гриффиндор объявил мне бойкот. — Хм. Вот скоты, — сказала тётка без всякого удивления. — Страдаешь? — Не дождутся, — отмахнулась Санька. — Расизм какой-то! — А это что за зверь? — Это не зверь, это магловский термин, мы проходили по магловедению, — с ходу соврала она. Врать с каждым разом о своих странностях было всё легче, как ни печально. — Это когда белые, например, не любят негров — людей с темной кожей. И всячески их притесняют. Какое-то объяснение дурацкое получилось, но что уж поделать. — А, ну так бы и сказала. Маглы такие затейники, чего только у них нет. Хотя ты права — похоже. Но не шибко. Это все твои новости или ещё есть? — Все вроде. Только маму не расстраивай. И отца не надо! Я только тебе! — Поняла, не дура. Только чуть что — стучись! — Мюриэль взглянула серьёзно и выдала: — Помни, детка, и на Слизерине есть порядочные люди, и на Гриффиндоре подлецы. Просто учись смотреть непредвзято. Хотя, чую, ты уже давно этим балуешься. Санька кивнула, усмехнувшись: — Ладно, мне правда подучить кое-что надо. Завтра чары, а профессор Флитвик только выглядит таким добрым. На самом деле он отлично видит, кто как готовился. — Филиус-то? Этот — да, насквозь всех видит, как почти всякий полумонстр. И чего скривилась? Ты там с ним осторожней. Очарует ещё. Матери скажу, что волновалась — обрадуется. И выше нос! Ты же Прюэтт, нас так легко не сломаешь. Связь прервалась. «Я — Прюэтт», — кивнула Санька, пряча зеркало в сумку. Было бы интересно увидеть Магнуса Нотта, получившего назад свою метлу. *** Рудольфус куражиться над Рыжиком не стал, это могло затянуться, а времени терять на него не хотелось совсем. И ведь молодец — так подставить себя перед Санни. Впору похвалить было. Пнув для профилактики почти поднявшегося, но всё ещё оглушённого львёнка, он легко его обошёл, едва не заслушавшись цветистыми ругательствами, и отправился в Большой зал. И без того оставил ребят на непозволительно долгое время. Незаметно присоединившись к своим, Руди быстро убедился, что Флинт ещё держится на ногах и ни с кем не подрался, Мэдисон пребывает в меланхолии, но убивать Тонкса не спешит, как и Вестерфорда. Уж Руди то в курсе много лет, по кому сохнет Реган. А с Медой у них просто дружба. Валери с Эмили Гамп о чём-то мирно беседуют. Басти не было видно, но оно и к лучшему. И не прав Антуан, ничего братец с собой не сделает. Не после того, как был осчастливлен видом мисс Прюэтт без одежды. Руди и сам оценил, но исключительно, как ценитель прекрасного. Хотя бы потому, что мало кого из знакомых девиц мог представить в обнажённом виде в такой гордой позе, без истеричных попыток прикрыться. Разве что Бель... А Санни умница и, что уж скрывать, красавица. Держалась, как настоящая леди. А формы... м-да. Аппетитное солнышко. И понять Басти очень легко. Опять ведь будет просить научить его сохранять воспоминания. И захочет стереть воспоминания ему, собственному брату, к гадалке не ходи! Можно подсказать отцу, чтобы подарил этому шалопаю думосбор на шестнадцатилетие. Руди беспокойно поискал глазами Беллатрикс и увидел её среди танцующих. Профессор Робертс красиво кружил его невесту в вальсе. Невольно кольнуло недовольство — яркая черноволосая Бель в красном платье и высокий стройный профессор в разлетающейся модной мантии смотрелись на редкость гармонично. Даже странно, что, имея француженку-мать и отца — коренного англичанина, Антуан больше походил на какого-нибудь испанца. И беспокоиться по поводу него стоило — по-настоящему классические черты лица и притягательные глаза — девушки это очень ценят. Если бы ещё профессор имел испанский темперамент, а не обдавал всех вокруг арктическим холодом, то отбоя у Робертса от влюблённых в него девчонок просто бы не было. Впрочем, Бель красивым лицом очаровать не просто, Рудольфус это на собственной шкуре испытал. А ведь ему было чуть меньше, чем сейчас Рабастану, когда он положил глаз на старшую мисс Блэк. Невольно скривился, вспоминая, сколько глупостей сам успел совершить. Бель держала оборону долго и была неприступной, как замок некроманта. И когда отчаявшийся Руди понял, что ему определённо ничего не светит, и в порыве гнева и уязвлённого самолюбия написал жутко длинный свиток, в котором официально обещал прекратить преследования «самой жестокой леди магической Британии», а потом даже отправил его совой, то был ошарашен ответным ходом. В то февральское утро, два года назад, он был мрачен и опустошён. На завтрак идти не хотелось, но отправился по инерции, заниматься чем-то другим хотелось еще меньше. Восемь месяцев ушли впустую, было из-за чего приуныть. Большой зал был полон просыпающимися учениками, когда он туда вошёл. И сразу затормозил, встретившись взглядом с мисс-больше-не-его-целью-Блэк, сидящей за слизеринским столом. И смотрела она прямо на него, чуть насмешливо, чуть сердито и совсем чуть-чуть высокомерно. Пока он стоял столбом, она встала, гипнотизируя его взглядом, медленно подошла вплотную, больно ухватила за волосы и, притянув к себе, поцеловала. — И что это было? — смог выдохнуть Руди, насильно её отстранив — какая-то гордость ещё оставалась. — Я согласна, — просто ответила Бель. — Но первенца назову сама. Рудольфус сглотнул и смог поддержать беседу: — Согласен. Сегодня же попрошу отца навестить твоих родителей. — Не стоит, — скромно улыбнулась будущая миссис Лестрейндж. — Он был у нас ещё в сентябре. И я смогла убедить его пока ничего тебе не говорить. — Мисс Блэк, — Руди был раздосадован и очарован, — я говорил вам, что вы самая жестокая леди? Ответить ей не дали декан и директор. Сто баллов потерял Слизерин за «вопиющее бесстыдство и неподобающее поведение». Но ни одна змейка его после не упрекнула, а с Бель они стали неразлучны. Но иногда, как сегодня, он начинал сомневаться, волноваться и отчаянно ревновать. Но достаточно было одного взгляда любимой… Вот она оглянулась и посмотрела на него вопросительно. И Лестрейндж поспешно кивнул — всё в порядке. Она усмехнулась и показала ему язык. Руди в ответ сверкнул глазами. Не стоило ей его дразнить. И чертовка знает это и нарочно заводит. И за эту улыбку профессору она ещё поплатится! Префект смотрел на танцующую пару и начинал страдать — он уже пообещал Рабастану место в своей спальне на эту ночь. А ведь её можно было провести с Бель. Очередное испытание для наследника Лестрейнджа и его невесты. Скорей бы уже у Басти всё наладилось! *** — Артур, — промурлыкал ненавистный голос, едва он влетел в Большой зал, пылая праведным гневом. — Я отпустила тебя только на пять минут, Котик! — Меня задержали, — чуть не заикаясь, пояснил Рыжик и попытался увернуться. Как? Ну как он мог забыть про Неё? Не тут-то было. Противная Скитер пребольно ухватила его за локоть. — Вальс, Пухлик, мы пропустили, но следующий танец — наш. — А ты не устала? — он с тоской смотрел на изящную стерву, такую же свежую и деловитую, как и в начале бала. Розовое платье с голубой отделкой смотрелось бы нежно на ком-то другом, но Скитер умудрялась выглядеть в нём смертельно опасной. Пожалуй, уродиной она не была, но это было слабым утешением. Завтра над ним будет потешаться вся школа. — Спасибо, что спросил, поросёночек. Нет, не устала. — Может, принести тебе сок или лимонад? — сделал он отчаянную попытку её задобрить. — Задумал сбежать? — подняла она свою тонкую тёмную бровь. — И в мыслях не было! — соврал он быстро, преданно глядя на неё сверху вниз. — Ну хорошо, дам тебе шанс, — Скитер задумчиво его оглядела, вызвав нехорошее предчувствие в позвоночнике. — Можешь попробовать попросить меня тебя отпустить. И если ты будешь убедительным, мой львёночек… Терять шанс он просто не имел права. — Пожалуйста! — вышло хрипло и слишком жалко. Она покачала головой и скорбно поцокала языком: — Ну кто же так просит, Пухлик? На них уже оборачивались, но надежда избавиться от партнёрши лишала всякой гордости. — Ты скажи, как, — вырвалось у него, — и я постараюсь! — Мерлин, — восхитилась эта дрянь, — твои слова, как музыка для моего слуха! Хорошо, так и быть. Артур затаил дыхание. — Встанешь на колени и поцелуешь мои туфли — каждую. А потом попросишь! Нежно и с чувством! Вся кровь бросилась в голову гриффиндорца. Пойти на такое — да никто и никогда его не сможет заставить! Он глава рода! Мужчина, наконец! Да как она только подумать могла… Скитер подняла бровь, и он рухнул на колени, больше не размышляя. Подумаешь — поцеловать туфли! Они у неё даже красивые — ярко-голубые с высокими тонкими каблуками. Он с удивлением успел подумать, какая маленькая ножка у этой мантикоры, прежде чем прижаться губами к правой туфле. С левой дело обстояло проще. Подняв на девушку затуманенный взгляд, он даже попытался улыбнуться. Другое дело, что не вышло. — Прошу тебя, Рита! Умоляю! Она восхищённо ахнула и потрепала его по голове, больно дернув за прядь. — Вставай, Пухлик! — скомандовала резко. — Почти хорошо, но не идеально, так что танцевать придётся. Артур чуть не заплакал, сдержался изо всех сил, но один горький всхлип всё же вырвался. — Малыш, — глаза Риты весело сверкали, когда она приблизила к нему своё лицо. — Вставай, Котик, ну же. Ведь ты понимаешь, что я очень расстроюсь, если мы опоздаем на следующий танец. От вкрадчивого голоса волосы встали дыбом. Вскочил он мгновенно. — Да, я готов! — … милая Рита. — Что? — обалдело переспросил Рыжик. — Не стоит упускать возможность назвать меня ласково. — Милая Рита, — убито повторил он, ведя её к танцующим. Ад продолжался. *** Магнус Нотт отвёл мисс Пранк к её кавалеру и поблагодарил за танец. Напиться хотелось всё сильнее. Робертса он нашёл рядом со Слагхорном и Флитвиком. — Антуан, не проводишь? Уже слишком поздно, и я собираюсь откланяться. — Конечно, Магнус, — кивнул невозмутимый профессор. — Гораций, передаю в ваши руки студентов. Через полчаса вас сменит Минерва. Слагхорн воодушевленно кивнул. Уже в своих покоях, надевая тёплую мантию, Робертс заинтересовался мрачным видом попечителя. — Разочарован, мой друг? — Чтобы я еще раз согласился присутствовать на школьном балу! — раздражённо ответил Нотт, меряя покои быстрыми шагами. — Я так и не понял, куда подевалась мисс Прюэтт. Он остановился перед Робертсом, сдвинув брови. Антуан скосил на него взгляд и повязал на шею шарф из мягкой шерсти книззлов. — По-прежнему очарован? — Совсем нет, — холодно ответил Магнус, — скорее отравлен и заинтригован. Поверишь? Мне хочется её придушить. Пожалуй, стоит навестить её отца до Рождественского приёма у Прюэттов. — Даже так? — Не знаю, Антуан, не знаю. Надо подумать. Пойдём уже. До барьера, где кончалось антиаппарационное поле, шли молча. — Абраксас спрашивал тебя, — сказал Магнус, когда они остановились. — По поводу? — Велел приглашать на Рождественский приём. — Не думаю, что хорошая идея. — А ты не думай. Просто приходи, можно с дамой. Можешь один. Подозреваю, у Малфоя кто-то есть для тебя на примете. — Уже страшно, — усмехнулся Антуан, — ну что — прощаемся? — Ты в Хогсмид? Робертс кивнул, оглянувшись на высокие стены Хогвартского замка. Окна светились, шпили башен красиво устремлялись в вечернее небо, внизу плескались холодные воды Чёрного озера. А если посмотреть в сторону квиддичного поля, можно было приметить одинокую фигурку на метле. Кто любил так расслабляться, Робертс знал прекрасно, и даже вздохнул, раз сел на метлу — всё с ним будет нормально. И вообще — страдания украшают. Н-да. — Да, прогуляюсь. — Я знаю одну милую вдовушку, что живёт там в собственном доме, — усмехнулся Магнус. — Говорят, ласковая и приветливая. — Ты ей тоже понравился, — парировал Робертс. — До встречи, друг! — Адью! — Нотт активировал порт-ключ, всё так же усмехаясь. Антуан постоял, раздумывая, усмехнулся, покачал головой и развернулся обратно к школе. Настрой на приятный вечер Магнус умудрился испоганить. А у него — змейки брошены. На старину Слагги надежды мало. И завтра занятия никто не отменял. *** — Как договаривались? — Рита придирчиво рассматривала свой маникюр, с безразличным видом опираясь локотком о парапет. На Астрономической башне было ветрено. — Приглашение на два лица, — надменно усмехнулся Люциус Малфой, протягивая ей плотный конверт с печатью Министерства Магии. — Советую найти себе пару. Министр будет огорчён, если вы придёте одна. — Не беспокойтесь, у меня кое-кто есть на примете. — О нет, — Люциус картинно ужаснулся. — Неужели Уизли? Рита оценивающе его оглядела — хорош, а ведь только четырнадцать парню. И совсем её не боится. Глаза хитрющие, а рожица смазливая. Страшно представить, что будет через пару лет. Все дурёхи из-за мерзавца передерутся. — Оставлю в тайне имя кавалера, если не возражаете. — Ваше право, — не стал настаивать Малфой. «Аристократ!» — фыркнула она мысленно, не обманываясь излишней молодостью парня. В будущем такое знакомство будет не лишним. — С вами приятно иметь дело, мистер Малфой. — С вами тоже, мисс Скитер. Позвольте откланяться. Она неопределённо махнула рукой, отпуская сиятельного наследника. Рыжика ждёт сюрприз.