Молли навсегда

Антуан проснулся, не понимая, где находится. Ему опять снилась она. Это выматывало, после таких снов он чувствовал себя полностью разбитым. Слишком уж большой контраст получался между тоскливой реальностью и счастьем, испытанным в грёзах. В такие дни он заранее предвкушал ужасную головную боль, желание напиться и послать всё и всех к Мордреду и Моргане. Только сегодня всё было по-другому, реальность ворвалась в душу неожиданно, взбаламутив её до самого дна. Эйлин! Северус! Нотт! Это заставило мгновенно вскочить, ругая на чём свет стоит мерзавца Магнуса. Антуан прекрасно помнил, как отмерял зелье. И наколдовав Темпус, убедился, что спал раз в пять дольше. Сложить два и два мог и ребёнок. Ну конечно, он же герой и вообще крут во всех местах, усыпил его каким-нибудь «мягким» или «лёгким» семейным заклинанием. Ещё ведь будет доказывать, что для его же пользы старался, дракклов друг. Потерянного времени было до боли жалко. Он мог смотреть на её дом и представлять, как она спит там. Охранять её сон. Обдумывать разговор. А вместо этого наслаждался сном сам. И выспался ведь отменно. Пожалуй, сегодня он ощущал себя как никогда сильным, здоровым и способным на любые подвиги. Захотелось врезать лучшему другу прямо по самодовольной аристократической морде, и Антуан, крепко сжав кулак, аппарировал. *** Всё же нужно было ей выпить целый флакон бодрящего зелья. Эйлин устала, ещё даже не дойдя до работы, и не было сил сердиться на Северуса, который настоял, что пойдёт с ней. Она понимала, что мальчик боится отца, который мог вернуться в любой момент, да и самой не хотелось оставлять их наедине. — Мам, — малыш сидел на подоконнике, глядя, как она медленно водит шваброй по полу Приёмного отделения. — А смотри, как я умею! Она обернулась, оперевшись на швабру, и с испугом увидела в руках сына свою волшебную палочку. Но сказать ничего не успела. — Мунди Локус! — воскликнул ребёнок, и палочка в его руках на миг окрасилась розовым всполохом. Половина коридора засияла идеальной чистотой, включая стены, стекла окон и даже жалюзи на них. На потолке был чёткий переход, где белоснежная побелка сменялась на сероватую. Металлическая люстра, попавшая в зону заклинания, блестела начищенными боками, сильно отличаясь от такой же, но потемневшей от времени, в другой половине коридора. — Северус! — с ужасом выдохнула она. Но мальчик не смотрел на неё, волосы растрепались, щёки горели румянцем, глаза сияли, когда он направил палочку на вторую часть коридора. Снова выкрикнул звонким голосом заклинание, после чего весь коридор приобрёл одинаковый блеск. Эйлин поспешила к ребёнку, который сильно покачнулся на подоконнике. Ей с трудом удалось подхватить его и помочь спуститься. — Мушки перед глазами, — пожаловался малыш, — и голова кружится. — Ну а ты что хотел? — она прижимала его к себе. — Это заклинание для взрослых! Северус! Я же говорила! А ты два раза! Так сквибом стать можно! — Мам, я копил! — Что ты копил, горе моё? — вздохнула она, усаживая его на жёсткий диванчик. — Ну помнишь, про магические выбросы. Ты сама говорила, что надо тратить потихоньку, чтоб не вырвалось всё сразу. — Помню. И ты обещал так и делать! — Я делал! Мам, честно. Но понимаешь, оно вот здесь копится, — он прижал ручки к груди. — А я прочёл, что для уборки надо много магии. И стал копить, чтобы на заклинание хватило. — Дурачок мой, — она ласково потрепала его по голове и достала из кармана наполовину заполненный флакон. — Выпей-ка. До дна. Вон, побелел весь. — Это же бодрящее! — Северус оттолкнул её руку, едва унюхав запах. — Тебе нужнее! — Глупый, я ещё сварю. А тащить тебя домой на спине у меня сил не хватит. Северус внимательно на неё посмотрел, поколебался минуту, сильно хмурясь, но флакон взял. — Ладно, — выпив зелье одним большим глотком, он сморщился, протягивая ей пустой флакон. — Противное какое! — А ты думал? — она присела рядом с ним. — Северус, пойми, пожалуйста, это не шутки. Я просила тебя не трогать палочку самостоятельно. И тем более, её нельзя выносить из дома! А если бы кто-то сейчас вошёл? — Не вошёл бы, — буркнул ребёнок. — Мисс Уоррен принимает больную, она ещё долго занята будет. Зато тебе не надо сегодня мыть пол, всё и так чисто. — А если мисс Уоррен спросит, как мы так быстро всё вымыли? Что скажем? — Ничего. Просто посидим здесь подольше, а потом выйдем, — подумав, нашёлся сын. — А все будут думать, что ты моешь пол. Возражать и воспитывать ей резко расхотелось. Потом как-нибудь объяснит, как это было опасно. А пока им действительно можно было просто посидеть. Малыш, недолго думая, залез на диванчик с ногами и улёгся на бочок, положив голову ей на колени: — Мам, расскажи сказку! — Хорошо, — она откинулась на спинку дивана и запустила пальцы в его разлохматившиеся волосы. Поглаживая подушечками пальцев его затылок, она покорно приступила к сказке. — Мисс Дрейк была маленькой ведьмой-зельеваром. — Она жила в лесу? — Нет, она жила в большом замке, только в подвале. — Ага, там удобно, раз она зельевар! — мальчик зевнул, но тут же спохватился. — А подвал был большой? — Просто огромный. Там было много полочек, на которых хранились ингредиенты. Котлов было очень много и все разные. — Даже серебряный? — Да, серебряный был самым маленьким, а ещё был золотой. — Ух ты! — восхитился ребёнок. — А сколько всего было бронзовых? — Четыре. — Здорово! Только пусть она варит что-то интересное, ладно? — В замке жил старый волшебник, который много болел. А мисс Дрейк варила для него зелья. — Чем он болел? — деловито спросил ребёнок. — Только не простудой! Сказки у них были своеобразные. Однажды Эйлин придумала ему сказку про зелье от фурункулов, приготовление которого Северусу никак не удавалось. Он только начинал ей помогать, но очень хотел сварить что-нибудь сам. В сказке получилось рассказать про все ингредиенты, которые искал храбрый волшебник для этого зелья, все хитрости, которые он применял, и все этапы варки зелья, причём пришлось ему варить зелье несколько раз, потому что из-за разных ошибок оно никак у него не получалось. Северус был в восторге. И с нетерпением ждал, когда они пойдут варить, заявляя, что он таких глупых ошибок не допустит. Допустил, конечно, и они потом вместе смеялись, обсуждая — ведь прямо как в сказке. Но в итоге у него получилось. И качество зелья было очень хорошим. С тех пор он любил, чтобы она и о других зельях рассказывала так же. Так и повелось. Герои были разные, приключения тоже. Да и Северус охотно включался в повествование, добавляя нехитрым историям детали. Правда, на этот раз он не дослушал, уснул ещё на этапе добычи ингредиентов. Эйлин даже порадовалась — рассказывать было нелегко, она быстро утомилась. И спокойно сидела, поглаживая худенькую спинку Северуса, ожидая, пока он выспится. Слишком он выложился с этим заклинанием. Ей было грустно представлять, как долго он разучивал его втайне от неё. Как всегда, хотел сделать сюрприз. Глупый. Лучше бы спросил. Но тогда бы она точно ему запретила. И всё же пришлось его будить, когда она посчитала, что уборка могла уже быть закончена в обычном режиме. Замученная сестра приёмного отделения даже смотреть не стала, кивнула лишь, вызывая следующего пациента. И они с Севом не спеша направились к дому. Стемнело уже, но небо было ясным, усыпанным звёздами. Сердце у Эйлин колотилось быстрее, чем обычно. Невозможно было равнодушно думать о завтрашнем дне, и не представлять, что Он где-то рядом. О том, как он её смог разыскать, она старалась не думать. Завтрашний разговор тоже представить пока не получалось. Только бы Тобиас не заявился и всё не испортил. А если раньше придёт, то можно подлить мужу сонного зелья, кажется, запас был. А если и нет, то сварить не проблема, для него ингредиенты почти все ещё оставались. На подходе к дому Эйлин ощутила слабое беспокойство. Что-то было не так, неправильно, и сразу она не поняла, что её насторожило. Только подойдя к крыльцу дома, поняла, в чём дело. Северус первый обнаружил оставленную кем-то корзину на ступеньках. Еда! Эйлин поколебалась лишь мгновение. Взглянула на салфетку, накрывающую продукты неизвестного дарителя, и вздрогнула. Магия на ней видна была, и помнилась такая с детства — буквально она означала: «Дар от чистого сердца, не требуя ничего взамен». Это показывало, что никакого проклятия или другой гадости под такой салфеткой быть не могло. Такое посылала ей иногда покойная тётушка на разные праздники, когда она ещё в Хогвартсе училась. Она же и пояснила, что подобная салфетка заговаривается домовиками, когда подношение предназначено детям, и не может содержать никакой лжи. И если под ней будет хоть что-то вредное для ребёнка, то все продукты превратятся в камни или комки земли. Она, конечно, позволила Северусу её взять. Малыш был счастлив. Он был уверен, что это подарок «нового друга» — профессора из Хогвартса. Как они успели стать друзьями, сын говорить не хотел, хмурясь и просительно заглядывая в глаза. И она настаивать не стала. Сама понимала, что некому это было подарить, кроме Антуана. И пока не знала, как к этому отнестись. Ужин у них удался на славу, хотя усталая Эйлин едва могла жевать и съела только кусочек божественно вкусного пирога. Она старалась следить, чтобы Северус не съел слишком много. Не привык он к таким изыскам. Но мальчишка и сам, пожирая глазами уставленный яствами стол, не спешил всё умять, восторженно любуясь. Глядя на мать, он тоже начал с пирога, запивая его молоком. — Север, давай сразу не будем всё съедать. И гость у нас завтра. Прибрать бы. — Гость — это профессор? — поднял на неё глаза малыш. — Да, милый, — она не могла понять его настроения. — Мам! — глаза Северуса заблестели, он явно не решался что-то у неё попросить. — Что, милый? — Мам, а можно… Эйлин через силу улыбнулась, подбадривая взглядом. Нечасто сын что-то просил. Глубоко вздохнув, он выпалил: — Он хотел мне Хогвартс показать! — И добавил совсем тихо: — Если ты разрешишь. Эйлин осторожно ответила: — Вот придёт — и поговорим об этом, ладно? Понурившись, Сев кивнул. Вот уже ребёнок готов довериться ему, стоило поманить Хогвартсом. И Эйлин пришло в голову, что не к добру это. Откуда Робертс мог узнать, что это его сын? Как понял, что они нуждаются? Кто надоумил корзину с продуктами принести? Она с грустью наблюдала за сыном, который вдруг резко увлёкся идеей привести дом в порядок. Ей он делать ничего не давал. — Мам, сиди! Я сам! И она сидела, набираясь сил. Сонное зелье для мужа никто за неё не сварит. — Мам! — окликнул ребёнок. — Я мусор выкину! Она и не заметила, как задремала, пригревшись после сытного ужина. Да и обед ещё помнился, свежей рыбы она тоже давно не ела. Сын, казалось, только вышел, а уже вернулся обратно. Подошёл и за руку стал тянуть: — Ну мам! Переляг на диванчик, мне тут полы вымыть надо! И продукты убирать буду. Ты мне мешаешь. Она не поняла, чем таким мешает, но послушалась. Удивилась только, что на диване откуда-то подушка взялась, да сквозь сон ощутила что-то тёплое, опустившееся сверху. Снилось, что она маленькая, качается в лодке на волнах близко к берегу, а на берегу сидит мужчина, внимательно за ней наблюдая. А ей смешно и радостно от его переживаний, словно она способна на всё, но он об этом не догадывается, и она только ждёт, чтобы его удивить. Её отвлекли выстрелы, и лодку сильно качнуло. Эйлин стала озираться, откуда стреляют, но на пустынном побережье никого не было видно. Оглянувшись на мужчину, она испугано охнула, он исчез. А она так и не успела ничего сказать. От обиды и злости на неизвестного стрелка она проснулась. Ощущение беды так и осталось, и сердце в груди колотилось ненормально сильно. — Что случилось? — хриплым со сна голосом спросила она Северуса, который вошел в дом. — Ты куда выходил? — Ты проснулась? — с досадой спросил мальчик, пряча что-то за спиной. Глаза его слишком необычно блестели, да и побледнел сильно. Она хорошо знала, кто мог так его напугать. И ведь не за себя боится, неужели опять попытался её защищать? — Отец? — быстро спросила Эйлин, садясь на диване и нашаривая ногами тапки. — Северус, что у тебя там? Я не стану ругаться. — Он сказал, что больше не придёт никогда, — выдал ребёнок и, поколебавшись, протянул ей пачку документов, подходя ближе. — Мам, это правда? Что здесь написано? И она часа два объясняла ему, что написано в его метрике, тоже оказавшейся в пакете, что в свидетельстве о разводе, что в документах на дом, хотя впору было самой у кого спросить некоторые моменты. Сказать честно, Эйлин была потрясена и даже не могла сказать, от чего сильнее — от облегчения, что Тоби теперь не имеет никаких прав на неё, или от злости на одного хорошо знакомого ей мага, способного провернуть такое, не спросясь. Потому что она точно знала, что Тобиас такое сделать не мог — ещё три дня назад он разорялся о том, что будь это так просто, давно бы развёлся. Впрочем, она прекрасно понимала, кто мог такое провернуть. Пришёл, увидел, победил. И чтобы Тоби оставил им дом? — Сынок, а это точно был отец? — спросила она, опомнившись. — Мам, ну я же сказал… Ну не рассказывать же ему про Оборотное зелье? Она же видела, как дрожали его губы, когда он в очередной раз спросил: — Ты точно плакать не будешь? — и такое недетское беспокойство в глазах. И затаённая радость в торопливых движениях, когда убирал в чисто вымытый холодильник продукты, сортируя их в ему одному понятном порядке. — Не буду! — ответила она твёрдо. — Честное слово! — А клятву дашь? — лукавый блеск в чёрных глазах вдруг до боли напомнил его настоящего отца. — Цыц, ребёнок! Развлечение так себе, конечно, но им давно так хорошо не было вдвоём. И всё хуже она представляла, как отдаст это чудо Робертсу. А сама останется совсем одна. Они ещё чаепитие устроили посреди ночи, когда, измученные, закончили с уборкой. Северус уверял, что справится сам, но она помогла. Колдовать они оба не могли, выложились, потому и делали всё руками. Эйлин очень не хотелось стараться ради внезапно объявившегося профессора, особенно после документов о разводе. Но не расстраивать же малыша. Уговаривать его жить с Робертсом, может, и не придётся, и это теперь казалось очень обидно. Уснули они под утро, легко поместившись на продавленном диване в холле. Не то чтобы сил не хватило пойти наверх, просто день такой вышел, обоим хотелось нарушать все правила. — Мам! — Северус затормошил её, едва она успела закрыть глаза. — Проснись, мам! — Что, милый? Который час? — Восемь утра, мам! Кто-то пришёл! И в самом деле, теперь она отчетливо услышала стук в дверь. Сердце подскочило к горлу от воспоминаний. Так ей в другой жизни стучал в окошко любимый — два коротких стука, пауза, ещё два, потом три. — Я наверх, — выдохнула Эйлин, вскакивая. — Впусти его и ставь чайник. Скажешь, что скоро спущусь. И откуда силы взялись, чтобы взбежать в свою комнату на второй этаж одним махом? Проклиная нетерпеливого гостя — заявиться раньше на пять часов — она стала судорожно перебирать свою одежду. Надеть было абсолютно нечего. *** Эжени, читая какую-то книгу, поджидала её возле окна напротив двери, ведущей в новые комнаты. Санни даже обрадовалась и махнула рукой, поправляя сумочку на плече: — Пойдём? — Привет! — мисс Вуд торопливо убрала книгу в свою сумку и пошла рядом. — Хорошо тут. Когда уроков по ЗОТИ нет, в этот коридор и не заходит никто. — Это да, — кивнула Санни, — а вот дальше ещё кабинет Магловедения, и всё. Зря она про этот кабинет упомянула, сразу вспомнился Басти и его способ плетения косы. Аж мурашки пробежались по затылку. И заколка одновременно вспомнилась. — Где ты её нашла? — невольно спросила она, тут же об этом пожалев. Не хотела ведь ворошить эту историю. Вроде бы всё уже выяснили. — Кого? — Заколку. Эжени виновато на неё глянула, закусив губу. — Сейчас дойдём до Большого зала, покажу. А что? — Ой, я не то хотела спросить. Где заколка теперь? — А! Так Лестрейндж забрал её… Он тебе не говорил? Хочешь, спрошу? Санни чуть не рассмеялась, увидев на её лице отчаянную решимость. Но удалось сдержаться. — Не нужно, ты что! Не могу понять, почему он тебе так не нравится. — А я не могу понять, почему он тебе так нравится. — Замнём, — кивнула Санни. В Большом зале они оказались одними из первых. — Что сказала твоя тётя? — прошептала Эжени, когда в числе других учеников в зал прошла группа слизеринцев, среди которых был и Реган Мэдисон. К своему стыду, Санни не сразу его заметила, уставившись на Рабастана Лестрейнджа. Парень сегодня был без мантии, да и многие ходили так в выходные дни. В чёрном костюме с расстёгнутым пиджаком и в белоснежной рубашке он выглядел очень… эффектно. Девушки с Рэйвенкло проводили его заинтересованными взглядами, а он им нахально улыбнулся, и это почему-то задело. Позёр! Санни поспешно отвернулась к подруге, прежде чем он посмотрел в её сторону. — Что? А, тётя! Она велела игнорировать. Но обещала разузнать про него. — Понятно, — Эжени уныло ковырялась в тарелке с кашей. — Боюсь, он этого даже не заметит. — Заметит, — Санни с аппетитом уплетала овсянку. Никогда в прошлой жизни её не любила, а вот поди ж ты. Нравится! Она подозревала, что Эжени права, подлый медведь Мэдисон не просто не смотрел в их сторону, а даже уселся спиной к их столу. В отличие от Лестрейнджа-младшего. Собственно, и остальные из их компании сидели к ним лицом. Но на Руди Санни была слегка обижена — за подругу, насильно помолвленную с его дружком. И заколку не отдал обратно. Хотя и считала, что Эжени повезло. Реган ей нравился неизмеримо больше Вестерфорда ещё до всей этой ужасной истории. Очередной взгляд в их сторону, и она встретилась-таки взглядом с Басти, отчего перехватило дыхание и что-то ёкнуло внутри, разливаясь горячим теплом. Поганец улыбнулся и отсалютовал ей бокалом с соком. Улыбка у него была… нахальная. Этот лукавый вид… Мерлин, он такой очаровательный, что злиться ужасно трудно! Санни мрачно схватила свой стакан, но салютовать им не стала. Выпила несколько глоточков, задумчиво глядя на Рабастана. Тот улыбаться перестал, тоже стал задумчивым. Санни из принципа решила не отводить взгляд первой. Просто захотелось увидеть, как он смутится и отвернётся. Только ждала напрасно — парень продолжал смотреть, и она словно тонула в его тёмных глазах, а внутри продолжало всё медленно плавиться. Что она творит? Сама же решила, что до встречи с родителями никаких романов. Да и не разобралась в себе, ей нужно время. Как бы это ещё до Басти донести? Он же просто ничего не хочет слышать. Санни заставила себя отвернуться и уставилась на стол и свои руки. Овсянка почему-то резко разонравилась, и она отодвинула тарелку. Обвела взглядом поджаренные тосты и куски ветчины, но есть расхотелось окончательно. Нет, всё правильно, нельзя продолжать это безумие. Басти утешится — вон, хотя бы с этими, из Рэйвенкло. Найдёт себе кого-нибудь. А ей вообще сейчас не до любви! Настроение испортилось окончательно. — Привет, — она с изумлением вскинула взгляд на замершего перед их столом Вестерфорда. Парень ласково улыбался Эжени. — Сегодня ещё можно сходить в Хогсмид. Ты как? Впервые в этом мире Санни сильно захотелось приложить кого-то одним неприятным заклятием. Например, заклятием недержания, забавное такое, ага. Только вот помнилось оно плохо, нашла в записке, вложенной в эссе Фабиана, и посчитала, что не пригодится, а жаль. Эжени выглядела спокойной, но молчала. Просто смотрела на Дамиана. Как кролик на удава. Как же хотелось ей помочь, но разве не получится хуже? Разве она не должна справиться сама? Вестерфорд терпеливо ждал. А вот Мэдисона Санни упустила из виду. И когда успел подойти? — Шёл бы ты, Дамиан, — с улыбкой прогудел Реган, отодвигая красавчика локтём. — Мисс Вуд обещала мне позаниматься сегодня трансфигурацией. Так что ты в пролёте. Правда, мисс Вуд? Санни затаила дыхание. Она представляла, что может сотворить Мэдисон с Вестерфордом, зная, как тот поступил с Эжени. Дамиан усмехнулся: — Что-то не вижу я энтузиазма по твоему поводу у мисс Вуд. Извини, Мэдисон. Пусть она сама скажет. Эжени? Санни посмотрела на застывшую подругу и пнула её ногой под столом. Девушка вздрогнула и выдала вполне нормальную улыбку, обращённую к обоим. — Мне очень жаль, Дамиан. Я в самом деле обещала мистеру Мэдисону… — Мне тоже жаль, — Вестерфорд лишь на мгновение показал досаду, но тут же холодно улыбнулся слизеринцу. — Не обольщайся, друг мой. Реган в ответ хохотнул: — Да я так, самую малость, — и сразу обернулся к Эжени. — Мисс Вуд, если вы уже поели, то я готов проводить вас в библиотеку. Вестерфорд глянул на него с неприязнью, развернулся и пошёл прочь. Санни выдохнула. — Позаниматься? — тихо возмутилась Эжени, как только Дамиан достаточно отошёл. — По трансфигурации? Реган, ты ничего не напутал? Медведь Мэдисон легко перешагнул скамейку и сел напротив них. — Мисс Прюэтт. — Я в курсе, мистер Мэдисон, — вздохнула она на вопросительный взгляд слизеринца. И тихо добавила: — но методы вашего префекта не одобряю. Он вежливо ей улыбнулся: — Девушки, жизнь — сложная штука. И вы, конечно, умницы и прочее. Но иногда вам лучше положиться на своих мужчин, а не взваливать все проблемы на свои хрупкие плечи. — Своих мужчин? — Санни стало жутко интересно, кого он имеет в виду. — У Эжени вообще-то теперь есть я, — спокойно и даже как-то холодно пояснил парень, отчего мисс Вуд посмотрела на него с удивлением и интересом. — А у тебя есть братья и отец. Санни хихикнула. Она боялась, что он упомянет Лестрейнджа или, не дай Мерлин, мистера Нотта. — Будешь мной командовать? — спросила Эжени. — Если придётся, — кивнул Реган. — Вот сейчас ты допьёшь свой сок и пойдёшь со мной в библиотеку. Можешь меня ненавидеть, возмущаться или страдать, но посидишь там рядом со мной столько, сколько я скажу. Так нужно, поняла? Эжени шумно задышала, но ответила ровно: — Поняла, мой лорд! — Можешь меня звать просто по имени, — усмехнулся Мэдисон, — а ласковые прозвища оставь для постели. Ты ещё не готова? Эжени поперхнулась соком, который решила допить, а Санни еле удержалась, чтоб не ахнуть. Грубость и авторитарность слизеринцев иногда не знала границ. Точнее, от Мэдисона она этого точно не ожидала. Похоже, тётушкин совет тут не поможет. Игнорировать такого Регана у Эжени вряд ли получится. — Ничего, что я тут сижу? — спросила она оборзевшего парня. — Нормально, Санни. Приятного аппетита, — он спокойно ухватил со стола ветчину и принялся жевать. — Кстати, можешь составить нам компанию, я не против. Слышал, что у тебя тоже в библиотеке есть какое-то дело. Это он так сообщил, что знает о письме Рабастана? — Что ты сказал? — Хорошая погода сегодня, — задумчиво глянул на потолок слизеринец. — Возможно, позже мы прогуляемся в Хогсмид. — Мы? — переспросила Эжени, пока Санни пыталась справиться с возмущением. — Я и ты, душа моя. Передай мне, пожалуйста, сыр. Народ тем временем прибывал, гриффиндорцы косились на Мэдисона с любопытством, но ничего не говорили, усаживаясь за стол подальше от них. Санни обернулась, заметив входящих в зал Артура Уизли и Роберта Вуда. К счастью, Рыжик сразу прошёл дальше, что-то шепнув другу и даже не поглядев на неё. — Привет, девушки! Здорово, Реган! — Роб подошёл прямо к слизеринцу и протянул ему руку. Мэдисон глянул настороженно, поднялся и руку Вуда пожал. — Привет, если не шутишь. — Нам бы поговорить, — негромко сказал Роб, покосившись на сестру. — Не здесь, — сразу кивнул слизеринец. — Приходи в библиотеку через часик-полтора, я буду там. — Вообще-то, мы в Хогсмид собирались, — протянул Роб и оглянулся на слизеринский стол. — Это даже лучше. Давай встретимся в Хогсмиде часа в два. — В «Трёх мётлах»? — Сойдёт. — Договорились. Роб поспешил вслед за Артуром в начало стола, а Санни поднялась. Эжени сразу вскочила вслед за ней, умоляюще поглядев. — Молли, ты разве не хотела в библиотеку? — Ненадолго, — решилась Санни, понадеявшись удрать оттуда до прихода Рабастана. Тот, насколько она успела заметить, увлечённо болтал в этот момент с Валери и подошедшей к их столу той девушкой из Рэйвенкло. Мисс Пранк — сразу вспомнила она её имя. Вот и пускай болтает. Ещё и Рудольфус внимательно на неё поглядывал, нервируя. Заколку отдать хочет? А она вообще собиралась в Выручай-комнату. Эжени сразу вцепилась в её руку, увлекая к выходу, а Мэдисон пошёл за ними. — Я его боюсь, — шепнула мисс Вуд, когда он чуть-чуть отстал, здороваясь с какими-то парнями. — Ты слышала, что он сказал? — Слышала, — вздохнула Санни. — Будь с ним посмелее. Он же явно тебя проверяет. — Я не знаю как! — Ну раз он условия уже ставит, попробуй ему свои поставить. Это будет справедливо. — Мерлин, я не знаю. Какие условия? — Прекрати паниковать для начала. Позанимайся с ним трансфигурацией и подумай. — Молли! Он лучший в трансфигурации! Ты что, забыла? — О! Ну пусть тогда он с тобой занимается, — нашлась Санни. — У тебя ведь что-то не получается? Эжени вдруг улыбнулась: — Ты гений! Мне никак не даётся одно заклинание. — Ну вот, а по дороге в Хогсмид попробуй выдвинуть пару условий. Например, как ты хочешь, чтобы он тебя называл — на людях. — Ага, а ты думаешь, мне стоит с ним пойти? — Почему бы и нет, — ей казалось, что Реган не потерпит отказа, но говорить это Эжени не стоит, ещё взбрыкнёт. Очень хотелось, чтобы у них всё сладилось. — С Робом там встретитесь. — А ты с нами не пойдёшь? — Не смогу, — Санни заметила, что Мэдисон уже близко. — Я к себе пойду скоро, нужно закончить одно эссе, и вообще, не все вещи разобрала. И Монстрик меня ждёт. В библиотеке она пробыла недолго. Убедившись, что подруга со слизеринцем вполне мирно общаются за дальним столиком, Санни перестала делать вид, что ищет нужную книгу, и тихонько выскользнула в коридор. Но когда удача была на её стороне в последнее время? Она не просто повстречала Рабастана, от которого так хотелось улизнуть, а буквально врезалась в него, выходя из библиотеки. — Оу, — парень тут же схватил её за талию, возвращая ей устойчивость, — привет! Вырваться, впрочем, удалось легко. Басти улыбался, потирая челюсть, а она держалась рукой за лоб, подозревая, что будет шишка. — Привет, — буркнула Санни, прикидывая, как лучше от него отвязаться. Взбесившиеся гормоны никак ей не хотели в этом помогать. — Извини, мне надо пойти к себе. — Санни, — парень сразу её догнал и пошёл рядом, — мне правда поговорить нужно. Можем и у тебя. — Мне туда нельзя приводить мужчин, если верить мистеру Нотту. Она сразу поняла, что зря вспомнила Магнуса. Басти, впрочем, никак это не прокомментировал. — И кто узнает? — Там портрет висит, который все доложит декану и директору. — Ты меня избегаешь? Она даже остановилась от его ласкового тона. — Типа того, — честно призналась. — Ты же не понимаешь английского языка. Я уже пыталась объяснить, что мы не пара, и что произошло? — И что же? — он широко улыбался. — Басти! Ты можешь быть серьёзным? — Мне кажется, это не лучшее место для разговора, — он быстро огляделся и, схватив её за локоть, потянул к кабинету ЗОТИ. — Сюда. Профессор Робертс всё равно пока в отъезде. Она смирилась, решив, что поговорить в самом деле нужно. С удивлением увидела, как Рабастан быстро произносит заклинание, чтобы открыть дверь. На этот раз она была заперта. — Здесь поговорим или пройдём в его кабинет? — едва они вошли в класс, Лестрейндж сразу запер дверь изнутри. — Здесь, — твёрдо сказала Санни и поспешила забраться на ближайшую парту. Пусть он теперь стоит. А она будет сидеть и с места не сдвинется! Рабастан многозначительно её оглядел и спрятал руки за спину, остановившись в двух шагах. — Ты специально меня провоцируешь? — спросил он насмешливо. Догадаться, что он имеет в виду, не составило труда. Санни вспыхнула и целомудренно сдвинула коленки. Однако из упрямства не стала слезать с парты. — Не понимаю, о чём ты, — строго сказала она, устраивая сумку на коленях. — Могу показать, — шагнул он ближе. — Не вздумай! Басти засмеялся. — Ты такая милая! — Рабастан, ты правда хотел поговорить, или это такой хитрый ход, чтоб заманить меня сюда? — Правда хотел, — ещё раз окинув её взглядом, отчего ей сразу стало жарко, Рабастан подошёл и уселся рядом на парту. Пришлось спешно отодвинуться к краю. — Я слушаю, — вздохнула она. Он вдруг погладил её ладонь кончиками пальцев, заставив Санни поспешно отдёрнуть руку. — Басти! — Санни, ты знаешь, как я к тебе отношусь, — сразу изобразил он серьёзность. — Не так ли? — В общих чертах, — осторожно ответила она. — И ты знаешь, что я этого не одобряю. — Но я тебе нравлюсь! Ты сама сказала это, не спорь. И ты мне тоже нравишься, очень. Но я хотел не об этом поговорить. Если ты немножко помолчишь и меня послушаешь, я буду тебе очень благодарен. — Хорошо! — она даже обрадовалась, что он сменит тему. — Молчу! — У меня есть одна вещь, мне очень хотелось бы, чтобы ты её приняла. Это не совсем подарок, а скорее — знак дружбы. Всё как ты и хотела, верно? Это не просто вещь, там магия защиты. Сейчас неспокойное время, да и вообще много чего случиться может. А ты вечно попадаешь во всякие неприятности. Не возражай, вспомни лучше силки эти. А эта штука хоть немного тебя защитит в случае чего, понимаешь? — Не совсем. Каким образом защитит? И что это вообще такое? Рабастан достал из кармана коробочку и увеличил её заклинанием. — Открой. Санни, поколебавшись, открыла. Любопытство пересилило. И ахнула, разглядев самый прекрасный браслет, который когда-либо видела в жизни. — Нравится? — улыбнулся Басти. — Чудо какое! — она осторожно коснулась его пальцами, но тут же отдёрнула руку. И с сожалением протянула коробочку обратно. — Выглядит, как очень дорогая вещь. Я не могу это принять. Басти смотрел серьёзно и не спешил взять обратно подарок. — Скажи вот, если бы я нарисовал тебе открытку своими руками, ты бы её взяла? — Это не открытка… Постой! Ты сам это сделал? Рабастан кивнул. — Но это же прекрасно, то есть… Это что-то совершенно невероятное. Он самодовольно ухмыльнулся: — Ты ещё кинжалы мои не видела. А когда будешь у нас дома, я покажу тебе ещё много всяких штук. И некоторые мне приходилось делать гораздо дольше, чем этот браслет. Если, конечно, захочешь это увидеть. Или не интересно? — Конечно, интересно, — Санни сразу вспомнила слова Руди про кресла в комнате Рабастана. — Но я не могу взять это… — И что мне с ним делать? Ты понимаешь, что я делал это специально для тебя. Никто больше просто не сможет его надеть. И если тебе он не нужен, я его просто уничтожу. Её это насторожило, почему никто не может надеть, кроме неё? Это как вообще делается что-то на конкретного человека? Даже Тёмному Лорду понадобилась её кровь, чтобы надеть серьги и кольцо. Но спросила она другое: — Такую красоту? Уничтожишь? Ты мог бы добавить его к своей коллекции. — Санни, я не хочу добавлять это в свою коллекцию, я хочу, чтобы ты это носила. Примерь хотя бы. Я клянусь, что этот браслет не причинит тебе никакого вреда! Люмос! Видишь? Она поглядела на кончик его палочки с огоньком и снова поднесла браслет к глазам, разглядывая тончайшие нити разноцветных металлов, сплетающихся в причудливые узоры. Представить себе, что Рабастан может делать такие вещи, было выше понимания. Как? Он всего лишь мальчишка. И где он это сделал? Если специально для неё, то совсем недавно и где-то в Хогвартсе? Вообразить, что такое можно сделать на коленке — у неё не хватало фантазии. — А где ты это делал? — спросила она. — В мастерской. У моей кузины есть портативная мастерская. Крутая. — Кузины? — Эмили Гамп, вроде бы это не секрет. Да уж, она должна была это знать. Надо было исправляться. — А, Эмили! Не знала, что у неё есть мастерская. Что значит портативная? — Ну, она не афиширует это. Сундук такой, знаешь? А внутри расширенное пространство. — Понятно, — поспешно кивнула она. Что ж, такое она могла допустить, особенно если вспомнить сундук, в котором по фильму злобный Барти Крауч прятал Аластора Моуди. — Но хотелось бы увидеть. Ой, забудь, это я так… — Да почему же, можно устроить, — даже обрадовался Рабастан. — Попрошу Эмили. Могу даже при тебе что-то сделать, чтобы ты убедилась. Ну же, Санни, — Рабастан отобрал у неё коробочку и вынул браслет. — Примеришь? Просто надо прикинуть, как он действует… то есть как он смотрится на твоей руке. Дай руку! Я же дал тебе клятву. Ей очень не понравилась такая внезапная настойчивость и оговорка, она спрятала руки за спиной. — Действует? Басти! Как он должен действовать? — Ты что, не доверяешь? Я же сказал, что это защитный браслет. Тебе что, сложно? Всего-то примерить. Пожалуйста, Санни! Вот и колечко Лорда стоило надеть — и оно больше не снимается. Санни вгляделась в его напряжённое лицо, Басти кусал нижнюю губу, глядя на неё умоляюще. — Я разве когда-нибудь обманывал? — Напомнить все случаи? — спросила она. В эту игру можно играть вдвоём! — Например? — нахмурился он. — Например, говорил, что просто друг, а потом признался в любви чуть ли не перед всем Хогвартсом. Пригласил на бал и сбежал, бросив посреди зала… — Я извинился. И помнится, ты меня простила. И где ты видишь обман сейчас, ради Мерлина? Я даже уже не прошу взять, просто померить. — Какой смысл сейчас мерить, если я не смогу его принять? — Неужели он тебе так не нравится? — Басти начал сердиться, и это ещё больше укрепило её подозрения. — Я плохо разглядела, — попробовала она схитрить. Он прищурился, но положил браслет в коробку и протянул ей: — Смотри! Она осторожно взяла, полюбуется последний раз — и вернёт. Браслет завораживал, и теперь она явственно ощущала сильное желание поскорее его примерить, но именно поэтому не доверяла. Даже поэкспериментировала — отвела на расстояние вытянутой руки, любуясь издали, потом приблизила. Эффект напугал. Чем ближе был браслет, тем сильнее она ощущала какую-то очень соблазнительную силу, исходящую от него. — И всё же я не стану его мерить. Прости. И взять тоже не могу. Защитных амулетов у меня хватает. А эта вещь, сколько бы ни стоила, слишком дорогая. — И Мордред с ним, не бери, — рассердился Лестрейндж. — Но примерить-то — это пара секунд. Он не отравлен, поверь! Я никогда бы не смог причинить тебе зло, неужели не понимаешь? Так продолжаться не могло, ещё чуть-чуть — и она согласится. Браслет жёг руки даже через коробку. Пришлось сделать усилие, чтобы прекратить этот фарс. Санни спрыгнула со стола и впихнула ему коробочку в руки, боясь передумать. — Мы так ни к чему не придём, Рабастан, — быстро заговорила она, прежде чем он успел возмутиться. — Зачем ты так настаиваешь на примерке? Что за защита такая интересная? Зачем мне примерять, если ты делал специально для меня? Не потому ли, что снять я его не смогу? Лицо парня тут же стало надменным и замкнутым. — Не доверяешь, да? — переспросил он спокойно. — Или не веришь, что я тебя люблю? Санни покачала головой, понимая, что и этот разговор кончится ничем. В который раз сказать, что она его не любит, она не могла — сама уже была не уверена. Но ему это точно лучше не знать. — Ты мне правда нравишься, Рабастан Лестрейндж, — решила она быть честной. — Но представь себе. Я на последнем курсе, а ты только на пятом. Пожениться мы не сможем, пока ты не окончишь школу. Или твоя любовь женитьбы не предполагает? У него сжались челюсти, а тёмные глаза, казалось, прожигают душу. — Санни, при чём тут это? То есть, конечно, я женюсь на тебе! Что там два года? — Будешь ждать? Как ты себе это представляешь? — Я младший. И я намного опережаю программу. Отец может забрать меня из школы после сдачи СОВ и перевести на домашнее обучение. Ждать не придётся. — Но я не давала тебе согласия, Басти, — Санни постаралась скрыть нервозность. — Я не готова к замужеству. — А я разве тороплю? — А разве нет? Только не говори, что уже просил отца поговорить с моим, — испугалась она. Он молчал, отвернувшись в сторону. — Дай мне немного времени, прошу тебя, — Санни умоляюще сложила руки. — Хотя бы до Рождественских каникул не преследуй. Нам обоим нужно разобраться в себе. Я тебя очень прошу. — И что будет в Рождество? — холодно осведомился он. — Пройдёт два месяца. За это время мы оба постараемся понять, что чувствуем друг к другу, и поговорим ещё раз. — Я и так знаю, что я чувствую! — резко ответил он. — Но хорошо, будь по-твоему. Раз уж так хочешь меня проверить, то я докажу, что умею ждать. От того, что он так все переиначивал и стал таким надменным и далёким, захотелось сказать какую-нибудь колкость или бессильно топнуть ногой. — Спасибо, — она мягко коснулась его руки, сжимающей коробочку с браслетом. — И что, не передумаешь насчёт браслета? — угрюмо спросил он. Глаза горели мрачным огнём. — Я согласен терпеть два месяца, а ты не можешь сделать такой малости? — Прости, — твёрдо ответила Санни, стараясь задушить в себе жалость к парню и желание обладать красивой вещью — она всё ещё притягивала, как магнит. — Я не стану мерить браслет! — Это твоё последнее слово? — напряжённо уточнил Рабастан. — Да. Вернёмся к этому разговору через два… Она не договорила, испуганно отступив от соскочившего со стола Басти. А он, не отрывая от неё взгляда, вынул из коробки браслет и просто смял его в руках, как пластилин. Она и пикнуть не успела. Швырнув несчастное изделие на пол, Лестрейндж пальнул в бесформенный комок каким-то заклинанием и припечатал оплавленное нечто своим каблуком. — Через два месяца поговорим, мисс Прюэтт, — холодно поклонился он, развернулся и вышел из класса, чеканя шаг. Хлопнула дверь, заставив её подпрыгнуть. На полу осталась лежать бесформенная уже драгоценность. Проглотив комок в горле, Санни достала платок, присела на корточки и завернула в него не состоявшийся подарок, подобрав все отвалившиеся кусочки с непонятной ей самой скрупулёзностью. Пришлось для этого поползать по полу. Положив получившийся узелок в коробочку, так и оставшуюся лежать на парте, она уменьшила её и сунула в карман. Сморгнув набежавшие слёзы, она помедлила ещё немного, жалея об использованном платке. Пришлось поискать что-нибудь подходящее в сумке и трансфигурировать новый платок. Под руку сразу попалось утреннее письмо Рабастана. Всхлипнув, Санни превратила его в большой платок и попробовала вытереть слезы. Но быстро сообразив, что это бесполезно, а плакать в кабинете ЗОТИ не хочется принципиально, она быстро пошла к себе. Хорошо ещё, что в коридоре никого не встретилось. На душе было очень горько. Казалось, радуйся, что так всё закончилось. Сомнительно, что Рабастан не сдержит своего обещания на этот раз. Значит, у неё в самом деле появится двухмесячная передышка от него. Так почему же так больно, почему хочется плакать или биться головой об стенку? Она рухнула без сил на диванчик в своей гостиной и закрыла лицо руками. А ещё было жуть как жалко Рабастана. Что он теперь будет делать? Что он станет думать о ней? И браслет — страшно представить, сколько труда и всего остального потребовалось ему, чтобы создать такую красоту. Мягкий комочек запрыгнул к ней на колени, и Санни, глубоко вздохнув, принялась гладить его, постепенно ощущая, как расслабляется внутри какой-то тугой узел. — Монстрик, — ласково прошептала она. — Ты мой лучший друг! Пойдём со мной, покажу тебе одну замечательную комнату. Забежав в свой крошечный кабинет, она прихватила заготовленные тетради для копирования книг, переоделась в свитер и брюки, набросив поверх мантию, и отправилась в Выручай-комнату, сунув Монстрика за пазуху. Работа — лучшее лекарство от душевных страданий. *** Эйлин никогда особо не любила наряжаться. Исключением была та неделя, о которой она запрещала себе вспоминать все эти годы. Она решительно надела простую юбку до пола, в которой выходила из дома, и вязаную кофту, бесформенную, но более-менее целую. Ничего ей от него не надо, поэтому и наряжаться сейчас смысла нет. Ощутив, что сердце уже не так выскакивает из груди и лучшего состояния она вряд ли добьётся, миссис Снейп отправилась вниз. Робертс с её сыном сидели в кухне и одарили её совершенно одинаковыми взглядами — в них было беспокойство и ещё что-то непонятное. Антуан вскочил, но, к счастью, остался стоять на месте. Хотя ей и показалось, что он хочет броситься ей навстречу. — Здравствуй, — тихо произнёс он. — Северус, — тихо попросила Эйлин, остановившись возле стола и избегая взгляда Робертса. — Ты не мог бы пойти погулять? Не было смысла тянуть с разговором. Сынок сразу насупился, но послушно встал. — Можно, я пойду в подвал? Она заколебалась, но ребёнок уже давно стал вполне самостоятельным, и ей было не страшно посылать его в лабораторию одного. Если и решит что-то сварить, то пусть, технику безопасности он знал отлично, и сам порой её начинал контролировать. — Хорошо, только не затевай там ничего надолго. Мы с мистером… с профессором поговорим, и я тебя позову. Северус кивнул, бросил на гостя хмурый взгляд и отправился в коридор, где была дверь, ведущая в подвал. Эйлин села за стол, подождала, пока Робертс займёт место напротив неё, и только тогда подняла взгляд. Увиденное заставило испугаться. Горящий взгляд Антуана не предвещал ничего хорошего. Так он смотрел на неё на том злополучном балу. — Мистер Робертс… — Эйлин, ради Морганы… Прошу, зови меня Антуан. — Я понимаю, что нам нужно поговорить, давайте не будем ходить вокруг и около. Предлагаю вам начать первому. — Согласен, — тут же поддержал Антуан. — Можно спросить? Северус… Он внезапно покраснел и замялся. Она понимающе улыбнулась, Робертс всегда был очень щепетильным, а такие вопросы никому легко не даются. Хорошо, что она всё решила заранее. — Да, Северус — твой сын. Он закрыл лицо руками, и она вдруг испугалась, что он вовсе не рад это слышать. Но нарушать молчание побоялась. Внутри неё всё было напряжено, как струна, и Эйлин опасалась, что не выдержит, и случится что-нибудь страшное и непоправимое. Наконец он положил руки на стол. Лицо его было бледным и спокойным. — Спасибо. Я боялся, что ты будешь это отрицать. — Какой смысл? — печаль всё же прорвалась в её голос. — Это же очевидно. Он очень похож на тебя. — Я хочу вас забрать отсюда, — произнёс он. — Вас обоих! Она глухо рассмеялась, но сразу оборвала свой смех, закашлявшись. — Твои желания всегда были самым главным, — сказала горько. — А что хотим мы с сыном — не имеет значения, не так ли? — Эйлин! — Можешь возмущаться, но ты сам всё понимаешь. Ещё вчера я хотела отдать сына тебе, но после того, что ты сделал, я передумала. — Что я сделал? — Устроил мой развод с мужем. Кто тебя просил? — Она все же не выдержала, и вопрос прозвучал резко. Продышавшись, она смогла продолжить более спокойно, не обращая внимания на его удивлённый взгляд. — Не надо быть слишком умной, чтобы понять, что без магии тут не обошлось. Что ты сделал с Тобиасом? Как ты получил эти бумаги на развод? Империус? Конфундус? Авада? — Я не… — Робертс вскочил, но тут же сел снова. — Прости! Разве это не лучше, что ты стала свободной? — Лучше, — кивнула она. — Ты наверняка ещё и внушил ему, чтобы больше сюда не приходил. Я должна сказать тебе спасибо и за дом, что Тобиас оставил нам с сыном. Но теперь нам нет нужды этот дом покидать. И жить без Тоби нам будет легче. Так что тебе лучше уйти прямо сейчас и больше никогда не появляться в нашей жизни! Эта речь далась ей нелегко, силы, взявшиеся неизвестно откуда, покинули её так же внезапно, как и появились. Эйлин с трудом могла сидеть прямо, ужасно хотелось скрючиться, обняв себя руками. — Эйлин, зачем ты так? За что? Она догадалась, что он вложил в эти вопросы. И не стала юлить. Неизвестно, сколько она еще протянет, прежде чем не останется сил даже говорить. — Помнишь своё письмо? — Какое? — сделал он удивлённый вид, но тут же торопливо сказал: — Что бы там ни было — прости, я не ведал, что пишу. Я был в отчаянии, Эйлин. — Хочешь сказать, что не помнишь, что написал? — её начала бить дрожь. — Так я скажу, ты проклинал день, когда мы встретились. Или тебе дословно? — Не надо, — попросил он, ещё больше побледнев. — Прости! Пожалуйста, прости. Он все же вскочил, обогнул стол и опустился перед ней на колени. — Эйлин! — и столько муки было в его голосе. — Я ни на миг не переставал тебя любить! Я и сейчас… Поверь, мне незачем дальше жить, если прогонишь! — Я должна тебя пожалеть? — спросила она тихо, не глядя в его сторону. Самочувствие ухудшалось слишком быстро. Ей страшно хотелось оказаться на диване и свернуться клубочком под тёплым пледом. Потому она позволила ему взять безвольно упавшую руку. — Эйлин, будь благоразумна, — он продолжал стоять на коленях и судорожно сжимал её руку. Но голос уже стал спокойным. — Зачем меня гнать? Ты можешь продать этот дом, если захочешь. Мой дом гораздо просторней и стоит на берегу речки, в которой вода чиста, как слеза. Там очень красиво, Северусу бы понравилось. В доме имеется подвал, когда-то там была лаборатория алхимика, но я ничего там не трогал. Возможно, ты сможешь сама с ней разобраться – ты же зельевар. У меня есть домовой эльф. Тебе не придётся больше готовить или заниматься уборкой. Северус может играть с другими детьми — рядом, но не слишком близко к моему дому, живут ещё несколько семей волшебников. Я большую часть года провожу в Хогвартсе, но смогу навещать вас по выходным и на каникулах. А если ты захочешь, я уволюсь завтра же. Я сделаю всё, чтобы ты… чтобы вы были счастливы! Он описывал слишком соблазнительную жизнь, и она не могла не дрогнуть. Как бы ей хотелось, чтобы это было возможно! Но зачем мучить себя несбыточными мечтами? Сил осталось совсем мало, и она могла говорить только очень тихо, делая паузы: — Ты опоздал на девять лет… Я просила тебя не ходить к отцу… А ты пошёл… Я ведь хотела убежать с тобой… я всё приготовила, а ты написал, что проклинаешь… день нашей встречи… Я ушла одна… не хотела жить… Меня подобрали маглы, Тобиас пожалел… Чужие люди, не волшебники, оказались добрее… Сначала я тебя ещё любила… потом ненавидела очень сильно… а потом узнала, что у меня будет ребёнок… Если бы ты нашёл меня в ту ночь… Время ушло. Ты не изменился… Ты пришёл и разрушил ту жизнь, что была у меня, не оставляя выбора… даже не спросил, хочу ли я избавиться от мужа… Да, мы бедны, нам можно подкинуть еды, как нищим… можно увлечь ребёнка рассказами о Хогвартсе… А поговорить можно и потом, когда пути назад не будет… Но мы справимся… Я не хочу тебя видеть… Никогда больше… Уходи. — Эйлин! — Прямо сейчас!.. Уйди!.. Прошу тебя! Дыхание уже вырывалось с хрипом, в глазах потемнело. Только бы не упасть прямо перед ним! Как жаль, что не осталось бодрящего зелья! — Что с тобой? — он всё же заметил, что ей плохо, но порадоваться этому она уже не смогла. — Эйлин? Родная, я… Его слова донеслись откуда-то издалека, и она ещё удивилась, как он так быстро отдалился, а потом сознание просто уплыло. Ей казалось, что она падает куда-то, и падение было бесконечным. Отчаянно хотелось жить, и она пыталась вытянуть волшебную палочку из кармана, чтобы замедлить падение или хотя бы смягчить приземление на дне пропасти. Но руки не слушались, и её тело продолжало стремительно нестись вниз. *** Антуан вскочил, успев подхватить Эйлин на руки. Он страшился, что она может его прогнать, но такого представить не мог, в глубине души надеясь переубедить. Даже крик старшего Лестрейнджа, пребывающего в ярости, не приводил его в смятение так сильно, как этот тихий голос любимой женщины, практически подписавший ему приговор. И что толку сожалеть, когда не вернуться и ничего уже не исправить? Только её обморок разом изменил всё. Как он мог не видеть, что Эйлин еле держится, как мог не заметить этой бледности и странной худобы? — Северус! — крикнул он, перенося её на диван. Мальчишка прибежал сразу, словно ждал, когда позовут. И сразу бросился к матери. — Мама! Что вы с ней сделали? — Успокойся, — Робертс тронул рассерженного ребёнка за плечо. — Слышишь меня? Часто с ней такое бывает? Северус глядел исподлобья, сжимая кулаки: — Мама давно болеет, — выдавил он. Маленький рот скривился, но ребёнок себя пересилил. — Бодрящее закончилось. А она опять колдовала. — Я только проверю пульс, — попросил он сына, который загородил от него мать. — Не бойся. Мальчик подозрительно поглядел, шмыгнул носом и отодвинулся. Пульс едва прощупывался на сонной артерии. Робертс выхватил палочку, наколдовывая патронус. — Гиппократу Сметвику, — проговорил он со спокойствием, которого не ощущал, появившемуся призрачному ворону. — Помоги! Вопрос жизни и смерти, буду должен. Чётко назвав координаты аппарации, кивнул ворону, отпуская. Мальчик смотрел на это, открыв рот. — Сынок, — Антуан присел перед ним на корточки. — Я Северус! — насупился ребёнок. — Я помню, — кивнул Робертс. — Сделай милость, Северус, сбегай к мосту, там увидишь волшебника в синих штанах и кожаной куртке. Белобрысый такой, высокий и широкоплечий. Скажи ему, что сейчас рядом с ним появится доктор. — Ещё волшебник? — удивился малыш. — Его зовут мистер Нотт. А доктора зовут мистер Сметвик. — А мама? — Мы спасём её! Всё запомнил? — Да! — Северус подтянул штаны и бросился к выходу. Эйлин всё ещё не приходила в себя. Дыхание еле угадывалось. Антуан приложил ухо к её груди, вслушиваясь в удары сердца. Время тянулось бесконечно, а нервы профессора ЗОТИ были на пределе. Наконец хлопнула дверь. — Куда дальше, шкет? — послышался знакомый уже баритон. — О, родственничек, привет! В сторону, будь добр! Как никогда Робертс порадовался, что стал родичем этого шумного доктора. Он искоса глянул на вошедшего Нотта, подумав, что прибить его можно и позже, и сосредоточился на действиях Сметвика. — Хреново, — поднял тот голову, закончив с диагностикой. — Кем она вам приходится, профессор? Робертс замедлился с ответом. — Это моя мама, — опередил его Северус. — Спасите её, доктор, — глухо произнёс Антуан. Сметвик задумчиво кивнул, перевёл взгляд с ребёнка на профессора и обратно, после чего хмыкнул и потрепал мальчика по голове. — Похож. Ну что, шкет, маму надо в больницу отправлять. Ты не против? Её там полечат, и будет, как новенькая. — Против! — пробурчал Северус. И тут же пояснил: — Надолго нельзя. Дом её держит. Сметвик поражённо перевёл взгляд с малыша на Антуана. — Я, кажется, догадываюсь, — вмешался Магнус Нотт, делая шаг ближе. — Там за домом есть очень неприятное место. Но я не смог распознать проклятие. Тут нужен кто-то уровня… Даже не знаю. — Ну что ж, сходим посмотрим, — решил эскулап, накапав в рот Эйлин какого-то зелья из своего саквояжа. — Время у нас есть. Малыш, побудешь здесь, мы обойдём дом. Если что-то случится, беги за нами, договорились? — Я тоже останусь, — сказал Антуан мрачно. — Не дури, твоя милая вне опасности, насколько это возможно. А профессор ЗОТИ нам может сильно пригодиться. Мрачно глянув на Сметвика, Робертс бросил ещё один взгляд на Эйлин и пошёл за Магнусом. Место за домом все трое разве что не обнюхали, но подойти вплотную не смогли. — Малыш, может, и прав. Тут что-то очень мощное, — покачал головой целитель. — Я не могу разобрать, — опустил палочку Антуан. — И даже не знаю, кто… О! — Ты тоже про него подумал? — усмехнулся Сметвик. — Тогда шли своего ворона к Прюэтту, и ждите здесь, а я пойду к пациентке. Пока эта гадость здесь, перемещать леди в Мунго в самом деле опасно. — Что с ней? Целитель внимательно глянул на Антуана: — Сильное истощение как физическое, так и магическое. Более подробно только в Мунго. Возможно, действие проклятия. Так что поспеши с нашим общим родичем. Антуан призрачного ворона отослал и глянул на жующего соломинку Магнуса: — Как же мне хочется набить тебе морду, ты бы знал! — Так давай, — расправил плечи Нотт. — Я даже защищаться не буду. — Какого драккла… Хлопок аппарации заставил его замолчать. — Доброе утро, сэр, — поздоровался Нотт с Лордом Прюэттом, выглядящим солидно и мрачно. Тот недовольно на него покосился и обратился к Робертсу: — Что за спешка? А! Вижу. Если жизнь дорога, отойдите отсюда шагов на десять. Живо! Мужчины сочли за благо послушаться и внимательно смотрели, как работает мастер проклятий. Подозрительное место накрыл круглый маслянистый щит, похожий на огромный мыльный пузырь, по которому пробегали сполохи разноцветных искр. — Что за дом? — наконец спросил Лорд Прюэтт, опуская палочку. Мыльный пузырь остался на месте. Выслушав сбивчивые объяснения Антуана, Джейсон пожелал посмотреть на женщину. Нотт остался сторожить щит, а Прюэтт и Робертс вошли в дом. Сметвик тут же поднялся с табурета и пожал ему руку: — Приветствую, родич. Не могу понять, что за хрень. По твоей части ведь. — Отойдите все от неё, — распорядился Прюэтт. — Профессор, не дёргайся, я твою женщину не обижу. Только просканирую. Он извлёк из кармана металлическую коробку и увеличил до размера огромного сундука. Откинув крышку, достал несколько скреплённых вместе палочек, похожих на волшебные, и провёл ими над Эйлин. Затем пошёл в ход большой прозрачный булыжник, потом какая-то цепь, потом чьи-то крупные зубы, нанизанные на верёвку. — Нормально всё, — Прюэтт разогнулся и принялся собирать всё обратно в ящик. — Привязку я с неё снял, но дом придётся сжечь Адским пламенем. Иначе эта гадость снова прилепится к мадам. В Мунго нужно бы её побыстрее отправить. Чем больше будет расстояние в ближайшие несколько минут, тем быстрее я смогу расправиться с проклятием. Медлить нельзя. Антуан был бледен. Нотт спокоен, целитель доволен. — У меня порт-ключ, — кивнул Сметвик. — Профессор, помогите мне взять её на руки. И нет, останетесь здесь с мальцом. Кто ещё решит, что делать с домом и вещами? А в Мунго я как-нибудь без вас справлюсь. Робертс посмотрел на испуганного малыша и спорить передумал. Сметвик с Эйлин на руках исчезли с хлопком. — Ну что, профессор? — поторопил его Джейсон. — Решай, что с домом. Щит я поставил мощный, но проклятье хитрое — долго не простоит. Да и у меня времени мало. — Оставить никак нельзя? — Робертс представил, что в список претензий к нему Эйлин добавится ещё и это. — Нельзя, родич, нельзя. Всё завязано на фундамент и оплело уже все стены. Я не представляю, как тут люди жили. Пацана бы тоже осмотреть не мешало, но это терпит. — А вещи? — быстро спросил Антуан. — Тут ещё лаборатория в подвале, если я правильно понял. — Вещам-то что. Если что ценное, можно вынести, только быстро. У тебя полчаса максимум. Домовиков могу одолжить. Двух. — Элси! — щелкнул пальцами Антуан. Домовушка появилась через мгновение. — Хозяин звал Элси? Северус, который неосознанно жался к Антуану, вздрогнул и посмотрел на эльфа большими глазами. — Северус, — попросил его Робертс, — покажешь Элси, что из лаборатории забрать нужно? Вы с мамой будете теперь жить в другом доме. Не бросать же все здесь. — Дом сожгут? — спросил мальчик, сжимая кулаки. — Так надо, малыш, — кивнул ему Джейсон. — Профессор, я полагаю, вы заберёте их к себе? Дайте доступ моим ушастикам — будет быстрее. Он щёлкнул пальцами дважды. — Пойдём вместе, пацан, — предложил руку мальчику Нотт. — Покажешь самое ценное. Северус оглянулся на Антуана. — Сходи с ним, малыш, дядя Магнус не обидит тебя, не бойся. — Я и не боюсь, — буркнул ребёнок и, проигнорировав руку Нотта, побежал к подвальной двери. — Сюда, только там ступеньки две сломаны. Возле Прюэтта появилось два домовика. Антуан сразу приказал Элси дать домовикам Прюэтта доступ в его дом и переносить все вещи в подвал его дома, который пустовал уже много лет и представлял довольно просторное помещение. Антуан решил переносить всё, за исключением мебели и одежды. И то и другое он осмотрел очень придирчиво и понял, что сам бы это хотел сжечь безо всякого проклятия. В глубине души он был счастлив, что сложилось всё так, как сложилось. Только старался не думать пока, что скажет Эйлин на его самоуправство. — Ищите всё ценное, — распоряжался он домовиками. — Бумаги, деньги, тайники. Еду тоже забрать. Получаса хватило, хотя поработать пришлось всем. Лорд Прюэтт ушёл держать щит, Нотт с Северусом разбирались с лабораторией, мальчик настаивал, чтобы забрали всё, включая столы и шкаф для зелий и ингредиентов. Антуан разбирал кладовку, периодически решая вопросы с домовиками, нужно ли переносить ту или иную вещь. — Время! — скомандовал Джейсон, появляясь в холле. — У нас пять минут, господа. — Мы закончили! — Нотт поднялся из подвала, Северус, чумазый и довольный, сидел у него на плечах. Антуан как раз спустился со второго этажа. — Северус, — обратился он к ребёнку. — Сейчас тут будет очень опасно. Элси перенесёт тебя ко мне домой. — Я с вами останусь! Я хочу тоже видеть! — запротестовал мальчишка. Прюэтт покачал головой. Антуан и сам понимал, что им троим придётся удерживать адское пламя и за пацаном приглядывать будет сложно. Он присел перед мальчиком на корточки: — Северус, я тебе потом покажу воспоминания, обещаю. Увидишь, как всё было на самом деле. А сейчас тебе надо поесть и немножко поспать. Я приду к тебе очень скоро. Мы навестим маму, а вечером отправимся в Хогвартс. Договорились? — В Хогвартс! — выдохнул ребёнок. И покосился на глазастую Элси, которая разглядывала его с умилением. — Ладно. Домовушка по знаку хозяина взяла мальчика за руку, и оба исчезли. — А теперь быстро, — скомандовал мастер проклятий. Даже втроём удерживать жуткое пламя, радостно пожирающее старый дом, оказалось непросто. Несмотря на чары отвлечения отовсюду выглядывали соседи, но приближаться не спешили. Дом Снейпов стоял чуть в отдалении от других, но пламя едва удалось затормозить перед самой близкой лачугой, по всей видимости, пустовавшей в данный момент. В результате выжжено было все. И дом, и сам двор вместе с фундаментом, и ограда вместе со всеми деревьями и прочими растениями, что были внутри. — Ха, — Магнус смачно отплёвывался, вытирая рукавом пот со лба, — давно я так не веселился. — Через четверть часа станет ещё веселей, — хмыкнул Прюэтт, делая пассы палочкой. — Хотя авроры могут прибыть и чуть позже. Но я бы советовал не задерживаться. Всё, господа. От проклятья не осталось ничего. Чисто. Хоть сейчас отстраивайся заново. Только после адского пламени тут долго расти ничего не будет. — Как мне благодарить… — Не дури, а лучше подскажи адрес аппарации, — перебил Антуана Джейсон. — Мы ещё твоего сына не проверили. Все трое дружно переместились к профессору домой, оставив после себя пепелище. Северуса они нашли за кухонным столом перед уютно потрескивающим камином. Мальчик усердно жевал пирог, заворожённо глядя на пламя. Он живо обернулся на материализовавшихся магов и покорно встал, позволив себя осмотреть. — Хм, — отпустил его Джейсон спустя пять минут. — Иди, малыш, доедай свой обед. А на мальчишке ничего. Мать на себя всё оттягивала, видно. — Коньяк? — спросил Антуан, открывая бар в гостиной. — Огневиски? Джин? — Коньяк, — кивнул Прюэтт. — Я ещё с вами в Мунго загляну. Проверить ещё раз вашу леди. Все равно Сметвик позовёт, так лучше сразу. — А мне джин, — решил Магнус, падая в кресло. — Слышь, друг, я переночую сегодня у тебя? — В гостевой на третьем этаже, — кивнул Робертс. — Опять чердак? А что, на втором… — …теперь комнаты моего сына и его матери. Лорд Прюэтт, можем отправляться сразу. — Зови меня Джейсон, профессор! И дай пацану дожевать, а нам перевести дух и допить этот чудесный коньяк. — Конечно, Джейсон, — Антуан задумчиво смотрел на мальчишку. В голове не укладывалось, что у него сын, и они вместе, дома. Думал ли профессор всего неделю назад, что такое возможно? Пожалуй, нет. — Магнус, спасибо, — Джейсон Прюэтт устроился в соседнем от Нотта кресле, блаженно вытянул ноги и восхищённо цокнул языком. — Никогда не видел, чтобы так управляли огнём! Стихийник! — Вы моего отца не видели в деле, — усмехнулся Нотт. — Он и один бы справился. — Да понятно, что уж там. Северус вошёл в гостиную и, потоптавшись под взглядами взрослых, поспешил приблизиться к Антуану. — Когда мы к маме? — Дай отцу немного передохнуть, малыш, — сказал Джейсон. Антуан с Ноттом тут же напряглись, Прюэтт это заметил и с досадой потёр лоб. — Отец? — переспросил Северус и внимательно посмотрел на Антуана. Тот присел на корточки перед ним, поставив бокал на низкий столик. — Давай знакомиться, — грустно усмехнулся он. — Твой настоящий отец — это я. А ты мой сын. Малыш отшатнулся. — Ты врёшь, — дрогнувшим голосом сказал он. — Боюсь, что это правда, сынок, — попытался исправить свою ошибку Джейсон. — Вы тоже мой отец? — ощетинился Северус. Магнус подавился джином и притворно закашлялся, справедливо полагая, что друг его веселья по такому поводу не оценит. — Нет, — процедил Антуан, поднимаясь в полный рост. — Твой отец только я. А дядя Джейсон — твой родич. — А ведь и правда, — Лорд Прюэтт не унывал. — Ну что, погнали в Мунго? У кого есть порт-ключ? У всех? Ну тогда там встретимся. — Северус, дай руку, — велел профессор Робертс нахохлившемуся ребёнку. — Мы собираемся навестить маму. Тот посмотрел мрачно, но ладошку протянул. Активируя порт-ключ, Робертс печально вздохнул, предвидя, что с сыном всё будет не так просто, как казалось.