Шиноби тоже любят

Касуга стояла на коленях у ручья и отрешённо смотрела на собственное отражение. Вид усталый, болезненный, потерянный. Впрочем, после недавних событий это не удивительно. Перед глазами шиноби ещё стояла жуткая картина: Кенсин-сама закрывает её от пуль и, окровавленный, падает на траву. Бог Войны едва не оказался сражённым… Вот так просто. А она, Касуга, ничего не сумела сделать, чтобы защитить своего господина. Хуже того, из-за неё всё и случилось. Непозволительная слабость! Девушка ударила ладонью по воде, окатив себя осколками брызг. Как всё вышло именно так? Она должна была убить Уэсуги Кенсина, а вместо этого привязалась к нему всем сердцем. И даже была не в состоянии это скрыть. — Но почему же, почему?! — она снова и снова била кулаком по водной поверхности. Ил поднялся со дна, вода стала мутной. Касуга перестала видеть своё искажённое отчаянием лицо и немного успокоилась. — Почему вы даёте мне надежду, Кенсин-сама?.. Девушка не понимала своего господина. Он называл её «прекрасным клинком» и порой смотрел с таким неприкрытым обожанием, что Касуга совсем теряла голову и ощущала себя пьяной. Он шептал нежности на ухо, осыпал комплиментами, был непозволительно близко… А потом вдруг бросал непринуждённое «Принеси саке» и отстранялся, становился вновь величественной и холодной мраморной статуей. Что всё это значило? Этому в школе шиноби не учили. Там вообще не было принято говорить о любви, ведь ей совсем не место на войне. Лишние чувства, которые послужат скорее помехой воину. Но многое Касуга понимала и сама. Любовь — одно из тех страданий, которые невозможно скрывать; одного слова, одного неосторожного взгляда и даже молчания достаточно, чтобы выдать его. Полюби — и намёки на твои чувства будут на каждом шагу. Все мысли будут заняты лишь одним, все действия подчинены дурманящему чувству. Девушка не сомневалась, что Кенсин-сама читает её, словно открытую книгу. Да и не только Кенсин. Наверное, чувства Касуги к её господину не замечали только слепцы. — Но для шиноби это недопустимо… — прошептала она, разжимая пальцы и опуская руку в поток. Ручей ласково погладил ладонь и побежал дальше по своим делам, унося тревоги и очищая мысли. Разумеется, Касуга не могла рассчитывать на взаимность. Она всего лишь подчинённая, он — генерал. Но Касуга всегда будет рядом, будет его защитой, его сияющим клинком. — Я отомщу и вернусь, — твёрдо сообщила она ручью, и тот ответил мурчащим журчанием. Девушка выпрямилась и, лёгким прыжком оттолкнувшись от земли, помчалась вперёд, мелькая между деревьями. — Только дождитесь меня, Кенсин-сама…